Сердце пополам

Когда поздно вечером Игорь возвращается домой, его шаги и вселенская заёбанность, преследующая по пятам, слышатся за несколько этажей. Игорь наступает тяжело, дёргает входную дверь, захлопывая, и шумит замком, который, по-хорошему, не помешало бы заменить, но у них на это не хватает то денег, то времени. Засуетившись, Макс выключает телевизор с работающей контрой, в которую рубился в попытках отвлечься от хватающих за горло мыслей, и выступает навстречу. Стащив кроссы, упираясь носками в задники, Игорь выстрадано улыбается и в приветствии пожимает его руку, напоследок сцепив пальцы. В дни, когда приходится всю ночь караулить стадион, а утром тащиться на учёбу, он выглядит, как живое воплощение мирской тоски, осевшей на крепких плечах пыльным грузом. — Ты чего поздно? — кричит из кухни Макс, накладывая ужин и щёлкая кнопкой электрического чайника. Сегодня у них как обычно, без изысков – варёная картошка с укропом и тушёнкой. Денис бы на такое глаза до потолка закатил и замутил что-нибудь нормальное. Картошку под грибным соусом, допустим. Макс тоскливо поджимает губы, запуская микроволновку. За последние недели в его жизни, когда-то наполненной субъективной в своей пошлости красотой и бездумным гедонизмом, нет и получаса без мыслей о Денисе Титове, установившем самый ебанутый и бесчеловечный ультиматум, который можно выдумать. — Был с Петей, — помявшись, отвечает брат, усаживаясь за стол. Взяв вилку, без аппетита ковыряет разварившуюся мягкую картошку, подперев голову рукой. Макс с чашкой свежезаваренного чая устраивается напротив, пристально наблюдая за поникшим Игорем. Судя по отсутствию интереса к нехитрой, но всё-таки еде, старательно приготовленной Максом после работы в душной редакции, они с Хазиным куда-то заруливали для перекуса. — Дальше-то что? Как погуляли? — аккуратно подталкивает Макс. Ему до сжимающегося сердечка хочется услышать, что хотя бы у брата в отношениях если не мир, гармония и розовые пони, то статус «идём по пизде, всё плохо» успел смениться на «почти выбрались, двигаемся и живём дальше». Игорь поднимает печальный взгляд и, подумав, решает не оправдывать этих его мечтательных надежд-хуежд: — Нам неуютно вместе, — ударяет зубчиками вилки по центру тарелки. — Всё это время он меня избегал, а сегодня, наконец-то, согласился погулять после зачёта. Лицо такое состроил… — неприятно морщится, оставив попытки добить свою порцию. — которое я все эти годы терпеть не мог. Думал, свожу его на крышу, может, по центру пройдёмся. Для романтики прокатит… Нормальный план, скажи? — Не знаю, — честно говорит Макс, почесав затылок. В памяти всплывает роскошный профиль Хазина в инсте. Фифа всем на зависть, явно к другому уровню свиданий привыкшая. Курорты, рестораны, тачки за несколько десятков лямов. Обычно именно такие омеги ненатуральными куколками с пришитыми улыбками сопровождают богатых папочек, способных обеспечить уровень жизни, к которому они привыкли. Если Хазин требует от Игоря, бывающего в ресторанах исключительно на годовщинах Прокопенко, того же, он — конченый идиот, и хорошо, что у них не складывается. Так думает Макс. Игорь продолжает только после того, как они, в две пары рук прибравшись на кухне, перемещаются в гостиную. По старой привычке закидывают ноги на журнальный столик, в кои-то веки под завязку не заваленный барахлом, и откидываются на мягкую обивку дивана. — Никогда не думал, что мне будет настолько тяжело с кем-то молчать, — признаётся Игорь, разминая натруженную за день спину. Позвонки жалобно хрустят. Выверенным движением Макс закидывает руку, нащупывая участок на шее, где мышцы напряжены до состояния камня, и надавливает, отогревая кожу. Игорь горбится, подставляясь под прикосновения, и еле различимо поскуливает от приятной боли, растёкшейся по позвоночнику. Макс решает за него. Велит стянуть футболку и лечь на живот, а сам усаживается верхом, интенсивно растирая ладони. Где-то у них должно быть прибережено массажное масло, купленное как раз для таких случаев, но перебирать ящики слишком лениво для обоих. Тем более, Максу не привыкать работать с тем, что имеется. Ни на какие курсы по обучению техникам массажа он, естественно, не ходил. Ещё в конце одиннадцатого класса нашёл несколько узконаправленных каналов на ютубе и принялся учиться, практикуясь на брате. Преследовал скромную цель: выбросить навык, как козырь, в нужный момент и раскрепостить партнёра, окончательно подтолкнув к близости. Все любят массаж. Особенно от симпатичного обаятельного альфы, прислушивающегося к чужим желаниям. Игорь его ненормального стремления очаровывать омег без разбора не понимал. У него, в отличие от Макса, не чесалась потребность компенсировать недостаток внимания. Все свои самые лучшие нерастраченные чувства Игорь терпеливо складировал внутри, не размениваясь на одноразовые нестерильные связи. И, наверное, правильно делал. Сейчас, столкнувшись с открытым недоверием к себе и своим намерениям, Макс это чётко понимает. Отогрев ладони и размяв пальцы, Макс приступает к массажу. Сначала успокаивающе гладит круговыми движениями, слегка надавливая между лопаток, мощным разлётом делящих спину, после чего возвращается к области шеи. Втирающе