Морсентур

В вечно дождливый закрытый город на бричке приехал следователь. Кончина губернатора вынудила его прибыть в город незамедлительно — выяснять, кто убил его и трёх братьев из церкви. Следовать получил последние новости и запасся черной шляпой, при виде которой никто не захочет говорить с ним. Он намерен арестовать убийцу и возвращаться в Паресео. Этот ближний к Морсентуру город также всегда дождливый и грязный, но, в отличие от Морсентура, уехать из Паресео совершенно безопасно для жизни. Воля следователя спасти жителей от голода и инфекционных крыс и найти убийцу. Он не смог бы выбрать из двух зол худшее. До жителей дошла весть о приезде уважаемого человека, но убираться под окнами, выбрасывать отходы и разгонять крыс швабрами они не стали. — У вас не было предположений, кто мог убить трёх братьев и губернатора с его женой? — Не назвавший своего имени господин из Паресео велел своему кучеру спрятать бричку возле церкви, а сам отправился на разведку в центр города мёртвых. — Так откуда ж знать нам? Потрошитель есть, а вот имя боже упаси. Узнаем, все органы из него вытащим. Однако думаю я, что братьев он не убивал. Потрошитель же на женщин и детей охотится. Дело здесь, наверное, ещё туманнее. Недавно по городу шлялся один очень подозрительный господин: в чёрном, глаза — краснющие, как будто кровь налили. И сам он бледный, как поганка. Живёт у нас здесь девушка, чей клан убит был, она их всех воскресила недавно спустя двести лет! Так она кукол делает. Недавно в мусорном ведре одна наша девчушка нашла тряпичных кукол без голов, а когда мы об убийстве братьев узнали, перепугались, — ответила женщина в грязном чепчике, порванном платье и с метёлкой в руках. — Вы хотите сказать, что это магией вуду убили мужчин? Имя той девушки вам известно? — Проверьте сами! Не вру я! А девушку ту Миланте зовут. Только берегите руки — девушка же вампир. Недавно свинью у нашего чиновника убили, а на следующий день вся кровь из неё исчезла. Та кровопийца всё вылакала. — Женщина от дождя укрывалась руками. Следователь развернулся к церкви святого Агафона, где возле ворот его ждал верный кучер тридцати трёх лет от роду: его фрак, до сих пор чистый, создавал ощущение, что принадлежал он к знатному роду, в кармане несколько золотых монет, у которых в Морсентуре есть название — тур, а во рту дорогая трубка. Следователь огляделся по сторонам, прежде чем заходить внутрь церкви. Ему постоянно казалось, что за ним наблюдают. Войдя в церковь, он застал душераздирающую картину: хрупкая монахиня, стоя на коленях, замаливала грехи и горько плакала. Кучер же в большом шоке ходил вокруг тел со скрещёнными на груди руками. Его поразил сломанный на две ровные части крест и подобие верёвок на шее. — Смотрите, мистер... — запнулся кучер, вспомнив, что следователь просил не разглашать своё настоящее имя. — Офелиан, — напомнил мужчина, мотнув головой. — Что ты обнаружил? — Вон, я узнал, что священник в прошлом девочку шести лет изнасиловал. Она после того в озере утопилась. Я спросил про озеро, Холи сказала, что теперь это не озеро, а болото. Туда все отходы сбрасывают. И ещё там двести лет назад утопился некий Мефистофель. — Холи? — уточнил следователь, и монахиня перед ним повернула голову. — От кого вы узнали про изнасилование? — От Анки Лабиринтин. Эта женщина обо всём всегда узнаёт первая. И Антисы не были священниками, они были на службе! Следователь уже слышал имя этой женщины ранее. В Морсентуре чёрная вдова Анка Лабиринтин недавно схоронила последнего мужа. На похоронах усопшего хвалили, отчего Анка несколько раз подходила к гробу, чтобы посмотреть на него ещё раз. Она никогда не делилась деньгами. Алчная, высокомерная леди не могла сбежать из этого города и не боялась в любой момент лишиться головы или быть съеденной заразными большими крысами. Однако Анка Лабиринтин и её прошлое никак не волновали следователя, сосредоточенного на жестокой расправе над служителями церкви. Его поражало то, как идеально преступник скрыл следы. Следователь построил в голове преступление, пытался понять, чем именно их убили, и за что Ноа так безжалостно обошёлся с беззащитной девочкой. Кучер привык к частным раздумьям следователя. Его лишь смущало то, что мужчина всё ещё не задал вопрос об убитых губернаторе и его супруге. — А губернатор? — решил спросить кучер. — Известно, кто его убил? — Нет, — сухо ответила Холи. — Его труп уже обглодали крысы. Это ничего вам не даст. Никому не известно, кто за этим стоит, господа. — Ваша жрица подозрительная личность. — Её прокляли... — О каком проклятии идёт речь? — Она молчит. Девочка даже не знала, где живёт губернатор. — Кучеру показалось, что у этой монахини не все дома, и что говорила она специально подготовленную речь. Однако не выдержав больше разговора с мужчинами, она выбежала из церкви. Кучер и следователь переглянулись. — Неси, Эверетт, пакеты. — А лопату принести? — спросил кучер. — И лопату неси. Здесь трупы подолгу не оставляют. Странные законы: мертвяков всех закопать надо.

