Сердце пополам

Щётка, которой Денис чистил зубы в их первую спонтанную ночёвку, обнаруживается там же, где он бросил её утром перед своим уходом. Болтается в стаканчике рядом с новенькой щёткой, выданной Пете, и двумя потрёпанными. Синей — Грома, красной — Макса. Набрав полные ладони холодной воды, Денис умывает лицо, не обращая внимания на тонкие ручейки, сбегающие по шее и впитывающиеся в ворот толстовки. Почистив зубы и прополоскав рот, тянется к полотенцу. Пальцы нерешительно замирают в нескольких сантиметрах. Полотенца три. Синее — Грома, красное — Макса, белое — гостевое. До этого Денис без раздумий выбирал третье, брезгуя взаимодействовать с чужими микробами. Сейчас на нём Максовы трусы, Максова домашняя футболка, а поверх, в завершении нищенского образа — Максова изношенная толстовка, которой тот сентиментально дорожил, но всё равно без сомнений вручил Денису, не испытывая при этом ни малейшего сожаления. Ухватившись за красное полотенце, Денис вытирает лицо, с силой вжимаясь во влажный хлопок. Пахнет Максом, везде и всё пахнет человеком, которого он при первой встрече окрестил идиотом и не планировал с ним даже разговаривать. До сегодняшнего утра Денис не придавал этому значения, большинство запахов будто проходили мимо, не улавливались тонким обонянием и не анализировались мозгом. Сделав глубокий вдох, Денис задерживает дыхание и начинает мысленный отчёт. Раз, два, три, четыре, пять… Помнится, в детстве, когда они с Петей ещё принимали ванну вместе и неплохо освоили цифры, у них была игра с очень простыми правилами: задержать дыхание, после чего с размаху опустить лицу в воду. Победит тот, кого хватит на подольше. И стабильно, из недели в неделю, пальму первенства удерживал Петя, умудряясь не дышать около минуты, иногда, сосредоточившись — даже больше, когда самого Дениса с трудом хватало секунд на тридцать. Он хорошо помнит жгучую боль, распиравшую лёгкие, и сильное давление, бьющее в голову. Перед плотно зажмуренными глазами всё темнело, руки неосознанно сжимали бортик ванны. Из-за того, что Петя мог не дышать почти в два раза дольше, Денис отчаянно боялся — однажды брат может просто не вынырнуть. Двадцать, двадцать один, двадцать два… Рывком подняв голову из воды, Денис на автомате продолжал считать, нервничая, когда счёт перепрыгивал за шестьдесят. Петя оставался там, под водой, находясь лицом в горизонтальном положении и не позволяя появиться даже маленьким пузырькам случайно выпущенного драгоценного воздуха. Иногда Денис представлял, как хватает его за волосы, тянет вверх, а в ответ на него смотрят пустые глаза дохлой рыбы. Разумеется, такого никогда не происходило, потому что уже через пару секунд Петя выныривал, часто моргая глазами со слипшимися ресницами и судорожно хватая ртом воздух. Только в этот момент Денис тоже начинал дышать полной грудью, чувствуя, как страх в мгновение отпускает, разжимая на горле когтистую лапу. И всё равно, наступая на одни и те же грабли, он соглашался играть с Петей вновь и вновь. У них было множество совместных развлечений, включая игрища в пресловутой ванне, но Пете почему-то сильнее всего нравилось задерживать воздух, тренируя дыхалку. Сейчас, наверное, уже и не сможет повторить свои детские успехи — все лёгкие до осыпающегося пепла прокурил, паровоз. Сорок пять, сорок шесть, сорок семь… Однажды Денис чуть не утонул. Это был обычный вечер после четырёх не слишком заёбистых пар. Погода в тот день не удалась — холод собачий, такой, что пиздец. Ветер лютовал, пробирая до костей и завывая в ушах. Завалившись домой, Денис облегчённо стащил ледяную одежду, щёлкнул кнопкой электрического чайника и на полную выкрутил воду, набирая ванну. Пети не было — смотался, небось, к очередному ёбырю, либо отрывался в клубе, чтобы потом всё равно поехать ебаться. Денис завидовал неизлечимому похуизму к лёгким связям, понимал — он на такие подвиги вряд ли отважится. Если только в один момент не поставит на себе крест и не пойдёт во все тяжкие. Хотелось расслабиться, отогреться, ещё и течка хватала за жопу, из-за чего живот тянуло спазмами, а ноги периодически становились ватными. Вылив половину пены с Петиной полочки для релакс-вечеров, Денис погрузился в горячую воду. Съехав по подбородок, слегка откинул голову, прикрыл глаза и сам не заметил, как задремал. Сон на сомкнутых веках рисовался странный: Топи, незнакомый криповый мужик в педофильских очках и он, сжимающий в дрожащих руках винтовку. Следующий эпизод — он, летящий на тачке в озеро, пробивающий толщу воды и в считанные секунды умирающий, задыхаясь на водительском сидении. Рядом сидел всё тот же мужик, теперь со вскрытым горлом. Проснулся Денис не сразу, выныривая из сна и застилающей нос воды будто бы с ленивой неохотой. Принялся отплёвываться, тереть лицо и глаза. Сон не желал уходить. Тогда Денису подумалось — он ещё не раз столкнётся с увиденными образами в новых кошмарных сновидениях, но до сих пор этого почему-то не произошло. Пятьдесят четыре, пятьдесят пять, пятьдесят шесть… Не в силах больше терпеть, Денис размыкает губы, громко выдыхает, стараясь ухватить побольше вожделенного воздуха. Вдыхает глубоко, выравнивает сбившееся поступление кислорода в кровь. Опять не получилось задержать хотя бы на минутку. Всё потому, что курить меньше надо. Петю осуждает, а сам-то чем лучше? Нихуя не лучше. Во рту моментально хочется почувствовать осадок никотина, затянуться так глубоко, чтобы горечь обязательно дошла до желудка. Подрагивающими пальцами повесив полотенце на крючок, Денис ещё какое-то время размеренно дышит, стараясь немного прийти в себя. Кроет — мама не горюй, давненько с ним такого не случалось. Последний раз было с Петей, когда в пылу очередной ссоры брат выплюнул что-то наподобие: «Пиздец, ты чмо, кто такое чмо терпеть будет? Так и подохнешь в одиночку!». Не дословно, но смысл понятен. Денис сам не до конца разобрался, почему отреагировал настолько буйно, для чего заперся в комнате и дрожал всем телом, привалившись к распахнутому настежь окну, скуривая одну сигарету за другой. Спустя время брат, немного остыв, скомканно извинился, Денис отмахнулся, типа проехали, а сам нихера ни проехал, от себя, блять, не отмахнуться. Он не хотел быть всю жизнь один, не хотел подохнуть с пониманием, что никому не нужен и что его разлагающийся труп найдут только через несколько дней, когда соседи пожалуются на тошнотворный запах. Когда-нибудь Петя нагуляется, найдёт себе альфу с терпением в два раза больше, чем член, и неминуемо свалит из их халупы. А что будет делать Денис? До конца оклематься не получается, но Денис отдаёт себе отчёт — он и так торчит в ванне подозрительно долго. Макс, наверное, весь извёлся, боясь соваться с вопросами, но при этом надумывая худший сценарий, при котором они толпой находят Дениса, счастливо удавившегося бельевой верёвкой. Хмыкнув, Денис заглядывает в зеркало и с силой хлопает себя по щекам, мысленно обзывая нытиком и приказывая незамедлительно собраться. Сам поистерил, сам загнался, сам успокоился. Очень самостоятельный мальчик, родительская, блять, гордость. Он уже сказал себе: будь, что будет. Если Макс поведёт себя, как мудак — ладно. Ладно, сука. Денис знал, на что шёл, на кого залипал, кому дрочил и с кем сосался. Почему он вообще познакомился с его членом раньше, чем с губами?! Вот что за херня такая?! Всё у него не так, как у людей, всё через сраную жопу, пора уже привыкнуть. Не разрешая себе страдать дальше,  Денис выходит из ванны, держа курс в направлении кухни. Каждый шаг даётся с трудом, будто к ногам привязали каменные глыбы, а на шее затянули удавку. Выпрямив спину, Денис проходит к столу, отодвигает стул и садится, как школьник складывая руки на коленях. Взгляд бездумно устремлён вперёд, куда-то в Петино плечо. — А где?.. — Денис оглядывается более осознанно. В самом деле, где, блять? — Ты раньше него пришёл, — отзывается брат, не соизволив обернуться. Он цветёт и пахнет, ни за что не подумаешь, что ещё недавно сидел белым, как мел, и помирал от желания обдолбаться. Петя стоит у Грома за спиной, крепко обнимая поперёк живота и положив подбородок на плечо. Тот напряжённо пыхтит, нависнув над плитой. Пахнет жареным хлебом и омлетом, но аппетита это не вызывает. Для того, чтобы нормально пожрать, Денису нужно исхитриться поймать особенное настроение, от которого в последние дни он предельно далёк. Смотрит на Петю, внаглую задравшего футболку Грома и поглаживающего его по напрягшемуся крепкому прессу. Опустив руку, Петя ловкими пальцами пробегается по резинке его домашних штанов. Подцепляет и совсем чуть-чуть приспускает, играя с огнём. — Петь, ты совсем ахуел? — не выдерживает Денис, не готовый лицезреть перед завтраком стандартную завязку каждого второго ролика на порнхабе. — Ещё на колени встань и отсоси ему при мне. — И отсосал бы, — служит ему хладнокровным ответом. — Или думаешь, тебе ночью можно при нас Кольцову дрочить? Это типа не считается по-твоему? У Дениса нагревается лицо, становится неловко и стыдно. Он успел малодушно забить на их ночной конфуз, как выяснилось — зря. Петя такого плодотворного повода для издевательств мимо себя не пропустит, будет теперь со спокойной душой и гаденькой ухмылочкой чморить, сволочь злопамятная. Чего и следовало ожидать. — Какая разница, вы всё равно спали, — неуверенно защищается Денис. Петя не успевает ответить, вступается Гром: — Я не спал, — перевернув на сковородке подзолотившийся хлеб, оборачивается и смотрит тяжёлым неприятным взглядом. Денису становится некомфортно, хочется стыдливо потупить голову, но он принципиально не опускает глаза. Ровно до того момента, пока Гром не продолжает: — Я всё слышал от начала и до конца, это было пиздец странно. Мы с Максом, конечно, близки и всё такое, но не настолько, чтобы выслушивать, с какими звуками кто из нас кончает. Петя в кои-то веки молчит, видимо, не считая необходимым как-то усмирять своего прямого, как палка, ёбыря. И плевать, что полноценно у них до сих пор нихера не было. Мог бы заступиться! Кто этот Гром такой, чтобы вот так по-ребячески отчитывать Дениса? — Окей, я понял, — приглушённо отвечает Денис, сжавшись под натиском суровых глаз, опалявших льдом похлеще, чем выкрученная до предела холодная вода. Поднимается со стула и, прежде чем уйти, злобно выплёвывает: — Кольцову, главное, тоже не забудь высказать, а то он не сильно-то был против, когда я до него домогался. — Куда ты? — спрашивает в спину Петя. Не дождавшись ответа, насмешливо поясняет Грому: — Обиделся. Да пошли они! Денис, задрав подбородок, выходит в коридор, злобно сжав ладони в кулаки. Ему, вообще-то, тоже нашлось бы что сказать в этой ситуации. Он, значит, бегает за Петей как пришитый, помогает противостоять порывам занюхнуть, от Грома, в конце концов, защищает! И какова благодарность? Ни одного тёплого словечка, скупого «спасибо» и то не дождался, не говоря уже о том, чтобы Петя хотя бы попытался выгородить его перед своим новым, дохуя нежным на сон альфой. Всё, получается, пришла любовь, цветут огурцы и на брата сразу насрать? Денис кусает губы, чувствуя привкус наёбки со стороны самого себя. Что с ним такое происходит? Как начал истерить, так и не может в себя прийти, оклематься и заставить мозг мыслить в состоянии привычной ясности. Ноги несут не в гостиную, куда Денис собирался изначально, чтобы дуться в гордом одиночестве. С-щас, наивный чукотский мальчик. Стоит теперь перед закрытой дверью и прекрасно понимает — никуда он отсюда не уйдёт, наедине с собой, противным и неприятным, оставаться хочется в последнюю очередь. Один он был много лет, пока папа загибался от депрессняка, а Петя вписывался в иерархию в новом школьном коллективе, ограничившись короткими звонками раз в неделю. Тронув ручку, Денис колеблется, не решаясь опустить до конца. Может, постучаться? Да ну, бред какой, он же не к чужому человеку ломится, досаждая своей сомнительной компанией. Утвердившись в этой мысли, Денис дёргает ручку вниз, толкает дверь и проходит в комнату. Макс, обложившись распечатками, со скрещенными ногами сидит на кровати и с непривычной сосредоточенностью вчитывается в тетрадь. Подняв взгляд, смотрит удивлённо, будто Денис — последний человек, которого он ожидал увидеть на пороге своей комнаты. Подойдя к кровати, Денис усаживается рядом, берёт первый попавшийся под руку листок и пробегается глазами по нескольким абзацам, выделенным жирным шрифтом. Естественно, мало что понимая. Врубается только — вызубрить Кольцову надо ого-го. И про медиапродукты, и про способы подачи контента, и про каналы связи не забыть. Какая-то херня, блин. Они с Максом далеки от специальностей друг друга, в журналистике Денис знает только то, что жёлтые заголовки — полный зашквар, а вот видео-кликбейт — вроде тема. Он, например, на ютубе из раза в раз ведётся. — Когда экзамен? — спрашивает и, занимая руки, начинает раскладывать распечатки по указанной в уголке каждого листа нумерации.  — В понедельник, — настороженно отзывается Макс. — Готовиться ты, как я понимаю, начал только сейчас? — Пф, это я ещё подсуетился, — отмахивается Макс, снова утыкаясь в тетрадь. — В беседе староста кипишь навела, типа препод ей написал, что ебать наш курс будет по полной программе, мол, чё-то мы у него слишком расслабились. Я в это верю слабо, он не жёсткий, но лучше перестраховаться, не хочу на пересдачу. Ещё бы, можно подумать, кто-то хочет. Макс ведёт себя обычно, обиженку не строит, упрекать не торопится. В чём подвох? И есть ли он? Денис на месте Кольцова точно бы разобиделся на весь белый свет и всячески бы демонстрировал своё недовольство, тем самым требуя хитровыебанных извинений, чтобы, получив, всё равно поломаться для вида. Макс ничего из себя не воображает, сидит с покер-фейсом, конспектики почитывает. Спрашивается, обязательно быть таким хорошим, когда всю жизнь носил личину сказочного пиздабола, едва ли думающего о чувствах других людей? Тем более, омег. Что, ебать, за метаморфозы? Эх, любовь животворящая, ты забираешь лучших из лучших в популяции сволочей… Прибрав распечатки в аккуратную стопочку, чтобы через секунду Макс опять в неё залез и всё разворошил, Денис слегка пододвигается. Здравый смысл, сговорившись с совестью, барабаном бьёт в висках, напоминая о необходимости извиняться. Опять. В который, сука, раз. Если Денис продолжит просить прощения с такой регулярностью, его раскаяния быстро лишатся искренности. Частота извинений нивелирует их значимость в глазах слушателя. Но как по-другому искупить вину? Как извиниться за снихуя устроенный скандал? Денис складывает руки на животе. Ему хочется столько всего сказать, пожаловаться, попросить прощения и утешения, но слова не идут, костью застряв в горле. Макс не производит впечатление охренеть всепрощающего, но раз не обижается, значит, понимает? Денису хочется верить, что его не пытаются идеализировать, что Макс в полной мере осознаёт, с кем имеет дело и кого кадрит. После поцелуя любви принца на его месте не появилось, Денис как был противной жабой, так и остался. — Денис, — окликает Макс, захлопывая тетрадь, — есть один вопрос, который не даёт мне покоя. Хочу кое-что прояснить. — Всё, прошла любовь, завяли редиски? — улыбается Денис, стараясь не демонстрировать свои душеметания. Ночью Макс уже звал его нормально, по имени. Было необычно, в приятном смысле слова. Не то что сейчас. Макс смотрит с живым непониманием. Вроде умный парень, проницательный и внимательный, а тормозит порой — хоть стреляйся. Сразу хочется его по башке ударить, запуская мыслительный процесс. Денис уже было порывается, но в этот раз, к счастью, удаётся обойтись без рукоприкладства — до Кольцова наконец-то доходит. — Не, не прошла, просто волнуюсь, — вновь становится серьёзным. Ну, давай, спрашивай скорее, раз правда волнуешься. — Мы теперь… кхм… типа встречаемся или чё? — «Или чё»? У тебя есть другие варианты? — не дрогнув на лице ни единым мускулом, Денис смотрит в стену. Макс молчит. И сильно зря. Что-то Денису это напоминает, точнее — кого-то. Когда Петя пару недель назад, находясь в этой же квартире, в лоб задал щепетильный вопрос, Гром предпочёл отмолчаться. Брат после этого ходил разбитый, словно по нему проехались асфальтоукладчиком, и напоминал разлитое по столу молоко. С Денисом говорил мало, чаще торчал в своей комнате, апатично завернувшись в одеяло, или смолил в окно, чередуя тяжёлые сигареты с разноцветными одноразками. Хотел забить на академию, но по итогу решил, что целенаправленно продолжит мозолить Грому глаза, да и рисково перед сессией поддаваться апатии. Закроется с горем пополам и пожалуйста, хоть вены ложкой вскрывай. Отчислить Петю, понятно, в деканате никто не осмелится, а вот по-крысиному звякнуть Хазину-старшему — дело пары минут. Связываться с отцом себе дороже, скандала потом не избежать, так что подобного исхода событий Петя старается не допускать. Ему главное закрыться, а на какие оценки — не ебёт. Петя в школе-то был откровенным среднячком, с переменным успехом перекатываясь с тройки на четвёрку, чего от него требовать в ненавистной ментовской академии? А пошёл бы на юриста, может, полюбил бы учиться. Гром, как Денис предполагает из ночных и утренних ванильных эпизодов, всё-таки заблагорассудился ответить взаимностью. Денис от всего сердца рад, серьёзно, можно сказать, как за себя. Желает Пете самого лучшего, из классического и вечного «чтоб хуй стоял и деньги были». Пусть Гром его холит и лелеет, носит на руках, качественно трахает и клянётся в любви до гроба. Вроде о таком Петя фантазировал, вечерами страдая Денису в плечо. Но если Гром посмеет его снова обидеть… Дениса яростно потряхивает от одних мыслей о подобном. Злость на брата-кидалову так просто не сольёшь, но выписать за него пиздюлей в случае необходимости — встаём в очередь, не стесняемся, Денис постарается на славу. Подумав и основательно всё взвесив, Макс начинает сосредоточенно рожать своё признание. А рожу-то какую скукурузил! Абстрагировавшись от лишних мыслей, Денис фокусирует внимание на его словах, которые сейчас действительно имеют значение. Это у Пети всё хорошо и даже лучше, а у него самого — абстрактная залупа, которая непонятно в какую константу со временем перетечёт. — До того, как ты сбежал в ванную, я думал, что теперь всё стало очевидно. Я добился того, чего хотел, причём намного быстрее, чем думал, — откровенно говорит Макс, по-щенячьи грустно смотря из-под бровей. — Ты про… — Ага, наши отношения. Теперь-то мы вместе, ты начал открываться, а мне стали понятны многие твои мотивы, — Макс ёрзает на месте, пытаясь отыскать удобное положение. Не найдя его, подбирает ноги под себя, усаживаясь на колени. Денис невольно представляет его, в возрасте лет четырнадцати, пытающегося повторить любимую позу всех анимешных персонажей. Говорят, со временем привыкаешь и уже не можешь сидеть по-другому. — Когда ты ушёл, я задумался: а не слишком ли большая ответственность? Вдруг я не справлюсь? Сделаю что-то не так, разочарую тебя. Вдруг я не тот альфа, который должен возвращать тебе веру в наш пол или типа того? Я очень боюсь налажать, Динь, — горько усмехается. Чувствуя необходимость смотреть ему в глаза, Денис повторяет позу. Неудобно — жуть, ноги начинают затекать почти сразу, но Денис игнорирует дискомфорт. — Так не лажай и всё, не вижу проблем. Улыбнуться не выходит, ничего не выходит кроме того, чтобы внимательно заглядывать в ярко-голубые глаза, отслеживая ответную реакцию. Что Макс хочет от него услышать? Денис сам знает, насколько далёк от понимания «подарочка» для каждого человека, в жизни которого волей судьбы возникает. С ним тяжело, он доёбистый, саркастичный и злой, в редких случаях — ещё и душный, что хоть балкон настежь открывай. Какие-никакие плюсы тоже имеются, не без этого, но они, по субъективному мнению Дениса, меркнут на фоне армии тараканов, давно