Непростая и непостижимая цель у каждого своя

      ”Невыносимая боль меня мучает долгое время. Я отчаянно скрываю это, хоть результат на лицо. Не понимаю, как ещё не потерял сознание от болевого шока…”       Стук в дверь прерывает мысли ЕР. Он быстро убирает записную книжку в ящик и тихо закрывает. — Да, входите, — говорит стучащему. — А, это ты, ЛДПР. Чего-то хотел? — Ага, привет, Единый, может сходим в зелёную зону и передохнём? — Оу, нет, спасибо, я себя неважно чувствую. Хочу остаться в тишине.       ЛДПР уверенным шагом приближается к Единому и кладёт руку на лоб. — Ёк-макарёк… у тебя лоб горячий! — Да нет, кажется тебе всё. Я в порядке. — Ну, ладно, как скажешь, — партия покидает Единого.       Довольно быстрым шагом направляется в зал заседания и стучится быстро в дверь. — Да, открыто.       Партия входит, не закрывая за собой плотно дверь. — ЛДПР? Чего-то ты взволнованный, что произошло? — Федерация, можешь отпустить Единого домой? Он нехорошо себя чувствует. — Насколько нехорошо? — Лоб у него горячий. — Что?!       Страна встаёт со своего места и чуть ли не бегом направляется к ЕР. Остановившись перед его дверью, быстро стучит. Ответа не следует. — ЕР, это РФ, можно зайду?       За дверью доносятся хрипы, тяжёлое дыхание и медленные шаги. Масачник не выдерживает и открывает дверь. Перед ним партия с помутнением в глазах держится левой рукой за голову, а правой опирается о стол. Медленно его глаза закатываются, веки быстро опускаются, опора теряется. Федерация срывается с цепи постороннего и успевает подхватить партию до прикосновения с полом. Страна берёт его на руки и сажает на стул. Сначала проверяет лоб. Действительно горячий. Дальше идёт беглый взгляд. — О, Господи.       Федерация обращает внимание на пять бугорков, которые располагаются на голове, между лопаток и на копчике. По ним видно, что в любой момент может порваться кожа, и наружу выстроятся новые части скелета. Он вновь берёт партию на руки и перемещается к себе домой, точнее в один из домов. Квартира в Москве.       Страна бережно переносит партию в ванную и начинает снимать с него одежду. Очень сложно, но возможно снять одежду с человека в бессознательном состоянии. Когда белоснежная рубашка, брюки, обувь и галстук находятся в безопасном месте, на очередь идут носки и нижнее бельё. Разумеется, носки несложно снять, но другое-э-э…       У Федерации нет времени на размышления. Кожа с спины, головы и копчика вот-вот прорвётся. Кости идеально просвечиваются и прокалывают своеобразным остриём. — Прошу, прости меня, ЕР.       РФ снимает перчатку с правой руки, под которой скрываются довольно острые когти. Одним движением рвёт оставшееся бельё, отбрасывает в сторону и затягивает штору.       Успевает как раз вовремя. За шторой что-то рвётся, и остаются следы крови. Единый приходит в себя, полу сдержанный крик вырывается на волю. Такая пытка длится минут десять. Федерация, зная по опыту, не стоит, как истукан, а идёт переодеваться в более подходящую одежду. Чёрные штаны, чёрная кофта сменяют белую жилетку с белыми брюками, чёрную рубашку с изумрудным галстуком, резиновые перчатки вместо тканевых, а маска остаётся на месте. Федерация отодвигает окровавленную шторку.       Ошмётки кожи, мяса с кровью располагаются на стене и в ванне. Сам ЕР лежит на животе вновь с потерянным сознанием. На спине в кровище располагаются скелетные каркасы крыльев, из копчика выросло продолжение, под названием хвост. На голове ушки, по строению можно предположить, что это волчьи, лисьи или собачьи. Пока всё выглядит по-крысиному, но со временем крылья покроются оперением, а ушки и хвост проявят свою шёрстку.       Немедля, Федерация берёт прочный пакет и складывает в него оставшиеся ошмётки кожи и мяса. Разумеется, при появлении крыльев и ушек с хвостиком не прошло всё гладко. Из-за этого Федерация обрезает лишнюю кожу у партии, чтобы не мешалась и быстрее заросла. Партия в кровище, но нельзя же переложить его в другое место в таком виде. РФ берёт душ и включает несильно тёплую воду. Душевой процесс занимает около пяти минут. Пока смывает, намывает, вытирает партию, старается особо не задевать новые части тела. Судя по всем действиям РФ, его вообще не смущает голое тело.       Само телосложение ЕР довольно стройное и подтянутое, и это всё вместе с высоким ростом. Партии обычно не имеют шрамов, если только мелкие или не очень из детства. Но Единый сплошь чист, кожа вся ровная, не единой царапинки. РФ мельком разглядывает партию, пока переносит в свою спальню.       Сама комната небольшая. Стол исполнен буквой «Г». Если идти от двери, то стоит в левом углу у окна. Стул находится рядом с окном. Не напротив, а рядом с окном. Свет из окна частично падает на стул, который отбрасывает тень на стол. Частично шторы задёрнуты, делая в комнате более тёмную и мрачную атмосферу. В правом углу у окна располагается шкаф с небольшой домашней библиотекой. Ряд с шкафом, вдоль стеночки, стоит торшер, а по правую сторону от торшера размещается двуспальная кровать с длиной более двух метров. По правую руку от двери стоит в углу шкаф с одеждой. Стена по левую руку почти полностью пуста, только телевизор весит, более ничего. Вся комната выполнена в белом и серо-голубом тоне, что делает комнату более прохладной.       