Сердце пополам

Игорь много лет отучен от того, чтобы заводить будильники. Да и неудобно это. Макс, например, вечно страдает. Сначала уляжется, начнёт было засыпать, как вспомнит внезапно: будильник не поставил, проспит же, сука! И подрывается, дотягиваясь до заряжающегося на столе смартфона. Игорю с этим проще — внутренние часы функционируют отменно, поднимая его с первыми лучами солнца. Зимой, когда по утрам особенно не хочется выныривать из сновидений и покидать нагретую постель, и то не подводят. Организм хорошо натренировался – приноровился отдыхать по времени. Когда нет нужды бодрствовать на работе, Игорь входит в редкое число отбитых жаворонков, которых недолюбливают на любой тусовке, потому что они вечно клюют носом. Он привык засыпать в десять, а просыпаться в семь, наслаждаясь здоровым девятичасовым сном. Поэтому мучается, если режим приходится нарушать по независящим от него причинам. В этот раз организм, вымотанный насыщенным на события вечером, полноправно берёт своё и затыкает внутренние часы, продлевая такой необходимый сон. Впервые за много месяцев Игорь просыпается не сам, потягиваясь и разминаясь, а от мягких прикосновений, неторопливо отпечатывающихся на лице. Открывает сначала один глаз, потом второй, фокусируя сбитое зрение, заволоченное сонной поволокой. Над ним, нависнув, обнаруживается улыбающийся Петя. Пока Игорь окончательно приходит в себя, он наклоняется, чтобы поцеловать в кончик носа и колючую щёку. Кожу чувствительно печёт. Наводит на приятную мысль, что Петя, пытаясь его разбудить, наоставлял поцелуев по всему лицу. Странное пробуждение, но Игорь соврёт, если скажет, что ему не понравилось. Вот бы всегда так. — Доброе утро, — мурлычет Петя, прижимаясь вплотную и мокро обводя кончиком языка ушную раковину. Его возбуждение недвусмысленно упирается в бедро. Отсутствие трусов, валяющихся где-то у кровати, ситуации ни черта не помогает. Сделав несколько размеренных вдохов-выходов, Игорь немного успокаивает себя и заинтересованно дёрнувшийся член, отреагировавший на ласкового омегу, приглашающего к близости. После того, что произошло между ними ночью, стоило ожидать чего-то подобного. Петя чётко дал понять — он хочет быть рядом настолько, насколько это вообще возможно. Устав выжидать ответных действий, пускает в ход своё главное оружие — уговаривающе урчит, потираясь гладкой щекой об Игоря. Наверняка позже выскочит раздражение… Об этом думается отстранённо, пока внутри всё хрустит, как свежеприготовленное безе. Нарастающее урчание, вливающееся в уши вязкой патокой, в щепки ломает всякую выдержку и принципы, обозначенные Игорем самому для себя. Природа придумала этот каверзный звук, чтобы омеги, страдающие от наступившей течки, могли позвать для случки альф, способных услышать урчание своей пары за несколько десятков метров и примчаться со вставшим членом наперевес. Они с Петей не пара. Их отношения непонятны, как курс экономики в этом семестре, но внутреннему альфе — кто бы мог подумать — по барабану. Он реагирует кардинально противоположным образом. Воспринимает Петю как вздумается. Видит в нём своего единственного, особенного омегу, которого надо любить, потакать его желаниям, холить и лелеять. Наплевать ему, что Петя в состоянии сам о себе позаботиться. Это полностью противоречит голосу разума. Моргнув с задержкой, Игорь кладёт ладони на изученную вдоль и поперёк территорию — талию. Радикально отталкивать Петю, рубить с плеча, он в любом случае не собирается. Не по-джентельменски это. Всего-то старается лишний раз не вспоминать свои пальцы в узком отверстии, горячую смазку, наверняка впитавшуюся в постельное, и взмокшего Петю, выгибающегося кошкой в его руках, с охотой ласкающих подтянутое тело. Если бы не конская доза алкоголя, веслом бьющая по башке, допустил бы Игорь то, что произошло? Позволил бы перевести их отношения на новую стадию? Нужное понимание всплывает само по себе. — Ты меня убиваешь, Гром, — оповещает Петя, лизнув его щёку. — Я привык, что альфы