массирует, разглаживая и успокаивая напряжённые мышцы. Игорь, учитывая интенсивность тренировок в зале и на стадионе, почти не страдает от проблем со спиной, но это не значит, что она не болит в принципе. Болит, да ещё как. Даёт знать детская травма. Кажется, им было по пять-шесть, и отец впервые отпустил их погулять во дворе одних, обещая присматривать из окна. Первое время действительно наблюдал, как близнецы ураганом носятся по кругу и пытаются заговорить с местной компанией детей постарше. Потом его отвлёк звонок домашнего телефона. За это время ребзя, которой подавай хлеба и зрелищ, затащила их прыгать по гаражам в соседнем дворе. Там Игорь и навернулся спиной назад, не удержав равновесия. Макс, шарахающийся от высоких строений, на всю жизнь запомнил, как помогал ему подняться, придерживая за пояс, и, дуя, лепил на разбитые локти подорожники с неприбранного газона. Игорь в тот момент ни единой слезинки не проронил. Терпел, сцепив зубы, иногда шипя от жгучей боли. Макс бы на его месте в три ручья разрыдался, а Игорь… он из них двоих всегда был сильнее, храбрее и правильнее. — Мы пришли в кафе, Петя сказал, что это одно из его любимых, а я сидел и не знал, куда себя деть, — Игорь укладывает голову на скрещенные руки. — Три с половиной штуки отвалил за нас обоих, прикинь? Петя себе какое-то пирожное взял с золотым шоколадом. Мелкое, непонятно, как им наесться можно, — продолжает сетовать: — я выбрал самое нормальное, типа картошки, а оказалась хрень какая-то… — Не понимаешь ты ничего в прелестях мажорской жизни, — приходит к очевидному выводу Макс, перемещаясь ладонями на многострадальную спину. Проходится сильными щипками по горячей покрасневшей коже и давит на поясницу. У Игоря здесь слабый участок, от прикосновений к которому он неосознанно прогибается. — Можно подумать, ты понимаешь, — брат цокает, растёкшись по дивану. Не надо шибко много знать о шарлатанском профайлинге, чтобы догадаться: Игоря уязвляют отличия в их с Петей социальном статусе. Не столько в финансовом аспекте, сколько в принятии неизбежного — они из разных миров, привыкли жить и коротать свободное время по-своему. Макс пытался поставить себя на место брата и пришёл к неутешительному выводу, что загонялся бы ничуть не меньше. Зато Денис на бабки отца вроде не претендует. Он живёт за счёт стипендии и заказов на домашки от нерадивых студентов. Не исключено, что папа тоже помогает, но значимой роли это не играет. — Не понимаю, — легко соглашается Макс, шуточно ущипнув Игоря за бок (ни грамма жирка, голимые мускулы), и съезжает, усевшись на напрягшихся ягодицах. В завершении, рёбрами ладони стучит по спине. — Мне и не надо. Редиска другой. — Твой Редиска хочет, чтобы ты до свадьбы укрощал свой ненасытный член, — в отместку давит на открытую рану Игорь. — Готов на такие жертвы? — приподнявшись, оборачивается, серьёзно заглядывая Максу в лицо. В первый раз, услышав выдвинутое условие, уржался на славу, уверенный, что после такого Титов был витиевато послан в далёкое эротическое, проще говоря — нахуй, и нешуточно напрягся, когда Макс пробормотал, что пока пребывает в непростых раздумьях. Первые несколько часов Максу хотелось драть на башке волосы, проклиная судьбу-сучку за появление Титова, вывалившегося на жизненном пути, как выигрышный лотерейный билет, измазанный говном. Когда и хочется, и колется. Потом пришло опустошение, стабильно идущее рука об руку с бессильным желанием набухаться до синих соплей. Сплюнув под ноги, Макс решил ни в чём себе не отказывать. Забив на дополнительные лекции, поставленные сверхразумами из деканата на шесть вечера, сел на метро и вышел за одну станцию от дома. Там, пройдя несколько дворов, он вырулил на доживающий свои последние месяцы бар, цены в котором на раз-два выветривали из головы сомнения: бухать или нет? С порога заказав Пина-Коладу, Макс рухнул за барную стойку, ногтем ковыряя отходившее из-за дешевизны обработки дерево. Вместо Эли — молчаливой, но чуткой собеседницы — смену возглавляла очаровательная омега со скромной улыбкой, названная родителями не менее ангельским именем — Соня. Намешав коктейль, спросила, всё ли в порядке, и Макса, в другое время не упустившего бы возможность подкатить яйца, прорвало. Волна страданий должна была обрушиться на ждущего дома Игоря, но удар хрупкой грудью приняла неудачно подвернувшаяся Сонечка. Макс, без преувеличений, распинался около трёх часов, размахивая руками и сокрушаясь своему незавидному положению, от которого наворачивались слёзы. По итогу ничего толкового Сонечка, от которой успокаивающе веяло цветочными нотками и церковными свечами, не посоветовала. Что нужно разобраться в себе Макс знал и без неё, но всё равно был благодарен. Как минимум за коктейли, башку от которых рвало согласно плану. Напоследок запустив пальцы от затылка к макушке, Макс треплет успевшего прикорнуть Игоря по колючим волосам и, перекинув ногу, рывком принимает вертикальное положение. Полнедели пребывал в размышлениях, ебавших мозговые извилины похлеще самого лютого препода на экзамене, усталость наслоилась тяжёлая, клонящая залезть под одеяло и не высовываться вплоть до следующего дня. Может, станет получше, придут толковые мыслишки, а тоска если не сойдёт на нет, то хотя бы подотпустит до приемлемого уровня. Сходив за одеялом, Макс укрывает засопевшего Игоря, не дождавшегося реакции на свой вопрос, и отвечает в пустоту, больше для себя, чем для него: — Буду идиотом, если не попробую. Не хочу думать, что он будет с кем-то другим. Игорь одобрительно всхрапывает. Перевернувшись на бок, подкладывает ладонь под щёку и прижимает колени к животу. Макс тепло улыбается, через слой одеяла погладив его по плечу. По крайней мере, минимум один человек, несмотря ни на что, будет всегда верить в него и принимать его сторону.

