Испытания Таргона

      Несколько раз разведав окрестность и проговорив план, нападающие разошлись по разным тропам, огибая низину, в котором были лагеря. Охрана на скалах не успевала заметить даже подозрительное движение перед смертью. Афелий бесшумно проскальзывал вперёд, устраняя цели, а после отряд шёл по его следам. Сетт замыкал процессию — самый заметный на фоне остальных, он без труда помогал подкидывать лучников выше в гору. Отряд лунари прошёл дальше, а стрелок замешкался, ловя взгляд янтарных глаз. Короткий кивок, и таргонец исчез среди скал, уходя далеко за пределы видимости. Звериный азарт невольно взыграл в крови, а тихий порыв ветра распалял не меньше горнов арены. Здесь надо драться на все деньги и шанса на второй удар не дадут, от чего довольная ухмылка невольно вырывалась из бойца вместе с тихим рыком за мгновение до рывка. ***       Маленький лагерь сдался слишком быстро, почти расстроив Сетта. Бронированные воители не были готовы сражаться с бойцом, что без каких либо доспехов был того же размера, но гораздо сильнее и подвижнее. Металл неприятно сопротивлялся, оставляя ссадины на руках, но всё больше выгибался внутрь от каждого удара массивного кастета. Их же копья и мечи быстро пришли в негодность от одного неудачного удара и были отброшены, а поваленные латники становились игрушкой для битья. Но времени вымещать злобу не было, и красноволосый свернул врагам шеи, дабы те точно под своими жестянками были мертвы. Теперь надо было спуститься вниз, что с непривычки было неудобно, так и норовя слететь с обрыва. Но вастайская кровь помогла с точным чувством баланса, и зверь вновь был в засаде, готовый ударить при первом же сигнале.       Внезапно в ночном небе вспыхнул столб света, освещая возвышенность неестественно холодным сиянием. Обрушившись на центральный лагерь, он вызвал сумеречный огонь, устроив целый пожар — сигнал максимально заметный и понятный, и боец рванул вперёд. Крики вновь сменялись тишиной, стоило солари увидеть источник огня, и как пламя не трогало ничего, кроме преисполненных ненавистью солнцепоклонников, сжигая не тело, но дух противника. Сетт брал на себя тех, кто надумал сбежать, не входя в эпицентр, но подлавливая жертв и заканчивая их недолгий побег. Лунные закончили с самим лагерем, стреляя в мельтешащие тени, и, стоило пламени утихнуть, среди палаток остались немногие недобитые цели. Тёмный силуэт с горящим красным орудием шёл по «догорающим», перерезая тем глотки и слушая последние проклятья, а босс поймал ещё почти целого, но до смерти напуганного воина за горло, поднимая того над землёй. — Что ты за монстр?! Как вы посмели нап-пасть? — Что я за тварь, тебе знать не обязательно. А теперь вопросы задаю Я, понял? — кулак на шее сжался, вызывая у жертвы кашель, и вастаи потащил тело ближе к обрыву, не реагируя на взгляды других лунари. — Я ничего не скажу! — Все так начинают… Говори, какого чёрта вы встали посреди ущельев? — Предатель солнца! Ты… А-а-а! — второй рукой босс поймал кисть солари, сжимая до хруста. — Она сказала отрезать проклятым путь в горы, чтобы вынудить вылезти… — Почти…. — мех накидки засветился пламенем, ослепляя жертву разъярённого зверя. — Какой следующий шаг? — Убей меня, во имя солнца, мучитель. Он-на хочет перекрыть последнее ущелье с этой стороны и вы сами задохнётесь от своей тьмы! — копейщик пытался сплюнуть кровь в лицо врагу, но рука на шее не дала этого сделать. — Моли других, я не из таких… У вас должны быть пути поставок! Где они? Откуда столько припасов в такой дыре? — Я не знаю! Я ничего не знаю! Железные помогли, они хотят оставить постоянный отряд. Пусть меня разорвёт Волк, но останови… Прош… — юнец уже с трудом говорил, задыхаясь, а кровь текла из уголка рта и ран на теле. Алый всполох Северума прекратил его мучения, делая идеальный надрез над удушающей рукой босса. На пожимание бойцовского плеча Афелий закачал головой и вастаи откинул тело как сломанную игрушку. — Говорю же, ты слишком добрый. Они сломали бы каждую косточку в теле пойманного, чтобы узнать где остальные. Ты с ними по чести, но у крыс её не может быть.       В ответ глазах черноволосого плескалась безмерная печаль, скорбь и блеск на дне, где шёпот лунной сестры коснулся звериных ушей.

