Манящий блеск

Альфред потерялся. У него такое случалось. Угораздило же его немного задержаться! Вся сборная уже наверняка выходила на лёд, а он даже раздевалку найти не мог. Как назло, волонтёров или просто работников спортивного комплекса фигурист не наблюдал. Ладно, не впервой искать дорогу самому. Альфред картинно надул губы, вернул себе прежнее выражение лица и отважно двинулся в полутёмный коридор. К его великому облегчению, в конце на полу маячила полоска света. Молодой человек ускорил шаг и через полминуты уже тянулся к ручке, но замер. Из-за двери слышались движения и мелодия какой-то песни. Кажется, на английском. Американец не вслушивался. Он осторожно заглянул в помещение, оказавшееся танцевальным залом, и замер, удивлённый. Кому ещё могло прийти в голову тренироваться в такую рань? Правильно, русским. Точнее, одному конкретному — Ивану Брагинскому. Альфред собрался с духом и постучал. Тренировавшийся плавно завершил движение и только потом перевёл взгляд на расширившийся дверной проём, откуда неловко выглядывал американец. — Доброе утро, ты не подскажешь, как пройти к раздевалкам? Иван молчал несколько секунд, но ответил: — Вернись к входу, сверни в левый коридор и после в первый коридор направо. Там увидишь. — Спасибо! — Альфред просиял и тут же исчез, не смея дольше отвлекать соперника от тренировки. Внутренне он восхитился тому, с какой отдачей разминался Брагинский, но засунул эти мысли подальше, ведь перед ним стояла более важная задача — уйти от праведного гнева разъярённой Ханны.

***

За нарушение режима, конечно, последует строгий выговор от тренера, но когда это пугало Ивана? После сна он чувствовал себя вполне отдохнувшим и набравшимся сил, чтобы потренироваться больше. В соревновательный период на него всегда нападала странная сосредоточенность, которая вдыхала в него дополнительную энергию. Вот и сейчас русский встал с утра пораньше, чтобы дать себе дополнительную нагрузку. Вчера он уточнял, какие залы свободны, так что его совесть была чиста. Включив музыку, Иван стал вспоминать свои упражнения из специальной физической подготовки. В усердной работе он провёл около получаса, а потом его прервал стук в дверь. Спортсмен удивился, но развернулся с уже абсолютно спокойным лицом. Альфред Джонс. Растерянный и заспанный. Точно не поздороваться забежал. Так и есть, потерялся. Внутренне Брагинский позабавился над такой неловкой ситуацией, но подсказал. Причин бросить бедолагу на произвол судьбы у него не было. Американец наскоро его поблагодарил и умчался. Иван слегка приподнял брови, встряхнулся и вернулся к работе. Сейчас Альфред не выглядел как самоуверенный спортсмен мирового уровня, образ которого восходящей звездой сиял над миром фигурного катания. Минуту назад перед российским фигуристом стоял самый обычный молодой человек, очень трудолюбивый и за версту отдающий духом упорства. Брагинский уважал такой подход.

***

Торис плотнее перевязал шарф. Небо хмурилось, но осадков не ожидалось. Не зная, чем себя занять в ожидании Феликса, молодой человек рассматривал плотные облака. Сегодня Лукашевич перехватил его в столовой и предложил выбраться в город на осмотр достопримечательностей. Литовец никогда не был против новых знакомств, особенно среди «коллег», да и делать вечером, в сущности, было нечего. — Приве-е-ет! — сзади послышался задорный голос, и Торис поспешил обернуться. — Привет, — улыбнулся он, — Едем? — Обижаешь, — картинно надулся Феликс, — Вон и автобус подошёл. Двое вошли в транспорт и заняли свободные места. Путь до города занимал около двадцати минут, и это время они потратили на обсуждение мест, которые хотели бы посетить. — Если честно, не хочу ходить по музеям. Там жутко жарко и душно! А я люблю свежий воздух. Можем походить по улицам, пожалуйста? — искренность Лукашевича в некотором смысле сбивала с ног. Торис был ошарашен таким резким напором информации, а его собеседник не видел проблемы. Нет, сам Лауринайтис тоже, но он привык к более сдержанному стилю общения. — Давай, — согласился он, — Архитектура тоже заслуживает нашего внимания. — Класс! А под конец можем выпить кофе, идёт? Литовец, конечно, принял это предложение.