***

На следующий день, своевременно выпросив отгул у начальства, пребывающего на редкость в благоприятном расположении духа, и свалив с предзачётной лекции, Макс стоит на выученном вдоль и поперёк этаже, дожидаясь, пока стрелки часов мучительно медленно доползут до половины третьего. Он не видел Дениса шесть дней и всё, что оставалось — грустно залипать на две фотографии, помеченные в галерее синими сердечками. Встреться они в параллельной вселенной, можно было бы рассчитывать на что поинтереснее… Макс прислоняется спиной к стене, глуша порыв идиотских фантазий, рискующих свернуть не в то русло. Если у них — о чудо — зайдёт дальше взаимного троллинга и Максовых безответных ухаживаний, то ни о каких нюдсах и тем более видео со взаимной дрочкой в дни разлуки можно даже не мечтать. Денис обозначил чётко и ясно: до свадьбы — ни-ни. Только в щёчку. Член, стабильно наливающийся тяжестью при мыслях о его аккуратной попке, вылепленной специально под Максовы ладони, никак не желал в это верить и принимать жестокую действительность, в которой секса нет, будто они вернулись обратно в СССР. Чёткий план, заходящий дальше уговоров Дениса сходить с ним на свидание, у Макса отсутствует. Он привык полагаться на удачу, природное обаяние и умение импровизировать. Из каких только ситуаций, когда казалось, что всё, пиздец, ещё чуть-чуть и прямо в рай, Макс в этой жизни не изворачивался. Обычно с грацией бухого алкаша, напролом прущегося в манящую светящейся вывеской пивнушку, но факт благополучного исхода это не умаляло. Главное — уломать, а там мысль обязательно придёт сама по себе. Это что-то типа журналистского расследования, к которому из-за объёма информации не знаешь, как грамотно подступиться. Заебись, если главред идёт навстречу и присылает набросок плана. Может, Денис последует примеру и тоже решит сложную задачку за них обоих, а? Ждать приходится на десять минут дольше. Макс, заглушая приятное волнение, распирающее грудь, стоит поодаль, провожая глазами будущие винтики российской айтишной системы, нуждающейся, по его субъективному мнению, во множественных доработках. Зато такие специалисты, в отличие от «журнашлюшек», которых развелось, как грязи, стабильно востребованы, поэтому нередко уезжают работать на запад. Интересно, Дениска тоже туда рвётся? Макс надеется на отрицательный ответ. Титов выходит одним из последних. Забросив рюкзак за спину, шагает медленно, с настороженностью выглядывая через спины шумящих одногруппников. Не заприметив ничего необычного, передёргивает плечами, вцепляясь пальцами в лямки рюкзака, и опускает голову, прячась за своей эмо-чёлочкой. Макс, затаившийся неподалёку, сразу понимает, кого пытался обнаружить подозрительный Титов. Губы против воли растягиваются в польщённой улыбке. Потеряли его, оказывается, а Денис, пусть знал номер телефона и профиль в инсте, не удосужился хотя бы намекнуть. Гордый котёночек. Уверовав в собственных силах, Макс летящей походкой выруливает навстречу и перекрывает путь. Денис, резко вздёрнувшись, замирает, растерянно смотря перед собой. На нём белая парадная рубашка, заправленная в неформальные клетчатые брюки, тесно облегающие стройные ноги, и стильный ремень с большой круглой бляшкой. Залюбовавшись, Макс немного выпадает из реальности, выслушивая надрывающийся в ушах стук сердца. — Замечательно выглядишь, — говорит, прокашлявшись, — строгий стиль тебе к лицу. В честь чего такой праздничный? — Что ты здесь опять забыл? — проигнорировав, Денис в привычной манере складывает руки на груди, принимая оборонительную позу. — Угадай, — ухмыляется Макс, но, решив не испытывать терпение, поясняет самостоятельно: — Пришёл тебя увидеть. Скучаю я, Редиска, — изо всех сил держится, чтобы в один шаг не оказаться вплотную, втягивая запах, на расстоянии слышащийся отголосками. — Сорри, меня это мало волнует, дай пройти, — Титов, нисколько не тронувшись, пытается обогнуть преграду, но Макс ловко делает шаг в сторону, закрывая проход. Почему Дениска такой? Умеет же нормально разговаривать, но надо обязательно из себя конченую суку с недотрахом изобразить! Макс неиронично рассматривает вариант того, что он в свои двадцать годиков всё ещё несчастный девственник, разочарованный в большой любви. — Я подумал над твоим условием, — понимает: если не сейчас, то не сегодня в принципе, а терпеть очередной день тупо не хватит выдержки. — Пойдёшь со мной на свидание? Если у нас получится, обещаю, что не буду тебя трогать, — неровно дышит. — Только смотреть и целовать, если разрешишь… «Максим Кольцов, ты ли это? Как низко ты сумел пасть» — убивается мысленно, потупив бесстыжие