Страна с партией на руках приближается к правой стороне кровати. Аккуратно откидывает часть покрывала и укладывает Единого на живот. Федерация окидывает себя. Хоть одежда чёрного цвета, однако пятно крови никуда так просто не деваются. Он обратно одевает свою офисную одежду и возвращаться в кабинет Единого. На столе лежат ключи от кабинета и квартиры партии, телефон и некоторые документы. Стопочкой Федерация складывает документы. Ключи и телефон берёт с собой. Выключает свет, выйдя из кабинета, закрывает дверь на ключ. Торопливым шагом направляется к себе. В рабочий портфель складывает рабочий ноутбук, бумаги, которые не до конца разобрал, свой телефон, а ключи оставляет в руке. Он оборачивается, а в проходе стоит Москва. — Пап, куда ты пропал? — Москва, отлично, меня несколько дней не будет, остаёшься за главного. — Вновь? — Если хочешь, возьми Петербурга или любую партию в помощь. — Хорошо, пойду к Единому. — Его тоже не будет. — Ладно, сам справлюсь. — Вот и отлично, — подходит, немного приподнимает маску и целует Город Федерального Значения в лобик. — Ну, пап! — Да ладно, — опускает быстро маску, — выходи-ка из зала, я всё закрою и уйду. — Хорошо, я передам остальным, что тебя не будет.       Город покидает страну, тот выключает свет, закрывает дверь и возвращается к себе. Единый лежит ещё без сознания. РФ выкладывает из своей сумки технику и бумаги. Ключи и телефон единого откладывает отдельно. Он садится за работу, но шуршание привлекает внимание. Единый очнулся и пытается приподняться на локти. Страна мигом встаёт из-за стола. — Тише, тише, тише, — подходит и укладывает партию в изначальное положение. — Где я? — У меня дома. — Стоп, РФ, это ты? — Да, тяжело соображать? — ЕР кивает чуть-чуть головой. — Ладно, как ты себя чувствуешь? Только честно. — Хорошо, по крайней мере, лучше, чем в кабинете. Будто меня разрывало изнутри, а сейчас просто странные ощущения, и дёсна болят, — тут ЕР прикладывает руку ко рту. — Что такое? — Зуб почему-то выпал. — Ну-ка, можешь улыбнуться?       ЕР выполняет просьбу. — Что там? — Ничего особенного, у тебя прорываются клыки. Судя по структуре, волчьи. Может тебе дать пакет? Будешь складывать, когда выпадут. — Да, потом под подушку и зубной фее отдать. — Или на полку мышке. — Ну, думаю, что выброшу. — Хорошо, я сейчас.       РФ покидает комнату. Партия осматривает обстановку. Странные, непривычные ощущения сводят с ума различными вопросами. Приближающиеся шаги заставляют обратить внимание на хозяина дома. — Держи. — Да, спасибо, — зависает молчание. — Слушай, ЕР, прости меня, пожалуйста… — За что? — прерывает страну. — Мне пришлось снять с тебя одежду, полностью, всю.       Партия краснеет на глазах и отворачивается от Федерации. — Ясно… — замолкает на некоторое время. — Можешь повернуться обратно? пожалуйста.       ЕР с всё ещё с красными щеками поворачивается к стране. Глаза его устремляются в разные точки, только не на маску. Страна протягивает руку к лицу. — Ты чувствуешь моё прикосновение? — Нет, — уверенно и непонимающе отвечает.       РФ что-то делает, но ЕР слышит лишь хруст, будто от сухого листа с дерева. Федерация перед лицом Единого показывает ухо. Неспешно сжимает и разжимает ладонь. Вместо ушной раковины находится прах. Страна сбрасывает с руки, и в воздухе крупные частицы растворяются на глазах. Он опять тянет руку и касается легонько. — А сейчас что-нибудь чувствуешь? — Да.       Федерация отходит и трогает спину. От прикосновений Единый без контроля несколько раз взмахивает. РФ кладёт руку с несильным упором. — Ты же чувствуешь крылья. Тогда расслабься и не шевели. Хорошо, — убирает руку. — В смысле «крылья»? Они у меня выросли? — Да, и не только, — рассматривает хвост. — То есть кроме крыльев есть ещё уши и хвост? — Ага. Я сейчас тебе плед принесу. Пожалуйста, не меняй положение. — Ладно, — опять тишина. — Теория оказалась правдой! — сверху мягко укрывают пледом. — Прости, РФ, но можешь разъяснить? — Я предполагаю, — садится за свой рабочий стол, — что ты подумал о слухах партий. — Что? Ты знал? Откуда? — Видеонаблюдение — очень интересная, а иногда и полезная вещь.       ЕР опять краснеет. У него возникает чувство, что РФ его провоцирует на неловкие ситуации. Щёки пылают, а маска направлена прямо на него, но смотрит ли сам Федерация? Непонятно. — Тебе интересна правда? — Да, очень.       РФ встаёт со своего места и переносит стул ближе к кровати. Перед тем, как сесть, снимает неспешно жилетку и вешает её на спинку стула. Он откидывается на спинку, руки скрещивает и вроде как смотрит на партию. — Я даже не знаю с чего начать. Что тебя интересует? — Многое, но лучше рассказать, куда девались твои крылья и остальное. — Они никуда не делись.       В этот момент из-под прядей волос выглядывают такие же беленькие, как волосы хозяина, волчьи ушки. За спиной расправляются мощные чёрные крылья. Федерация немного прогибается в спине и дёргает то правым, то левым ушком. — Господи, я весь день ждал, чтоб их расправить. — Ничего себе, но зачем ты скрываешь?       РФ молча обратно складывает крылья так, что не видно под одеждой и можно принять их за горб. — Это немного трудно объяснить.       Чувствуется, будто он отводит взгляд, задумываясь. Единый аккуратно притрагивается к перчаткам. Резкий поворот головы страны сказывает неожиданность действий. Оба сталкиваются с взглядами, долго и пронзительно смотрят друг на друга, несмотря на маску РФ. — Я пойму, — наконец выдаёт партия. — Хорошо, я скрываю для безопасности, — снимает перчатку правой руки. — Когтями могу случайно кого-нибудь поцарапать. Представь, если я оставлю своему ребёнку шрам на всю оставшуюся жизнь. Какое у него будет отношение ко мне? Думаю, не самым тёплым. Крылья тоже довольно опасные, несмотря на это, даю детям немного потрогать. Оперение у меня довольно гладкое, — гладит левое крыло. — Однако одно неправильное движение и, — Федерация резко проводит по перьям, на ладони образуется царапина, из неё медленно прорываются алые капли крови. — Может остаться шрам на всю жизнь. Ушки и хвост прячу для своего блага. — Для своего? Как это? — Давай ты проверишь на себе. — Что?       