штабелями падают, лишь бы я им разрешил себя за коленку потрогать… — Тебе это нравится? — Игорь озвучивает первый вопрос, оформившийся в пока ещё сонном сознании. Ему правда интересно, пусть ответ и лежит на поверхности. — Думаешь, такое может кому-то не нравиться? — Петя качает головой. — Эти альфы поднимают настроение и отлично раздувают самооценку. Только она каждый раз сдувалась обратно, когда ты не смотрел на меня, — заканчивает тихо, тоскливо. Поникнув и опустив плечи, отстраняется немного, уронив руку ему на грудь. Потому что не может оставаться до конца уверенным, что Игорю все эти сумасшедшие страсти, творящиеся между ними, нужны. — У тебя столько ухажёров. Выбрал бы любого, — не ревность. Констатация факта. Петя ведь в самом деле может. — Да больно они мне нужны! — высокомерно фыркает тот, смотря страшными глазами, будто Игорь почему-то не хочет понимать очевидных вещей. — Я выбрал. Тебя. Но ты не хотел за мной ухаживать. При том, что я почти тебя не знал… да тебя никто не знает, кроме Макса, наверно! Я смотрел и думал, что мы… не знаю… подходим друг другу? — давит болезненную улыбку. — Думал постоянно о нас, как мы могли бы стать парой. Ходили бы на свиданки, сидели вместе на парах. Ты бы со мной течки проводил. Последняя совсем пиздецовой была, — Петя несколько раз моргает, прогоняя вставшие перед глазами воспоминания. — У меня впервые лихорадка случилась. Думал, подохну. Не помню толком, что творил. Дэн потом рассказал, что я стонал и звал тебя, представляешь? — Почему? Мы же не были вместе, — Игорь притискивает его обратно, в успокаивающем порыве ладонями проходясь по плечам. Согревает. Альфа внутри тоскливо скулит, сопереживая, пытаясь пожалеть и утешить. Затыкать – бесполезное занятие, Игоря самого выворачивает наизнанку от мыслей о Пете, комкающем пальцами одеяло, раздвигающем ноги и безрезультатно пытающимся его дозваться. — Ты меня спрашиваешь? — огрызается, успокаиваясь так же быстро, как и завёлся: — Наверное потому, что я очень хотел именно с тобой. Проведёшь со мной следующую течку? — получается как-то робко, Петя в глаза не смотрит, предпочитая пальцем рисовать абстракции у него на груди. — Да. Хорошо. Игорь задумывается лишь на мгновение. Смысла компостировать мозги он не видит, давно не школьник, осведомлён о том, что омеги частенько приглашают в свои постели проверенных альф, которым могут в полной мере доверять и не ждать, что через пару неделек обнаружат в себе первые признаки зародившейся жизни. Его тоже прошлые пассии звали, скидывая соблазнительные фотки интимного характера, но Игорь, утихомиривая желание, никогда не соглашался. Переспать с омегой — одно, провести вместе три дня течки — ясен перец, совсем другое. На такое надо соглашаться, хорошо подумав головой, а не головкой. Секс в течку отличается. Более дикий, страстный, чувственный. Игоря с Максом ещё в подростковом возрасте отец предупреждал — после такого отвертеться от омеги практически нереально. Да и сам альфа — самое любопытное — начинает невольно рассматривать партнёра на несколько дней, как постоянного. Потом семья, квартира в ипотеку, дети. Если в цепочку вмешается истинный, которому свойственно объявляться в самый размеренный и гладкий период жизни — пиши пропало. По опыту, за этим следует тяжёлый развод (далеко не все встречают человека, предначертанного судьбой) и, как следствие, натянутые отношения между бывшими супругами. У отца так и произошло. В двадцать один обручился с омегой, с которым встречался со школьной скамьи, а в двадцать четыре встретил маму — свою единственную и особенную. Спустя год на свет появились близнецы-Громы. Мир несправедлив — заменить истинную пару кем-то другим невозможно по определению. После маминой смерти отец не подпускал к себе никого, оказывающего ему знаки внимания. Выходит, осознавая возможные последствия, Игорь по-прежнему хочет помочь Пете, трогательно уткнувшемуся в плечо. Облегчить течку своим присутствием, быть рядом и удовлетворять ненасытные в тяжёлые дни