Тайна Безмолвного Леса. Помагифлексим?

Тано вновь начал посещать лекции и пары. Он делал это не по своей воле, а потому что так сказал ему Колин. В команду, которую они решили назвать «Поющие Cаламандры», требовался маг с преобладающей энергией земли. Среди знакомых Колина таких не оказалось, хотя арахномагу казалось, что его друг всё же что-то явно скрывает. Но вмешиваться в личную жизнь Колина он не стал: там и так слишком много паутины, которую пришлось бы распутывать. Колин попросил Тано ходить в университет лишь по одной причине: найти среди своего потока, курса, факультета кого-нибудь, кто владел волшебством на приличном уровне и действительно желал заниматься спортивной магией. Сперва Тано всего лишь отсиживал лекции, невидящим взглядом высматривая кого-нибудь подходящего. Потом, когда мысли об эликсире всё же отступили на второй план, он вычленил нескольких претендентов, чью энергию удалось прощупать. Все они были сильными и амбициозными. Тогда Тано упросил Тобиаса – барабанщика из группы «Ангелы Сатаны», который умел очень хорошо и быстро рисовать, начеркать ему пару листовок, чтобы заинтересовать этих персон. Пауко-маг стал активно рекламировать их команду, завлекая народ и раздавая эти флаеры. К слову, подозрительную книгу он каждый день таскал с собой несмотря на то, что она была тяжёлой. Он всё никак не решался подойти с ней к Колину. Ему казалось, что не стоит отвлекать бессмертного такой ерундой. Однажды на невероятно «интересной» лекции по экономике труда и трудовых ресурсов к нему подсел странного вида парнишка, сладко улыбаясь. Он был разряжен как клоун: узкие джинсы, почему-то с подворотами, из-под которых виднелись голые щиколотки и разноцветные носки, оверсайз-свитшот с надписью «Sassy», удлинённая вязанная шапка по типу носок жёлтого цвета и шёлковый платок с леопардовым принтом. У него были малиново-красные крашеные волосы, стриженные под каре и, судя по всему, налаченные, он подкрасил свои ореховые глаза синей подводкой, а в носу было полосатое голубое колечко, и такие же серёжки в ушах. Украшения забавно подёргивались при каждом движении этого фрика. — Привет, я подсяду? — спросил он. Не дожидаясь ответа, сел и бросил свою сумку с кучей нашивок рядом на сидение. Затем протянул Тано руку с длинными ногтями, выкрашенными в оранжевый и голубой цвета. — Густав Распердон, — представился он. Тано с сомнением покосился на эти изящные тонкие пальчики, но всё же со вздохом пожал руку Густаву. И с того момента тот больше не заткнулся. Тано даже решил, что лекция была интереснее. — Я змеевик, — рассказывал он, а его серёжки всё покачивались, гипнотизируя. — Но не как камень серпентинит. Знаешь такой? Это плотная горная порода, образовавшаяся в результате изменения гипербазитов при метаморфизме магматических пород группы перидотита и пикрита, иногда также доломитов и доломитовых известняков. Так вот это не про меня. Я как бы полузмей. — А я полупаук, — зачем-то бросил Тано, подумав при этом, что надо бы держаться подальше от этого типа, пока он не задушил его информацией о разных породах. — Правда? — обрадовался Густав. — Значит, у тебя папа — тоже бог? Как его там… Ананси, верно? — Чего? Не знаю я никакого Ананси. Я не знаю своего отца вообще. — Ох, как это печально, — Густав, казалось, искренне расстроился. Картинно закрыл глаза рукой, а серёжки в очередной раз брякнули, раздражая Тано. Через пять секунд он уже улыбался. — А вот мой отец Кетцалькоатль. — Кто? Как ты вообще это произносишь? — Кет-цаль-ко-атль. Кетцалькоатль – бог змей у ацтеков. Их цивилизация уже давно мертва, но есть я. — Это поэтому ты так вырядился? — А вот это оскорбительно. Помяни моё слово, через пять лет так будет одеваться вся современная молодёжь. Всю лекцию они болтали. Точнее в основном болтал, конечно, Густав Распердон, нахваливая Кетцалькоатля и самого себя заодно. Когда лектор наконец объявил о том, что начинается перерыв и Тано с готовностью подхватил свой рюкзак, Густав вдруг его осадил. — Я слышал, вам в команду требуется маг с преобладающей энергией земли? — Ты знаешь хорошего мага? — обрадовался Тано. — Конечно, знаю. Это я. — Ты? Но ты же сам сказал, что ты змеевик, и так нахваливал своего отца-бога. — Всё верно: мой отец – бог ацтеков. А мать – Летиция Распердон — простая ведьма. Адвокатом работает в «Распердон & Co». — Он вдруг ухватился за рукав рубашки арахномага. — Дорогуша, я очень-очень-очень хочу играть. Возьмите меня! Я буду очень стараться. Всегда мечтал о… славе и… сражениях! И чтобы все аплодировали. Ну, хотя бы дай мне испытательный срок, дорогуша! — Хорошо-о, — Тано с силой выдернул рукав из его пальцев. — Только не называй меня «дорогушей». — Ладно-ладно-шоколадно, — он улыбнулся, и через диастему между передними зубами показался крошечный кончик раздвоенного языка зелёного цвета.