Масачник протягивает руку к сформированным, но бесшёрстным ушкам. Лёгкие, плавные движения поглощают разум Единого. Приятное поглаживание сказывается на лице. — Так, прошу, остановись, пожалуйста, я понял.       Федерация обратно убирает руку. — Судя по твоему лицу, тебе понравилось. — Да, только если это будет длиться долго, то начинает раздражать. — Полностью согласен.       Наступает тишина. Видно, что они не могут найти тем для разговора. ЕР может быть ещё имеет вопросы к Федерации, но вслух они не звучат. Тут-то масачник встаёт, подходит к шкафу, достаёт одежду, направляется к выходу. — Куда ты? — Мне нужно переодеться. Тем более ты в полуобморочном состоянии. Советую тебе выспаться, а я тебе сварю куриный бульон.       Страна покидает спальню. Партия, недолго думая, закрывает глаза и мгновенно проваливается в сон. Кто знает, какие сны у него? В крайнем случае во сне Единый чувствует лёгкую тряску за плечо. Такое тёплое, бережное прикосновение, что волей-неволей захочешь дальше спать или реально проснуться. — ЕР, вставай.       Господи, как же партия трезвеет от этого голоса, тона, содержащегося в голосе, той самой личности, с которой разговаривает обычно на работе. Словно по щелчку пальца, резко встаёт с постели. — Так, ЕР, сядь спокойно на кровать, — теперь перед партией недавно знакомая страна, но совсем не в привычной одежде. Обычные чёрный штаны, которые многократно используются у других людей. Однотонная серая футболка хорошего качества, рукава которой доходят почти до локтя. Единственное, что не даёт покоя — длинная чёрная перчатка во всю левую руку и чёрный шёлковый шарфик, обвязанный вокруг шеи РФ. Он оборачивается и даёт поднос с тарелкой куриного бульона. — Поешь, — садится на всё ещё стоящий возле кровати стул.       Партия спокойно садится на место и берёт поднос. Пока ест, с него неоднократно спадает одеяло, которое он поправляет. Переодически кидает взгляд на страну. Не шевелясь, сидит, лицо с маской повёрнута на ЕР. — Это обязательно на меня смотреть? — не выдерживает, но с долей волнения спрашивает Единый. — Тебя это смущает? Хорошо, я отвернусь в таком случае. — Да какая разница, если всё равно без одежды меня видел? — к отвернувшемуся РФ задаёт вопрос. — Вы, партии, все одинаковы, — обратно поворачивается к Единому. — Ты не первый, кто оказался в такой ситуации. Все, у кого есть крылья или ушки с хвостом, попадали мне в руки и в неловкие ситуации. Из-за маски вы не знаете моих эмоций, не можете точно сказать, куда я смотрю и так далее. Однако всем вам неловко, когда перед вами сижу. Да, соглашусь, у тебя более неловкая и нестандартная ситуация, чем у других. Даже удивительно, что ты продержался в сознании так долго, а отключился на пару часов. Извините-ка, у меня ты находишься более месяца, но пойми. Я разрешаю ко мне обращаться на «ты» и проводить свободные разговоры непросто так. Для вас будет легче принять ситуацию. Согласись, перед начальником труднее оказаться в стойком духе, чем перед другом, — Федерация встаёт, убирает поднос с пустой тарелкой и подсаживается к партии по левую руку ЕР, стараясь не задевать его крылья. — Прошу, научись доверять мне, как я тебе.       Страна обнимает ЕР за правое плечо. Тот сразу же облокачивается на правое плечо масачника, давая себя полностью заключить в объятия. — Да, ты прав, но как же мне тебя не ставить выше других? Именно ты помог мне стать действующей партией. — ЕР, относись к этому проще, хорошо? — Угу.       Какое-то время они сидят в тишине не шевелясь. ЕР спокойно располагается на чужом плече, краем левого уха чувствует соприкосновение с маской, которая покрыта довольно приятной тканью. — Знаешь, у меня складывается впечатление, что я пока единственный, кто знает о твоих дополнительных частях тела. — В этом ты прав. Дело в том, что… — масачник резко останавливается, ЕР поднимает голову и смотрит туда, где, по расчётам, должны находиться глаза. — У тебя, в отличие от других, есть и крылья, и волчья доля, так ещё общаешься с другими странами в свободное время. Просто давай сохраним этот секрет между нами? — Хорошо, но ты же научишь меня скрывать свои особенности? — Конечно, а ещё у кого-то ушки покрылись полностью шёрсткой.       ЕР мгновенно протягивает руку к голове. Пару секунд ощупывает, поглаживает и опускает обратно руку. — Мягкие… непривычно как-то. — Дело времени, — отстраняется от партии, наклоняет его голову. — Сейчас проведу пару тестов.       РФ поднимает руку и легонько задевает шёрстку. Наверно многие знают такое чувство, когда трогаешь легонько волосы на голове и чувствуешь мелкую и раздражительную щекотку, из-за которой хочешь убрать причину этой звездоплясии, в итоге остаёшься с растрёпанной причёской. Тут та же схема, только ЕР дёргает одним ухом, потом другим, когда РФ переключился на второе. Правой рукой легонько поднимает за подбородок голову партии. — Рефлексы в норме, теперь попробуй самостоятельно подёргать.       Партия слушается и спокойно сосредотачивается на своих будущих действиях. Пару раз подёргивает медленно правым ухом, три раза быстро. Следует левое с точностью такими же движениями. — Неплохо, даже хорошо. Ты быстро осваиваешься, думаю, мы не долго провозимся с учениями. Теперь опусти плед, и я рассмотрю крылья.       Единый поворачивается спиной к стране и медленно опускает ткань. Федерация, почти не трогая, рассматривает кости с частично связующими мышцами и нарастающей кожей у основания. — Где-то через дня три они полностью зарастут, и потребуется дня полтора для проявлении оперения. Хвост не буду проверять, я уверен, что он в полном порядке. — Да? А я считаю, что тебе не хочется особо его трогать.       