потребности, разрывающие несчастных омег на части. На их веку медицина шагнула далеко вперёд. Прилавки аптек заполнены разнообразными пилюлями, целью которых является помочь альфам и омегам держать себя в руках, но Игорю не дают покоя именно те лекарства, которыми Петя регулярно гробит свою природу. Они скверно влияют на здоровье, вызывая гормональные сбои и помехи. Отравляют организм, убивают запах. Зачем Пете оно понадобилось? — Я буду с тобой, только не пей больше эти таблетки, — просит Игорь, рассудив, что теперь имеет на это полное право. — Окей, Мурчик, как скажешь, — легко соглашается Петя, приподняв бровь. Проказливо прижимается губами к шее, оставляя дорожку поцелуев. — Правильно понимаю, что бесполезно просить тебя не называть меня так? — Какой я предсказуемый, — говорит с наигранным сожалением, а сам улыбается, растрёпанной макушкой бодая его в плечо. Ожидавший чего-то подобного, Игорь многообещающе ухмыляется, рывком переворачивает его на спину и, нависнув, забирается ладонями под футболку. Щекочет рёбра, заставляя Петю дрожать под ним в приступе хохота, цепляться за запястья и шуточно толкаться ногами, ударяя острыми коленями. На короткое мгновение Игорь задерживается взглядом на раскрасневшемся счастливом лице, светящимся в солнечном свете, льющемся из окна. За сутки он узнал, что Петя умеет быть настоящим. Не замороженным Каем из сказки про Снежную Королеву, которую постоянно читала им мама. С неприбранными волосами, разметавшимися по подушке; нечищенными зубами и следом от ладони на щеке. Весёлым, смешливым, довольным. Собой из переписок, рисовавшимся в детском воображении. Человеком, которого Игорь отчаялся найти в глубине холодных карих глаз, опаляющих надменностью и бьющим под дых высокомерием. Откинув голову, Петя с видом, будто совершает большую подлость, забрасывает ногу ему на пояс, трётся о пах своим и смотрит в ожидании ответных действий. Каков чертёнок! Одеяло от их интенсивной возни сбилось комом, полностью открыв, обнажив его перед Игорем. Стройные ноги со светлыми волосами, изгиб бедра и вздымающийся от неровного дыхания живот, виднеющийся из-под задравшейся футболки. С огромным трудом оторвав намертво прилипший взгляд, Игорь терпеливо поправляет их одежду, пальцами невольно пробегаясь по полоске волос, тянувшейся от пупка к лобку с полувставшим членом. Одёргивает руку. Нечего искушать их обоих. Рассчитывающий на противоположное решение, Петя разочарованно оттопыривает губу. — Динамщик… — Не обижайся, — Игорь примирительно толкается кончиком носа в его нос. Петя отвечает смешным фырканьем, мешающимся с приглушённым урчанием и вибрацией отдающимся внизу живота. Из кровати они, вдоволь наобнимавшись и натискавшись, вылезают спустя пятнадцать минут. Время близится к двенадцати дня. На улице светло, май выдался жарким и душным. Выходной протекает размеренно, можно никуда не торопиться, решая незначительные проблемы по мере их поступления. Петя заикается про душ, мол, после их ночных развлечений неплохо было бы освежиться, привести себя в порядок. Игорь приносит ему чистое полотенце и одни из своих трусов, болтающихся в шкафу на полке с неношеным барахлом. Игорь, по мнению Макса, имеет дурную привычку таскать вещи до победного, пока они не начинают разваливаться по ниткам прям на нём, окончательно превращаясь в половые тряпки. На замечания остаётся только глаза утомлённо закатывать. Не был Игорь транжирой, чего теперь поделаешь? В гостиной перед их взором предстаёт очаровательное зрелище, от которого Игорь непроизвольно улыбается, проглатывая рвущийся смешок. Петя склоняет голову, плечом прислоняясь к косяку и складывая руки на груди. Стреляется лисьим взглядом. Полюбоваться есть на что. Ночью, когда Игорь по просьбе неугомонного Пети сунулся в гостиную — убедиться, что эти двое не спились в хлам — Макс с Титовым, угорая и споря, бурно обсуждали новинки игрового мира. Не пытаясь вникнуть в разговор, Игорь в первую очередь обратил внимание на их позу, непонятно как