~ Они не чувствуют чужой боли, но милосердие брата — защита трепетного сердца, а не чистоты совести ~

— Ладно, извини, я перестарался. Подумал, что если мы перекроем им пути снабжения, эта идиотка вылезет под руку. И мы сможем заставить их «передумать», — таргонец кивнул, выдохнув, и другие лучники подошли к телу, как некоторые недобитые на поле боя вновь зашевелились. Сетт же, стоило ему успокоится, почувствовал, как руки отнимались от тяжёлой работы. Лунный страж шагнул ближе, перешагнув тело и положил перчатку на наруч, указав идти обратно первым. — Уверен, я могу помочь с… — черноволосый качнул головой, указав на лагерь, и жестами пояснил, что им осталось собрать всё полезное и не оставить свидетелей. ***       Боец отмахнулся от помощи, усевшись один в комнате со столом, снимая наручи и скручивая окровавленные и порванные об латы бинты с рук. Внезапно рядом с Сеттом подсела лунари, многим похожая на других — белая кожа, белые волосы, серовато-коричневые глаза полные смирения и аккуратная улыбка, немного испуганная и смущённая. Хрупкая, как первая снежинка, и миловидная, она с низким поклоном вошла в комнату с ионийцем, присаживаясь на невысокий табурет и, положив руки на колени, поглядывала на незнакомца, то и дело скромно уводя глаза. — Простите, я не отвлеку? — её почти детский голос переключил внимание зверя от снятия кровавых бинтов с рук. — Как хочешь. Хочешь отвлекай, а хочешь сиди там — и не будешь, — он сжал и разжал свободные от наручей кулаки, осматривая повреждения. — Я н-нет, не хотела бы. А Афелиус скоро вернётся? — Должен, если он не решит опять куда-нибудь залезть осмотреться. А тебе он зачем? — Не зач… А правда, что он вас принял за то, что вы его спасли от смерти?.. — внимательный взгляд и приподнятая бровь вастаи смутили девушку, но боец взял бинты и начал стирать ими кровь с полуперчаток. — Не знаю какие мысли ты прячешь за этими словами, но он вполне спас себя сам — защитил заодно твоих сестёр по вере. Потом нашли мы того, кто снимет проклятье и доктора я ему подогнал, ничего особенного. А что? — Я… — беловолосая сглотнула, спрятав взгляд и потом подняв вновь. — Просто я решила, что если вас луна переплела такой братской связью, то вы сможете мне помочь. — Хах, а я что, похож ему на брата? Хотя… Разве что на очень вредного. И с чем ты хочешь помощи, а главное — чем ты готова за неё заплатить? — Н-не совсем такую помощь, да и платы нет… П-просто его долг тяжек, и он очень редко говорит с кем-либо, тем более не из лунных детей. И я вижу среди всех знамений, что должна быть тоже связана с ним. Не так как вы, наверное, но мой долг быть с ним, чтобы… Чтобы их с сестрой дар луны жил дальше, — красноволосый еле сдержал смех, кашлянув в руку и посмотрел на невинный цветочек ещё раз. Но та выглядела абсолютно уверенной, и боец тяжело выдохнул. — И ты это серьёзно. Он гарцует по горам, постоянно решая то одну проблему, то другую. А ты? Хочешь бегать вместе с ним, подставляя его под удар и тормозя? — Как он укажет. Я смогу скрываться в пещерах во время опасности. И я буду лечить его раны, у меня силён целительный дар. Устраивать ему тёплую еду и постель. И я воспитаю детей, ведь ему сложно будет за ними приглядывать. — Нашлась хозяюшка, отлично. А как он на это сам среагирует: у него внезапно появилась невеста, что будет таскаться за ним до самой вершины? Или наоборот, будешь сидеть где-то и ждать, когда же он сможет прийти… В лучшем случае раз в лунный цикл, — кулаки невольно сжались, неприятно покалывая в ладонях. Ведь такая красивая куколка могла бы и приглянуться стрелку. А даже использовав её разок для разрядки — она бы не отцепилась от него, строя глазки и ожидая, или наоборот, устраивая сцены и мешаясь под ногами. И от подобных мыслей бойцу неприятно резануло в груди, словно тот получил удар копьём. — Ты не понимаешь. Многие знают его как оружие справедливости, незримого