Федерация мгновенно убирает плед с партии. Пару раз проводит по лысому хвостику кончиками пальцев. — Скажи честно, приятно? — Ну, пятьдесят на пятьдесят. — Ничего, через несколько часов тебе не захочется высовывать на просмотр. А теперь советую тебе лечь спать. — Спать? Сейчас же закат. — Ладно, через полчаса. Можешь посмотреть телевизор, схема управления точно такая, как у тебя дома. Захочешь зайти в умывальную, то по левую сторону от выхода располагается единственная, нужная дверь. Я тебе оставлю синюю зубную щётку. Не волнуйся, запасная, ей никто не пользовался, зубную пасту рядом оставлю. Кровать полностью в твоём распоряжении. — А ты где будешь? — В гостиной. В этой квартире только две комнаты. Ладно, тебе принести воды или чего-нибудь ещё? — Да нет, спасибо. — Хорошо, в таком случае я пойду. Мне всё равно, что сейчас рано, но спокойной ночи. — Спокойной.       Только партия произносит, и дверь закрывается. ЕР ложится на живот и укутывается мягким пледом. Телевизор не включает, потому что желания нет. В полном одиночестве смотрит в окно, где медленно небо желтеет, а позже зеленеет. Волей-неволей в такой обстановке закрываются глаза. Даже если сон не приходит, то мысли точно постучатся в дверку.       "Мне кажется, или он со мной играется? — думает Единый. — С одной стороны, РФ мне доверяет, относится хорошо, в какой-то степени понимает меня, но… Разве можно настолько часто ставить меня в неловкое и даже смущающее положение? Он за всем этим наблюдает, неужто ему это нравится? Столько вопросов и так мало ответов. А что с левой рукой? Вроде функционирует… Блин! Это выходит за все рамки. Дайте мне хоть на руку посмотреть, если маску нельзя снять! Господи-и-и-и… А в объятьях его тепло, движения не такие твёрдые и неаккуратные, как у многих, да тон в голосе хоть холодный, безразличный, неживой, но такой, бля-а-а-адь. А почему я думаю о нём? Судя по тому, моему, описанию, он — скрытная милашка. Ага, блэт, милашка. Но будь он не по два метра ростом, может быть и был. Ох, мне, пожалуй, не мешало б выспаться".

***

      „Утро, солнце, день чудесный. И что ты дремлешь? друг прелестный!” Именно так можно описать пробуждение партии. Лучи непоседливого солнца постучались в личные сны Единого. Сначала он не понял, где находится и что происходит. Только задевает своё волчье ухо, как память со скоростью звука возвращается к хозяину. Он прислушивается к окружению. Где-то за стеной слышится падающая вода из душа. Нетрудно догадаться, что хозяин дома принимает утренний душ. Сон рукой снимает, приходиться пялиться на знакомую локацию.       Вот воду выключают, дверь тихо открывают и закрывают. Шаги отдаляются в глубь квартиры. Некоторое время стоит глубокая тишина. Неожиданно доносится знакомый голос, видимо РФ с кем-то общается по телефону. Изначально всё идёт невнятно, однако приближается страна к спальне. ЕР чётко разбирает речь: — Ещё раз по слогам тебе скажу: "На-до бы-ло го-во-рить рань-ше". Я не попрусь обратно за другими документами. Тем более, я дома нахожусь всего час.       Единый толком не знает, о чём страна говорит и с кем, но фраза: "…я дома нахожусь всего час", — заставляет передёрнуться. Какое-то время от Федерации следует тишина, напряжённая и очень тяжёлая, пока не раздаётся лёгкий, ощутимый удар о стену. — Ладно, — ещё громче раздаётся голос Федерации, — сделаем так: если я в течение часа не появлюсь, то отдаёшь всё Московской Области, Области! Не перепутай с Городом Федерального Значения. В конце рабочего дня Область мне всё передаст. Всё, благодарю, пока.       Тут-то раздаётся буквально два-три шага, и дверь тихо открывают. ЕР немного поворачивает голову в сторону зашедшего.       Федерация входит в своей маске и белом халате, перебирая в руках листы. Та левая рука не покрыта никакой перчаткой, из-за чего взгляд партии приковался именно к ней, однако шея тоже не остаётся без внимания. Довольно глубокий шрам от удушения то ли леской, а может быть верёвкой нагоняет ЕР смутные воспоминания и табун мурашек. Партия переводит взгляд обратно на руку. Мало того, что она серебряного цвета, так ещё имеет металлический отлив. Нетрудно догадаться, что это протез. Нехорошие догадки приходят в голову, что сказывается на лице ЕР. Страна вообще никак не обращает внимания на партию, идёт к своему рабочему столу, садится и поворачивается к окну, спиной к ЕР. Какое-то время сидит и перечитывает бумаги, однако тихий вздох отрезвляет самого Единого. Слишком чисто и беспрепятственно получилось сделать. Протезная рука тянется к лицу и снимает маску! Кажется, вот он! Момент истины! Но Федерация сидит под таким ракурсом, что с виду не скажешь будто что-то изменилось.       Его рука тянется к столу и берёт футляр. Интерес у партии только нарастает. РФ надевает очки и продолжает смотреть к себе. Кстати, об очках. Как же они выполнены? Типичная оправа с линзами, как у всех, а вместо душек длинные подвязки, которые крепятся к ушам или рогам.       Мало этого Федерации. Он встаёт, развязывает поясок, снимает с себя халат. ЕР мигом закрывает глаза, боясь посмотреть на страну. Интерес в голове просто зашкаливает, поэтому один глаз приоткрывает. Легонько выдыхает и продолжает смотреть на РФ. Тот, слава Богу, в нижнем белье вешает халат на спинку стула и открывает окно для проветривания.       Честно говоря, Единый только подмечает хвостик РФ и продолжает откровенно пялиться долгое время, пока в один прекрасный момент не оказывается за полем видимости. Тогда находится другая цель рассмотрения — спина. Хоть крылья плотно сложены, и спинка стула закрывает обзор, ЕР удаётся рассмотреть её. Шрамы от плётки и травматического пистолета довольно ярко выражены.       