получившуюся. Тепло улыбающийся Денис устроился головой на Максовых коленях, разрешая перебирать свои волосы и гладить по лбу, расчёсывая длинную спутанную чёлку. То ли игры его расслабили, то ли лёд оттаял, сдвинув их отношения с мёртвой точки. Так или иначе, с ночи их положение претерпело незначительные изменения: Макс дрыхнет полулёжа, откинув голову на спинку дивана — земля пухом его спине. Денис вырубился рядом. Завернувшись в плед, спит в позе эмбриона, макушкой прижавшись к Максовому бедру. Внимание Игоря привлекает неаккуратная куча домашней одежды, сваленная около дивана. Её Макс на вечер выделил Титову. Тот возражал и кривился, но в итоге нацепил. — Он голым спит, что ли? — шёпотом уточняет, удивлённо посмотрев на Петю. — Да, — массирует виски Петя, — у него есть такая… привычка. Во сне всегда раздевается, — хмыкает. — Иди пока в душ. Разбужу его. Кивнув, Игорь понятливо удаляется в ванную комнату, напоследок спалив, как Петя торопливо подходит к дивану. Опускается на корточки — прямо как сам Денис сутками ранее — и мягко треплет его по плечу, что-то шепча на ухо. Титов поначалу дёргается, приподнимаясь. Приняв сидячее положение, удивлённо осматривается, пытаясь осознать, где находится, и что за парень похрапывает, развалившись вплотную к нему. Максу самое оно сейчас очнуться — сможет лицезреть полуголого Титова. Зевающего, моргающего с торможением, потирающего глаза и зябко кутающегося в отогретый плед. К Максовому несчастью, он — любитель проспать десять-одиннадцать часов подряд. Не судьба, значит. С этими мыслями Игорь захлопывает дверь, сбрасывает одежду, пропахшую Петей, и встаёт под потоки прохладной воды. Вот теперь-то сон, наконец, отступает окончательно. Отдохнувшее тело наполняется силой и энергией. Не будь гостей, рванул бы на общественный стадион в полукилометре от дома. Спортзал и долгие пробежки спасают от эмоциональных срывов, помогая переключить мысли, расслабиться и отпустить ситуацию. На выходе из ванной Игоря, набросившего на плечи полотенце, уже караулит Петя, без интереса рассматривающий переплетения узоров на стареньких обоях. Вскинувшись, подходит и несильно толкает в грудь, вынуждая вернуться обратно. Захлопывает за ними дверь. Помедлив, тыльную сторону ладони прикладывает к прохладной щеке Игоря, стирая собравшиеся капли воды. Погладив, задумчиво сводит брови к переносице. Подступает предчувствие, будто Петя хочет с ним серьёзно поговорить. Может, предложить что-нибудь для конкретизации их странных отношений, но никак у него не выходит подобрать правильные слова. Выпрямив спину, Игорь успокаивающе приподнимает краешки губ и, кивнув, перехватывает его руку. Опускает, в хорошо выученном за ночь движении переплетая пальцы и лаская костяшки. Понял, что Пете этот невинный романтический жест просто-напросто нравится. Игорю, на самом деле, тоже. Непривычно, зато как хорошо аккуратная рука с тонкими пальцами смотрится в его, крепкой и большой. Утром вчерашнего дня он эту самую руку цепко перехватывал, стиснув запястье. Не позволял Пете влепить пощёчину, а теперь, надо же, спутал со своей и доверительно сжимал, как обычно делают влюблённые парочки. — У вас есть новые щётки? — подумав, огорошивает Петя. Это не то, чего ждали они оба. Моргнув, Игорь смущённо прокашливается и, кожей ощущая ответный дискомфорт, распахивает створку шкафчика. Макс, пользуясь его ночными сменами, не теряет времени даром и частенько приглашает пассий на ночь (как Петю, например), поэтому одноразовые средства личной гигиены, по-дешёвке прикупленные в Ашане, болтаются у них дома всегда. Кроме, как выяснилось, главного — зубных щёток. Они, по причинам, лежащим на поверхности, были наиболее востребованы у омежек, скрашивающих Максу одинокие вечера. Новую партию брат закупить не успел. Одиноко завалявшуюся щётку в измятой картонной упаковке Игорь находит у стены — она валяется за рулонами туалетной бумаги, выстроенными неровной пирамидкой. Досадно, но в сложившейся ситуации выбирать не приходится. В