глаза, наглость из которых обычно можно черпать до бесконечности. — Ну а что потом? — Денис ковыряет плитку носком кроссовка. — Буду твоим пёсиком. Краешек губ ползёт вверх в понимающей ухмылке, но Денис, напрягая скулы, пресекает сам себя, вернувшись к недовольной харе, будто отреагировать на Максовы слова весельем значит предать какие-то свои непонятные ебанутые установки. Макс больше не удивляется подобному. Нашёл себе самого припизднутого, с тараканами-мутантами в башке, нуждающимися в ударной дозе дихлофоса. Ну ничё, он тоже не святоша, как-нибудь вывезет. Тем более, Дениска того стоит. Будут по выходным тараканьи забеги из голов друг друга устраивать. Так даже веселее, не заскучаешь в монотонной круговерти бытовухи. Не будет времени и желания на других омежек засматриваться. Макс нежным взглядом гуляет по его лицу. В Редискиных глазах строчками кодов бегают неуверенные размышления и невысказанные мысли, немного омрачающие общий настрой. — Ты не ответил, почему такой деловой сегодня, — напоминает Макс. — Презентовал курсовой проект перед комиссией, — Денис проводит ладонью по рукаву, поправляя стильные золотые запонки. — Расскажешь как прошло? — Макс ненавязчиво увлекает его за собой, на ходу придумывая, куда они пойдут в первую очередь. Замысел, как и планировалось, вырисовывается в голове словно по волшебству. Жаль, на важных учебных тестах, когда забил и не готовился, магия куда-то постоянно улетучивалась, оставляя один на один с потенциальной пересдачей. — Тебе правда интересно? — удивляется Денис. Макс кивает: — Только не психуй, если буду идиотские вопросы задавать. Я не шарю за твою специальность, — открывает дверь, пропуская Дениса первым выйти на улицу. — Пытался разобраться через гугл, но меня это быстро заебало. Сорян. — Не парься, ты говоришь, как половина моих однокурсников, — фыркнув, Денис пускает в лёгкие летнее тепло, вдыхая полной грудью и на короткое мгновение прикрывая глаза. На фоне цветущей зелени и величественных строений МГУ он выглядит, как грёбаная мечта, посетившая Макса с первыми грозами и надвигающейся духотой. В белой выглаженной рубашке, стильных брюках в облипочку и с отросшими волосами, перебираемыми потоками ветра (хотелось бы, чтобы Максовыми пальцами). Вот так живёшь, трахаешься, с кем вздумается, а потом что-то происходит и оно наступает с размаху, придавив к земле, как гравитация. Влюбляешься первый раз в жизни. К идее Денис, нахмурившись, относится с большим скептицизмом. Говорит, что никогда подобного не пробовал и как-то не планировал начинать. Макс на это смеётся, беззлобно обзывает заучкой-дрочилой и горячо заверяет, что ситуацию надо срочно исправлять. Обещает, что будет весело, им обязательно понравится, а Денис потом будет уговаривать повторить. Сам Редиска, жуя маковскую картошку фри, недоверчиво пихает локтем в бок, но к экрану телефона наклоняется, рассматривая череду мрачных фотографий в профиле компании-организатора. Декорации, конечно, отменные. Измазанные кровью кушетки, разбросанные «человеческие» глаза, имитация прикованного к инвалидному креслу пациента психлечебницы. Макса распирает от нетерпения сходить с Дениской на сессию, чтобы потом их обоих пёрло от адреналина, впрыснутого в кровь, и впечатлений, которые можно будет обсуждать по кругу, пересказывая одно и то же. В этом весь кайф, ну! Макс тащится по квестам и, если приглашают, никогда не жмотит денег, наученный приятным опытом. На секунду проскальзывает мысля пригласить за компанию Игоря с Петей, чтобы повысить градус веселья, но Макс её отметает. Может, в другой раз. Пока рановато для двойных свиданий. Присутствие Пети автоматически увеличивает риск того, что на игре Денис от него не отойдёт, а тот, в свою очередь, будет хвостиком ходить за Игорем, поэтому Макс опять окажется на отшибе всех положительных эмоций. Нахер надо. — Нормальные альфы зовут на свидания в рестораны, на крайний случай – в парке прогуляться, — подчёркивает Денис, пока Макс бронирует и вносит предоплату за ближайшее свободное время. Начало через два с половиной часа. Самое то, чтобы в спокойном темпе, без вожжи под хвостом, дожевать картошку и допить кофе. — А ты в психушку тащишь, чтобы меня там всякие маньяки хватали и шокером били… — Не будет тебя никто хватать и тем более бить, — заверяет Макс, отложив айфон, — это бесконтактный квест, на него пятнадцатилетки ходят, — он же не совсем идиот, чтобы для первого раза выбирать медиум или – ещё хлеще – хард. Сам бы пересрался уже в первые минуты, а это не очень привлекательно для того, кого хочешь впечатлить. — Всё будет заебись, Дениска, тем более ты говорил, что любишь ужастики. — Ага, — миролюбиво соглашается Денис, макая картошку в клубничный джем. Макса такое сочетание с непривычки глубоко шокировало, но он отмолчался, фыркнув под нос. — Не бойся. Если что, я защищу тебя от любого маньяка, — подмигивает. Стрельнув исподлобья испепеляющим взглядом, Денис суёт ему в самоуверенно улыбающийся рот надкушенный биг тести, про который Макс, треща без умолку, успел позабыть. Нахуй не шлёт. Прогресс на лицо! Если бы его ещё реально надо было защищать… Макс рассчитывал, что на игре, перебирающей тонкие струны душевной организации, события