стража, но он же тоже спит и ест, и ему не меньше нашего нужно… — Ага, — уставший голос лишь больше выдавал внутренний скепсис и почти звериный рык. — А ещё вкалывает как проклятый, чтобы ты могла сидеть тут и об этом размышлять. И сколько он ест, и когда спит — ты вообще знаешь? И что он будет чувствовать, если одна из тех, кого он защищает ценой своей жизни — предложит секс без обязательств. А если родятся дети — и поднимет сама, не обращая на него никакого внимания. Это нужно не ему, а тебе. И это не лучший способ найти себя — ценой другого, великая ты жертва. Да тебе и самой не понравится быть использованной, можем попробовать, если так интересно. Не помощь, но урок…       На этих словах беззвучная фигура скользнула в альков, проходя мимо девушки и зайдя за спинку стула к ионийцу. Даже в тумане ноктума был заметен злой блеск в глазах черноволосого, от которого бойцу стало не по себе от жара. Сетт лишь улыбнулся в ответ, даже когда пальцы в перчатках испачкали шею босса чужой кровью, подняв голову за подбородок и смотря сверху вниз на звериную ухмылку. — Ты вовремя. Тут тебе предлагают тело и сердечко, с тёплой кроваткой и нянькой для твоих детишек. Я поделился, что это не лучшая идея, но если интересно, то я могу и заткнуться. Как… — внезапно для самого полукровки его прервали поцелуем, долгим, крепким, до сведённой челюсти от неторопливых движений онемевшего лица. На границе сознания послышался знакомый тихий смешок. — Сестрица ещё надо мной смеётся? — с трудом отдышавшись, прошептал победитель арены, зарываясь пальцами в тёмные волосы. — И таков твой ответ…       Теперь хозяин бойцовской ямы бесцеремонно опустил голову лунари к себе, врываясь жадным поцелуем, заполняя его рот своим языком и сглатывая слюну, что готова была скатываться по щекам от звериного голода. Лунный не отстранялся, так же резко отвечая: ловя жадный язычок, посасывая и щекоча. За своим противостоянием они совсем не заметили беловолосую, а когда опустили взгляд — табуретка была уже пуста, а занавес аккуратно задёрнут. — Не думаешь, что она всем разболтает? — лунный лишь пожал плечом, обойдя стул на котором сидел вастаи. И склонившись к ушастому, поставил колено между его ног, слегка надавливая на тесноту в штанах. Тёмные глаза полыхали алым огнём волос напротив, продолжая жёстко держать подбородок и смотреть в лицо со шрамом, от чего в брюках ионийца становилось ещё теснее, а кадык дёрнулся, сглатывая предвкушение. Афелий приник поцелуем, давая обнять себя, но сам вцепившись пальцами в спинку стула и не отпуская чужого подбородка. И вновь нехватка воздуха остановила схватку, заставляя отпустить сладкие губы. — Твой взгляд обещает меня или придушить, или изнасиловать — что же ты хочешь, мой лунный принц? — таргонец аккуратно прикусил нижнюю губу парня, на что хищник продолжил поцелуи-укусы. Тело черноволосого слабело и он приникал ближе к Сетту — холодные искры ревности менялись на обжигающие вспышки, что растапливали ледяное спокойствие. Чувствуя окутывающую волну жара, стрелок схватил красноволосого за руку, поднимая с насиженного места и уводя в тёмные туннели — где бы он мог бы не сдерживать зарождающиеся желания, что пришли на место злости, пробившейся через бесчувствие ноктума. Снова они оказались в знакомой пещере с родником, куда боец успел перетащить им матрас. — Фель… — бойца прижали к стене, продолжая прикусывать вдоль шеи. Движения лунного были непривычно резкими, а в глазах читалась внутренняя борьба. Зверь рассмеялся, прижимая окаменевшее тело к себе, путаясь пальцами в иссиня-чёрных волосах, залезая под многослойные одежды и чуть слышно нашëптывал в порозовевшее ушко: — Не сдерживай себя, я здесь. Я твой…       В ответ лунари опустился ещё ниже, прикусывая уже твёрдый сосок, пока колено упиралось между ног, придавливая бедром и без того тесные белые брюки. Зверь рыкнул, оттянув за тёмные волосы и вновь жадно