***
Из бесконечно длинного сна Абрама выдирают с помощью штор нараспашку: подросток жмурится от яркого света и старается натянуть одеяло на голову, но его довольно грубо крадут. Свежий воздух вызывает табун мурашек. — Вставай, у тебя не будет времени на болезнь, — снова строгий тон. — От тебя несёт с первого этажа, сходи и помойся, Абрам. Я не соглашалась заводить грязную мартышку. — Ты же должна быть занята работой, — почти плачет Нил, имея из всех сил только желание заснуть обратно. Не замечая тишину от отсутствия ответа, трёт свои глаза. По ощущениям, каждую часть тела вырвали, прокрутили в центрифуге, повесили умирать в самый засушливый континент, а только потом, смиловавшись, пришили обратно к скелету. Можно было залезть ему в глотку и заполнить океан песком оттуда (и плюсом поле для бейсбола, Нил ненавидит смысл этой игры). — Пока ты спал, — обращает на себя внимание женщина, — я успела сделать всю работу… Это должно звучать более радостно, думает Абрам, сдерживая свой кашель. — … но эта семья подкинула мне ещё. Поэтому вставай и перестань болеть. Ты не можешь прохлаждаться, пока я пашу, как проклятая. — Это же твоя семья? — скрипит Нил. Ему нужна вода. Мэри почти посмеялась над ним, но в последний момент сдержала своё лицо камнем. Парень хмурится на неё, ощущая себя шуткой. Не выдерживает её взгляд — отворачивается и зевает, уже думая, как прогнать лишних людей из комнаты. К счастью, старшая Хэтфорд убегает в миллионный раз. И снова хлопает дверью, которую точно не собирается чинить в итоге. — Где этот чёртов замок, — секунду погодя спрашивает в пустоту. Видит лишь ручку и вырванную щеколду — может открученную, но едва ли это имеет значение. Пакость, вызывающая в нём ярость и усталость. Набирая побольше воздуха, он кричит со всей силы: — Мама! Верни мне замок! И это больно, он в отчаянии переводит взгляд на тумбу и находит только несчастную тарелку с морковным супом, которую почти сбрасывает на пол. Через ломоту во всём теле он поднимается, стонет и громко хрустит каждым позвонком. Выворачивается раз и ещё пару, думая позвонить в дом престарелых и спросить про минимальный возраст принятия. Считает, что пятнадцать — самый раз. Футболка задирается, он смотрит на компьютер и вспоминает про относительно новых знакомых. Внутри загудело от собственного доверия. Никто никогда не предоставлял ему пособий «Как правильно дружить», «Когда можно начинать доверять свои секреты» и «Как обезопасить себя от любвеобильных людей в интернете». Это его первое что-то, похожее на дружбу. Он боится испортить свой образ, показать себя фальшивым мальчиком, неспособным на долгосрочные связи. Каждый из Лисов должен знать о его преданности, даже если раскрытие его секретов означает положить голову на плаху в ожидании палача. С другой стороны, знания о Мяснике могут навлечь на них опасность. Боже. Им не нужно было знать. Но в ином случае он казался бы слишком подозрительным, не пойми откуда взявшимся парнем — Эндрю первый в очереди, кто придушил бы его. А так они все знают, что он сын мёртвого Балтиморского Мясника, и он в десять лет вынужденно руководил своим отцом… Ох, это точно не подозрительно. Никак нет. Бьёт себя по лбу Нил. Они всё равно продолжают общаться с ним. Почти врезается в дверь ванной, слишком увлечённый собственными мыслями. Небольшой перерыв делает в нетленных самокопаниях. Теперь в его распоряжении запас так долго желаемой воды. Появилось странное желание раствориться в мыльной пене, напиться жидкостью до краёв и просто превратить все молекулы тела в молекулы воды: вот тогда славное счастье окутает мышцы и оживит мёртвого от иссушения парня, ни каплей раньше. Ждать не собирается — прислоняется к стойке, нагибается к раковине, открывает кран и ждёт несколько мгновений, чтобы застоявшаяся в трубах вода стекла. Нил пережил снисхождение Богов каждой клеткой и еле спас себя от захлёбывания: хотелось умереть, заново родиться и снова умереть ради облегчения. Тяжело дыша, отступает, пустой желудок теперь кажется серьёзной проблемой — не помнил, что и когда в последний раз ел. Мотаться туда-сюда лениво, мысль о супе на тумбе соблазнительна. Недолго думая, расставил приоритеты и повернул ручку задвижки. Абрам теперь знает, что Мэри в любой момент может зайти. Пока Стюарт не приедет, он слаб и беззащитен перед женщиной в плане личного пространства: если ей надо будет, она вырвет замок ещё раз, вломится и не попросит прощения. Это усложняет его разговоры по сети — придётся прятаться, выжидать момента, когда Мэри в доме не будет, выключать компьютер при любом намёке на появление женщины. И вся эта скрытность и нервотрёпка нужны только ради минутного вкуса нормальности. Нилу нравится находить дружескую связь между ним и другими людьми, он без ума от мысли, что сможет добиться большего, в последствии чувствовать с людьми более широкий спектр эмоций. Вдохновляет даже вязкое волнение, разливающееся в руках подростка перед каждой новой встречей. В итоге время