Вновь Федерации не сидится на месте. Очки идут обратно в футляр, а маска на лицо. Сами документы откладывают куда подальше. Позу точно нельзя определить, но предположительно РФ сидит задумавшись. — Блин, —от неожиданности резко сползает с кровати. Это прозвучало довольно громко. Чему же так сильно удивился ЕР? Просто представьте, Вы с одним приятелем очень давно не виделись, о нём Вы мало что помните, а может и немало. Но в голове Вы сохранили какие-то очень яркие особенности, которые вряд ли найдёшь у кого-то ещё. Проходит несколько лет, с Вами встречается незнакомая личность, с которой получается выстроить крепкий контакт. На протяжении долгого времени вы общаетесь, проводите время вместе, стали настоящими друзьями. И тут в один прекрасный день Вы замечаете в его рассказах схожесть в событиях. Он говорит о своих особенностях, о которых где-то слышали. Медленно, но верно Вас посещает мысль о знакомом из прошлого. Точно такая же цепочка выстраивается у Единого. — Как долго не спишь? — вдруг задаёт вопрос масачник. — Довольно давно, — в этот раз более жёстко отвечает. — И что ты видел? — медленно поворачивается к партии. — Выкладывай всё. — У тебя много шрамов от плётки. — Ну да, и что? — Просто я знаю только одну особу с такими же шрамами и схожестями, только он… А хотя смею предположить, что ты — это он. — Ладно, — встаёт с места и подходит ближе к партии, — тогда кто я, по-твоему? — У тебя шрамы очень схожи с шрамами моего друга, на шее точно такой же след от удушения, левая рука отсутствует чуть выше локтя, а в финале у тебя на правом плече три клейма: свастика, серп с молотом и православный крест. Причём свастика у тебя с ошибкой сделана. В оригинале она должна стоять на углу, как ромб, а не квадратом. Такую ошибку допустили немецкие солдаты лишь раз, тем более, никто не знал, кроме меня, СССР, РИ и Рейха, что у моего друга неправильная свастика, а про ещё два клейма Третий не знает. Тем более, православный крест у тебя вырезан как у него. — А ты не думал о случайном совпадении? — Слишком много твоих совпадений. — Так твой ответ, кто я? — Если я ошибусь, пусть меня простит мой покойный друг на небесах. Ты, Российская Федерация, являешься РСФСР.       Долгое и напряжённое молчание зависает над ними. По Единому видно, что не шибко верит своим словам и ждёт отрицательного результата. В глазах гаснет тот лучик надежды, который появился буквально за пару минут до разговора с РФ. Тот как бы специально молчит и смотрит на партию, скрестив руки. Вот он садится рядом с ЕР. — Я думал, что ты раньше догадаешься.       Звонко слова звучат в голове партии. Он с места заключает крепкими объятиями страну и быстро для себя шепчет: — Ты жив, ты жив, ты всё-таки жив. — Тише, тише, тише, ЕР, — тоже обнимает в ответ, — прошу, успокойся. — Как мне успокоиться?! Все же думают, что тебя съели волки! — Нет, не съели. — Тогда чей труп захоронен? — Какого-то мальчишки, а вот левая рука точно принадлежит мне.       Партия отстраняется от масачника и садится рядом. — Как ты выжил, почему мне не рассказал? Я думал, что ты мне доверяешь, как себе, — ЕР опускает голову и глаза в пол. — Нет, ЕР, я доверяю тебе, как себе, — поднимает когтистой рукой за подбородок голову Единого, но глаза всё равно не поднимаются, — просто пойми. Мой план заключался в побеге из дома под видом кражи, захвате над переданной землёй, а потом со всех ног прибежать за тобой. Но случилось непредвиденное: пока бежал от волков, левую руку крепко и неудачно зажало между двух стволов. Честно, я думал, что у волков останусь на ужин. С собой прихватил охотничий нож, недолго думая, отрезал, но неполностью руку. Другая часть была оторвана. Если коротко, то добежал до ближайшего города с больницей, прям перед входом вырубился. Правда мне ампутировали руку, пока был в бессознательном положении. Проснулся через часа два и с новыми силами продолжил воплощать план в жизнь. — А потом? — Единый уже давно сполз с сидячего положения и положил голову на колени РФ. Лежит он на боку, чтобы видеть маску Федерации. Страна тем временем правой рукой поглаживает пушистый и мягкий хвостик, периодически ЕР им медленно виляет и постукивает по поверхности одеяла. — А потом я добился своей цели, и сам видишь что да как здесь. — Твой план! Почему не прибежал за мной?! — партия грустно опускает ушки. — Меня опередили. Я хотел считаться пропавшим без вести, но ситуация с рукой попалась на глаза раньше. Все единогласно посчитали, что я мёртв. Думаешь я не побежал за тобой? Нет, я видел, как ты переносил ту боль, боль утраты. На мой взгляд, ты — единственный, кто действительно горевал о моём положении. — А как же твои братья? Они частенько приходят на твою могилу. — Младшие, те, которые не помнят или не знают меня, просто ради уважения постоят. Беларусь, Украина, Казахстан всего лишь испытывают поддельные эмоции. Помнишь, что Совет однажды сделал, и кто именно помог мне пережить всю боль? — Разумеется, помню. Это был я. — Вот именно. Никто из моих братьев мне не помог, а был ты. Им всё равно на меня. — Ладно, но как же Совет, Империя? — Что? Ты серьёзно забыл, кто оставил мне шрамы на спине и не только? Могу напомнить. — Не надо, просто они реально горестно переносили твою утрату. — Они осознали свои ошибки и стараются перед Богом покаяться, ведь им страшно за свои жизни, не смотря на бессмертие. — Разве Совет верит в Бога? — Слушай, был период, когда ему пришлось отстраивать разрушенные церкви и умягчить закон о не веровании в Бога. Тем более, среди пассажиров падающего самолёта атеистов нет. — Хе, я понял, к чему ты клонишь. Но почему ты всё склоняешь к негативу и уверен в этом? — Ответь в таком случае на мой вопрос: что хорошего они сделали при моей жизни, чтоб и после моей смерти можно убедиться в их правоте?       