поцеловав приоткрытые губы. Накидки одновременно упали на пол, а изящные руки убийцы одним движением освободились от перчаток, касаясь вастайской груди и оставляя следы от ногтей. Босс же нагло пролез в штаны парня, сжимая ягодицу и нагло ухмыляясь. — Жадничаешь? Не хочешь делиться? Или тоже не хочешь, чтобы на моё место кто-то покушался? — Сетт развернулся и прижал черноволосого к холодному камню, подхватив колено и вжимаясь тазом в выпирающий бугор обтягивающих штанов. — Что, никакая девочка не заменит моего дружка, что наполняет тебя до краёв? Я даже удивился, как ты бесцеремонно показал ей своё место. Ты чувствуешь, как у меня встало исполнить все твои желания. Как я оголодал по тебе, — боец подхватил Афелия за пояс и отнёс на матрас, смотря как немой прикусил губу и выгнулся, соблазняя его. Обтягивающие штаны и рубашка лунного быстро улетели в сторону вместе с ботинками и бельём. Фарфоровая кожа розовела в местах свежих ран, что уже зажили силой лунного оружия. А следы крови рисовали жуткие узоры, что лишь разогревали неуёмный голод. — Ты… Сводишь меня с ума…       Стоило хищнику напасть с новыми поцелуями, опускаясь от сладких губ к белой шее, как, подгадав момент, таргонец перекувыркнулся, меняясь местами. Теперь он сидел сверху, двигаясь по рельефному торсу босса и садясь перед поясом. Лунари расстегнул золотую пряжку, проскальзывая прохладными пальцами к паху. — Чёрт, малыш, я сейчас взвою от желания проникнуть в тебя, но моей смазки вряд ли хватит, мы же давно… — пытаясь сохранить последние крупицы здравого смысла, хозяин арены протянул руку придержать наездника, но звонким ударом пальцев лунный остановил его. С тяжёлым выдохом черноволосый потянулся в сторону, вытащив из своей сумки бутыль со снадобьем. Боец видел в полумраке мерцание голодных глаз, пока стрелок спустил мешающую одежду и сел на бёдра пойманному хищнику. Словно мучая Сеттриха, он неспеша налил охлаждающую масленистую жидкость на вздрагивающий ствол, двигая по нему пальцами и выводя каждую венку. Красноволосый прошипел, смотря на лицо любовника, что в полумраке смотрелось ещё более завораживающим. — Фель, ты…       Убийца приподнялся, возвышаясь над своей добычей, и пальцами направил член босса в себя, с трудом пропустив головку и очень неспешно садясь ниже, давая себе вспомнить иную — приятную боль, обещавшую большее, растягивая зажатые мышцы и вынуждая расслабится под собственным напором. Руки упёрлись в широкую грудь, нежно проводя по уже незаметным царапинам, что его вастаи получил в бою. — Ты, — золотые глаза впились в вытянувшееся от предвкушения тело, смотря как кровавые следы очерчивают каждый напряжённый мускул, переливаясь мистическим сиянием. Как хищная сторона его мальчика играла шальными искрами в глазах, пока тот мучительно медленно пожирал свою добычу, тихо звеня ожерельем. — Затмеваешь всё… И сияешь ярче… Любого… Ах-х! — доведённый почти до крайности, Сетт был целиком поглощён ощущениями, растворяясь в каждом выдохе, что из губ с меткой растекался в полумраке. Большие ладони смазывали кровавый узор, оставляя неровные полосы, поднимаясь от бёдер к груди. Но тонкие пальцы перехватили мускулистые руки, проведя языком по окровавленным ладоням и после пригвоздив их своим весом над ушастой головой. Афелий с трудом опустился на половину, и, не поднимаясь, двигался тазом вверх-вниз, давая прочувствовать всю трепещущую от страсти суть, что до боли жаждало своего победителя — соблазнительного в пылающей ярости и нежного в минуты покоя. Прохладный металл тяжёлого ожерелья скользил по вастайской груди, звеня об цепь на шее зверя, а бездонно-чёрные глаза закатывались от удовольствия, скрываясь за длинными ресницами. Стоило стрелку замедлится в своём танце, как его пронзила внезапная вспышка. Красноволосый толкнулся ещё раз, отвечая на взгляд бесконечного космоса бескрайним пламенем похоти. Застывшее мгновение, как лунный