Потомки четырёх

Они сидят на пляже и смотрят на море. Хенрик с удовольствием, Изаму с едва сдерживаемый страхом.Кумико занимается разбором старых, пахнущих пылью, документов где-то под одним из деревьев королевского сада, Куро остался с ней, и вот они тут вдвоем.Хенрику это кажется почти уютным, море, всегда родное море, щекочет ноги, но Изаму боится, до сжатых челюстей боится, и поэтому только почти.Надо увести его отсюда. — Воин всегда должен помнить о смерти — Изаму говорит чëтко и быстро, странно по- книжному, свои мысли не своим языком.Хенрик набирает воздуха в грудь, стремясь что-то ответить, чувствуя необходимость что-то ответить, но он не успевает. — Помоги мне с этим, Хенрик, — он называет его по имени, по имени, что бы не задумал Изаму, это что-то сëрьезное для него.Хенрик уже знает, что не откажет ему. — Что я должен сделать? — его голос не дрожит и звучит уверенно.К счастью. — Продержи меня под водой минуту, — Изаму выдавливает из себя слова, нервно сглатывает и рваным движением вскакивает с песка.Ждëт.Хенрик поднимается тоже и молчит, сказать нечего, никакие слова не будут подходящими.Это не просто помощь, не напоминание, это почти-убийство, худший кошмар для Изаму, худший кошмар для любого в чьих венах течëт кровь огненного бога, и всë это он попросил сделать его.Изаму доверяет ему и Хенрик это доверие оправдает.Даже если мысль о том, что надо сделать, заставляет руки дрожать, ком в горле сжиматься, а пот стекать по лбу, но он король и с трудностями справляться умеет. Хенрик берëт Изаму за руку, для их же общего спокойствия, и они заходят в воду.Шаг за шагов и одежда намокает, и противно липнет к коже, и Хенрик чувствует ногами каждый камень, каждую ракушку и каждую песчинку. Изаму хватает его за руку, с каким-то отчаянием, пытается переплести пальцы и этим действием протыкает ему перепонки, он наверняка попытается отстраниться, но Хенрик не хочет ему этого позволять и сам сжимает чужую руку сильнее.Его кровь растекается красным винным пятном по воде.Говорят акулы могут почувствовать каплю крови в воде за многие километры.Говорят он акула тоже.От запаха собственной крови мутит. Когда вода доходит до пояса, Изаму замирает словно перед ним стена. Значит здесь.Хенрик вытаскивает пальцы Изаму из своих перепонок с противным хлюпом, тот стоит и нервно сглатывает, а кровь течëт по их запястьям. — Давай, — слово, сказанное на одном, последнем вздохе перед погружением, Изаму бодает его головой по кошачьи и вцепляется руками в плечи, Хенрик одну из своих рук кладëт ему на талию, другую под голову.Погружение началось. Раз, два, три, и вода смыкается над чужой головой, а его рука перемещается на чужую грудь, Хенрик должен продержать его минуту.60 секунд.Плечам больно, Изаму всë таки кот и царапается тоже, но всë в порядке, Хенрик потерпит. Четыре, пять, шесть.Изаму начинает пытаться всплыть, но его надо держать, он обещал, он обещал и обещание он выполнит. Секунда за секундой, он продолжает их считать, Изаму продолжает тонуть.Море тихо, солëнно и равнодушно.Вдалеке кричат чайки.Это испытание не только для Изаму, но и для Хенрика тоже.Люди всегда больше всего ранят тех, кого любят.Возможно, только тому, кого ты знаешь так хорошо как себя, любишь больше чем себя, ты можешь причинить наибольшую боль.Кумико говорит, что не любит вопросы без возможности точного ответа, это как раз такой вопрос, и Хенрик сейчас согласен с ней полностью.Ему не нравится просьба Изаму, не нравится невысказанный вопрос, но он делает, что делает.Действительно ли это любовь? Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят.Это закончилось, их ад на двоих закончился, и Хенрик резким движением вытаскивает Изаму из воды, тот наваливается всем весом и кашляет, кашляет и кашляет, и кажется плечо Хенрика мокрое от солëнной воды смешанной с чужими слюной и соплями, но как же ему плевать.Его перепонки на руках всë ещё порваны, на плечах наверняка будут синяки, но но оправдал возложенное на него доверия, и от этого в груди легко, и Хенрик смеëтся и обнимает Изаму.Он перебирает его мокрые пряди волос, сейчас темнее, и на концах волос, там где краска ещё осталось, цвет напоминает ему дорогую красную древесину.Кажется ещё Хенрик что-то говорит, но это толком ничего не значащие вещи, произносимые лишь ради их общего спокойствия, как переплетение пальцев, только без крови. — Спасибо, — Изаму поднимает голову и, Святая Тетис, им можно пугать людей.Кислотно жëлтые радужки в окружении нездорово красных белков и кривая улыбка, с неестественно длинными клыками. — Не за что, — он улыбается тоже, и теперь это две клыкастые, нечеловеческие улыбки друг напротив друга.