будут разворачиваться в ином направлении (в его пользу, короче говоря), но довольно быстро пришёл к неутешительному выводу: пора запомнить на всю жизнь — с Дениской-Редиской ни в чём нельзя быть уверенным наверняка. Вот он стоит рядышком в кромешной темноте, притеревшись плечом и взволнованно взяв под руку, а вот уже ползает по полу, заглядывая под кушетки и щупая обитые белыми подушками стены их «палаты», с которой начались основные действия, выискивая ключик от запертой двери. Всего-то нужно было втянуться в атмосферу, погрузиться в льющуюся из динамиков зловещую музыку, пронизывающую до костей. Ключ обнаружился прицепленным к спинке инвалидного кресла. Макс, имея опыт подобных сюжетов, догадался в первые минуты, как загорелся свет, но ничего не предпринял, давая Денису отыскать своими силами, пока он сам правдоподобно имитировал не менее активную деятельность. — Нашёл! — радостно воскликнул Денис, помахав обычным металлическим ключом у Макса на уровне лица. В этот момент дверь, сопровождаемая зловещим поскрипыванием, открылась. Редиска, засверкав восторженными глазами, схватил его за руку и потянул навстречу новой локации. — Пошли скорее! Или боишься? — издевательски прищурился. — Не мечтай, Динь, — Макс вошёл первым, взглядом тут же напарываясь на выкрашенное в красный кресло, напоминающее стоматологическое. Доисторическое, как в СССР. По рукам пробежались мурашки. Зубных он с детства терпеть не мог, поэтому о записи ему всегда сообщали непосредственно в день визита. В противном случае, Макс своим нытьём мог без устали изводить всех взрослых на протяжении недели. — Бля, тут человеческие зубы валяются, — заглянув в раковину, Денис отшатнулся, поворачиваясь к Максу. — Вот что бывает, когда жрёшь много сладкого… — открыл под раковиной створку шкафчика. — А здесь пальцы в бинтах. Советую тебе обратить внимание. Кто-то явно слишком часто дрочил, аж пальцы отсохли… Макс искренне рассмеялся и Денис, исследуя муляжи из глины, подхватил его веселье. Подойдя к креслу, с размаху рухнул на сидение, расставив ноги вдоль толстых металлических ножек. Не теряя времени, Макс присел на корточки и болтающимися ремнями, состоящими из разваливающейся от старости кожи, закрепил его лодыжки, предварительно скользнув ладонью вниз по ноге. Тоже самое провернул с запястьями, которые Денис, не дёргаясь, любезно подставил под нехитрое манипуляции. Затянул Макс скорее для вида, но у повозившегося Редиски выбраться всё равно не вышло. Тогда Макс, шуточно нависнув над ним, подцепил пальцами подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть себе в глаза. Улыбнулся, наслаждаясь видом прикованного к жутковатой конструкции Дениса, вызывающе облизывающего свои невозможные приоткрытые губы, выделенные естественным розовым контуром. В парадной рубашке с отогнувшимся воротом, раздвинутыми ногами, облепленными тканью брюк, как второй кожей, и упавшей на глаза чёлкой он сводил Макса с ума, заставляя со скоростью света генерировать в голове порнушные сюжеты, в которых обязательно фигурировало связывание и другие сомнительные радости БДСМ-практик. Макс не удержался и провёл большим пальцем по его щеке, обрисовывая скулу. Денис, сохраняя статичное положение, ответно оскалился, а когда Макс спустился, тронув уголок и надавив на нижнюю губу, по-акульи щёлкнул зубами в опасной близости от соскользнувшего пальца. Макс ошалело дёрнул рукой, сдвигая ладонь на бледную шею, почему-то холодную у линии челюсти. — Отстегни меня, — потребовал Денис, порозовев щеками. — А если не хочу? — Макс его смущению умилился. — Тогда я сам, потом мы доиграем и я уйду. Ты меня больше не увидишь. Макс закашлялся от возмущения. Титов его своеобразный юмор, граничащий с унижением чести и достоинства, прекрасно понимал, смеялся даже иногда, но происходило это на чистом рандоме, будто у Дениса в голове работал генератор случайных реакций. То ему угарно до боли в животе, то пялится на Макса свысока, как на конченного дебила, которому не помешало бы мозги на досуге прокачать. Каждая шутка — русская рулетка. Может выгореть, но чаще — хер там плавал. Своим поведением Редиска похож на своевольного кошака, который в один день видит в человеке центр вселенной, а на другой самозабвенно дерёт руку, потянувшуюся его погладить. Проглотив обидчиво крутившееся на языке «да пошёл ты нахуй», частенько служившее ему прощанием, Макс собрался было опуститься к скованным ногам, как свет, прощально моргнув, погас, а кресло с прикованным Денисом дёрнулось, поехав в неизвестном направлении. Тот звонко вскрикнул от неожиданности и, паникуя, принялся звать Макса, чередуя мат с мольбами его любым способом отстегнуть. Макс, обалдело хлопая глазами, ломанулся по следу, который в темноте мог разве что угадывать. В комнате через стену, изображая одного из пациентов лечебницы, припадочно ржал актёр. Макс подумал, что по окончанию сего безумия точно поставит квесту десять баллов из десяти. Дальше было только интереснее. Дениса он, конечно, отвязал, придерживая за локоть и помогая на подгибающихся коленях вылезти из дьявольского сооружения. Опасался, типа Титов будет истерить и возмущаться, шокированный палитрой эмоций, к которой оказался совершенно не готов, но