Единый только открывает рот и сразу закрывает. Глаза задумчиво останавливаются в одной точке, в голове перебираются все воспоминания, но ничего подходящего явно не находится. — Вижу, ты не можешь найти ответ. Всё потому, что его нет. Ладно, вставай, а то мне по делам надо идти. — Нет, ты никуда не пойдёшь, — партия встаёт с колен и укладывает Федерацию на лопатки, несильно прижимая к кровати, чтоб страна не ушёл, — ты мне внятно не дал ответ на вопрос: почему не пришёл за мной? — М-м-м, кто-то детство вспомнил? Тогда ты часто меня прижимал к траве, — Федерация немного напрягается и резко укладывает партию нá спину, не смотря на не до конца сформированные крылья. — Насчёт твоего вопроса. Я приходил и видел твоё состояние, ты бы не поверил мне.       ЕР немного напрягается и вновь оказывается над РФ. — Нет, поверил бы, я долго не мог принять факт твоей смерти.       Масачник повторяет свою махинацию и оказывается сверху. — Это ты сейчас так говоришь, тогда бы послал на все четыре стороны или… Так, стоп, что с тобой? — страна обращает внимание на покрасневшие щёки партии. — Ну, понимаешь ли, мы давно не дети с невинными поступками, учитывая наше положение, то есть позу и отсутствие одежды, по крайней мере у меня полностью, всё это выглядит… — Понятно, неужто это так тебя сильно смущает? Пойми, мы дома одни, в нормальный будний день человек уходит на работу, да стены здесь с шумоподавлением, нас никто не услышит и не увидит. Всё происходящее останется между тобой и мной. Тем более, в детстве мы дружили. — Ты изменился, — легонько отталкивает страну рукой, и оба садятся напротив друг друга, — ты реально стал другим. Нет, я не говорю, что это плохо. Посмотри, когда был ты мальчишкой, в тебе было столько позитива, не смотря на побои и серьёзные ранения от взрослых стран, а сейчас ты максимально скрытен, холоден в отношениях, диалогах, тон твоего голоса пробирает до мурашек, а маска… Зачем она тебе? — он протягивает руку, чтобы снять, но РФ перехватывает несильной хваткой. — Если всё твоё откровение шло, чтобы узнать, кто я и как выгляжу, то это очень подло с твоей стороны. Маску я ношу не для других, а для себя, ты же не знаешь, что под ней скрывается. На первый взгляд ничего такого, но, приглядевшись, можно узнать много лишнего. — Ладно, я понял, прости, — опускает руку, — я…       Его втягивают ещё в одно объятье и поглаживают по голове. — Смотри, сам понимаешь, какая сейчас ситуация. Честно скажи, хочешь продолжить со мной общаться, как тогда, в детстве? — Да, конечно, хочу. — Отлично, в таком случае переписка у нас только по работе, слишком близкое общение будет проводиться на совместных прогулках или в гостях. В кабинетах ничего про прошлое или явные намёки, говорящие, кто я, не обсуждаются из-за камер и посторонних ушей. Веди себя, будто ничего не произошло. Про крылья и волка молчок. А сейчас повернись спиной, я осмотрю крылья.       ЕР выполняет требование страны. — Всё хорошо? — из-за интереса задаёт вопрос. — Вполне. Удивительно, у тебя гораздо быстрее идёт заживление. Что же так на тебя влияет? — Может наше совместное детство? — Возможно… Только не подхвати часть моего характера. — А такое возможно? — Да, но это редкость. — Думаешь, что стану исключением? — Ты уже стал исключением. Ладно, помниться, ты хотел проверить хвост. — Разве не проверил, пока гладил? — Нет, но вижу, поглаживания тебе в удовольствие. А если так? — тут Федерация берёт за основание и массирующими движениями проводит пару тестов. — Ну, как? — Так, РФ, можешь прекратить, это не смешно! — с покрасневшими щеками повышает голос партия. — Ладно, — встаёт со своего места, подходит к рабочему столу и в чём-то копается, по звукам можно сказать, что в пакете. Он достаёт стопку одежды и передаёт в руки партии. — Держи и не волнуйся, я сейчас выйду.       ЕР с недовольным выражением лица провожает взглядом Федерацию. Худо-бедно он справляется с одеждой, хотя с крыльями дольше всего вóзится. Только напяливает футболку, к нему стучатся. — Входи, — с улыбкой на лице закатывает глаза. — Ну, справился? Одежда как раз? — заходит одетый РФ. — Да, спасибо. — Хорошо, тогда идём на кухню, чаю попьём. — Угу.       Оба покидают комнату.       День проходит, склоняется ночь. Если сказать, что партия и страна скучно проводят день, то это будет ошибкой. Вместе вспоминали своё детство, обговаривали самые важные события своей жизни, которые не проведены совместно. В основном задаёт вопросы ЕР, ведь интересно, что происходило с другом детства. РФ рассказывает слишком поверхностно, однако партия это объясняет, как сокращение главных событий. Всё происходит на кухне, но со временем перемещается в спальню Федерации. Даже принесённые документы Областью не мешают их общению, правда же не всё должно идти гладко. — Слушай, РФ, — сидя на кровати, смотрит и говорит в сторону рабочего места с сидящим Федерацией ЕР, — я тут обратил внимание на твоих детей. — С ними что-то не так?! — с нотками тревожности перебивает страна. — А-а-а, эх, нет, с ними всё хорошо, — РФ слегка расслабляется и вновь утыкается в важные бумаги, — я просто заметил, что к многим твоим партиям, армиям они относятся слишком по-семейному что ли? Можешь рассказать о их матери? — Матери? — отрывается от работы. — Я надеюсь, ты понимаешь, что ни одна, ни две, ни три и даже ни пятнадцать женщин не смогли б столько родить. — Да, у тебя же столько, не помню сколько, отпрысков. Восемь федеральных округов, сколько-то там субъектов, которые подразделяются на города федерального значения, области, республики, края и автономные области. — Именно! Поэтому я не буду рассказывать тебе ни про одну даму. — Потому, что у них являешься матерью ты, а остальные были у тебя в мужьях?       