пролетает гладко, трепетно зализывает все моральные раны, часть которых всё ещё остаются непринятыми. Даже в этом случае он пользуется ситуацией — познаёт, что должно считаться нормальным, а что было результатом обычной нечеловечности в его сторону. Нил принюхивается к снятой кофте и еле сдерживает позыв избавиться от выпитой воды. Отвращение к себе побуждает сморщить нос и откинуть ткань подальше, прямо в открытую корзину, чьё существование теперь игнорировать собирается. При слишком резком движении улетает почти на небо. Требуется минутка на совладать с собой, может, чуть больше, и Нилу в итоге удаётся посмотреть в зеркало и увидеть спутанный кустарник на голове. Громкий вздох несчастья не избавляет от проблем, никто никогда не говорил ему, что в таких случаях нужно делать. Видит только один выход — сбрить всё к чёртовой матери, остаться наполовину лысым ребёнком, а остальным говорить, что он неизлечимо болен — правда наполовину, ведь Нил ещё не выздоровел. Уставший от жизни Хэтфорд находит расчёску и пробует распутать итог своей кошмарной болезни. Обычно в таких случаях ему помогала именно мать, — единственный союзник в доме Веснински — но обратиться к ней сейчас? Абрам поджимает губу на эту мысль и нервно развязывает очередной узел. Он не может переступить через себя и свою гордость, не после того дерьма, что Мэри выплюнула из своего рта или сделала на практике. В какой-то момент подросток обращает внимание на свои глаза, голубизна отражения захватывает внимание в ответ. Чувства, кренящиеся в разуме, оказались слишком знакомыми и ожидаемыми, почти родная ненависть к своему облику не так пугала. Изо всех сил старался игнорировать самого себя, сконцентрироваться только на спутанной проблеме, но с усталостью от чувств возвращается к бесконечным гляделкам. Остальные смотрят на него в течение дня, потом наступает завтра, и абсолютно все продолжают подходить к нему, чтобы поговорить о чём-то. Не отворачиваются, не косят глаза в пол при виде Нила, а контактируют с ним, словно не видя никакой проблемы. Не подошёл бы к себе никогда, обходил бы стороной за тысячи километров. У него нет ничего, что могло бы быть нужным людям, но окружающие, по его мнению, подхватили игру с притворством и не оставляют подростка в покое. Ему не нужна чёртова жалость, делающая из него слабака. Узел боли скручивается, давит на рёбра. Нил откидывает расческу на стойку с большей, чем надо, силой. И всё равно действие выпускает не весь пыл. Он не знает, как охарактеризовать себя адекватно, без липкой слизи заложенного презрения. Нил топит раздражающие мысли в горячей воде. Это еле терпимо, кожа уже покрывается розовым оттенком, просится выскользнуть из ванны в более прохладное место. Вместо нужного Абрам успокаивающе проводит влажной ладонью по выступающим мурашкам на руке. Такие же покрывают ноги, живот и спину, смешиваются с синяками и россыпью веснушек. Не смотрит, но на ощупь понимает — возле шрама на плече кожа тоже реагирует. Рука задерживается на следе утюга дольше положенного. Нил прикрывает глаза и дышит, пропуская в своё сознание мысль, что он не виноват в содеянном с ним. Пятилетний ребёнок не может заслужить удар утюгом от отца, а Абрам не отличался от других детей в то время. Из него планировали слепить эгоистичного монстра, жестокого и не желающего сближаться с кем-то. Кусок глины теперь олицетворяет потерянность, тревожность и мятые куски неопределённости. Даже если сейчас появилось мнимое право строить свою личность, отголоски прошлого беспощадно плавят ноги Нила: ему трудно свободно идти, когда многолетние травмы навалились в один период. Психотерапевт уже не звучит так плохо. Тихие проклятия сыпятся изо рта на разных языках. Не заметив подкрадывающейся усталости, поддался мыслям и задремал, погружаясь под успокаивающую, теперь тёплую воду. Нил выныривает, садится и кашляет, избавляясь от неприятной горечи. Глаза теперь на мокром месте, он пытается оттереть всю влагу, делая только хуже, придавая белку розовый цвет. Слышит хлопнувшую дверь в комнате и вздрагивает, пялясь на закрытую в ванную древесину. Мэри не стыдится шуметь и не боится показать, что спокойно по его комнате передвигается. Нил с вернувшимся раздражением проводит рукой по лицу — тянет кожу вниз, желая содрать своё существование с мира, где существует эта невыносимая женщина. Он быстро занимается самым важным делом — моет свою голову, молясь, чтобы все новые бальзамы и кондиционеры спасли его волосы. Было бы славно спокойно полежать в ванне пару десятков минут, отмокнуть и впитать в себя запах мыла, но оставлять Мэри в комнате одной — значит подвергнуть своё личное пространство вмешательству. Ох, Нил не хранит у себя ракетку от экси, у него нет секретов на бумажках, которые запрятаны ради игры в «Сокровища». Больше всего страха вселяет компьютер. Вся личная жизнь Нила заключена именно там. Все секреты знают люди оттуда. Даже если большинство вещей были сказаны вслух — а значит, женщина не сможет