***
Тридцать первого октября у Фрэнка был день рождения. Днём мужчина провёл пары в университете, а вечером собирался встретиться с друзьями. Праздник выпадал на субботу, что не могло не радовать, ведь завтра с утра не нужно было вставать рано утром на работу с больной головой. Встретиться с Бобом и Рэем Фрэнк договорился в девять, и у мужчины было ещё, как минимум, три часа на то, чтобы собраться и принять поздравления от всех родственников, пытавшихся ему дозвониться с самого утра. — Здравствуй, мама, — поздоровался Фрэнк, слыша в трубке знакомый голос. Линда Айеро была, пожалуй, одной из самых пунктуальных мам на свете, потому что послала своему сыну, как минимум, три сообщения с поздравлениями ровно в двенадцать ночи — звонить женщина не стала, ведь знала, что её сын в такое время спал. Утром Фрэнк ответил на все её СМС, но знал, что вечером его ждал ещё и звонок с новой кучей пожеланий, а заодно и расспросы о его жизни. — Как дела у Джамии? — мать Фрэнка не забыла затронуть и эту тему. — Всё хорошо, — коротко ответил мужчина, не желая вдаваться в подробности. На самом деле, Фрэнк просто не знал, как были дела у Джамии. Слишком давно он не общался со своей девушкой, если её можно было так назвать. Они иногда встречались, спали, потом снова расходились. У пары никогда не было ничего серьёзного, поэтому Фрэнк даже не собирался знакомить её с матерью. Просто так сложилось, что их встреча всё-таки состоялась, а говорить Линде, что её сын не собирался жениться на девушке, с которой проводил время, Фрэнк просто не хотел. — Ты немногословен. Всё держишь тайны от мамы, — в голосе Линды слышалась обида, но Фрэнк сделал вид, что не понял этого. — Мне уже пора, — начал прощаться мужчина. — Ты приедешь через неделю? — Да, конечно, сынок, — женщина тут же переключилась, явно улыбаясь от мысли о совместных выходных. — Сразу после работы в пятницу сажусь на электричку и еду. — Я буду ждать тебя. Поговорив с матерью и ещё некоторыми родственниками, от которых, честно говоря, хотелось побыстрее отвязаться, Фрэнк приготовился к выходу из дома. Сегодня был Хэллоуин, но мужчина не отмечал этот праздник, поэтому не стал наряжаться: надел обычную чёрную рубашку и тёмные джинсы. Когда Фрэнк был ещё совсем ребёнком, ему нравился этот праздник. Тридцать первое октября был его самым долгожданным днём в году. Мальчик любил Хэллоуин и свой день рождения. Так продолжалось ровно до семнадцати лет. Когда пошёл восемнадцатый год, в жизни Фрэнка многое изменилось, в том числе и отношение к своему взрослению. Но если Хэллоуин мужчина мог игнорировать, то отвертеться от дня рождения не получалось. Рэй и Боб всегда вытаскивали его из дома, за что, на самом деле, Фрэнк был им благодарен. Встретился с друзьями Айеро ровно в девять. Было сложно сказать, чем сегодняшняя суббота могла отличаться от любых других, в которые Фрэнк виделся с Рэем и Бобом. Они почти каждую неделю собирались вместе, рассказывали друг другу, что с ними успело произойти, а потом, пьяные и уставшие, возвращались домой. Иногда Рэй напивался так сильно, что из бара его приходилось забирать его жене, Кристе, и в тот момент, когда злая и недовольная девушка врывалась в бар, ругая своего мужа, Фрэнк искренне радовался тому, что не был женат. Выпив достаточно для того, чтобы не стесняться громко смеяться и разговаривать, мужчины решили переместиться в другое заведение. В их баре было слишком многолюдно в Хэллоуин, и эта толкучка приносила дискомфорт. Собрав все свои вещи, Фрэнк, Рэй и Боб отправились на поиски нового бара, где, по их мнению, самыми громкими должны были быть только