***

«Милая, милая Ишу... где же прячешься ты, заблудшая душа? Явись, когда женщина мёртвым сном уснёт. Бродит душа одинокая, но погибнуть раньше времени она не должна. Мотылёк вылетит на свет, когда судный день настанет — лишь дождись.» Ишу знала о хозяйском дневнике. Знала о господине, проклявшем хозяйку на долгое молчание. Знала о привычке хозяйки забывать свои вещи и оставлять на видном месте — на обеденном столе. Ведь скоро должен был нагрянуть таинственный гость из Паресео, которого никто прежде видеть не желал. Ишу поклялась не использовать скрипку. А Амалия поклялась не раскрывать следователю страшный секрет: в этом доме живет истинный убийца братьев и губернатора. Бричку кучер оставил у ворот. Следователь потрепал лошадь по голове и направился к главной двери старинного особняка: сначала он глянул в окна и, не увидев света, громко постучал. Амалия с тёплой улыбкой встретила подозрительного гостя и поклонилась. Следователь учтиво поклонился ей, представился Офелианом и отбросил формальности в сторону. Сидевшая в кресле Ишу не могла знать точно, как по-настоящему зовут следователя. Однако она была уверена, что этот человек неспроста отказывался называть своё настоящее имя, — он уже понял, что в Морсентуре опасно, когда имя знают жрица вуду и её подельники. Ишу умела сохранять спокойствие. Её внешний вид и манеры обязательно докажут следователю, что она примерная дочь. — Проходите, Офелиан, чаю? — предложила Амалия. — Откажусь. Не люблю пить во время беседы. — Уголки губ Ишу поползли наверх, и следователь этого не заметил. — Удивительно, впервые вижу такого человека. Вы, Паресеонцы, весьма удивительные. — Значит, я впрямь особенный. — Даже от любимых булочек Ишу следователь отказался и предпочёл трубку. — Я позволю ведь? — Позволяйте. У нашей дочери нет реакции на дым. — Сáми курите? — спросил следователь у Фридриха. — Боже упаси. Я только пью. — Амалия устало мотнула головой. Следователь оглядел Ишу. — А что ж ваша девочка платья не носит? — А обязательно? — удивлённо подняв брови, спросил Фридрих. — Таковы ваши нормы, уважаемый, — ответил следователь, сделав очередную затяжку. — Чтобы быть девочкой, совсем не обязательно носить платья. — Как пожелаете. — Она не любит платья, — присоединилась к разговору Амалия. — Ну, раз не любит, значит молчать буду, — отмахнулся следователь. — Говорить то умеет? — Да, — предельно осторожно ответила Ишу. — Как твоё имя? — Ишу. — Необычное. На скрипке играешь? — Следователь приметил на столике коричневый инструмент. — Да. Маме и папе нравится музыка. — Прекрасное у вас создание, леди Анварис. Ишу сохраняла спокойствие. Следователь пристально смотрел в её глаза, думая, что она хочет напиться крови. Однако Ишу не нужно утолять голод, чтобы жить (булочки с изюмом — исключение). Ей необходимо смазывать механизмы. Ишу привлекла следователя своим необычным голосом и великолепной кожей. Она была для него Ишу Анварис — кузиной жрицы вуду, вампиром, маленькой мисс из-за статуса и необыкновенной вежливости. Однако для членов семьи она была безжалостной убийцей. — А ваша племянница, Миланте... — помедлил следователь, делая затяжку. — Где она? Я бы хотел, чтобы она вышла сюда. — Боюсь нельзя. Наш лакей Дизель прямо сейчас отправиться мерить ей температуру, пусть только вернётся. Похоже, она простудилась. А я ведь ей говорил надеть пальто, — умело врал Фридрих. — Как же в такую погоду ходить без пальто? Она что, совсем бесстрашная? — не поверил следователь. — Оказывается, даже вампирам грозит простуда. Особенно юным, — присоединилась к разговору Амалия. — А чем занимается ваша племянница? — спросил следователь. — Балуется куклами и всего только, — отмахнулась Амалия. — Настолько не любит людей в здешней дыре, что каждую ночь наводит на них порчу. — И как? Выходит? — поинтересовался следователь. — Говорю же — балуется. Только зря время тратит. — И всё же я бы поговорил с ней. Пусть даже на языке жестов. — А вы что, язык жестов знаете? — удивилась Амалия. — Ради такого случая готов выучить. Понимаете, леди, убийства в этом городе происходят не в первый раз. Одна дама призналась, что в мусорном ведре она обнаружила куклу вуду. Однако монахиня Холи утверждает, что ваша дочь никакого отношения к преступлениям не имеет. — Ишу подняла брови. — Не имеет. Она выбрасывает кукол, потому что ничего не выходит. А молчит она из-за проклятия. Зверствует здесь больной потрошитель. — Ишу слышала голос хозяйки, когда ночью её навещал господин. Ишу не видела его лица и даже не хотела представлять. Этот человек не достоин её взора, пусть он будет хоть самым желанным грешником, Ишу никогда не позволила бы себе иметь дело с таинственным господином. Распахнулась главная дверь. Дизель, облачённый в мантию, держал в руках письма от Анки Лабиринтин. Овдовевшая графиня приглашала Анварисов на бал. Ишу решила доложить хозяйке о приглашении после ухода следователя. Ей было необходимо сидеть здесь до последнего. Расстроенный следователь тем, что не узнал ничего полезного, покинул особняк после прихода Дизеля. Малютка Ишу смеялась с нелепости следователя. Он, одурманенный детским голосом, забыл, зачем приехал в город мёртвых. Ишу откланялась после ухода следователя и ушла в мастерскую. Дизель успел отнести мёртвого мальчика на хозяйский стол так, чтобы не заметил следователь, отмыть одежду от крови и как ни в чём не бывало плюхнуться в обитое дорогой кожей кресло. Никакую температуру мерить ему не нужно. Вследствие того что начался дождь, кучер дал хозяину зонт. Эверетт зябко поёжился из-за холодного ветра и прикрыл голову чёрной шляпой. Он не любил зонты, но тщательно следил, чтобы хозяин не намочил своё пальто. — Узнали чего-нибудь? — поинтересовался кучер. — Черти меня подерут. — По ругательствам кучер понял, что ничего хозяин не узнал и помог ему сесть в бричку. Временно следователь и кучер поселятся в городе мёртвых. Во время беседы следователя с Анварисами кучер искал ночлежку и остановился на убранной комнате со столом за четыре фунта. Следователь — человек из благородной семьи. В Паресео он нуждался в работе. Несмотря на близкое расстояние к столице, в Паресео совершенно не происходили преступления. Его выслали в столицу с крупной суммой денег и документами. Эверетт — его хороший друг, пожелавший поехать с ним. По дороге к ночлежке в бричку врезалось две упитанные крысы. Следователь сморщился. — Чёртовы грызуны! Травануть бы всех... — выругался кучер. — А котов здесь, похоже, нет. — Эти крысы больше котов, Эверетт. Они одного кота оравой загрызут до смерти. — Я теперь совсем есть перехотел, — сглотнул кучер. — А нам ещё около трущоб ехать.