прочитать их — не было никакой вероятности, что она не доберётся до правды изощрённым методом. Начинает думать так, как могла бы думать она. Мыслит о том, как бы смог накопать на себя, если бы не был собой. Открыть приложение, просмотреть список друзей и перейти в закреплённый чат, где Лисы, не ожидая подвоха, снова будут сплетничать. Достаточно пробыть там меньше пяти минут, чтобы узнать информацию, которую он не смел говорить никому. Мэри проломит голову Нила этим же компьютером, а потом добьёт стулом или первой попавшейся тяжёлой вещью. Не дождавшись Стюарта, они уедут в Испанию, а у Абрама не останется шанса спорить об их месте жительства. Испугавшись, Нил встаёт и выбирается из ванны. Вода стекает с его волос и, проходя через все мышцы, скапливается на полу. Даже сейчас, явно торопясь, в паническом ужасе, он двигается осторожно и прицельно. Сглатывает, когда представляет себя с подвёрнутой ногой или сразу мёртвым. Нил оборачивается одним полотенцем, пока трёт волосы вторым. К шуму в комнате прислушаться пытается — но абсолютно ничего. Мёртвая тишина, пугающая похлеще шума. Именно с таким звуком, точнее его отсутствием, Мэри могла бы заходить в его компьютер. Подросток ускоряется, бросая одно из махровых чудовищ к себе на шею, даже если это не имело смысла из-за уже мокрой футболки. И распахнутая дверь сталкивается со стеной с характерным хлопком — возможно, Абрам не рассчитал свои силы, выплёскивая боязливую энергию. В голове уже оправдал свои действия миллион и один раз, слишком сосредоточенный на том, чтобы не позволить Мэри приблизиться к последнему, самому лакомому кусочку его личной жизни. Личный секрет, свободное пространство, позволяющее выплёскивать в него бесконечное количество насильно застывших чувств. Глаза быстро ощупывают комнату в поисках нарушения и… Нил снова чувствует себя глупым, запуганным самим собой мальчиком. Потому что комната смотрится чистой и вылизанной чужим невмешательством, исключая проблему на кровати. Компьютер стоит так же, как стоял и до этого: выключенным и ожидающим, когда к нему прикоснутся, а потом утонут в виртуальном мире с головой. Манящее притягивание, заставляющее пальцы подрагивать в абсолютном желании. Только Нил сдерживается, трезво оценивая свои возможности. Хрипотца в голосе выдаст с первым «приветом», которым он собирается отвлечь остальных от глупых разговоров, а медлительность не даст спокойно выиграть в рандомном матче. Если во втором случае он бы рискнул, вгоняя себя в мировую усталость и болящие пальцы, то в первом — Лисы не оставят его, чересчур милые и заботливые, переполненные желанием оставить его себе, как игрушку тамагочи. В любом случае, сейчас он замечает кружку с травяным чаем и стакан с, как он надеется, обычной водой. Приятный бонус за все мучения. Спасибо, мама. Нил обязательно пришлёт ей открытку на тот свет, когда его позовут на её похороны.***
Все последующие четыре дня Нил занимается тем, что несправедливо долго и мучительно варится в своей болезни. Он старается игнорировать звонки от Стюарта, уверенный в том, что не хочет беспокоить дядю своим вышедшим из-под контроля здоровьем. И это осуществлялось легко — Нил случайно забыл зарядить свой телефон и, как бы ни старался, не может найти зарядку, которая уже несколько дней валяется за ящиком. Абрам не может высмотреть у себя желание выслушивать ворчливую заботу (и, он уверен, что за ней прячется разочарование в нём). Не думал, что недоступность поговорить с племянником беспокоит старшего Хэтфорда всё сильней. Поэтому на пятый день Нил испуганно, хоть и привычно из-за пары дней с Мэри, подскакивает с постели, путаясь ногами в серых простынях. Его движения резки и наполнены готовностью драться за собственную жизнь: он моментально проскальзывает рукой под подушку и нащупывает рукоятку ножа — последствие тревожных кошмаров, где мать забивает его в наказание. Как только продирает глаза, понимает, кто перед ним находится. Стюарт, весь запыхавшийся, в своём чёрном пальто и с миролюбивыми морщинками у глаз, стоит у раскрытой двери и взволнованно проверяет состояние своего племянника. Нил пялится в ответ, с жадностью вбирая в себя родной образ дяди. Под ложечкой неприятно засосало. Вся слабость и ожидание начинают медленно меркнуть в боязни получить выговор — за умышленное игнорирование, за то, что заставил волноваться, за своё состояние, в котором не способен быть полезным. И воздух становится опасно шатким, когда Абрам видит приближающегося мужчину, и ему приходится разжать окаменевшие суставы, чтобы достать руку и оставить её безвольно лежать на коленях. Не проходит и пяти секунд, как Нил благоговейно впитывает в себя чужое тепло и ощущение колкости серого, сливающегося с натурой Хэтфордов, шарфа. — Нил. Нил, мой бедный мальчик, — трепещет мужчина, продолжая сжимать Абрама. — Господи, ты так напугал меня. Меня задержали, а Мэри сказала, что не обязана докладывать мне о твоём самочувствии и… С каких пор она такая вредная? У