они, а, точнее, Фрэнк, ведь у него был день рождения, как никак. Во всех других заведениях было ещё больше людей, зато в одном из гей-клубов, про который откуда-то знал Боб, было, цитата, «как раз самое то». Фрэнку не очень хотелось идти туда, но Рэй и Боб были убедительными, пообещав, что они выпьют немного и смогут снова отправиться на поиски. Конечно, «выпьем немного» затянулось на часа два точно. Фрэнк уже не мог пить, как и Рэй с Бобом. Через час Фрэнк начал откровенно скучать, поэтому Боб предложил заказать мужчине приватный танец. И Фрэнк был уже достаточно пьян для того, чтобы согласиться на это. Очнулся мужчина в небольшого размера комнате с зеркалами на стенах и потолке. Свет был приглушён, играла расслабляющая музыка. Мужчина сидел на мягком кресле и, должно быть, точно уснул бы — выпитый алкоголь давал о себе знать, — если бы не отвлекся на звук открывающейся двери. Фрэнк слышал, как ключ провернулся в замке. Как лёгкими шагами кто-то подошёл к нему со спины, почти невесомо проведя рукой по волосам. Всё происходило, как во сне, поэтому Фрэнк даже подумал, что уже уснул где-нибудь. Выпитый алкоголь бил по вискам. Мужчина знал, что переборщил, но сейчас ему было хорошо, да и ни один пьяный человек почти никогда не думал о том, как ему будет на утро: он жил здесь и сейчас. Когда звук из колонок стал громче, взгляд Фрэнка сфокусировался на молодом человеке в шёлковом халате, который стоял перед ним совсем близко — достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться его. Мужчина всё ещё не видел лица парня, потому что тот был повернут к нему спиной, но он внимательно следил за каждым его движением. Незнакомец же, легко и изящно проводя руками по своим бёдрам, талии, иногда длинными пальцами щёлкая в такт музыки, двигал плечами, приближаясь к краям шёлковой ткани, переливающейся в тусклом свете. Бледная кожа, тёмные, как смоль, волосы. Фрэнк задержал дыхание, когда рука, такая тонкая для мужской, добралась до пояса, показательно развязывая его, и распахнула халат, заставляя мужчину, всё ещё не видящего общей картины желать большего. Вцепившись в подлокотники кресла, Фрэнк застыл, как вкопанный, ожидая продолжения представления только для него. Он даже не мог подумать, что это могло быть так завораживающе, красиво и сексуально. Халат упал на пол бесформенной тканью, оголяя острые плечи, белую чистую спину, худенькие бедра, на которых красовалось кружевное белье. Фрэнк шумно выдохнул, проглатывая ком в горле и пытаясь собраться. Взрослый мужчина, а поплыл, словно пятнадцатилетний девственник. Продолжая двигаться, пропуская музыку сквозь пальцы, парень медленно повернулся к Фрэнку, открывая вид на свою грудь и всё, что не могла скрыть кружевная просвечивающая ткань белья. На незнакомце была надета маска, но, если честно, мужчина не особо пытался разглядеть лица. Как бы пошло и дико это ни звучало, в тот момент Фрэнка мало интересовала личность молодого человека, так мучительно медленно приближающегося к нему, продолжавшего двигаться и извиваться, словно шёлк на ветру. Фрэнк знал, что ему нельзя было распускать руки, но так хотелось позволить себе большего. Незнакомец манил, дразня мужчину, иногда как будто бы нечаянно касаясь его ноги или кисти рук. Он был уже совсем близко, почти что сидел на коленях Фрэнка, в воздухе двигая тазом, маня, завлекая, словно умоляя дотронуться до себя. Плавные движения, очаровательная улыбка. На мгновение Фрэнку показалось, что прекрасный незнакомец будет совсем не против, если он протянет руку к нему. Поддавшись порыву, мужчина опустил ладонь на голое бедро, внимательно