***

Ишу мотала ногами в кресле, пока хозяйка создавала очередное чудовище. Когда она только успевает? Ведь недавно была создана Ишу, а ей ещё бедную горничную чинить. Дизель не стоял рядом с хозяйкой — он обедал в столовой. Миланте создавала мальчика. Ишу дотянулась до схемы, взглянула на него, глянула на Миланте и обратила внимание на имя. — Мефистофель? Кто он для вас? — спросила Ишу, встав с кресла. Услышав хозяйку в голове, она кивнула и принялась наблюдать за процессом оживления мертвеца. Для него приготовлены чёрная рубашка, красный бант, чёрные брюки и туфли. Мефистофель, согласно схеме, мальчик одиннадцати лет, с пухлыми румяными щеками и чёрными гладкими волосами. — Значит, Мефистофель — ваш утонувший брат. Как же так получилось? — Ишу держала его руку, пока Миланте вшивала в тело рубашку. «Он утопился когда на бедре появился бубон, — расслышала Ишу. — Тогда он должен был быть на моей свадьбе. Вольфганг обвинил в его смерти меня...» — Он ужасен, хозяйка. Почему Ишу продолжает терпеть его? — Мефистофель получил красные глаза. Однако пока он не работает, его зрачки пусты. «Нельзя, Ишу, — сухо заявила Миланте. — Помоги мне.» Ишу взяла Мефистофеля за голову, ощутила его гладкую кожу и курносый нос, провела пальцем по плечу и убедилась в наличии у него новейшего шарнира. Куклу ловко усадили на стол. Ногти, как и у Ишу, остры, как лежавший возле детской обуви ланцет. Мефистофель получил волосы и одежду и был почти готов. — Ишу забыла вам сказать. — Девочка продолжала держать руку сородича. — Анка Лабиринтин прислала пригласительные на бал. Миланте повернула Мефистофеля спиной, опустила воротник и вставила в отверстие ключ. Повернула три раза, вытащила и взяла за руку — шарнир не ощущался. Мефистофель повернул голову на сто восемьдесят градусов без особого труда. Ишу язвительно улыбнулась и проверила номер на шее, скрытый волосами: «Техника бесконечность №2». «Вы оба идёте на бал со мной,» — утвердила Миланте, и Ишу кивнула. — Вы — моя сестра. Я — Мефистофель. — Почему он говорит «я»?! — отпрянула Ишу. — Ты нарушил правило хозяйки! Запрещено так говорить! — Я имею к ней непосредственное отношение. А ты, Ишу... неважно, кто ты. Ишу обиженно сжала кулаки. Миланте заметила её состояние и коснулась щеки — она обязательно позволит малышке сказать «я».