тот приятно удивил. Отдышавшись, одёрнул рубашку и, вцепившись в Максову ладонь, дёрнул его на себя, смешивая их дыхание и обострившиеся на адреналине ароматы: — Это была охуенная идея, Кольцов… Пиздатое свидание! Мне очень нравится, — зашептал в лицо, восторженно распахнув глаза. Макс на признание польстился, вскользь приобнял его за талию и прижал к себе, но почти тут же выпустил, решив не наглеть совсем по беспределу. Денис отодвинулся не сразу, в благодарность коснувшись его костяшек пальцами с тёплыми подушечками. У Макса в душе зацвела смородина и запели соловьи. Последним заданием было расставить гипсовые головы мутантов в порядке, трассируемом на плохо передающем картинку экране, непрерывно шуршащим помехами. Перед этим они собирали по всей комнате имитации внутренних органов и засовывали их в трёхметровый скелет, приделанный к высоченной стене. Чтобы вставить мозг, Максу пришлось Редиску подсадить, осторожно придерживая за жопу. Тот поначалу ржал и требовал встать на колени, чтобы он наступил ногами на спину, но Макс продемонстрировал средний палец, обхватил за талию и приподнял. В район манящих бёдер ладони сползли вынужденно, когда Денис недовольно оповестил, что всё равно не может дотянуться. На выходе из последней локации их встретил улыбчивый администратор, похвалил за проделанную работу и расспросил о впечатлениях, а когда Макс уже было собрался пойти следом за Денисом, понимающим шёпотом пожелал удачи со «строптивой парой». Макс неопределённо улыбнулся. Альфа точно имел в виду истинность, но что его подтолкнуло к такому выводу — непонятно, да и наплевать. — Мне понравилось, когда тебе на башку упал человеческий глаз. Это ж надо было так орать, думал – оглохну, — жуя кончик измятой трубочки, подначивает разулыбавшийся Денис. — Ой, не пизди. Подумаешь, вскрикнул чутка, — Макс отмахивается, болтая стаканчиком с кубиками льда, медленно превращающимся в подслащённую воду. — Лично мне больше всего запомнилось, когда ты на кресле покатился. Таким непривычным голосом меня звал… Сами охладительные напитки закончились больше получаса назад. Макс до сих пор не понимает, чего такого особенного и удивительного в этой кофейне, до которой пришлось больше часа добираться с пересадками на метро, но Денис — как всегда — был нацелен категорично: притащил именно сюда, сам выбрал лимонады, заказал, оплатил и забрал. Макс в это время забил столик у окошка и, оглядевшись, пришёл к выводу, что ничем эта кофейня от сотни других, понатыканных на каждых ста метрах, не отличается. То ли он ни черта не понимает в кладезях Москвы, то ли у Титова свербит непонятная привязанность к определённым местам для отдыха. В кафешку в пятнадцати минутах от универа Макс в одиночестве приходил ещё несколько раз, но своему первому впечатлению изменить так и не смог. Десерты с выпечкой, от которых Редиска пёрся, там самые стандартные. Что по вкусу, что по ценнику. — Это каким-таким голосом я тебя звал? — ехидно уточняет Денис. — От которого ты прям там чуть штаны не обкончал? — Ничего подобного! — Макс хмыкает. — Вообще-то, ты истошно верещал, а я, как благородный и честный альфа, думал лишь о том, как спасти прекрасного принца. — Наверное, поэтому, когда отстёгивал, все ноги мне благородно облапал, а потом, уличив момент, за жопу подержался. — Это случайно получилось, — возражает Макс, против воли расплываясь в улыбке. — Не верю я тебе, — скрестив руки на столе, Денис кладёт на них голову, с прищуром смотря из-под растрёпанной больше обычного чёлки. Макс опускает взгляд, невольно сжимая кулаки: пальцы покалывает острым желанием пригладить чужие волосы. Они мягкие, шёлковыми лентами скользят по коже и щекочут её сухими кончиками, которые давно не подравнивали в парикмахерской. Пьяным, Дениска разрешал гладить себя по голове и перебирать волосы, а Макс ловил умиротворённый кайф, какой не мог сравнить даже с выкуренным косяком или несколькими разрядками подряд. Рядом с Редиской многое, не поддающееся объяснению, происходит впервые, ставя Макса в очередной тупик, из которого нет выхода. — Не верь, — пожимает плечами, любуясь бликами искусственного освещения, танцующими у Дениса на лице. Впадины-шрамы с правой стороны не портят общую картину. — Потом станешь успешным разработчиком, запустишь свой ТруТок и проверишь, где я тебе соврал, а где нет. — Если я стану успешным разработчиком с ТруТоком, ты мне нужен не будешь, — с озорством отзывается Денис, прикусывая губу. Макс понимающе улыбается. Курсовая работа покорила его до глубины души и заставила в полной мере восхититься мощью Редискиных мозгов. Как реализовывать задумку оставалось до конца неясным, но до чего же пиздато — знать, когда тебя пытаются наебать. Макс наёбывать Дениса не собирается. К чёрту. У того на ложь особый пунктик. — К этому моменту я планирую числиться в паспорте твоим законным супругом, — Макс под столом прихлопывает коленку, нацелившуюся подленько врезать ему по ногам. Съехавший на стуле Денис искренне ржёт: — Чтоб у тебя уже, как минимум, было своё раскрученное СМИ. Я не собираюсь тащить нас на своём горбу. — В семье всё должно быть поровну, — кивает Макс, подцепив Дениса ногой за лодыжку и, стараясь не запачкать обувью, носком