***

Когда они вошли в зал, переодевшись (Густав надел ярко-малиновую майку с надписью «ЮнƟсть» и жёлтые шорты в облипку), на них обоих уставились две пары Крейвенских глаз. — О-о-о, какие сладкие мальчики, — вырвалось у Густава. Он почти готов был броситься с объятиями, но, увидев бесстрастный серый взгляд Колина, вовремя передумал. Змеевик заметил манекены, стоявшие у стены. — О-о-о, какое тут всё замечательное! Какая милая куча камней в углу! Какая чудесная архитектура потолка! — Что за клоуна ты к нам привёл? — шепнул Колин. — Это Распердон. Он сам напросился. Сейчас мы просто увидим, что он ничего не может, и отпустим его гулять. Колин понимающе кивнул и подался вперёд. — Эй, Распердон или… — Зови меня Густав, — походкой от бедра змеевик, позаимствовав соломенную шляпу у манекена, направился к Колину. И вдруг остановился, принюхался. — Я чую змейку! Не успел Колин спросить, что к чему, как вдруг из штанины его брюк выполз Василиск и устремился, раскрыв рот к Густаву. — Василиск, нет! — крикнул Колин, с перепугу забыв, что нужно было перейти на змеиный. — Змейка! — обрадованно воскликнул Густав и уселся на корточки, протянув руку вперёд. Колину оставалось только ждать и надеяться, что они быстро найдут противоядие (уж Колина был редкого ядовитого вида). Но ко всеобщему удивлению Василиск не только не укусил Густава, а вместо этого осторожно заполз к парню на предплечье, обвив его несколько раз, и, кажется, умиротворённо прикрыл глаза. Густав зашипел и засвистел, казалось, дразня змея, и только Колин понял, что они разговаривают. — Никогда раньше не видел живого змеевика. Можно выучить язык и разговаривать со змеями, но не быть одной из них. Думаю, мы всё же посмотрим, на что сгодится этот малый. Физическая подготовка Густава, конечно, оставляла желать лучшего, но ведь и Тано когда-то пришёл такой же – высокий, нескладный, не умеющий управлять собственным телом и магией. Тем не менее Распердон оказался очень ловким и вертлявым. Иногда он не мог отразить атаку с той же силой, но всегда мог увернуться от снаряда противника. Камни он мог свободно бросать только среднего и малого размера, и то на это у него уходило много сил. Зато ни принц Сагир, ни Тано не смогли попасть в него магией ни разу. Только Тано казалось, что он обрушил водопад, из которого нельзя выбраться, как Густав уже махал им рукой с противоположной стороны зала. Колин задумался. Это полезное умение могло им пригодиться. С другой стороны, они все здесь такие – не рассчитывающие на свою силу, но на хитрость и удачу. Кроме, конечно, Тано: если он не обдолбится перед соревнованием, он может устроить такое, что придётся строить второй Ноев Ковчег. Но от мага земли Колин ждал именно силы. Им нужен был «танк». Поразмыслив немного, он всё же сделал выбор. — Хорошо, Густав, — Колин доброжелательно похлопал его по плечу, — ты принят. — О, спасибо-спасибо-спасибо, дорогуша, — он кинулся Колину на шею. — Э-э-э… Принц Сагир зажал рот рукой и поднял большой палец вверх. Тано закатил глаза. Это не ускользнуло от Густава. — Дорогуша, не ревнуй, — игриво подмигнул змеевик. — Меня на всех хватит.