Пятёрочку сбегать? — Одна есть, — сообщает Игорь, обернувшись к Пете, с любопытством перебирающему Максовы бальзамы. — Схожу сейчас быстро до магаза. — Да ну, делать нечего, что ли? — Петя подходит к раковине, где в стаканчике стоят две щётки – красная и тёмно-синяя. — Возьму твою, можно? — уточняет ради приличия, решительно потянувшись ко второй. — Бери. Услышав ответ, на который рассчитывал, Петя опускает голову, скрывая довольную улыбку. Полоскает горло и выдавливает цветную полоску мятной пасты. Засовывает щётку в рот. Игорю впору уйти (проверить, соизволил ли проснуться Макс и чем занимается Денис, ждущий своей очереди в душ), но вместо этого он, не отрывая пронзительных глаз, пристраивается на бортике ванны. С сосредоточенностью и вниманием, которое в обычных людях просыпается на каком-нибудь супер важном экзамене, смотрит, как Петя тщательно водит щетинками по зубам. Игорь поджимает губы, стискивая холодный керамический бортик. Нашёл, на что пялиться и слюни пускать. Разыгравшаяся фантазия в отчётливое изображение оформляет один из бытовых моментов, имеющих право на существование, если они с Петей всё-таки станут нормальной парой. Игорь представляет, как уставший Петя, матерясь и психуя, притаскивается домой. Там его ждут разогретый ужин, бокал красного вина и набирающаяся с пеной ванна — в мечтах, в этот день Игорь прохлаждается, имея заслуженный выходной. Под вниманием и заботой Петя расслабляется, успокаивается. Из ненавидящих его слова о минувшем дне превращаются в забавные, напоминающие старый анекдот. В ванне, пока Петя нежится на его груди, не в силах напрячь ни единый мускул, Игорь выдавливает пасту. Смотря в уставшее лицо, аккуратно, чтобы не травмировать дёсны, водит щёткой по его зубам. В первую очередь прочищает нижний, потом верхний ряды, скользит по передним и боковым. Густая белая пена, мешаясь со слюной, стекает по подбородку. Игорь стирает её большим пальцем, намерено задевая мягкие от горячей воды губы, и велит открыть рот пошире. Петя слушается, поглядывая со всей благодарностью мира. Позволять себе слабости — нормально. Тем более, перед своим избранником. Осталось Игорю объяснить это самому себе. — Пойдёшь со мной в душ? — из захлестнувших фантазий вырывает голос, заискривший хитрыми тонами. — Я же только что был. — Ну, это ты один был, а я предлагаю вместе, — Петя стягивает футболку. Широко потягивается, играя мышцами спины. Она у него широкая, красивая; разворот плеч шикарный. Красуется, чертёнок, показывает себя. Подойдя вплотную, останавливается у Игоря меж разведённых ног. Из одежды – одни трусы, которые слишком велики, поэтому держатся на выпирающих тазовых косточках и честном слове. — Когда ты делаешь такое потерянное лицо, мне хочется погладить тебя по голове и почесать за ушком. — Петь, ну чего ты… — Иди-иди, не буду больше домогаться, — подмигивает, — пока что… На кухне, со страдальческим выражением лица всасывающим минералку, обнаруживается Макс. Вяло махнув рукой, отрывается от горлышка бутылки — втянутый пластик со щелчком расправляется — и вытирает мокрые губы. Отросшие пушистые кудри, прикрывая уши и спадая на глаза с залёгшими тенями, торчат во все стороны, напоминая нечёсанную баранью шерсть. Игорь ёжится от перспективы каждое утро прибирать и приводить в божеский вид этот взрыв на макаронной фабрике. В середине одиннадцатого класса, утомившись тратить кучу времени на укладку, он выбрал путь наименьшего сопротивления и подстригся под нолик. Одноклассники с Максом фонтанировали шутками в стиле «уголовник», «коленка», «лысая башка, дай пирожка» и другие произведения импровизационного юмора, но Игорю было, как с гуся вода. Потом волосы отросли до комфортной для него длины, которой Игорь не изменяет по сей день. — Утешь меня, утешь, — ноет Макс, балластом повиснув на его руке. — Голова раскалывается… — Нечего было столько бухать, — говорит в назидание непреклонным тоном Игорь. — Обезбол на месте. Мимо них неторопливой походкой дефилирует до зубного скрежета