следя за реакцией парня, который, словно ничего не замечая, продолжил медленно качаться, задирая голову, оголяя шею. Фрэнк сходил с ума, умирал, пытаясь справиться с желанием опустить парня к себе на колени, чтобы почувствовать тепло его тела. Незнакомец был так мучительно близко, что мозг переставал работать. Сильнее сжав бедро парня, Фрэнк наклонил голову вперёд, желая губами коснуться гладкой кожи на груди. Возбуждение и алкоголь придавали уверенности и расширяли рамки, которые в трезвом состоянии, конечно же, остались бы нетронутыми. В какой-то момент Айеро реально убедил себя в том, что всё это было сном, а он вырубился ещё в баре. Долгий поцелуй. Холодная кожа обожгла губы Фрэнка. Осмелев в конец, мужчина аккуратно притянул к себе парня, опуская руки на его спину, пытаясь прижать хрупкое тело к себе. Было жарко, душно. И слишком близко, но так одновременно далеко. Бёдра продолжали покачиваться уже в тишине, потому что музыка давно закончилась. Слышалось только тяжёлое дыхание Фрэнка, оставляющего поцелуи на плечах и шее незнакомца. Руки сжимали мягкие ягодицы, двигая парня ближе к возбуждению в штанах. Когда с тонких губ сорвался тяжёлый вздох, Фрэнк поднял голову, встречаясь с молодым человеком взглядами. Глаза парня показались мужчине знакомыми, но он был слишком пьян, чтобы думать об этом. Танцор склонился над Фрэнком, руками проводя по его груди, так аккуратно. Пальцами он нащупал пряжку от ремня, расстёгивая её и оставляя мокрый поцелуй на щеке мужчины. Когда чужие пальцы коснулись Фрэнка внизу, мужчина почти умер, и от смерти его спасли только настойчивые губы, что целовали его так жадно и сладко, как не целовали ни одни другие. Мужчина взял инициативу на себя, пытаясь углубить поцелуй, но незнакомец не позволил ему, отрываясь и начиная двигать рукой быстро, но одновременно очень нежно, что у Фрэнка из глаз искры пошли. Мужчине показалось, что он чуть не задохнулся воздухом. Всё ещё держа в руках хрупкое тело, он чувствовал, как чужая ладонь опускалась и поднималась. Фрэнк был слишком пьян для того, чтобы кончить быстро, но когда парень опустился перед ним на колени, целуя головку члена и языком проходя от основания до самого верха, он был готов взорваться. Обхватив плоть, тоненькие губы опустились ниже. Фрэнк шумно выдохнул, снова вцепившись в подлокотники, пытаясь сдерживать предательские стоны. Это было так хорошо и умело, что земля уходила из-под ног и всё взрывалось где-то внизу живота. — Чёрт, — прошептал Фрэнк, когда парень стал двигать рукой в ритм своего рта. Незнакомец делал это даже немного грубо, но мужчине всё равно нравилось. Хотелось продолжать эту сладкую пытку вечность, но Фрэнк не выдержал и кончил раньше, чем успел подумать о том, что уже был близок. Ещё какое-то время приходя в себя после оргазма, Фрэнк не сразу понял, когда его прекрасный незнакомец успел надеть на себя халат и снова вернуться к нему. Он думал, что парень останется с ним ещё ненадолго, но, подарив мужчине последний поцелуй, он только наклонился к нему, прошептал: «Надеюсь, теперь я могу не приходить на пересдачу, мистер Айеро», — и покинул ошарашенного Фрэнка, закрывая дверь за своей спиной.***