задирает штанину, добираясь до полоски кожи. Вжимается своим теплом. — Я всегда могу стать домохозяином и нянчить наших детей, — чутко следит за ответной реакцией. Последний раз далеко идущие планы о появлении цветов жизни на могилке их беззаботной жизни Титова мало вдохновили на продолжение отношений. Может, он чайлдфри? — Никаких «наших детей», — пресекает Денис, и звучит это совсем не так, как должно. Вместо уверенности – тоска и боль, зазвеневшие в голосе. Макс напрягается каждой клеточкой тела, смотря, как Денис закрывает лицо ладонями и устало трёт веки, забив на правила гигиены. — Скорее всего, я никогда не смогу родить. — «Скорее всего»? — Надо обследоваться досконально, но предварительный диагноз есть. Бесплодие. — Почему так? — упавшим голосом спрашивает Макс. — Потому что! — Денис зябко обхватывает себя за плечи, обнимая. — Потому что я – идиот… ты себе представить не можешь, насколько я конченный. Петя и то знать не знает. Не говорил, иначе бы он меня убил… — Динь, — встав из-за стола, Макс за спинку перетаскивает стул поближе. Опустившись, берёт его руку в свою, большим пальцем гладя бледные костяшки. — Сначала надо нормально провериться, если диагноз подтвердится… ладно, справимся как-нибудь. В конце концов, на детях свет клином не сходится, правильно? Будем жить для себя и друг друга. — Да я тоже об этом думал, тем более, всегда можно из детдома взять. Их вон в каком немыслимом количестве туда сдают, — хмурится, о чём-то задумавшись. Макс согласно опускает ресницы. Забрать в семью чужого ребёнка способна далеко не каждая пара, но если они будут морально и финансово подготовлены — почему нет? Зависнув от неожиданности собственных суждений, Макс на несколько секунд выпадает из реальности. В двадцать один год, на третьем курсе универа, думать о том, каково это – усыновить или удочерить ребёнка в союзе с омегой, которого знаешь меньше месяца, это, блять, сильно. А ещё глупо, но и Макс себя преисполнившимся в познании гением никогда не считал. Не заметив его задумчивости, Денис продолжает: — Может, это сейчас, пока я такой молодой, кажется, что всё не так уж и плохо? А на самом деле – хуйня хуйнёй. Пока что мне стрёмно о воспитании пиздюка даже думать! Но вдруг потом захочу? Проснутся инстинкты или чё там обычно просыпается? Одному мне ребёнка никогда не отдадут, нужна полная обеспеченная семья… — Будет у тебя семья, не переживай, — заверяет Макс, в утешительном жесте тронув кончиком носа его висок и втянув запах, на фоне разговора наполнившийся горькими тяжёлыми оттенками. — Понимаю, с твоим характером и заёбами звучит, как что-то фантасмагорическое, но я, допустим, не против попытать удачу… — Папа с тобой согласится, — Денис приподнимает краешек губ, — он всегда говорил, что ни один нормальный человек не сможет вытерпеть мои выкрутасы, — обоснованное суждение, которое на Макса, в силу его припизднутости, не распространяется совершенно. Эх, судьба-судьбинушка… нашёл себе, называется, пару. Может, это карма за обрюхаченного омегу и тьму разбитых сердец? Кто теперь знает. — Тебе невероятно свезло, что я ненормальный. Мы созданы друг для друга, Редиска, не отрицай очевидное, — Макс по-свойски обнимает его за плечи, виском прислоняясь к макушке. Покосившись на его руку, словно на лишний отросток, Денис скептически приподнимает бровь и, замявшись, отодвигается. Ясненько, сдаваться без боя крепость по-прежнему не собирается. Макс усмехается. — Если ты говоришь мне это лишь ради того, чтобы засадить, я тебя прокляну... — Да какой засадить, блин! Ты сам сказал: после свадьбы. Значит, будет после свадьбы, — Макс морщится, натурально чувствуя лимонную кислоту на языке. — Что это за угрозы такие идиотские? На расстоянии порчу наведёшь? — смеётся. — Какова вероятность, что однажды я проснусь импотентом? Задумавшись, Денис потирает подбородок и, полностью развернувшись к Максу, с непоколебимой уверенностью заключает: — Большая, — подаётся вперёд, упираясь в душу своими колдовскими глазами с залипательно расширившимися зрачками. — У меня дома лежит книга со всякими заклинаниями, там было что-то про нестоячие хуи альф-кобелей. — В лавке Ведьмино Счастье прикупил? — Максу шутка нравится. Он не удивится, если однажды, в возможном будущем, увидит фотку, на котором Редиска в костюмчике колдуна-чародея веселится на детсадовском утреннике. — Не-а, — Денис властно кладёт ладонь ему на колено. — Помнишь, я рассказывал про нашу с Петей прабабку из Топей? Мерзкая старуха и прожила дохрена, до ста лет практически. Её вся деревня боялась, поэтому с нами никто и не дружил. Поговаривали, что ведьма. Порчи наводила, сглазы всякие. И знаешь, — понижает голос до шёпота, нагоняющего дополнительной жути, — Оказалось, что правда. Нам девять-десять было, когда она умерла, а перед этим, как раз лето было, за несколько дней подозвала меня, отдала яблоко из сада и велела есть. Оно кислое было, меня там чуть не стошнило, но пришлось давиться. Потом я уже понял, что она свой дар через него передала… Макс, заслушавшись историей, окончательно лишается дара речи. Смотрит перед собой и думает, что за хреновый сюжет очередного сезона Гадалки ему только что расписали. Яблоки какие-то… передача магии