Законы восприятия

Москва, весна 2022   Олимпийские сувениры в его доме не редкость. Так уж сложилось, правда, что в последние лет двадцать  провозят их уже ушедшие спортсмены. В том смысле, что ушедшие от него, не из спорта, разумеется. Просто до своих Олимпиад они зачастую доходили уже с другими тренерами, как Илья Кулик или Маша Бутырская, или сами становились его коллегами по цеху.  Вот, к слову, из Пхёнчхана и Пекина ему сувениры привёз тот, от кого ожидал меньше всего. Как фигурист он был… с задатками и художественным видением, вот только видения этого порой было слишком много. Застилало глаза и разум на льду, увы. Но мягкость катания была, да и привязался он к этому пацану, поэтому и помогал хвататься за соломинки после травмы.    - Виктор Николаич, при всем уважении, мне топовые пары готовить надо, а не  благотворительностью не заниматься, - Сашка Жулин ожидаемо был не в восторге от просьбы взять к себе бывшего одиночника, - этого оболтуса до ума не довести, не нужны ему танцы.    - Саш, а ты попробуй пока, посмотри, - по крайней мере, до тех пор, пока он сам не отпустит надежду ещё выступать - осталось невысказанным, но понятным без слов.   Из уважения старшим, Сашка попробовал.   Потом были звонки Илье Авербуху и другим коллегам.    Забывать и отпускать своих совсем он так и не научился, даже спустя годы.     Москва, январь 1999   Навязчивая трель телефона вдребезги разбила и без того хрупкий туман сна. Того самого, который сначала никак не шёл, все время ускользая и рассеиваясь сквозь пальцы. Почему-то сегодня реальность ощущалась слишком ярко, упорно продираясь сквозь занавески, отчаянно царапая сознание нервотрепкой прошедшего дня, не желая отпускать ни на миг. В итоге задремал с горем пополам, да вот на тебе.   Осторожно вышел в гостиную, чтобы не разбудить Марину – ей утром на тренировку к малышам.   Кому и что понадобилось ни свет ни заря? Беглый взгляд на крошечный экран телефона обещал скорый ответ - манеру собеседницы переходить сразу к сути он знал прекрасно:   - Виктор Николаич, ты же уже поговорил с федерацией?   - Знаешь, Лен, я с тобой общаюсь чаще, чем с первой супругой, надо бы престать ночами перезваниваться.    - У нас дети общие и все бедовые, иначе никак.   Официально все прописано чёрным по белому – фамилию Кудрявцев уже давно сменила фамилия Чайковская, но вот ответственность как-то причудливо осталась общей, несмотря на все ещё горчащую обиду.   Первый «ребёнок» уже больше года как ее собственный, с того момента, когда не сказав ни слова ему лично, прямо посередине прошлого сезона Маша Бутырская убежала к Елене и умоляла взять к себе. Талант был, прыжки были, медалей… не было – нервы и голова мешали. Он слишком жалел в своё время, а у Чайковский получилось, с привычными для нее нагоняями на великом и могучем и тренировками через «не могу», но получилось. Не его метод, конечно, сам палочную систему отрицал, но понимал, что в какие-то моменты застоя спортсмену требуется раздражитель. Чайковская с этой ролью всегда справлялась на все 6.0. Второй «ребёнок» - Юля - к ней перешла совсем недавно.    Здесь бы и разойтись их дорогам, но…  так сложилось, что переигрывать федерацию им нужно вместе: ему для своей оставшейся спортсменки, ей для «общих детей». Разведённые родители на приеме у директора школы, не иначе.   Лена, видимо, была не в состоянии шутить:    - Так что с Писеевым?   - Тебе в алфавитном порядке или хронологическом? У него список претензий длинный.   Три первых места на чемпионате страны должны отправиться на Европу. Логично, просто, справедливо. Вот только один нюанс: Слуцкая, на которую неизменно ставит федерация, оказалась на четвёртом. Заваленный прокат есть заваленный прокат, несмотря на старания судей. Предложили рокировку и ему, и Лене, надеясь, что кто-то из них «моргнёт» первым - его голос против одной из бывших учениц, или голос Лены против его спортсменки.    - Давай-ка начнём с насущного.   - Ожидаемо недоволен моим выбором.    Собеседница вздохнула с облегчением.   - Моим тоже.   Вздохнул и он – Лене проголосовать против его Вики с ее третьим местом было бы проще, но она не стала. Причудливо складывался рисунок этой программы, но пока оба выкатывали, самим себе на удивление.   - Значит, везём всех троих на Европу…   - Хорошая вещь спортивный принцип, да? Надо иногда практиковать, ради разнообразия. Для мышечной памяти полезно, хоть и рискованно.   - Ты так ему и скажешь?   - Уже, - в голосе слышалась ирония. -  И он точно это припомнит, дай только повод.   - Будем надеяться, что повода не дадим.   Повод нашелся сам спустя пару лет.     Нагано, март 2002   В дверь номера Чайковской звонили вдвоем. Он и Татьяна Анатольевна. Одно неизменное правило, которое с Алексеем Николаевичем выучили уже давно – в экстренных ситуациях клин клином, то есть Чайковскую Тарасовой успокаивают и наоборот. Им же обоим лучше в это время просто под ноги не попадаться, так все целее будут.   Когда Чайковская не ответила, Татьяна стукнула со всей силы кулаком в дверь:   - Лен, ты или открываешь, или Кудрявцев тут дверь снесет.   На другом конце раздался хорошо знакомый нервный смешок:   - Он или ты?   Но дверь все же открылась. Бледное лицо, обострившиеся линии на лбу и в уголках рта, но в остальном Елена ничем не показала, насколько выбита из колеи абсурдностью происходящего.    - Не объявилась Маша?   - А вот нет у нас Маши, - обычно разлетавшийся на весь каток, сегодня голос Елены Анатольевны звучал потерянно. Непривычно как-то - без тех интонаций, которые заставляли съёживаться даже руководство. – Была, да кончилась.   По-хорошему, если бы Бутырская тренировалась все ещё у него, не поехали бы они на этот чемпионат мира, не после пятого места на Олимпиаде. Не умела Маша смиряться, отпускать, но в отличие от других его спортсменов, кому злость придавала сил, именно желание кому-то и что-то доказать неизменно играло с ней злую шутку. Мысли и нервы лезли лёд, сыпались под лезвия коньков, срывали отработанные до автоматизма прыжки, разрезали привычную ей плавность линий. Но того, что Маша просто сбежит из отеля после заваленной короткой, не ожидал даже он.   - Я уже сказала Лакернику, - Чайковская потёрла виски, словно от головной боли, - им же нужно обновить списки для произвольной и телевизионщиков. - Вы  что ли тоже ищете? – повернулась уже к Тарасовой, которая уже вовсю начала хозяйничать в номере коллеги.   - С собаками… - Татьяна только отмахнулась и продолжила капать валокордин. Закончив, безапелляционно протянула ей стакан.    - Ну, с почином. Хотя знаешь, Лен, у меня все равно было драматичнее, не придут к тебе люди в серых костюмах выяснять, почему спортсмен удрал «на загнивающий запад».   Ну вот, теперь и Чайковская усмехнулась:   - Ну давай ещё поспорим, когда начальство было хуже…   Беседа плавно перетекла на претензии к федерации, воспоминания о «мудрости» спорткома и какие-то ничего не значащие мелочи, успокаивая, как шум дождя за окном. Уж лучше так, чем в истерике биться. Пожалуй, за его карьеру это был одних из самых странных вечеров с коллегами по цеху. Причём все это понимали, вот только сделать ничего не могли.   - И что дальше? – глупый вопрос, на самом деле, он прекрасно понимал «что», а именно «что за это будет». Маше, в первую очередь, Лене тоже крови попортят, но у неё слишком много регалий… скорее всего, тихо задвинут на задний план.    - А дальше, - Лена встала, оглядев свой номер, - поеду-ка я в Токио завтра, господа-товарищи. Там, говорят, сейчас выставка фарфора хорошая.   - И не возвращайся, пока руководство не сменят.   - Это лет десять ждать придётся, ну уж нет.    Уже уходя, полушутя он попросил Лену:   - Ты главное, когда придёт прощения просить, ей о голову сервиз не разбей.   Из того что слышал, Маша действительно пришла через полгода, и да, с сервизом в подарок, зная любовь Чайковской к фарфору. Лиса, конечно, выбрала красивый и редкий – разбить такой у Лены рука не поднялась.   Новое начальство в лице Горшкова тоже дождались, нескоро, но дождались, и вот тут уже Лена вздохнула с облегчением. Ну а он с Алексеем Николаевичем стали откатывать номера несогласных у неё на тренерском совете, так, для мышечной памяти.     *** От автора Вообще мы не планировали писать ещё часть, тихо сидели в тренерской и никого не трогали, но тут как-то со всеми новостями выходных само собой вспомнилось. Ну а ещё поняли, что обойти вниманием Кудрявцева было бы неправильно. Вот теперь точно все. Всем счастья и спокойствия.