меня было очень много дел, которые нужно было решить в срочном порядке, а твоя мать, — он повысил голос, чтобы Мэри точно услышала его, — игнорировала мои просьбы! — Я что, устраивалась работать голубем-почтальоном?! — откуда-то снизу. — Возможно, у меня было бы больше времени на глупое нытьё по телефону, если бы меня не завалили нескончаемой работой. Чёртова ручка уже отпечаталась на моих пальцах. Ты купишь мне новую руку? А, Стюарт? Или потраченные нервы? Конечно, только вы страдаете больше всех! Нил почти услышал, как дядя закатил глаза. — Она неисправима. Мальчик испускает рваный вздох, раскрывая свой хрипящий голос. Это вызывает новый шквал суеты, исходящей от Стюарта, — Нил чувствует себя тряпичной, хоть и любимой куклой в его заботливых руках. Не делает ничего, чтобы отодвинуться или уйти от ищущего проблему взгляда. Не видел себя сегодня, но уверен: синяки не украшают глаза, а только выставляют подростка уставшим, болезненным и опухшим от бесконечного лежания на кровати. И это будет лучше того, что было пару дней назад. — Ты же сказал, что позаботишься о себе, — с поджатыми губами упрекает мужчина. — А ты сказал, что вернёшься через два дня. Стюарт с поразительным удивлением посмотрел на него, всё ещё держа за плечи. Нил хочет вернуться на несколько секунд назад, чтобы закрыть свой рот навечно — он не смел обвинять дядю в выполнении своих обязанностей. Он не маленький мальчик, которому требуется внимание, но в последние дни кипящий зуд под кожей мог расплавить его сосуды. Поэтому Абрам делает то, что умеет лучше всего — напряжённо ожидает, когда ему влепят оплеуху. Даже если они уже проходили это со Стюартом. — Извини, Нил. Извини, Нил? Озадаченно хлопает Абрам глазами. — Что? — переспрашивает, находя себя не в своей тарелке. В очень смущающей, неизведанной и хрупкой. Взрослые всегда требовали от него извинений и взятия всей вины на себя — даже если плечи Нила ломались под таким тяжёлым грузом, он не смел перечить и требовать себе хотя бы грамм заслуженного уважения. Эгоистичность губительна, слишком сладка и желанна в любом плане, поэтому Нил неумело уверяет себя, что пытался соревноваться с долгожданным ощущением нужности. Стюарт сбрасывает кожуру отслаивающейся личности, требующей серьёзных слов на очень серьёзных мероприятиях, где за проявление слабости тебя выкинут еле живым с Тауэрского моста. Родственная связь никогда не показывала значимость взаимоотношений — она могла вогнать в землю, приласкать или вырвать зубы в ослепляющем гневе. Это личный выбор. Нил уяснил правило, боясь обжечься и протягивая руки к огню в равной степени. Мужчина охнул, вспоминая отсутствие воспитания в сфере личностной ценности. — Нил, мне очень жаль, — уверяет он мягко, пронзая остатки желания родительского тепла. — Я должен был выполнить своё обещание, а не просить Мэри об этом. Взрослые не имеют права подводить тебя, никто не имеет. И я обязательно заглажу свою вину, если ты позволишь мне. Нил без понятия, что делать со взрослыми, которые извиняются перед ним, не используя наигранно-оскорбительный тон или манерную слащавость. Искренность колется, пока едкий ответ с привычки танцует на кончике языка. — Ты думаешь, что сможешь восстановить свою репутацию хорошего дяди? — он с каменным выражением подымает подбородок вверх. — После случившегося? И серьёзный тон поселяет настороженность на лице взрослого. Они продолжают смотреть друг на друга в затянувшемся молчании — Нил с показательным вызовом, а Стюарт с волнением от неудачной на вид попытки. Мужчина стушевался, собрался убрать ладони с плеч Абрама, но подросток взрывается смехом, раскрывающим детское притворство. Прощение прибыло само собой в момент, когда Нил проснулся и лицезрел ураган нервов и искреннего волнения — ох, не то чтобы он имел вселенскую обиду, но получать извинения и иметь босса британской мафии в своих должниках… Юноша может заболеть ещё пару-тройку раз. — Ты видел своё лицо? — смеётся, ослабляя туго затянутый узел нервов. — Если бы я хотел пользоваться камерой, я бы сфоткал это, распечатал и развесил бы по всему Лондону, чтобы туристы могли посмотреть на лучшие красоты этого мира. Веселье заразило Стюарта мягкими объятьями. Он в мгновение ока поднял Нила на руки для того, чтобы встать и в итоге закинуть задыхающегося парня на плечо. — Ты видел своё лицо? — повторяет чужую фразу, щипая Нила за рёбра. — Ты похудел? Или это я стал таким сильным? — Гнусный слабак, это нечестно. Сразись со мной в равном бою. Не может перестать смеяться, пока его несут вниз — в гостиную. Счастье с весельем летают в воздухе вместо пыли, а Абрам изо всех сил старается отбить кое-кому лопатку, всё ещё спрятанную за пальто. — Чем вы занимаетесь? Упрёк останавливает их на последней ступени, но Стюарт без промедлений спускается окончательно, не рискуя получить случайные травмы. Умный мужчина. Нил проклинает резко появившуюся женщину, не видя её, только слыша. Не просит опустить себя, чтобы столкнуться с матерью