и плотно обосновавшихся в его черепушке. Если Макс хочет услышать, типа сложно не будет, расслабься, жизнь не хуй — сиди, кайфуй, то придётся ему вспомнить о существовании в мире губозакаточной машинки. Потому что сложно обязательно будет, пиздец как, ведь с Денисом Титовым иначе нельзя. — Ты сейчас пытаешься меня слить или я что-то неправильно понимаю? — наклоняется вперёд Денис, прищуриваясь. Если его опасения подтвердятся, будет лютый фарш. В первую очередь с его неподготовленным сердцем. — Нет, конечно, ты чё, блять?! — с неподдельным возмущением мотает головой Макс. — Я просто… хочу понять, как ты к этому относишься. Может, тебе это всё нахер не упало, а я тут заставляю тебя… встречаться с собой… Денис поражённо лупит зенками по пять рублей. Молодец, получил своё. Ты же этого хотел, нет? Чтобы он отъебался, чтобы оставил в покое, перестал лезть в устаканившуюся жизнь и менять то, что стало слишком очевидным, от чего постоянно хотелось набухаться до синих соплей и попросить у Пети найти им пару грамм. Не верь, не привязывайся, не люби. Три догмы, которые с Максом Кольцовым оказалось слишком тяжело соблюсти. — То есть до этого, когда я слал нахуй и шарахался, тебя ничего не смущало? — уточняет Денис, вцепляясь в покрывало, чтобы не запалить задрожавшие пальцы. — До этого я не осознавал, насколько ты… — Припизднутый? — подсказывает Денис. — Это тоже, — Макс морщится. — Насколько у тебя всё серьёзно… ты слишком… да, бля, не знаю, как лучше сказать! Слишком травмированный? Задрюканный? Я просто хочу, чтобы ты был счастлив со мной и всё! — Ну так сделай, чтобы я был счастлив! — орёт в ответ Денис, толкая его в плечо. — Ебать ты молодец! Ладно, хотя бы сейчас сказал, что боишься ответственности, а не через несколько месяцев, когда бы я окончательно… — Денис с силой кусает себя за язык. Макс смотрит на него, разошедшегося и злого, несколько бесконечно долгих секунд. — То, что я боюсь ответственности, не значит, что я не готов её принять, — поясняет с ангельским терпением в голосе. — Мне страшно, Редиска, и мне было страшно просто тебе в этом сознаться, но я посчитал, что должен. — Мне тебе орден за отвагу присвоить или чё? — упрямо не понимает Денис, постепенно успокаиваясь. Очередная волна истерики погибает в зачатке. — Что ты от меня хочешь, ты можешь по-человечески сказать? Понимающе улыбнувшись, Макс вытягивает ноги вдоль его тела и пододвигается, укладывая богатырские ладони ему на колено. Сжимает, впиваясь сквозь штаны длинными пальцами. Денис невольно засматривается, подлавливая себя на мерзопакостной мысли: ему впервые настолько нравятся чьи-то руки. Обычно такие детали не вызывают особого прилива чувств, руки как руки, не лучше и не хуже, чем у других. К Максу это, как всегда, не относится. Его пальцы Денису хочется потрогать губами, поцеловать ровные ногтевые пластины и медленно погрузить себе в рот, вылизывая фаланги. А потом лечь на спину, раскинуть ноги и позволить этим пальцам потрогать себя изнутри. — Динь, ты меня любишь? — спрашивает Макс, разом сбивая приход эротических бредней и возвращая в осознанные чувства. Денис несколько раз моргает, приоткрывая рот. Нихера себе вопросики подъехали, можно что-то попроще спросить? Они вроде не на экзамене. В конце концов, откуда Денис знает?! Макс нравится, сильно нравится, ебаться с ним хочется — это понятно, рано с пеной у рта заливать про большую и чистую. Кольцов, блять… вот ни на минуту с ним расслабиться нельзя, сразу под нос лопату с говном подсунет, воспользовавшись моментом! Скоро Денис распробует все оттенки его припизднутости и лови ответочку! Но раз они выбрали язык фактов, получай, сука, фашист, гранату. — Я не знаю, — говорит Денис. — А тебе нужна моя любовь? Будет, если заслужишь. — Любовь нужно заслужить? Прикольно, — продолжает улыбаться Макс. — Мне всегда казалось, что любят просто за то, какой ты есть. Сам перемещает ладони, укладывая на талию. Проминает толстовку, согревая сквозь плотную ткань, пальцами отбивает медленную дробь. — Мою – нужно, — неукоснительно заявляет Денис. — И я уже говорил, что для этого потребуется: быть искренним. Пока с тебя достаточно. Однажды меня так наебали, что чуть жопу зашивать не пришлось, — смотрит с усталостью, внутренне настраиваясь на любой из возможных ответов: — Если не нравится – сумка, кроссы, нахуй. — Ты у меня дома, — напоминает Макс. Дениса это нисколько не смущает. В отстаивании личных границ он со своих болезненных шестнадцати сильно преуспел и не собирается сдавать позиции. Если Максу хочется идти — пусть валит на все четыре стороны! Сначала будет плохо, очень, но страдать бесконечно не получится, даже если хочется. Он наверняка справится. — Я имею ввиду нахуй из моей жизни. — Не хочу нахуй из жизни, — качает головой Макс. — Не с тобой. От другого, скорее всего, свалил бы, сверкая пятками, а от тебя не хочу. Люблю, еблана. Денис прячет взгляд, чувствуя одну из предельных стадий своего смущения. Щёки, уши, шея — всё горит адским пламенем стыда и непонимания, как на такое признание в приличном обществе полагается реагировать. Они уже определились, что свои чувства Денис пока держит под знаком вопроса. И чё с того? Сказать спасибо? Фигня какая-то, за любовь не благодарят словами, её показывают действиями, заботятся, ухаживают. Вряд ли Максу сейчас нужна помощь, но точно нужно внимание, правильно? Определившись, Денис обнимает его за шею и, качнувшись вперёд, целует. Старается действовать размеренно, с языком не борщит, кончиком размыкая губы. Макс сегодня соображает вхолостую, поэтому реагирует не сразу, зато когда наконец-то отвечает, Дениса нещадно плавит. Сосались у окошка полночи, друг друга во всех местах облапали, а от Максовой близости всё равно кроет как в первый раз. Толчком опрокинув его спиной на запружинивший матрас, Денис перекидывает ногу, усаживаясь на живот, и смотрит сверху вниз. Макс под ним покрасневший, со влажными губами и прикрытыми потемневшими глазами. Догадываясь, что его ждёт, Денис отъезжает жопой и несколько раз трётся о характерный бугор. Внизу живота болезненно тянет возбуждение, член стоит, ещё пару движений и меж ягодиц однозначно появится раздражающая влага. Не найдя в себе силы бороться с искушением, Денис сильнее вжимается задницей, закусывая губу и глуша стон. — Вот и обязательно было такое правило устанавливать, спрашивается? — обессиленно ворчит Макс, обхватив его за пояс и рывком возвращая себе на живот. — Обязательно, — пыхтит Денис, предпринимая попытку снова почувствовать упирающийся в задницу член. От накрывшего желания бросает в жар, температура поднимается, в