бодрый Титов. Он весел и свеж, словно не упивался полвечера и всю ночь. Ни единого следа похмелья или закономерной усталости. Интересно, во сколько они с Максом вырубились, вдоволь проехавшись по всей игровой индустрии? Около шести? Мешки под глазами воспринимаются Игорем, как часть образа. Такого… задротско-готического. На лице у Титова играет лёгкая полуулыбка, через локоть перекинуто махровое полотенце, извлечённое из недр шкафа. Макс по-любому предлагал своё, но Денис — не Петя. Ему надо отдельное и чистое. Подплыв к графину с водой, наливает себе стакан и, позабавлено смотря исподлобья, пьёт размеренными глотками. Моментально позабыв, что, вообще-то, хотел взять аптечку, Макс роняет руку и пялится, засмотревшись на скулы, становящиеся острее на каждом глотке, и выпирающий дёргающийся кадык. Новый день — новая стадия Максовой зацикленности. — Хуёво выглядишь, — обращаясь к нему, рушит комфортную тишину Титов. — Это я до душа такой, — брат, смутившись, безрезультатно приглаживает кудри и поправляет мятую футболку. — Да? Странно… Вчера было не лучше, — удовлетворённый очередной ядовитой колкостью, уходит в ванную, заслышав хлопок открывшейся двери. Макс поникает. Денис, естественно, не замечает, пройдя мимо с задранным подбородком, зато Игорь видит отчётливо: по опустившимся плечам, сжавшейся линии челюсти и дёрнувшимся в улыбке губам. Доминирующая защитная реакция брата — смех. Над собой, другими людьми или ситуацией в целом. У них с детства такая херня: Игорь хмурится до глубоких морщин на лбу, а Макс, не то сглаживая углы, не то наоборот подливая бензин, смеётся. Иногда истерически. Подобных моментов Игорь опасается. Они сигнализируют, что брата довели до белого каления и он находится на грани нервного срыва. Игорь никогда не забудет, как в школе один из бывших позвал Макса, до усрачки боящегося высоты, на крышу двадцатипятиэтажного дома. Обратно он, униженный и оскорблённый, вернулся с дрожащими руками, обрывающимися истеричными смешками и на подкашивающихся ногах. Омега разорвал отношения, предварительно обсмеяв фобию и назвав его либо тряпкой, либо нюней. В любом случае, как-то очень неприятно. — Нужен он тебе такой? — спрашивает Игорь, предвидя ответ наперёд. Не дослушав вопрос, не потратив ни секунды на размышления, Макс кивает: — Нужен, Игорёк. Он такой… — запивает обезбол. — Мне обычно не нравятся настолько «с характером», но Дениска… Знаешь, мне кажется, он ласковый. Видел, как с Петькой носится? — Петя – его брат. Это другое. — Да знаю я! — Макс на манер большого пуделя трясёт кудрями. Не успевает развить мысль, как из-за угла выруливает посвежевший распаренный Петя, принося с собой аромат грейпфрутового геля для душа и простенького шампуня Игоря. Надо же, столько Максовых баночек стояло, а он выбрал самую непримечательную. — Только отошёл, как на тебе! Сплетничают, — вытирает волосы, поясницей облокачиваясь на стол. — Подслушивал? — понимает Игорь, уловив приближающийся запах сразу, как Петя закончил банные процедуры. — Само собой! — И что думаешь? — переживает Макс. Петя по-хозяйски распахивает холодильник и придирчиво, словно настроился кулинарить вместо Дениса, изучает содержимое. Достаёт молоко, смотрит на дату и, убедившись в его пригодности для употребления, глотает прямиком из бутылки. Дурные манеры — мельком думает Игорь, вылупившись на Петю, как на Титова десять минут назад безотрывно пялился Макс. Запущенный случай. — Думаю, вы оба заебётесь, — усмехается Петя, усевшись на подоконник и закурив в настежь распахнутое окно. — Может, что-то и выгорит. Я в душе не ебу, серьёзно. Несмотря на предупреждение, прозвучавшее в ночи, когда Макс в своём шизо-прикиде собирался в круглосуточный, Денис решает смилостивиться и приготовить завтрак (по часам, обед) на них всех. Стоит, деловая колбаса, взбивает яйца на омлет и параллельно замешивает тесто в вафельницу, обнаруженную Петей за одной из створок, куда никто никогда не заглядывает. Игорь не сразу соображает, откуда она