лицом к лицу — вместо этого расслабляется всем телом, делая из себя мёртвый груз, который дядя выдержать обязан. Британец покачнулся, перехватывая его при этом более надежным и удобным способом, начиная держать висящие ноги крепче. — Собираемся отдыхать, Мэри. Это то, что должны делать больные. — Если Абраму стало лучше, то ему следует приступить к… Стюарт пытается прервать её, но она не сдаётся. — К урокам, которые он пропустил. Нил может представить её сдерживаемую злость, прослеживаемую в напряжённых мышцах и скрещенных руках. Он устало вздыхает. — Ради Святого Духа, Мэри, какого черта? — ворчит. — У ребёнка сопли до колен и синяки до пят, ему нужен небольшой отдых, а не твои нравоучения. — Стюарт, ты не можешь требовать результат, мешая обучению. — Я верю, что он сможет подтянуться позже. И вообще, ты не знаешь, где находятся лекарства? Зачем так издеваться над ребенком? Подросток проводит руками по своему лицу. Самое сильное желание, высасывающее из него все силы, — раствориться в воздухе, чтобы ему не пришлось выслушивать нескончаемые споры. — Это не твоё дело, — отрезает Мэри. Она разворачивается и начинает уверенно идти в сторону двери. Ярость и обида поблёскивали в каждом шаге, сделанном в более громкой манере — словно женщина хотела продавить пол. Нет никого, кто бы захотел её остановить в данный момент. — Это мой племянник! Хватит вести себя так. И она кладёт на Стюарта и на его мнение, в очередной раз прикладывая всю силу на хлопок дверью. У Нила чешутся пальцы. — У неё какие-то особенные проблемы с ними. Ты в курсе, что это показатель психического отклонения? Вдруг в следующий раз в дверном проёме буду я? — жалуется, ощутив свободу после ухода матери. Нил не мог обсудить хорошую технику бега с Луанн, не имел возможности восхититься и одновременно закатить глаза на Анну и, в конце концов, пошутить с Кэнди про её старую хозяйку. Почти умер от скуки и боли — выходить на улицу нельзя, а силы на компьютер уплыли с хорошим настроением. Болтовня сейчас выпускает собравшийся под кожей пар. Стюарт устало выслушивает его тираду, опуская парня на пол. — Я имею в виду, она специально поставит меня там и… — Уверен, что до этого не дойдёт. Приходится на косяк опираться, ждёт смиренно, пока помрачневший дядя снимет пальто и повесит его на крючок для верхней одежды. — Она вырвала замок в моей комнате, — начинает Нил с поджатыми губами. Бесконечная преданность бьётся о скалы, пока он кричит на бушующие обиды. Стюарт замирает на долю секунды, представляя в своей голове путь до Абрама: машина, потом ворота, входная дверь, лестница и снова дверь, которую он открыл без особого труда. Нил всегда закрывался, упиваясь, наконец, появившимся личным пространством. Опасливо создаёт секреты, жонглирует ими, пока есть возможность, а после бережно запрятывает их в руки дяди, смотрит своими голубыми глазами и просит сохранить в секрете каждое нарушение. Сорванец знал, что умеет на остальных действовать — даже если чаще всего не умные слова, выстроенные в ряд острым языком, а обычный вид милой мордашки. — Ох, она действительно это сделала, — мрачнеет мужчина. — Я посмотрю вечером, что можно сделать с этим. Могла ли она сделать что-то ещё? Невысказанность в воздухе висела. Нил, как самый смышлёный и знающий, что раскрывать некоторые вещи сейчас не стоит, — а ещё очень боявшийся оказаться прижатым к стене вопросом прямым — на пятках разворачивается и резко вскрикивает: — Ты не сможешь добраться до дивана раньше меня, — вызов и разыгранный спектакль. Сбитый с толку Стюарт позволяет лисе одурачить его хвостом. Делает вид, что за увиливанием не смог уследить — он готов позволить парню сбежать в нору. Хмурится. — Я слишком взрослый для этого. — Ты хотел сказать «слишком старый»? — улыбается Нил. — Негодник, ты поплатишься за свои слова. Никто не смеет оскорблять меня. Ровно секунду в молчании стоят — в следующую срываются с места, охваченные детской забавой и желанием отвлечься от проблем. Понимает Нил, что своего дядю недооценил: тот быстро до него добирается, почти обгоняет, но Абрам ставит незаметную подножку. Едва ли это может остановить Стюарта на долгое время, он даже не падает, а только спотыкается с гнусным ругательством и дарит дополнительное мгновение. — Блятьёбаныйврот, — без смущения протараторил Абрам, расслабляясь на диване. Он победил. — Это какое-то редкое слово, о котором не знают приезжие? Я всегда рад получать новые знания в области языка. — Помилуй, не повторяй это, просто забудь, — выдыхает Хэтфорд. — На самом деле ты достаточно большой, так что говори что угодно — только не произноси это при Мэри, пожалуйста, я боюсь эту женщину. Ладно, при мне тоже не говори. Я не хочу быть тем, кто позволяет детям сходить на скользкую дорожку из ругательств, наркотиков и случайных половых связей. — Мне пятнадцать. — Именно поэтому не смей спать с женщиной без контрацептивов, — предостерегает мужчина. Нил желает уйти от разговора, но не может сдержать себя. — С