перед смертью… Денис опять изощрённо поиздевался или на серьёзных щах затирает, выдыхая каждое слово Максу практически в губы? Сидит теперь, улыбается, будто не морозил сказочную дичь меньше минуты назад. Дениска-Редиска — участник, по которому должен навзрыд рыдать весь штаб ТНТ во главе со сценаристами шарлатанского хита про экстрасенсов, много лет заполоняющего сетку российского телевещания. — Чё, зассал? — воспользовавшись моментом и ущипнув его за бедро, хихикает Денис. Макс вздрагивает. — У меня много тёмных секретиков… — Слушай, мой совет: ты когда на бесплодие будешь проверяться, заодно на голову обрати внимание. Мало ли, однажды сядешь на швабру и голым из окна выпрыгнешь, как Маргарита. Денис, согнувшись, ржёт пуще прежнего, явно довольный собой и Максовой реакцией. Что особенно замечательно: он не из обидчивых, могёт в самоиронию, а на сарказме вообще собаку съел. Макс по-дурацки лыбится, считая еле заметные лучики морщинок, виднеющиеся у чужих прикрытых глаз. Наверное, поэтому Дениска ни разу и не затрагивал тему «злобных бывших». У него их попросту нет. Все отошли в лучший мир. Где нет импотенции и проклятий из книги. Как выяснилось, живут Денис с Петей в ЖК в десяти минутах ходьбы от кофейни. Это всё объясняет. Хитрожопый Титов специально настоял на своём, чтобы потом, когда свидание подойдёт к концу, не тащиться на метро и по сумраку не шароёбиться до дома. Можно подумать, Макс бы свалил и отказался его провожать! Глупости. Его воспитанием, пусть на отвали, но занимались достойные честные люди. Макс увязывается следом, обрадованный перспективами выведать точный адрес своей настоящей и — есть подозрения — единственной любви. Он ещё не до конца принял данный факт, но старается исправиться изо всех сил. — У нас на десятом этаже квартира, — поясняет Денис, когда они, закурив, останавливаются неподалёку от подъездной двери. — Трёшка. — Не пригласишь на чай? — насмешливо спрашивает Макс, затягиваясь. На периферии подмечает, что курит впервые за много-много часов. Последний раз был перед предзачётной лекцией, на которую он по итогу не явился, сверкая пятками умотав на этаж к айтишникам. В компании Дениса забываешь про всё. Учебно-рабочие дедлайны, двадцать четыре на семь ковыряющие мозг, уходят на второй план, будто это не Максово будущее, а проблемы соседа-алкоголика. — Может, потом, — уклончиво отвечает Денис. — Если будешь хорошо себя вести, — затушив бычок о край мусорного бака, подходит к Максу, докурившему следом, и кладёт ладонь ему на плечо, приподнимаясь на мысках. Приблизившись, губами касается его щеки, оставляя отрывистый эфирный поцелуй. Макс, сжав пальцы на его талии, задерживает дыхание и прикрывает глаза от ударившего в голову смущения. Красный налёт покрывает лицо и шею. Кажется, кончики ушей тоже пылают. Нынешние школьники бы обсмеяли за такую реакцию на детский чмок в щёчку. Не сразу заткнув завибрировавшее в груди урчание, Макс напоследок, прежде чем отпустить домой, заключает Дениса в крепкие объятия, невысоко оторвав от земли. Тот ойкает, но отстраняться не торопится. Наоборот — обвивает тонкими руками за шею, коленку уверенным движением пропихнув меж ног. Они стоят в таком положении какое-то время. Денис думает о чём-то своём, загадочном, а Макс глубоко дышит, безуспешно пытаясь надышаться на многие часы вперёд. Омеги и альфы нередко пользуются дорогостоящими средствами, подчёркивающими особенные природные запахи, делающими их более привлекательными и яркими, чтобы можно было различить переплетающиеся оттенки на расстоянии. Денису о подобном можно не переживать. Его аромат Макс услышит из тысячи других. Вроде обычный, простенький, а какой эффект! Парфюмер Зюскинда бы удавился в попытках создать хотя бы нечто подобное в своих великолепных духах. — Ты был лучше, чем я ожидал, — проводит пальцами по Максовым кудрях Денис, зачёсывая со лба назад. — Старайся дальше, — глянув через плечо, как-то торопливо отстраняется, из кармана рюкзака доставая ключи. — Значит, увидимся? Кивнув, Денис открывает дверь и, подмигнув, растворяется в свете подъезда, напоследок пожелав аккуратнее добираться до дома. Макс растерянно всматривается в очертания двора, пытаясь понять, могло ли Редиску что-то спугнуть, сбив игривое настроение. Детские карусели, тренажёры для уличных тренировок и баскетбольное кольцо, огороженное небольшой площадкой. На скамейке, сгорбившись, в компании бутылки сидит непримечательный то ли мужик, то ли потрёпанный жизнью парень, залипающий в телефон. Ничего бросающегося в глаза. Показалось. Тронув щёку в месте, где её поцеловали мягкие губы, Макс вставляет в уши подсы и, улыбаясь впечатлениям уходящего дня, разворачивается в сторону метро. Ему о многом предстоит подумать, но одно он понимает отчётливо — Денис, вероятно, никогда не сумеет иметь от него детей, и Макса это не пугает. Переживут. Не девятнадцатый век на дворе, в конце-то концов. Куда больше вызывает тревогу, что Редиска может оказаться потомственной злобной ведьмочкой. Не приведи господь его при таком раскладе вывести из себя… Макс, ускорив шаг, посмеивается от пришедших на ум дурацких мыслей. Денис упоминал и другие «секретики». Что ж, Макс готов постепенно узнавать их все.