толстовке становится неудобно, но и раздевать его почему-то никто не торопится. Блядский Кольцов! Когда не надо, он с приумноженным усилием домогается, а как реально хочется — хренушки докричишься, приходится как всегда брать ситуацию в свои руки. — Редиска, мы ещё не договорили, — мешается Макс, удерживая за талию с такой силой, что не дёрнешься. Но и Денис не пальцем деланный – заводит руку за спину, трогая пояс штанов и накрывая выпирающий стояк. — Титов, блять, ну-ка перестань! — рявкает Макс не своим голосом и, не давая в полной мере удивиться, грубо скидывает на кровать. Денис с ошалелым видом сидит на сбитом покрывале, не зная, как реагировать, пока Макс поднимается, открывает окна и садится обратно, несколько раз медленно выдыхая. — Так, прямо сейчас ты успокаиваешься и честно отвечаешь на мой вопрос, понял? — Денис переводит потерянный взгляд и кивает. Макс натянуто улыбается: — Значит, вопрос: какого хуя было ночью? — В плане? — Денис сводит колени. Похоть отпускает, разум проясняется. — Я про твой порыв мне подрочить. — А что не так? — продолжает не догонять Денис. — Ты ночью сам ответил на свой вопрос: у меня недотрах, я хочу ебаться, но не могу, поэтому приходится изворачиваться. Макс тяжело вздыхает, смотря на него одновременно с жалостливым пониманием и болезненным осуждением. — А если честно, Динь? — Ты нормальный? Я не вру! — Денис злится, выдвинутый в лобешник вопрос напрягает. Сначала Гром, теперь какого-то хера Макс. Он такими темпами отчислится и свалит всем назло в омежий монастырь, чтобы ни перед кем про свои порывы не оправдываться. — Ты не врёшь, ты просто не договариваешь, — Макс укладывается на кровать. Ноги вытягивает, голову пристраивая на подушке. Специально оставляет место, поэтому Денис, не горя желанием искать адекватный угол для обзора, ложится рядом, намеренно избегая контакта. В лицо тоже не смотрит. — Сейчас я чувствовал, что тебе нужен секс, ты в этом нуждаешься не столько эмоционально, сколько физически. Ночью было по-другому, ты хотел этим чего-то добиться. Замыкаясь, Денис переворачивается на бок, подгибает ноги и прижимает колени к животу, принимая позу эмбриона. Отмолчаться не получится, не тот случай, Макс серьёзно нацелился выпытать из него душевные откровения, опять вывернуть наизнанку и заставить раскрывать то, к чему Денис, по-хорошему, возвращаться не планировал. И не напиздеть ему, самое-то обидное. Чувствует, падла, любую наёбку. — Я не хочу, чтобы ты ушёл, — с трудом размыкает губы Денис, понимая, в чём должен сознаться. Макс ждёт, давая ему время. — Я сделал это, потому что побоялся, что ты будешь трахаться с другими омегами. Нормальными, которые дают, а так я хотя бы на время смогу удержать тебя рядом с собой. Вслух это звучит в миллион раз унизительней, чем в голове. Денис закрывает глаза, ненавидя в себе всё, начиная от секущихся волос и заканчивая ебаным характером, с которым побрезгует иметь дело любой адекватный человек. Господи, какое же он ничтожество! Как щенок, который нагадил на ковёр и смотрит настолько жалостными глазками, что ругаться на него просто бессмысленно. Манипулятор из Дениса оказался не менее отстойный, чем хороший любящий парень. Кажется, прямо сейчас их отношения, трещащие по швам, развалятся окончательно, не успев толком начаться. Макс вроде его любит, но себя-то уважать тоже надо. Денис бы такое отношение не простил. Секунды измеряются часами, Денису кажется, будто его быстрее ёбнет семь инфарктов один за другим, чем Кольцов как-то прокомментирует услышанное. — Не ожидал, что я для тебя настолько поверхностный, — ровным тоном говорит Макс, у Дениса в груди всё обваливается. — Не поверхностный, — глухо возражает он. — А какой? — раздражённо спрашивает Макс. — Ты понимаешь, что если будешь видеть во мне только легкомысленного блядуна, у нас нихуя не получится?! Денис вздрагивает, реагируя на возню рядом. В последний момент зажимает дёрнувшуюся руку между колен, не позволяя ей вскинуться к Максу и ухватиться за локоть, в отчаянном порыве умоляя не уходить. — Понимаю, — говорит, жмуря глаза. Вместо того, чтобы скорее убраться с кровати, Макс со спины переворачивается на бок, шумно выдыхая ему в лицо. Хочется посмотреть, но Денис не решается, боясь не найти там ничего, кроме заслуженного презрения. — Так, ладно, я на тебя злюсь, а с другой стороны – хуле удивляться-то? — хмуро изрекает Макс, вынуждая Дениса разом забыть про все опасения, распахнуть глаза и непонимающе уставиться в ответ. — Ну, чё пялишься? Я про свою пиздец-репутацию. Это как с диетами: люди жрут годами, а потом за неделю в спортзале хотят сразу десять килограмм скинуть, но так ведь не бывает, правильно? Я ебал омег направо и налево, прямо говорил, типа ничего, кроме секса, не интересует, а теперь удивляюсь, почему мне не верят и не хотят забыть, что было всего месяц, сука, назад, — Денис резко выбит из потока самобичевания и не может подобрать правильные слова. Макс между тем с суровым видом продолжает: — Теперь мне, Редиска, стало всё понятно: буду добиваться твоего доверия столько, сколько потребуется! Чтобы ты верил мне, любил и не ждал измен, понял? Всё у нас будет, правда не сразу, да и похуй. Быстрые результаты для читтеров, а мы честные игроки. Согласен, Динь? — Наверное, — с сомнением отвечает Денис, понизив голос до шёпота. Он, кажется, всё ещё варится в котле переживаний, мыслями тусуясь в наиболее вероятной реальности, где Кольцов его со смаком бросает, прогоняет из комнаты и перед носом с грохотом захлопывает дверь, предварительно обозвав конченным ничтожеством. Он ведь обидел Макса… причём в этот раз по-настоящему, а не зацепив дурацкими, но в целом безобидными словами, как было до этого. На такое как минимум полагается оскорбиться, а как максимум — отправить Дениса взашей, чтобы думал в следующий раз, а не строил из себя крутого манипулятора Джона Доу. — Но ты всё равно такое больше не проворачивай, — предупреждает Макс, для убедительности нахмурив брови. — Тем более, когда мы не одни… Денис расцветает в ироничной улыбке. Точно, он же не успел пожаловаться. — Твой братец как раз меня отчитал. — Уже?! Хитрый какой, специально выбрал момент, когда бы я не смог за тебя заступиться, — хмыкает Макс, возвращаясь к своему устоявшемуся амплуа радостного пиздодуя. От него такого на сердце становится хорошо, а на душе спокойно. Денис пододвигается, крепко обнимает Макса за талию. Носом медленно ведёт по шее, утыкаясь под челюстью. И даже на брата он больше не злится, справедливо соглашаясь, что в этот раз получил за дело. Причём в довольно мягкой форме. Возможно, заслугами того