женщиной? — Ты спишь с парнями? — Стюарт звучит быстрее нужного. Его голос слегка писклявит от резкости. — Что? — с ухмылкой прикидывается глухим. — Что? А как же… Мужчина насупился, сложил руки на груди в глубокой задумчивости. С интересом Нил наблюдал за ним — его никто не интересовал, он знал причину благодаря Кэнди. Младший Хэтфорд желал ощущать опору в виде поддержки близкого человека на случай, если у него появится кто-то — или не появится никого. Он надеется на одобрение. — А кто унаследует управление? У твоей тёти есть ребёнок, но он такой крошечный и беззащитный, а вводить наследников в дела нужно в ближайшие пять лет. Я имею в виду, что наша семья привыкла совершать традиционные союзы, и уже есть несколько особ, которые подойдут тебе в качестве невесты в будущем. Слышит про это Абрам впервые. Ответственность пугала своим размером, его никто не предупреждал и не спрашивал, хочет ли он этого. — Погоди, что? — настораживается. — Меня никто не интересует, дядя. Мне не нравятся ни парни, ни девушки. Почему я должен брать управление в свои руки? Смотрит на него Стюарт, как на глупого, словно Нил не понимает очевидных, само собой разумеющихся вещей. Не нравится подростку концепция браков и союзов, ради которых вступают в брак и уничтожают свою жизнь. Исход его родителей отлично показал, что Хэтфорды не умеют искать хороших людей — Нил ни за что бы на свете не доверил своих родственников тому, чьё прозвище «Балтиморский Мясник». И каждый союз для него теперь состоит из насильника и жертвы. Хочет ли он быть первым, подавляя свою будущую жену и ребёнка? Становясь похожим на своего отца? Точно нет. Желает ли он терпеть боль, которую он получал и получает всю сознательную жизнь? И снова нет. Видит только один выход — оставаться одному, не подставляя под удар свою гипотетическую половинку. — Ты должен унаследовать всё, Нил. У меня нет ребёнка, твоя мать — очень умная женщина, а ты показываешь замечательные результаты. Ты — союз двух одарённых людей, умеющий говорить на нескольких языках, выживший после Мясника и обошедший месть Мориям. Все про тебя знают и хотят заполучить в будущем. Ты на вес золота, Нил. Твоё обучение лежит на мне, так что я сделаю всё, чтобы ты раскрыл все свои таланты и возможности. — Но… — неуверенно пытается протестовать. — Я понимаю, что это кажется сложным и ненадёжным, но поскольку ты носишь фамилию Хэтфордов, а не Веснински, ты автоматически становишься членом семьи. На тебя все надеются. Мы обязательно поддержим тебя, найдём наиболее хорошую пару, которая принесёт добро обоим семьям, — замялся на мгновение. — Эм, даже постараемся найти для тебя парня, если ты захочешь этого. И я не позволю случиться тому, что случилось с Мэри. Уверяет таким вкрадчивым тоном, заставляет поверить. — Иди на встречу семье, и ты получишь всё, что пожелаешь. Если захочешь, даже Мэри не достанет до тебя — ты сможешь спокойно играть в свой экси в любой команде мира. Мориямы не тронут тебя, потому что я уже обо всём договорился с ними. Там довольно сложная ситуация, происходит смена власти, но в итоге ситуация на твоей стороне. Нил не может разобрать свою смесь чувств. Пальцы покалывает, когда он думает о предательстве Мэри ради всего того, что ему может предоставить семья. Долгожданный экси вместо бесконечного пребывания в дешёвых мотелях — мечта, достижимая только упорным трудом. Раскрытие его личности, участие в мероприятиях, ответственность, разговоры и оправдание вложенных в него средств. Не то, чего бы Абрам хотел. — Не торопись, — смягчается Стюарт, укрывая плечи подростка мягким пледом. — Я скоро вернусь, включи что-нибудь. В ладонь пульт вложен — телевизор перед ним грустно стоит, олицетворяет его чувства своим нежеланием работать. Дядя уходит в сторону кухни, и уже через минуту слышны лязги посуды и шебуршание. Нил продолжает сидя впитывать в себя тишину нового экрана, боясь пошевелиться и запустить череду неизбежных событий, проблем и обязательных решений. К окну поворачивается. Сейчас не обеденное время, но солнце близко к самому высокому положению в небе. Мирное небо не соответствует путанице, длинному пути размышлений и потерянности, отбивающей полноценное восприятие реальности. Кнопка, наконец, прожимается, посылая сигнал включиться испанскому каналу. Нил тревожно сглатывает — этой программы никогда не было, он не успел купить её для практики языка, а значит, Мэри уже начала тренироваться. С терпимой агрессивностью заворачивается в плед крепче, а следом почти ломает пластик, переключая бесконечный запас фильмов. Складка между его бровями не разглаживается, а только усиливается с новой степенью обиды за требования к нему. Французский хор. Абрам задыхается от возмущения, когда видит канал, посвящённый только пению. Не глупым боевикам с супергероями, а полноценной культуре иностранного языка. Ещё пару кликов и перед ним драма на немецком. Нет ничего на английском. Ему приходится задумываться о значении некоторых слов, что ужасно