взялась, но Макс напоминает: рассказывает, как два года назад получил её в лотерее в честь открытия магазина техники неподалёку. Ему на такие вещи везёт. То фирмовую одежду в секонде по-дешёвке найдёт, то в лотерее, в которой решил «по приколу» поучаствовать, выиграет. Игорь с Петей сидят за столом, соприкасаясь бёдрами, переглядываются, как влюблённые школьники в столовке, и ласкают ладонями колени друг друга. Это кажется одной из самых правильных вещей, случавшихся с Игорем в последнее время. Трогать Петю Хазина, зная, что много лет назад дружба и недоотношения двух несуразных подростков оборвались не по вине злосчастной фотографии, об отправке которой Игорь потом натурально скорбел, а из-за неудачного стечения обстоятельств. Конкретно — Хазина-старшего. Анализировать и прорабатывать ту ситуацию Игорь пока не готов. Пете он верит. Для начала этого более чем достаточно. — Никогда бы не подумал, что ты любишь готовить, — замечает Макс, не теряя надежды помочь Титову, но пока только лезет под руку и становится причиной гневного шипения. Один раз даже отгрёб по лбу ложкой, измазанной в тесте. — Никогда бы не подумал, что ты умеешь думать, — в тон ему отвечает Денис, включая вафельницу. Другим глазом следит за румянившимся шипящим омлетом. — Опять ругаешься без причины, — Макс дуется. — Хорошо же вчера посидели. — Это была разовая акция, — добавив немного воды для пышности, Денис мешает блюдо лопаткой. По квартире плывёт манящий аромат зажарившихся яиц. — Цундэрэ, — резюмирует Макс на своём, анимешном. Петя озадаченно чешет бровь и смотрит на Игоря. Тот вторит губами лаконичное «забей». Зато Денис, судя по гневно раздувшимся ноздрям, всё понимает правильно. — Губу закатай, андестенд? — зачерпнув в ладонь побольше муки, швыряет Максу в лицо. Закашлявшись – белые крупицы как по навигатору залетели в нос и рот – брат оглушительно чихает и вытряхивает мусор из волос, которые убрал за смешной повязкой-бантом из Фикс Прайса. — Посмотрим, Динь, — скалится. Игорь решает, что последует примеру Пети, уложившемуся на стол, и молча понаблюдает за набирающей обороты перепалкой, как за типичным сериальчиком в реальном времени. Вмешиваться — себе дороже. Если Максу ругаться с Денисом по кайфу, доставляет особое мазохистское удовольствие, Игорь своим временем и нервами пока ещё дорожит. Внешний вид омлета радует не только глаз, но и подвывающий желудок. Интересно, на вкус также хорошо или всё это — обман первого впечатления? Наколов на вилку кусочек, Игорь отправляет его в рот и еле удерживается, чтобы блаженно не застонать. Он и не знал, что можно в домашних условиях такие обалденные яйца нажарить! Гастрономический оргазм во плоти. Надо не забыть у Титова рецепт стрельнуть. Также съедобно вряд ли получится, но ведь все с чего-то начинают. Макс смотрит на их своенравного повара с наитупейшим выражением лица. Небось, наяву видит, как Денис ему каждое утро разнообразные завтраки-обеды-ужины на стол метает. Ага, пусть держит карман шире. Чего, спрашивается, Титов при своём талантище тощий, как обтянутый кожей скелет? И наложил себе меньше, чем остальным. Диету непонятно зачем соблюдает? Игорь опускает глаза обратно на свою порцию и теряется, хлопнув глазами. Петя ловко утаскивает кусок омлета прямо у него из-под носа. Метнув хитрющую улыбку, тянется за следующим и, окончательно обнаглев, цепляет тарелку за краешек, подтягивая к себе. Она, поскоблив по столу, оказывается ровно посередине, чтобы и Пете было удобно тянуться вилкой, и, собственно, Игорю. Свою порцию, наложенную Денисом первой, Петя хладнокровно игнорирует. Пододвинувшись на стуле, прижимается плечом к Игорю, посылая по рукам и позвоночнику электрические змейки волнительной дрожи. Вернувшись к еде, Игорь отводит смущённый взгляд. Боже блять, его во время первого раза не крыло с силой, с которой кроет сейчас. Наглядное влияние Пети Хазина на тело и организм. Сердце, разбушевавшись, никак не желает успокаиваться. Колотится, наталкивая на подозрения, что этот