же Пети, один на один попросившего своего альфу фильтровать базар. Надо с Громом всё-таки помириться. Он, подсказывает шестое чувство, станет частым гостем у них дома. Беруши, ау? Пришло ваше время. Денис с Петей на берегу порешали — своих мутных ёбырей брат в квартиру не водит, удовлетворяя базовую потребность на нейтральной территории, однако это правило вряд ли будет распространяться на Грома. Он изначально находился вне Петиного списка норм-альф, пригодных для беззаботных утех под дурью. — Приходи в следующий раз ко мне в гости, ок? — находит решение Денис. Раз Петя сто процентов будет таскать Грома, он может приглашать Макса. Хоть разнообразят локацию, а то облезлая трёшка им с Петей скоро родной станет. — Приду, Динь, — с теплотой в голосе обещает Макс, потянувшись за поцелуем. Они едва-едва успевают соприкоснуться губами, Денис забрасывает ногу Максу на бедро и запускает пальцы в мягкие кудри, как дверь с хлопком распахивается, являя им до пизды счастливого улыбающегося Петю. — Вы жрать-то сегодня собираетесь? — весело интересуется он. Окидывает их позу красноречивым взглядом. — Могли бы раньше позвать, — отвечает Макс с притворным возмущением, отпуская недовольного Дениса. — Там, поди, всё десять раз остыло. — Нихуя, — ржёт Петя. — Мы отвлеклись и спалили сковородку, пришлось заново на всех готовить. Не чувствуете что ли? Денис тут же ведёт носом, различая отчётливо стоящий в воздухе запах гари. Воняет, хоть нос прищепкой зажимай, а они, занятые выяснением отношений, даже внимания не обратили. Лично у Дениса есть хорошее оправдание: вся его концентрация сфокусировалась на одном месте — Максе Кольцове. Его голосе и природном аромате, пропитавшем комнату до последней пылинки. Остальное не имело значения, тем более противная гарь, раздражающая слизистую носа. Поморщившись, Денис слезает с кровати и подходит к брату. Всё становится ясным как день. У Пети шальные глаза, припухшие губы, съехавший ворот футболки и несколько виднеющихся свежих засовов: два под ключицами и один, здоровенный и напоминающий метку, на шее. Бедный хлеб на сковороде, у него не было ни шанса, он пал смертью храбрых. На кухне первое, что бросается в глаза — осколки солонки и мелкие кристаллики соли, рассыпавшиеся по полу. Денис переводит недоумённый взгляд, на что Петя пожимает плечами, бросая короткое — «смахнули», и подходит к занятому Грому, помогая разложить зарумянившиеся тосты на тарелки. Денис тут же со вселенским подозрением оглядывает стол. Знает он, что это за «смахнули» такое, не хватало за завтраком в лужу спермы вляпаться. — Жди беды, — задумчиво говорит Макс, подойдя следом. — Чего это? Макс кивком указывает на солонку, покинувшую этот мир в компании сгоревшей сковородки. Напор страсти оказалась этим двоим не по зубам. Денис хмыкает: — В приметы веришь? Совсем ку-ку? — Не верю, просто вспомнил, — отмахивается Макс, усаживаясь за стол. Денис отодвигает ближайший стул, садится рядом и выбирает себе одну из четырёх тарелок. В ней, на первый взгляд, порция поменьше, чем в остальных. Несмотря на то, что психологическое состояние вроде как нормализовалось, аппетит даже не подумал скрашивать его жизнь своим спонтанным появлением. Макс реагирует молниеносно: ухватившись за край, пододвигает тарелку себе, а перед Денисом ставит другую, с самыми гигантскими кусками жареного хлеба в яйцах. Позаботился так позаботился. — Ты как-то плохо ешь, Редиска, я не первый раз замечаю, — шутливо говорит Макс, а общий вид сосредоточенный. — Тебе кажется, — не соглашается Денис, прекрасно понимая: не кажется. — Да он в принципе не жрёт, — сдаёт с потрохами Петя, пристраивая свою жопу напротив. — Вот когда ты последний раз нормально ел? Половина шаурмы вчера вечером не в счёт.  Денис буравит его негодующим взглядом, но Петя, давно заработавший иммунитет, не реагирует, сохраняя общую невозмутимость. Пришла беда, откуда не ждали! Мог бы промолчать, не провоцируя очередную стычку. Последнее, чего Денису надо за общим столом — обсуждать свои привычки питания, точнее, полное их отсутствие. У него есть одна стратегия, работающая много лет: жрать, когда хочется, а хочется ему далеко не всегда. Сейчас, например, не то время, чтобы запихивать себе в рот всё без разбора и быть почти довольным. Живот, правда, иногда болит, но это так, мелочи жизни. — Просто сейчас поешь нормально, — нарушая молчание, просит Макс. При этом рожа у него а-ля «к этой теме мы ещё вернёмся». Пф, да пожалуйста, пусть возвращается сколько хочет, разговорчивей Денис не станет. Есть вещи, которые надо менять, это понимают все, но менять их слишком тяжело, поэтому Денис предпочитает игнорировать. Тру стори. Тем более, ему упрёков от самого себя хватает. Гром с непроницаемой харей садится около Пети и берётся за вилку, будто не слышал последнего разговора. Поразительная способность в любой непонятной ситуации держать хлебальник на нуле. Денис до сих пор не понимает, как к этому относиться. Знает только, что он бы так не смог. Последовав общему примеру, Денис смотрит в свою тарелку. Выглядит отстойно, он бы приготовил лучше, потому что кулинарными способностями Гром не блещет. Хлеб пересушенный и блестит от количества масла, яйца по бокам пригорели, неаппетитно потемнев. К горлу подкатывает тошнота, есть не хочется совершенно, но демонстративно кривиться и отодвигать тарелку Денис не собирается — зачатки воспитания в нём пока ещё присутствуют, Гром вон как расстарался, наготовив на них всех. Макса, например, ничего не смущает — задорно хрустит и звучно отхлёбывает чай. Поставь перед ним тарелку с тараканами — и тех сожрёт, не поморщившись. Петя, глянув хитрыми глазами, утягивает у Грома из-под носа тарелку и ставит ровно между ними. Свою намеренно игнорирует, взявшись за нож. Гром на эти все манипуляции, которые будто ждал, коротко улыбается и принимается методично нарезать тост на средние кусочки. Капец вы криповые, ребят, — думает Денис. Обязательно потом Пете выскажет, типа необязательно для демонстрации большой любви каждый раз жрать из одной тарелки. Скашивает глаза на Макса, чтобы узнать — столовые приборы Кольцову чужды. Действительно, зачем, когда есть руки? С другой стороны, они едят не блещущий изысками хлеб с яйцами, который нанизывать на вилку по определению странно. Поняв, что Максов подход ему немного ближе, Денис берёт тост и, на всякий случай понюхав, с осторожностью откусывает, прожёвывая. Прислушивается к ощущениям. Бежать к толчку, чтобы в срочном порядке проблеваться, не тянет, значит, пока его привередливый желудок всё устраивает. По такому поводу полагается скорее поесть. Половина