раздражает в данный момент. Практика убивает, но он не пойдёт на поводу у матери. — Дядя! Наш телевизор сломался, он перестал понимать британский! Он предатель Англии, не ценитель культуры, — кричит Нил на кухню. — Давай выкинем его. Листает ещё несколько каналов, напоминание о побеге пропадать отказывается. В итоге на грубом немецком останавливается: фильм о средневековье и драконах. Его нога подрагивает в нужде пробежаться пару-тройку километров, но губы начинают непроизвольно повторять фразы шепотом, в попытке произнести точь-в-точь. Выработанная привычка пришивает тело к дивану, а глаза со всем вниманием к посредственному сюжету. Это плохо настолько, что Нил, в очередной раз сдерживаясь от закатывания глаз, почти выключил телевизор метким броском пульта. Стюарт заходит ровно в этот неудачный, позорящий честь подростка момент, неся поднос с чем-то очень-приочень славно пахнущим. Неодобрительное цоканье разбивает Абрама недостаточно сильно, чтобы он зациклился на чувстве вины. Вместо этого он очень внимательно выглядывает из мягкого кокона и следит, как дядя ногой пододвигает небольшой столик ближе к дивану для удобства, как поднос с приятным стуком сталкивается с его поверхностью. Звук тарелок и чашек отдаётся приятным гулом в голове Нила, пока желудок неторопливо ожидает насыщения. Подросток не предлагал помощи, он в восторге от ощущения тепла и заботливой мягкотелости к нему. — Это морковное печенье и травяной чай, — легко протянул Стюарт. — Я нарезал фрукты для тебя. Деликатность умело сглаживает колющие углы прошлого разговора, почти склоняя встать на сторону мужчины. Нил высовывает руки и, пока дядя встаёт закрыть шторы, обхватывает тёплую кружку ладонями. Фарфор затапливает весь возможный пыл, а нотки ромашки в запахе чая убаюкивают сознание, даря глубокую радость. Только сейчас удаётся выдохнуть, избавиться от шаткого волнения и захлебнуться в спокойствии вперемешку с чаем. — Спасибо, — бурчит после глубокого глотка. — Пожалуйста, — вот так просто. — Куда упал пульт? Стыдливо прячет лицо в кружке Нил. Доброта делает из него слишком чувствительного парня. — Чуть левее стойки. Он закатился за горшок. И он обещает себе, что постарается быть более осторожным с вещами, которые могут понадобиться Стюарту позже. Разрушение дома в планы не входило никогда, но теперь думает, что это перешло по наследству — учитывая любовь Мэри к дверям. Может, она всё детство вела себя как самая послушная, а к пятнадцати начала выбивать окна. Стюарт залезает в настройки и, наконец, переключает на англоязычный канал. Абрам собирается светиться от счастья пару сотен лет.***
kEvil: Нил! Тебя не было пять дней. Я думал, что тебя убили. Кевин прямолинейный, беспокойный и милый. Нил рад, что смог добраться до компьютера. Не надеялся, что успеет попасть к ним перед их тренировкой, но постоянные поторапливания Стюарта сделали своё дело — дверь наконец стояла на месте, как щит, прячущий подростка от матери. ExyNeil: Я просто заболел… Слышит многочисленное «Приятного аппетита», потому что он думал, что успеет прожевать остатки морковного печенья до того, как его кто-нибудь заметит. В этот раз у них видеочат — и Нил не ждёт, пока желчь страха сожжёт его горло, а сразу включает камеру и наводит на себя. Сложно наблюдать за несколькими людьми одновременно: Мэтт приближается слишком близко к экрану, не стесняясь показывать своё обожание, пока Ники с Элисон визжат. Не видно никого из монстров (только слышно), в чате снова нет вечно подрабатывающего Сета, а Уайлдс еле видно из-за отвратительно-оранжевого освещения. matt_best_man_ever: Малыш! Ты гораздо лучше моих представлений, боже мой. Ты такой милый! n!ck_big_dick08: Не позволяй Мэтту забрать себя… Dan_ Captain: Это ещё почему? Нил улавливает её хмурое выражение, пытаясь отвлечься от комплиментов. n!ck_big_dick08: Потому что мы заберём его первыми! Вы видели его лицо? Аарон, скажи, что поможешь мне украсть Нила. Ведь так? Иконка значка появляется — близнец обычно держит микрофон выключенным. dr_Aaron: Господи, я надеялся никогда не смотреть на него. ExyNeil: Пошёл ты. Мгновенно отчеканивает, пока ухмылка расползается по лицу. Взаимная ненависть к Аарону делает его день лучше, но он вспоминает про камеру и закусывает щеку изнутри. Добсон-Миньярд смеётся и выключает микрофон. Renee_Well: Нил, ты очень красивый. Спасибо, что доверился нам. AllieBITCH: Ох, он такой горячий и милый одновременно. Даже Монстр подтвердит это. Что-то сжимает его сердце в странном пожатии. Он сглатывает, не показывая остальным, что выздоровел не до конца — беспричинное волнение скоро убьёт подростка. fck_ur_mom: Ага. Укол неприятного разочарования. Нил пялится в компьютер, закрывая и открывая новые вкладки. Это не должно было его трогать? AllieBITCH: Ага? n!ck_big_dick08: Это всё, что ты можешь сказать? Стоп, ты согласился, что Нил горячий? fck_ur_mom: Нет. Эндрю отключает свой микрофон. Абрам не знает, как реагировать на это. n!ck_big_dick08: Эндрю! Мы живём в одном доме, я доберусь до тебя! НЕ КИДАЙ МЕНЯ В ЧЁРНЫЙ СПИСОК, Я ВООБЩЕ-ТО МОГУ ВИДЕТЬ ЭТО. Я ИДУ К ТЕБЕ В КОМНАТУ ДЛЯ ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНОГО РАЗГОВОРА. Слышно, как наушники ударились об стол, как Добсон-Хэммик почти перевернул кресло, пытаясь быстро встать. Нил с Элисон смеются при каждом ругательстве, которое прошло через шумоподавление. Кевин прерывает их, перекрывая Ники своим голосом: kEvil: То есть, твоя мама не причастна к тому, что ты заболел? Нил нейтрально мычит, неосознанно подогревая интерес остальных. ExyNeil: Не совсем. AllieBITCH: Что это значит? Она очень пугает меня. Renee_Well: Нил, тебе нужна помощь? Он вздыхает, жалея, что не смог выдать полноценную ложь. ExyNeil: Всё в порядке. kEvil: Тренировка через двадцать минут. Вам лучше начать собираться. Благослови Господь Кевина. Подростку требуется помощь, решение, которое смогут принять вместо него, или хотя бы маленькую направляющую подсказку — но он не смел взваливать на кого-то такой груз, предпочитая барахтаться в одиночку, как рыба на суше. n!ck_big_dick08: Он не открыл мне дверь. Я бы пожаловался на него Бетси, но она даже не поругает его. Святая женщина, выбравшая себе любимчика. fck_ur_mom: Я не сделал ничего, что могло бы расстроить маму. ExyNeil: Погоди, почему твой ник… Нил хмурится, напрягая память. fck_ur_mom: Мой ник? Мурашки точно не бежали по его позвоночнику от такого передразнивающего тона. ExyNeil: Да, твой ник. fck_ur_mom: Ох, мой ник. Я придумал его специально для тебя и Аарона. У вас просто ужасные мамы. Абрам выпал. dr_Aaron: Эй, ты. Бетси вообще-то и твоя мать, дебил. fck_ur_mom: Ты прекрасно знаешь, что я говорю не про маму, а про Тильду. dr_Aaron: Тогда ты должен знать, что это перестало быть смешным в день её смерти. Dan_Captain: Тренировка! Все устали слушать про ваших матерей. matt_best_man_ever: Звучит так, словно ты имеешь в виду двух лесбиянок, которые вступили в брак и завели двух близнецов. AllieBITCH: Первая и средняя часть про меня и… Renee_Well: Бога. kEvil: Бог лесбиянка? Нить разговора бесследно утеряна. Dan_Captain: Я каждому из вас засуну в задницу по лесбиянке, если вы сейчас же не выйдете на улицу и не начнёте добираться до стадиона. Уяснили? Уяснили. Вырубайте компьютеры. Половина покинула чат перед тем, как Эндрю заговорил с весельем. fck_ur_mom: Как жаль, что я остаюсь здесь. И это не бабочки внизу живота, а мягкий интерес, скребущийся внутри Нила. Добсон-Миньярд мог бы опять попробовать прижать его вопросами, ответы на которые Абрам не желал бы давать принципиально, каким бы маленьким и разложенным себя ни ощущал иногда. В любом случае он заблокирует Эндрю, если что-то случится. dr_Aaron: Я передам Би, что ты пропускаешь тренировки без уважительной причины. Младший Миньярд цокает. fck_ur_mom: Стукач, попробуй. dr_Aaron: Удачи тебе, Нил. Я сожалею, что ты остаёшься с этим уродом. ExyNeil: Вы же близнецы? fck_ur_mom: И я проклинаю тот день, когда стал его близнецом. dr_Aaron: И я прокли… Это моя фраза, мудак. До связи. Аарон, наконец, отключается окончательно, выходя из чата. Нил чувствует себя неуверенным и слабым в наступившем молчании, держа при себе весь накопившийся интерес. Собирается даже отключить камеру — не хочет предоставлять Эндрю преимущество частичной анонимности — но как только тянется к мышке и наводит курсором на смешной значок, сразу же отвлекается на загрузившую картинку. fck_ur_mom: Теперь мы на равных? Не может перестать ощупывать Миньярда глазами: чёрная футболка, свободно висящая на плечах и скрывающая весь верх, повязки, обхватывающие сильные крепкие руки, и нога в тёмных джинсах, видимо стоячая на кресле. Нил ловит некоторый восторг от подведённых глаз, пирсинга в брови и от чёрных ногтей на руке, которая лежит на выглядывающем колене — вторую просто не видно, скорее всего, та держит контроль на мышке вне кадра. Хорошо, Абрам может назвать Эндрю объективно привлекательным. Бровь парня напротив подымается. fck_ur_mom: Ты закончил с разглядыванием? У меня есть вопросы к тебе. Нил прикусывает губу, закрывая свой рот прежде, чем он доверит Добсону все свои секреты. Замечает, как глаза Эндрю опускаются на миллиметр вниз, через секунду возвращаясь к морской радужке. ExyNeil: Какие? fck_ur_mom: Почему ты терпишь свою мать? Ты не можешь обратиться к кому-то за помощью? Ожидаемый вопрос, заданный в лоб. ExyNeil: Она не такая плохая, какой может показаться. Выгораживание, появившееся из ниоткуда. Абрам готов рассказывать о некоторых действиях матери без капли стыда или обвинений, если они показались ему достойными для потери в недрах старой памяти. fck_ur_mom: Это не ответ, Нил. Ни один мускул не пошевелился на лице Эндрю. Парень умело показывает своё недовольство в окаменевших плечах и слегка грубом тоне. ExyNeil: А я и не должен тебе. Ты и так знаешь обо мне слишком много. Разве это честно? fck_ur_mom: Правду за правду. Нил чувствует нутром, что вляпается по полной.