***

Бофара была у себя в комнате и делала тесто для бисквита муалё. Дроблёные орехи, мука, немного сахара и одно яйцо. Готовка всегда помогала справиться ей со стрессом. Методичные движения, на которых сосредотачиваешься, отпуская все посторонние непрошенные мысли. Она замешивала тесто, как вдруг кто-то бережно тронул её за плечо. Фея резко обернулась, замахнувшись ложкой, схватив её со столешницы. И сразу же уронила её. — Оскар?! — Тс-с-с. Да, это я. Чего ты так испугалась? — Но… но я же… Бофара покраснела, опустила глаза в пол, растерянно разводя руками. Она тяжело дышала. Оскар взял её руку, перепачканную мукой и кусочками налипшего теста. Но Бофара её вырвала и недобро посмотрела на вампира. — Зачем ты пришёл? И главное – как? — Для вампиров нет закрытых дверей. А для меня тем более, ведь у меня есть отмычка для карт-ридера, — Оскар выудил из кармана чёрных джинсов большой магнит и подкинул его в воздух. — Это вещь Майка, — заметила Бофара. — Он сам тебе его отдал? — Ага. Никто не может устоять перед моим обаянием. Даже Майк Читерн. Бофара нервно рассмеялась и, чтобы как-то отвлечься, схватила полотенце и принялась оттирать руки. Оскар опёрся на спинку стула, выжидающе смотря на фею. — Я по поводу письма, Бофара. Возможно, мы друг друга недопоняли, — он заметил, как лицо Бофары искажается гневом. — Прежде, чем ты меня пошлёшь – выслушай. Бофара терпеливо присела на краешек кровати, натягивая красное платье как можно ниже, закрывая колени. Хотя ей это не удалось. — Я ценю твой поступок. Это было смело и… прекрасно. Да, не удивляйся. Из всех моих пассий письма мне писала только одна, и это было уже более ста лет назад. Мне нравится то, что ты писала это действительно от души, с чувством, как и полагает влюблённой девушке. Бофара уже была помидорного цвета. Она максимально отвернулась от Оскара, сделав вид, что с интересом разглядывает узор, оставляемый каплями от дождя на стекле. — Вот почему я удивился тому, что ты принесла мне письмо. Я думал, так уже давно никто не делает, и это осталось далеко в прошлом. Конечно, я не поверил, что у тебя были какие-то серьёзные намерения. — А если бы ты сразу это понял, это бы что-то изменило? Вопрос поставил Оскара в ступор. Он был правильным, и поэтому вампир знал, что ответит на него не так, как хотелось бы услышать это Бофаре. — Я… не знаю. Понимаешь, дело не в том, что ты мне не нравишься. Ты мне нравишься. Ты добрая, весёлая, хозяйственная. И блондинки мне симпатичны вообще-то. — На этой фразе Бофара заинтересованно повернулась. — Но дело ещё в том, что я занят как партнёр. Я люблю Мию. А она любит меня. Как ты думаешь, было бы честно, если я, уже пообещав отношения другой девушке, бросил её сейчас? Бофара почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. — Т-ты прав. Я лохушка. — Эй, нет, не говори так. У тебя столько достоинств. Гораздо больше, чем у меня, если честно. В ответ Бофара шумно вздохнула и уткнулась ладонями в лицо. Оскар в одну секунду оказался рядом с ней и ласково приобнял за плечи, ничего не говоря. — Я понимаю, почему тебя любит Мия. С тобой спокойно, хорошо. Нет всяких кордебалетов и приключений на задницу. — Приключения на задницу можно найти даже если ты самый хороший из всех хороших. Вспомни, как в тебе пробудился демон пару недель назад? Бофара втянула носом воздух и выдавила из себя улыбку. — Тебе идёт улыбаться, ведь ты такое солнышко. Ты обязательно будешь освещать кому-нибудь путь, но не мне. И ещё, Бофара, ты всегда можешь быть со мной откровенна. Я никому не расскажу о письме, о чувствах и вообще. — А Мия? — Я наложил на неё гипноз и сказал, что ей это приснилось. — С одной стороны, это подло. А с другой, наверное, правильно. А то на смех поднимут. — Если вдруг информация утечёт, и на смех поднимут – зови. Я всех раскидаю.