завтрака проходит в уютном молчании, Денис втягивается в процесс, умудрившись прикончить больше половины тарелки. В его текущем состоянии хороший аппетит не свойственен, надо пользоваться случаем, пока организм тупит, и надеяться, что через какое-то время всё это счастье не полезет обратно. Подобный исход никогда нельзя исключать. Если попытаться быть взрослым, Денис знает — ему бы к врачу, чтобы обследовал, выписал таблеточки и составил временную диету. Первый и последний раз, в пятнадцать, ему неплохо помог папин знакомый. Втирал правда что-то про нарушенное пищевое поведение, булимию и другие не внушающие веры в лучшее вещи. Зато после нескольких сеансов Денис около года мог жрать почти нормально. Ровно до того момента, пока не случился бывший со своим неуёмным желанием ебать всё, что движется. Аккурат после этого жизнь Дениса Титова задорно покатилась по пизде. В любом случае, к гастроэнтерологу записаться надо. Сразу после того, как обследует вероятное бесплодие и позанимается с психологом. Денис откладывает корочку от тоста, понимая, что наелся на день вперёд. Нельзя настолько запускать себя по всем фронтам, он просто идиот, бегающий от накопившихся проблем. Главное, с какой экспрессией втирал на вышке, типа боюсь откинуться и бла-бла! Где найти бабки на лечение? С чего начать? Как собраться с духом? Макс, прикончив свою порцию, беззаботно зависает в телефоне, тыкая по выскочившей клавиатуре блестящими от жира пальцами. Вот когда он в полной мере допрёт своей кудрявой головушкой, с кем связался, что будет? Ему сейчас-то откровенно не по себе, а дальше? Потупив взгляд, Денис осторожно пододвигается, вжимаясь в его плечо своим. Не отрываясь от экрана, Макс опускает руку под стол, кладёт ладонь ему на колено и гладит, успокаивая. Как он безошибочно понимает, что именно этого Денису больше всего хотелось? — Ты тоже получил от Юльки приглашение на тусу? — поднимает глаза на брата Макс. Так нахуй. Какая ещё Юлька с тусой? — Наверное, надо глянуть, — пожимает плечами Гром и тут же подбирается: — У неё день рождения скоро, я забыл совсем. — Да я тоже, — поддакивает Макс. — Вроде как в следующую субботу собираемся. — Мы идём? — уточняет Гром. — Ясен перец, блять, это ж Пчела! — Макс откидывается на спинку стула, взбудоражено выдыхая. — Помнишь, как в том году было? Гром иронично хмыкает, весь его облик наполняется непередаваемым скепсисом. В эту минуту вопросы в голове Дениса множатся со скоростью бактерий на стульчаке общественного туалета. Он красноречиво переглядывается с таким же удивлённым Петей. С Максом всё понятно, но Гром точно не производит впечатление ярого поклонника студенческих вписок. Скорее того, кто предпочтёт убить очередной вечер в спортзале, развлекаясь не с поддатыми омегами, а с гантелями и блинами. — Помню, как тащил на себе вусмерть бухущее тело, — улыбается он. — Надо ж было столько намешать, чуть в алко-кому прямо там не впал. Макс смеётся, ни капли не обескураженный всплывшими позорными подробностями. Ему точно не в новинку нажираться до состояния тотального настояния. Конечно, чего бояться? Денис вот ни разу не позволял себе настолько расслабить натянутые поводки контроля. Да и по тусовкам он не ходил, хотя Петя регулярно зазывал, соблазняя коктейлями со сложными названиями и лёгкой на подъём компанией. У Дениса ни разу не получалось согласиться, даже если на самом деле хотелось. А вдруг что-то подсыпят в бокал? Вдруг под шумок выведут и пустят по кругу? Знает он такие кул-стори, СМИ периодически раскручивают, нагоняя жути на впечатлительный люд типа него. — Надо Юльке подарок придумать, — говорит Гром, задумчиво потирая подбородок. — У неё, по-моему, всё есть. — Кроме личной жизни, — беззлобно вставляет Макс. Гром закатывает глаза. — Да чё за Юлька такая? — не выдерживает раздражённый Петя, устав дожидаться внятных объяснений. Денис посылает брату благодарный взгляд. Хорошо, что сейчас у них одна ревнивая извилина на двоих. — Подруга наша, — как само собой разумеющееся поясняет Игорь. — Она тоже на журфаке учится, но на курс старше. В самом деле, чему Денис удивляется? Можно подумать, у Грома не может быть друзей-подруг. Он, конечно, парень своеобразный, но видно же, что хороший, без гнильцы и кузова говна за душой. Из всего этого вытекает неутешительный вывод: среди их разношёрстной компании именно Денису присуждается почётный статус главного одинокого лошары. У него из друзей Петя и, с недавнего времени, Макс. — Мы с ней во время подготовки конкурса для нашего факультета познакомились, — рассказывает Макс. — Она видеосъёмкой увлекается, а я ей помогал монтировать. Неплохой задел для долгой истории любви, — думает Денис, мрачнея на глазах. Ладонь Макса по-прежнему покоится на его коленке, правда больше не гладит, а только греет. Гром подхватывает: — Макс позже нас познакомил. Юля над статейкой работала и попросила помочь разобраться с уголовным правом. Нихуя себе, в интернете всё есть, а ей личного репетитора подавай, — внутри себя беснуется Денис, чувствуя увеличившуюся как на дрожжах неприязнь к этой сомнительной Юльке. Петю, судя по хмурому виду и барабанившим по столу пальцам, одолевают схожие мысли и эмоции. — И насколько хорошо вы… дружите? — с обманчиво милой улыбкой спрашивает он. Вид у Грома делается нелепо озадаченным, будто он чувствует подставу, но не понимает, в чём именно она заключается. Длится его мыслительный затор всего пару мгновений, после чего Игорь поворачивается, заглядывает Пете в лицо и бережно отводит с его глаз чёлку, хаотично торчащую во все стороны. Настолько мягкий заботливый жест, что у Дениса не сразу получается синхронизировать его с отточенным образом беспристрастной каменной скалы. Макс аж телефон откладывает, тоже с живым интересом наблюдая за творившимися метаморфозами. — Петь, ты чего? — а голос-то какой! Тёплый, как топлёное молоко. — Пойдёшь со мной? Юлька классная, я вас познакомлю. Петя пялится, не моргая. Понятно, поплыл мальчик. — Хорошо, пошли, — соглашается на выдохе. Игорь удовлетворённо кивает, приобнимая за плечо, и Петя тут же ныряет ему под руку, с придурковатым видом прижимаясь боком. — Тогда выбирайте с Петрушкой подарок, а мы с Редиской свой придумаем. Сравним потом, чей Пчеле больше зайдёт, — улыбается Макс, словно это – давно решённый вопрос и компания Дениса даже не будет выноситься на обсуждение. — С чего ты взял, что я пойду? — переводит взгляд, не выдавая волнения. — А ты не хочешь? — спокойно спрашивает Макс, резко скользнув ладонью выше и погладив меж бёдер. Сглотнув, Денис инстинктивно расставляет ноги, но на этом маршрут руки