На утро Фрэнк чувствовал себя откровенно плохо. Ещё хуже, чем мог себе представить, когда собирался вчера вечером на свой день рождения. Несмотря на то, что выпил он много — о чём свидетельствовала адская головная боль, — мужчина всё помнил. Он помнил, как вчера им с Рэем и Бобом стало скучно в их любимом баре, как они отправились на поиски нового места и как ему сделал минет один из его студентов. Насчёт последнего он не был уверен. Точнее, он надеялся, что это было не так. Фрэнк дорожил своей должностью и никогда не заводил романы со студентами и даже коллегами. Он разграничивал работу и личную жизнь. Да у него даже никогда не появлялось подобных мыслей о том, чтобы когда-нибудь с кем-нибудь из своих учеников… Для него это было мерзко. И он оправдывал то, что случилось вчера, своим незнанием, надеясь на то, что его больная фантазия решила подшутить над ним. Воскресенье Фрэнка прошло за работой. Мужчина вообще почти всё своё свободное время тратил на проверку тестов или курсовых. Он позволял себе отдыхать только вечером по субботам, когда собирался с друзьями. Наверное, это была совсем не та жизнь, о которой Фрэнк мечтал, когда был маленьким. Но он не жаловался. У него были друзья, деньги, любимая работа. Мужчине нравилась история, нравилось её преподавать и нравилось, что среди его студентов были те, кому его предмет правда был интересен. Думая об этом, Фрэнк снова мыслями возвращался к Джерарду. Пожалуй, тот был самым трудным из его учеников. Конечно, можно было подумать о том, как парня ещё не выгнали из университета с таким отношением к учебе, но, как уже говорилось ранее, проблемы у него были только по предмету Фрэнка. Мужчину это порой заставляло задуматься над тем, чтобы поменять подход к преподаванию. Возможно, он мог обидеть Джерарда чем-нибудь. Но как теперь думать об этом после вчерашнего? Фрэнк надеялся, что ничего не было. Может быть, ему приснилось. Он хотел проклясть себя за то, что при мысли о тонких розовых губах на своем члене, он чувствовал возбуждение. И это чувство было для него дикостью. Фрэнк как будто бы вернулся на двадцать лет назад, когда был глупым подростком, у которого стоял почти все время.***
В понедельник третья пара была у группы, в которой учился Джерард. Впервые Фрэнк надеялся на то, что Уэй не явится на его лекцию. Мужчина не хотел встречаться с ним, чувствуя себя трусом, бегающим от проблем. В последнее время он стал слишком часто ощущать собственную незрелость, которая, по сути, не должна быть присуща человеку его возраста. Первые две пары прошли быстро — по крайней мере, так показалось. Мужчина отгонял от себя плохие мысли, понимая, что кто-кто, а уж сам Джерард Уэй точно не явится на его пару. За три года обучения этого же не произошло. Когда до начала лекции оставалась всего минута, Фрэнк с облегчением выдохнул, отводя взгляд от наручных часов и подходя к доске, чтобы написать тему лекции. Программа третьих курсов вообще была любимой у Фрэнка, потому что в изучаемые ими периоды происходило много войн и сражений. Эти события были яркими, поэтому про них было легко рассказывать, а студентам — легко запоминать. Хотя, конечно, всегда были студенты, которые даже конспекты ленились взять у своих одногруппников и распечатать. Одним из таких, например, был Джерард. — Здравствуйте, — голос, прозвучавший в тишине аудитории, застал мистера Айеро врасплох. Лекция шла уже минут пять. Преподаватель стоял спиной к студентам, выписывая основные даты на доске. Застыв с мелом в руке, Фрэнк выдохнул, пытаясь унять дрожь в коленях. Развернувшись, Фрэнк увидел Джерарда, садящегося за первую парту, за которой с роду не сидел, раскладывая принесенные с собой тетрадь и пенал. По правилам опоздавшие не здоровались с учителем, чтобы не отвлекать того от лекции, но Джерард сделал это. Конечно, некоторые коллеги Фрэнка требовали объяснений от студентов прямо во время пары, но мистер Айеро не был из таких, и все прекрасно знали об этом. Фрэнк догадывался, что это было сделано нарочно, но проигнорировал поступок