провёл по поцарапанной щетинистой щеке кончиками пальцев со взглядом полным знакомой жажды — лишило полукровку последних крупиц контроля. Боец схватил таргонца за ягодицы, начав резко и глубоко проталкиваться ещё глубже, насаживая на себя податливое тело, что словно струна выгнулось под мощными толчками. Звериный рык и перезвон ожерельев походили на стоны, резкие выдохи — на вскрики, впивающиеся в мышцы пальцы — на мольбу. Таргонец наслаждался дикой скачкой, оставляя следы ногтей на груди своего хищника, двигая руку всё ниже к их слиянию и обхватив свой дрожащий от удовольствия член. От резкого движения вверх ствол выскочил из приятного плена, но на попытки лунного сесть обратно Сетт поднялся, роняя черноволосого на спину и вставив пальцы в жадно пульсирующую дырочку. — Покажи мне, как ты изголодался, — сев на колени, вастаи продолжал держать убийцу за пояс, пока изнутри касался чувствительной точки. Лунари взглянул на довольную ухмылку босса и начал двигать рукой по своему естеству, обхватив своего зверя ногами и выгибаясь навстречу. Член победителя арены дёргался от ожидания, но извивающейся от переизбытка чувств Афелий был столь прекрасен, что боец лишь продолжил играть пальцами, двигаясь внутри приятной тесноты, губами же касаясь ожившего лица и спускаясь к ушку. — Ты боялся, что я не приму тебя такого, с леденящим кровь спокойствием и сдержанностью? Со всей твоей нелёгкой работой? Столь грозный и нелюдимый, в моих руках ты вновь трепещешь, преисполненный грязными желаниями. И ты невероятно сексуален, когда так сладко принимаешь моего дружка, так откликаешься на ласку, так смотришь — только на меня, — вытащив пальцы и отпустив стрелка, Сетт сдёрнул с себя мешающую одежду, вновь нависнув над черноволосым и довольно усмехнувшись. — Ты же хочешь меня ещё? — лунный выгнулся, неслышно поскуливая. — Да, мой мальчик, я тоже, — не без труда плоть вастаи вновь вошла до самого конца, и босс закинул подкаченные ноги стража себе на плечи, оставляя поцелуи на разогретой коже и слизывая капли крови, что размазанными следами блестела на двоих. Золотые всполохи вновь заполняли комнату, как хищник с упоением вбивал любовника в матрас, уже не сдерживая внутреннего зверя, что выпускал зубы в изящные изгибы плеча и проводил рукой вдоль тела, оставляя алые следы когтей. Смешиваясь с мерцанием, сияние заполнило пещеру, давая разглядеть улыбку таргонца, почти незаметную, но вновь сбивающую с ритма вастайское сердце. — Я люблю тебя, Фель. Люблю. Уставшего, забытого, незаметного, холодного. В заботах и в слабости, в силе и решимости. Чувствовать что ты рядом, ты со мной, ты в глубине меня. И принимаешь меня, подаваясь навстречу и давая владеть тобой. Владеть твоим телом, как ты владеешь моим сердцем, — боец поднялся на колени, схватив руками стрелка за пояс и резко ускорившись. — Да-а… Тебе хорошо, мой сладкий? — простонал Сетт, слыша в ответ хриплый выдох. — Я сейчас! — яркий свет на мгновение ослепил обоих, обостряя остальные чувства и давая ощутить экстаз до кончиков пальцев. Но глаза вновь привыкли к полумраку, и лунари протянул руки, притягивая вастайское лицо к себе и припадая к губам нежным поцелуем, что хищник с удовольствием продолжал, пока приятная дрожь не успокоилась, возвращая контроль над телом. Выйдя из парня, тот задержал взгляд на белёсой капле, что вытекала из любовника. С усмешкой босс сомкнул челюсти на бедре лунного, оставляя яркий засос и вновь отдалившись посмотреть на итог их совокупления. Даже в полумраке был виден румянец, что растекался по шее и был заметен на лице, сияющие довольные глаза и множество иных следов, коими Сетт украсил черноволосого поверх отметин боя. Боец взял любимого на руки, вновь уже привычно укладывая того в воду и отмывая. Касания, поцелуи и мерный шёпот хозяина арены вместе со звуками воды успокаивали, давая стрелку наконец окончательно расслабиться, уснув прямо на руках.