Единый заливается смехом, а Федерацию заметно передёргивает, из-за чего партия ещё громче хохочет. Страна спокойно складывает руки в замок и наклоняет туловище вперёд, ожидая успокоения ЕР. К счастью для него, партия успокаивается в ближайшие пару минут. — Хочешь знать обо мне ещё одну правду, ЕР? — очень серьёзно спрашивает РФ. — Да, конечно, хочу, всё равно не раскрою. — Ну, так знай, — масачник очень близко подходит и наклоняется к партии так, если бы не маска РФ, то губы могли бы с лёгкостью соприкоснуться в поцелуе, — за всю жизнь мои дети точно не знают, кто их второй родитель. Вообще, зачем им знать? Я всё равно их всех не любил.       По лицу партии видно, что он слегка шокирован, но лёгкий и самодовольный смешок разбавляет напряжённость. — Всё равно от осинки не рождаются апельсинки. Как ни крути, Совета ты напоминаешь, Империю тоже. — Ничего подобного! — быстро отходит обратно на место. — Если мы, трое, имели отношения с разными личностями, не любили их и понахватали себе отпрысков, то это не значит, что я на них похож. — Но отрицать тоже нельзя. — С этим я соглашусь, — параллельно складывает в стопку бумаги. — Ладно, я, пожалуй, — идёт небольшой зевок, — пойду спать. — Спать? Едва стукнуло девять. — Знаю, но мне проблемы не нужны. По площади я — самая большая страна на данный момент. Работа кипит на другом конце континента, на сон мне, как человеку, достаётся мало. — А как же партии? — Партиям не поручаю работать больше, чем положено норме. Редко флот и армия работают в тёмное время суток. Короче, беру всю боль на себя. — РФ, зачем же ты себя так мучаешь? Может я тебе буду помогать? — Нет, нет, нет. Зачем себя перетруждать? — Эх, давай потом поговорим? Сейчас высыпайся, но с одним условием. — С каким? — Поспим вместе? как в шестидесятые, семидесятые. — Ну… — Никаких «ну», всё равно мы одни в этой комнате, в квартире, нас никто не видит и не слышит, а всё происходящее останется между нами. Помнится, кто-то такой же смысл передал сегодня. — Хитрец, чистой воды хитрец. Можешь уцепиться за слова. Хорошо, тогда я умываться, а потом, заранее прости, сниму верхнюю одежду. — Не у тебя одного такая привычка имеется.       Масачник покидает комнату и направляется в соседнюю. Шум воды, щетинок в щётке и периодическая тишина сопровождаются под раздевание ЕР. Вскоре РФ возвращается, и парни меняются ролями. В принципе, партия недолго проводит время в ванной. При входе в комнату замечает, как Федерация снимает протез. — Это чтобы ночью не мешался, — заранее отвечает на неозвученный вопрос.       Единый кивает в знак, что услышал, идёт к правой стороне кровати, на которой в последнее время чаще всего находится то в лежачем, то в сидящем положении. Как только он садится, крылом чувствует лёгкую хватку. — Стой, попробуй слегка похлопать, — ЕР хлопает пару раз, — хорошо, теперь попробуй сложить, — РФ одной рукой складывает неспешно крыло пару раз. — Чувствуешь, как я его тебе складываю? Теперь попробуй сам, — ЕР складывает одно и второе. — Хорошо, только немножко расслабься, — крылья остаются сложенными, но не так сильно прижатыми к спине. — Да, теперь можешь лечь нá спину. — Спасибо, но не сегодня.       Партия ложится на бок, страна выключает свет в комнате. ЕР слышит , как за спиной РФ ложится и накрывает их одеялом. Мелкая возня пару секунд продолжается и утихает. — Только не оборачивайся, — проносится над ухом Единого и следует лёгкий поцелуй в макушку. — Всё же снимаешь маску. — Бывает, — РФ кладёт свою покалеченную руку на бок партии и слегка прижимает к себе. — Извини, по-другому не могу обнять. — Понимаю, — какое-то время идёт тишина. ЕР знает, что Федерация ещё не спит, поэтому решает потревожить покой, — РФ, тебе не кажется наше поведение странным? — С чего вдруг? — Ну, ведём себя, как какая-то влюблённая парочка, вспоминающая юные годы. — Тебе так кажется. Через пару дней всё вернётся на круги своя, а про последние два дня ты и не вспомнишь. — Думаешь? — Я уверен. Спокойной ночи. — Спокойной.       Больше разговоров за этот вечер не следует. Оба засыпают, но не факт, что имеют сны. Для некоторых сон — это нормальное явление, а другие просто вырубаются на пару секунд и вновь оказываются в суровой реальности. Нередко у кого идёт музыкальное сопровождение. — С добрым утром, ЕР, — доносится до слуха партии, и комната заполняется солнечным светом, — давай-ка вставай, сегодня для тебя важный день. — Да? И какой? — Когда сброшу тебя с сотого этажа, тогда поймёшь. — Ты совсем что ли?! Я же разобьюсь! — вскакивает со своего места и смотрит на одетого в уличную одежду РФ с скрещенными руками. — А, погоди, — ЕР оборачивается и смотрит на одно крыло с чёрным оперением, почти как у РФ, только пёрышки попушистей и чуть короче. — Ты хочешь сказать, что сегодня я полечу? — Посмотрим, — двумя пальцами указывает на левый край кровати, — одевайся, а я на кухне буду, если что, иди туда. — Ладно.       Любимая партия РФ направляется в ванную и проводит типичные водные процедуры. Далее возвращается обратно в комнату и одевает предложенную одежду. В этот раз у него получается более быстро, чем в предыдущие разы, не обращая внимание на оперение. Наконец он открывает дверь и направляется на кухню. — Я готов.       Масачник обращает на него внимание, оставляя чай в покое. — Хорошо, давай вначале полёты, потом завтрак. — Как скажешь.       