Джерарда, пытаясь сосредоточиться на теме. Оставшееся время пара тянулась мучительно долго. Фрэнк то и дело запинался и забывал, о чём рассказывал буквально секунду назад. Мужчина ощущал настойчивый взгляд Джерарда на себе — или ему только так казалось, — из-за чего мысли были не о том, о чём хотелось бы, а во рту постоянно пересыхало. Фрэнк умолял себя успокоиться, но это не особо помогало. Наверное, со стороны он выглядел жалко, потому что себя он представлял именно таким. Когда пара закончилась, мужчина надеялся, что Джерард, как обычно, первым выбежит из аудитории, но он остался, подождав, пока выйдет последний студент, которому преподаватель с надеждой смотрел вслед, мысленно умоляя того остаться и спросить его о чём-нибудь. — Мистер Айеро, — когда дверь за последним человеком захлопнулась, Джерард подошёл к Фрэнку. Теперь преподавателя и студента разделял лишь учительский стол, который в случае чего точно не смог бы уберечь Фрэнка от разговора, которого он больше всего не желал. — Я хотел спросить насчёт пересдачи. Фрэнк поднял глаза на Джерарда, удивлённо вскинув брови. Он уж точно ожидал не этого. — Спрашивайте. Было видно, как от холодного тона преподавателя Джерард стушевался, видимо, ожидая другой реакции. — Я так понимаю, на пересдачу мне можно не приходить? — улыбнулся студент, хлопая глазами. Фрэнк потерял дар речи на секунду. — С чего вы взяли, мистер Уэй? Дата пересдачи не была отменена или перенесена. — Думаю, я уже всё отработал, мистер Айеро, — улыбнулся Джерард. — Вы так не считаете? Он шантажировал Фрэнка? Чертов гад. На место чувства вины пришла злость. Но потерять место работы мужчине не хотелось, поэтому не оставалось ничего, кроме как утвердительно кивнуть. — Конечно. Можете не приходить, Джерард. Фрэнк специально выделил имя своего студента, чтобы тому стало хотя бы немного стыдно за свой наглый шантаж. Видимо, это подействовало, потому что улыбка с лица Уэя сползла. — Вы придёте ещё в клуб, мистер Айеро? — парень продолжил сохранять официальность и держать мнимую дистанцию между ними, хотя и дураку было понять, что после произошедшего в субботу о каких-либо профессиональных отношениях и речи не шло. — Можете быть свободны, — Фрэнк проигнорировал вопрос Джерарда, заключая пальцы рук в замок. Сегодня на мистере Айеро был свитер — обязательно с горлом, чтобы закрывать его татуировки, — и, несмотря на то, что в помещении было даже прохладно из-за кондиционера, мужчине стало жарко. Он заметно нервничал, как бы Джерард не сболтнул лишнего. В этом плане Фрэнк был немного параноиком. Конечно, за связь с Джерардом его не могли посадить, ведь им обоим уже было больше восемнадцати, но вот уволить и написать ужасную характеристику ещё как могли. — Я буду вас ждать, — Джерард кивнул преподавателю и, всё так же улыбаясь, покинул аудиторию. Фрэнк устало потёр лицо, тяжело вздыхая. Чёрные, как смоль волосы Джерарда, всё ещё стояли перед глазами, и его улыбка, и глаза, которыми он смотрел с прищуром на своего преподавателя. Раньше Фрэнк никогда не замечал Джерарда. Он всегда сохранял к нему отношение, как к своему студенту. Мужчина даже пытался относиться к нему максимально лояльно — насколько это только было возможно, — несмотря на его прогулы и откровенное неуважение. Теперь же он не мог думать ни о чём, кроме Джерарда. О его неявном, но очевидном шантаже. О его работе, которую и работой-то сложно было назвать. О его губах на своей щеке. И о его приглашении прийти снова в клуб. Неужели он действительно этого хотел? Разве Джерард сам не понимал, насколько было неправильно то, что произошло между ними?