суматошный грохот отчётливо слышен всем и каждому. А Пете неймётся: подло сцепив зубчики их вилок и воспользовавшись коротким замешательством, утаскивает себе в рот последний кусочек, оставшейся на тарелке. Смиренно вздохнув, Игорь тянется к Петиному омлету. Дальше едят уже его. — Ты, кстати, в детстве постоянно таким промышлял, — обращается к брату Денис. — У меня из тарелки всё забирал. — Да? Не помню, — жмёт плечами Петя. — Папа рассказывал. — Из чужой вкуснее, — железобетонный аргумент, не возразишь. Завтрак-обед подходит к концу раньше, чем Игорю того хотелось. Кажется, что каждый из них целенаправленно жуёт вафли, медленно работая челюстями, чтобы оттянуть неминуемый момент разлуки, после которого будущее видится туманным и неопределённым. Титов и тот замолкает, переставая кусаться на Макса, лишний раз взглянувшего в его сторону. Петя механически мешает сахар в остывшем чае и смотрит перед собой стеклянными глазами. Игорь бы многое отдал, чтобы подсмотреть, чуть-чуть узнать о страхах и сомнениях, заполонивших Петину беспокойную голову. «Своего добра мало?» — спросил бы на это отец. И получил бы утвердительный кивок, потому что пусть Игорь пока не разобрался с собственными чувствами, напоминавшими запутанный клубок, который несколько часов гонял по дому гиперактивный кошак, стремление понять Петю это не умаляло. Его хотелось обнять, нежно потереться носом о висок, оставляя свой запах, и прошептать романтическую лабуду, о которой Игорь не стремался смущённо думать разве что про себя. Вскоре братья, обернувшись в свои повседневные шмотки, топчутся на пороге, натягивая обувь. Точнее, топчется Петя, которому стильная брендовая одежда, как броня, сразу добавляет статуса и мажорской отстранённости. Денис завязывает шнурки на стареньких кедах и, прощально кивнув Игорю, одной ногой выходит за порог. Его в последний момент окликает взволнованный Макс. Склонив голову, сгибает пальцы, оттопыривая большой и мизинец. Изобразив жест «трубка», подносит к уху. — Редиска, наберёшь мне? — Ты что-то попутал, Кольцов, — криво ухмыляется Титов. — И не вздумай звонить сам, я тебя заблокировал. — За что?! — вскидывается обиженно брат. — Я ничего не сделал! Не ответив, Денис выходит из квартиры, демонстративно хлопнув дверью. Кому что пытается доказать — непонятно. Однако толстокожего Макса, на удивление, задевает. Поникший, он наскоро прощается с Петей и запирается в своей комнате, чтобы, драматично страдая под японскую попсу из колонок, вызывать ненависть соседей, настроившихся отдохнуть в свой долгожданный выходной. Зато они с Петей наконец-то остаются наедине. Игорь не знает, ждал он этого или боялся. Он вообще мало чего в жизни боится. Потерять Макса с отцом — страшно, самому умереть в рассвете сил — тоже, лишиться пары из-за какого-нибудь психопата, сбежавшего из-под ареста — тем более. Остаться вдвоём с омегой, который нравится… этого Игорь, по логике вещей, бояться не должен. Воздух вокруг вязкий, душный. Про такую атмосферу говорят, что напряжение ножом резать можно. Петя, как всегда, отваживается нарушить тишину первым. Шагнув вперёд, обнимает за пояс и, приподнявшись на носках, целует в щёку. Потом ещё раз — в другую. — Мы теперь вместе? — спрашивает напряжённо. Этого вопроса Игорь боялся. — Петь… — Это значит нет? — перебивает. Игорь молчит. Что тут скажешь? «Прошло мало времени, я не успеваю за тем, что происходит в моей жизни»? Не зря отец столько лет учил их с Максом думать. Это надо делать быстро. Без возни и сомнений. — Я понял, — отпрянув, Петя опускает голову, — мог бы сразу сказать, что тебе это всё нахуй не упало, — голос становится ломким, болезненным. — Я для тебя неправильный и ненормальный. Забыл об этом, как еблан. Хотя я такой и есть. Еблан. После этого Петя уходит. Дверью не хлопает, как брат, а сдержанно прикрывает. Игорь ненавидит себя настолько сильно, насколько вообще способен. Пусть Макс врубает свою японщину погромче, сегодня можно — Игорь намеревается страдать у него под боком.