РФ подходит, берёт за руку ЕР, притягивает к себе и перемещается не весть куда. Единый только моргает, и вместо скромной, небольшой кухоньки кругом меняется на горный пейзаж. Только делает мелкий шажок назад, внимание сразу обостряется, и инстинктивно подаётся вперёд ещё ближе к РФ. Масачник сам делает шаг назад и выдаёт еле слышный смешок. — Стоп, ты испытываешь эмоции? — поднимает голову и смотрит на маску. — Нет, тебе показалось, я поперхнулся. — А-а, прости, — на долю секунды грустное выражение лица оказывается на партии. — Ладно, можешь сказать, где мы? — Да, Уральские горы, высота небольшая, а то на Кавказе тебе труднее будет. Ладно тебе, не дрожи, а расслабься, и давай-ка отцепляйся, нам не нужен полёт с твёрдой посадкой. — Извини, — быстро опускает руки и встаёт смирно, как в армии. — Хорошо, сначала распусти и похлопай крыльями, — РФ разворачивает партию на сто восемьдесят градусов и смотрит на движение крыльев. — Так, теперь взмахивай синхронно, — ЕР взмахивает, но левое крыло чуть не поспевает за правым. — Ещё раз, — он повторяет свои действия. В этот раз получается лучше, но всё-таки левое крыло запаздывает. Разумеется, страна говорит любимой партии всю суть и просит ещё пару-тройку раз повторить упражнение. — Стоп, отлично, — останавливает Единого, — прошу, запомни именно это движение, теперь повтори его немножко быстрее, — у него нет выбора, поэтому выполняет указание, только он непросто прибавляет темп, а конкретно ускоряется, на что Федерация молча наблюдает. Тут-то краем уха слышит и чувствует мощный поток воздушных масс. Он оборачивается в сторону масачника и обрыва. Перед лицом сразу возникает в полёте страна, протягивающая и взявшая нежно и крепко за руки партию. — Прошу, не останавливайся, не бойся, я рядом. — Всё равно не умру, — грустная, мимолётная улыбка пробегается по лицу. Взмахи крыльями набирают обороты, ноги сами делают шаг вперёд. Мелкая неуверенность вспыхивает перед партией только после последнего твёрдого шажка. Сделав лёгкий толчок вперёд, оказывается в полёте и практически в объятиях РФ, однако тот ловко обходит чужой манёвр и отпускает руки. Он летает над партией, под, справа и слева, и это происходит так легко и немудрёно, что сам ЕР забывает про свою скованность. Находу появляются лёгкие трюки, которые забавляют одного и второго. — Ты быстро учишься, — подмечает масачник. — Да, бывает.       На этом разговор прерывается. Парни ещё какое-то время находятся в воздухе. Масачник особо не машет крыльями, а ставит их под углом к потоку ветра. Изредка разворачивается и летит спиной вперёд, смотря прямо в лицо партии. Его собеседник о чём-то задумывается, отчего отражается на лице. — Ах, царевич мой прекрасный, Что ты тих как день ненастный? Опечалился чему? — в шутку Федерация по памяти говорит строчки, написанные Пушкином, однако по лицу партии понятно, что смысл слов передался. В глазах мелькает хитрость, губы растягиваются в не самой доброй улыбке. — Грусть, тоска меня съедают, Все полёты хороши, Но хотелось бы иначе полетать, В руках твоих, — ЕР продолжает шуточно отвечать. — Хорошо, только стихи уберём, а то мало ли меня не правильно поймёшь. — Да, конечно, повелитель.       Масачник слегка мотает головой и начинает объяснять: — Смотри, вся сложность объятий в полёте в том, что личности могут не договориться или не понять друг друга. Обычно тот, у кого выше рост и телосложение более крупное, тем более, мощность крыльев доступнее, управляет полётом. Вторая личность часто складывает крылья и в основном держится руками за талию, а бывает и на уровне грудной клетки, если крыльям не мешают. — Стой, погоди, получается, что такой трюк можно проделывать не только с крылатой личностью, но и с обычным человеком. — Фактически да, так мы будем начинать? — Да.       ЕР тихонько подлетает к РФ, тот продолжает летать спиной вперёд. Только он протягивает руки вперёд, партия сразу хватается за его ладони, и мгновенно Единого притягивают к себе поближе. Как можно быстрее складывает крылья и обнимает страну на уровне груди. Масачник сам замыкает своё объятие на уровне талии. Плавно РФ поворачивает то вправо, то влево, мягкие спуски и подъёмы, перевороты создают такую лёгкость на душе, что не передать словами. Теплота чужого тела сильно согревают душу, да ветер ощущается более прохладным. Они всё время поглядывают друг на друга. Прижатые несильно к голове ушки умиляют вид русских, несмотря на маску Федерации. — Неплохой полёт, — прерывает атмосферу РФ. — Как по мне, прикольно. — Ну, это ты в первый раз распустил крылья. В следующие разы тебе понравится ещё больше. — Да? А почему бы нам сейчас не улучшить сложившуюся ситуацию? — И каким образом? — Сначала ответь, тебе удобно меня держать? — Мне всё равно, главное: тебе ли комфортно? — Хм… не очень. Можно руки перемещу на твою шею? — Если хочешь… — тут-то партия перемещает руки и сам немного подтягивается. Страна ещё удобнее и крепче обвивает талию, прижимая к себе. — И зачем же нужны такие обнимашки? — А что в этом плохого? Партия просто хочет быть ближе к своему хозяину, к своей стране. Разве ты не хочешь наладить со старым другом отношения? — Это смотря в каком ключе.       Странная мысль посещает голову Единого. Мелкий табун мурашек пробегает от этой мысли. Естественно, от близкого контакта масачник чувствует чужие мурашки. — Думаю, на сегодня хватит. Предлагаю вернуться домой, выпить горячего чаю и обсудить кучу нюансов. В конце сегодняшнего дня посмотрим, сможешь ли завтра выйти на рабочее место или нет. Я в любом случае покину свои четыре стены. — Я выйду завтра на свой пост. — Ты так думаешь? — Нет, я уверен.       На заявление страна отпускает одну руку, протягивает к ушкам своей партии и поглаживает. Полёт продолжается недолго, оба отстраняются и плавно снижаются вниз на посадку. С высоты замечают удачный участок полянки, на которой в ближайшее время оказывается Федерация. Следует приземление Единого, которое с первой попытки не оказывается слишком мягким. Он спотыкается, но падает в руки друга. — Будь осторожнее, и в посадке нам стоит попрактиковаться, но в следущий раз.       Мгновение, и округа замирает мёртвой тишиной. Они покинули горы.