заканчивается. — Н-не знаю… Хочу, наверное, — теряется в ощущениях Денис. Решив не усугублять своё положение, умалчивает, что с совершеннолетия избегал такого рода патихардов. Не его это трава. — Тогда пойдём туда все вместе, — кивает Макс. Всё оказывается слишком просто. Какое-то время, повторно вскипятив чайник, сидят за столом, болтая обо всём и ни о чём одновременно. Денис безуспешно пытается выцепить момент, чтобы ненароком отвести Грома в сторону и поговорить тет-а-тет. Программа минимум — попросить прощения за свои ночные выкрутасы, а как максимум — в целом обсудить их откровенно натянутые отношения. Но момент никак не подворачивается, пока не приходит пора собираться домой. Сессия в самом разгаре, это у Дениса почти по всем предметам автоматы, а нормальные студенты не привыкли жить сплошной зубрёжкой, им теперь надо усиленно рвать жопу, если не хотят улететь на допсу. Переодеваясь у Макса в комнате, Денис примеряется: сегодня переговорить с Громом вряд ли получится. Он не слишком любит откладывать такие дела в долгий ящик, чувствуя давление совести, но это всё равно лучше, чем извиняться при всех. Дениса не отрезвляет даже чёткое понимание — стрематься ему некого. На выходе из комнаты Дениса за руку ловит Макс, рывком поворачивая к себе и обхватывая за талию. Не растерявшись, Денис обнимает его за шею, по-прежнему до конца не смирившись с реальностью, в которой они пара и имеют полное полное право заниматься всякими милыми штуками.  Обниматься, тискаться, целоваться. Им доступны все функции, кроме пресловутого секса. Денис старается не думать об этом слишком часто, задыхаясь от давящей злости на себя, дурака. Он ведь хочет Кольцова, мокнет каждый раз, стоит тому поцеловать глубже или погладить интимней. В голове не укладывается, что их ждёт дальше и, самое главное, что ждёт самого Дениса во время течки. До неё, кстати, совсем мало осталось, меньше недели. Последний раз у них с Петей ёбнуло с разницей в несколько дней. И слава богу, хоть смогли нормально друг другу помочь: таблетки с водой подать, еду разогреть. Проведя в голове нехитрые расчёты, Денису сразу становятся понятны любвеобильные Петины заскоки, заметно подскочившие с самого утра — до течки пара деньков, омежья природа начинает брать верх, требуя рядом присутствия выбранного альфы. Следующим с головой накроет уже самого Дениса… — Динь, — зовёт Макс, наверняка заметив, что мыслями Денис в другом месте, — я тут понял: мне не верится, что теперь я могу тебя трогать и не бояться получить по роже. Первый раз со мной такое, отвечаю. Такое счастье, что омега подпустил к себе. Денис вздыхает, смиренно принимая поползшие по щекам пятна смущения. — Хочешь, могу с тобой русскую рулетку замутить. Будет у нас ролевая игра. — Это как? — предсказуемо ведётся Макс, по-любому вычленивший из предложения одну единственную «ролевую игру» и за секунду надумавший себе многоуровневую похабщину. Такой трогательно простой… — Это когда я веду себя как сейчас, но в один момент, без предупреждения, даю тебе по роже, яйцам и делаю вид, типа мы не знакомы, — улыбается Денис, наблюдая за реакцией. Лицо у Макса вытягивается. — А самое прикольное знаешь что? Ты никогда не будешь уверен, когда это произойдёт снова… Макс супит нос, выглядя обиженным и задетым за живое. — Нет, Редиска, не согласен. Говно-идея, меня такое не вставляет. — Почему же? — спрашивает Денис, сбавляя обороты. Эх, никогда его предложения не получают заслуженного признания. А могли бы в таком непередаваемом экстриме жить! — Потому что это пиздец какой-то, — цокает Макс, выпуская его из объятий. — Я хочу, чтобы ты был мне рад, не отшивал, а наоборот. Чтобы я не боялся подойти к своей паре из-за того, что могу получить в нос! — Мась, я просто шучу, ты чё такой нервный сегодня? — примирительно говорит Денис, подходя обратно и беря его за руку. — Сам ты нервный, — буркает Макс, но руку не выдергивает. — Дурацкая шутка. — Дурацкая, — легко соглашается Денис. Встав на мыски, целует в щеку, извиняясь. Макс расплывается весь, улыбается, мигом прощая ему всё на свете, будь то тупая шутка или вина за наступающий конец света. Они смотрят друг на друга, пока за дверью, со стороны кухни, не раздаётся характерный звон разбившегося стекла и приглушённый Громовский мат. А когда подходят, гонимые любопытством, видят замечательную картину: Гром обречённо глядит на осколки перечницы, составившей компанию солонке, пока Петя с улыбкой выседает на столе, выглядя каким-то в край блаженным. Не заметить его стояк, оттопыривающий молнию джинс, может разве что слепой на оба глаза. Вокруг отчётливо преет возбуждение, не находящее своего логически верного выхода. Денис молча берёт брата за запястье, стаскивает с несчастного стола и так же молча ведёт в коридор. Пора домой, теперь точно, а то хрена с два они найдут в себе силы уехать. Денису тоже совсем не хочется. Петя вызывает такси, отмахнувшись от Дениса, принявшегося было нудеть на ахуевшие тарифы для эконом класса. В коридоре прощаются торопливо, решив не растягивать пытку. Пока Петя самозабвенно зажимается с Громом, постанывая ему на ухо, Макс ограничивается недолгими объятиями, легонько целует в уголок губ и просит писать почаще, мол, устал он один тащить их непродолжительный вялый диалог. Хмыкнув, Денис прижимается к его шее, проводит языком по красному пятнышку и слегка прихватывает зубами кожу. В качестве поощрительной реакции получает судорожный вдох и сжавшиеся на боках пальцы. Странно даже, почему Макс до сих пор на него не наехал, предъявляя за недо-метку. Не с первой попытки оторвав Петю от такого же перевозбуждённого Грома, чуть не зарычавшего сутулой псиной, Денис вытаскивает их за дверь, потом на улицу и до машины, где Петя более-менее приходит в себя. Сидит, смотрит в окно, многозначительно трёт шею и о чём-то думает. Дениса распирает от нетерпения узнать подробности их с Громом новых отношений, но он держится. Лучше дома, где брат соберётся с мыслями и выложит, как на духу. Они подходят ко входным дверям, когда Денис резко оборачивается, почувствовав затылком пристальный взгляд. И обмирает, приколоченный к месту. Парень, непримечательной тенью сидящий на одной из лавочек, смотрит впритык, не моргая. Козырёк кепки бросает тень на его усталое, хорошо знакомое лицо. Какого, блять, хуя? — Дэн? — зовёт Петя, не донеся ключ-таблетку до домофона. Денис не отзывается, бессильно наблюдая, как парень поднимается на ноги, направляясь прямо к ним неизменной походкой, слегка вразвалку. Вот Кольцов хуила… навлёк-таки беду своими мутными речами про солонки и приметы! Кто только просил?!