***
Однако время поджимало, и уже через сутки огненные айнур тоже отправились на точки установки. Сам Ауле, который один, без помощников, с неимоверным трудом и скоростью успел окончательно закрыть весь производственный этап в мастерских, отправился на северную гору, более сложную по ландшафту. А пришедшие в более-менее живой и приличный вид майар — на южную площадку. Они были на месте раньше Куруфина — летели напрямик по воздуху огненными птицами, рассекая небеса. Местность стремительно менялась. Скоро кончились заливные луга и пастбища Йаванны, земля внизу взбрыкнулась холмами, которые всё росли и росли, превращались в невысокие горы, а после — в ровные скалистые гряды. Вот и нужное место. Майар спустились с небес к подножью избранной горы и посмотрели на каменного великана снизу вверх. Гора Тульвэ величаво возносилась к самым небесам идеально ровной стройной колонной, громадная, безлесная и бесснежная. Если расчёты верны, майар прибыли ровно за полдня до подвоза чаши. Что тоже создало некоторые трудности — раньше планировали, что будут хотя бы свободные сутки, а в наилучшем варианте и больше, чтобы освоиться на незнакомой местности и ещё раз посмотреть чертежи. Но времени уже не было. Мастера одним глазом пробежались по параметрам, которые дал вала, и сразу же приступили к подрезке горы и создания паза для чаши. Они снова взмыли в воздух в вихрях пламени, облетели вокруг острой иглы вершины и обвили её широкими измерительными лентами из огня, отметили необходимый уровень, разметили горящими точками линии среза. — По-моему, я ещё ни разу столько не летал, — с лёгким недовольством сказал ответственный за установку Даламан, прямо навесу в воздухе записывая показания. — Сейчас ещё летать будем, и с песнями, — подтвердил Майрон. — Хорошо, если не с плясками, — отозвался Курумо. — Занимаем места! — скомандовал младший мастер, свернув пергамент в трубочку и вместе с пером сунув записи в рукав. Майар заняли позиции с трёх сторон горы на равном расстоянии друг от друга. Майрон глубоко вздохнул, сосредоточился. Мелодия родилась прежде слов, сквозящая и сразу резкая. Голос старшего мастера пронзительно рассёк эфир высоты, отразился от ясной лазури ровных и чистых, будто стеклянных, небес. Услышав песнь старшего майа, тему недр запели Курумо и Даламан. С этого момента мелодия стала направлена не во внешнее пространство, а прицельно в серокаменную глубину. И гора словно отвечала им тысячеголосым эхом в отвесах скал, песнь отражалась от звонкой вершины, пряталась в каменистых впадинах. Голоса повелителей руд и недр изнутри разогревали твердь пород и с трёх сторон, словно огромными невидимыми ножами, резала плоть камня. А свежий, чуть тёмный срез тут же заполнялся сверкающей красной лавой. Мелодия майар не была красива или благозвучна, но она сосредоточивала в себе огромную мощь. Для эрухини, если бы они оказались поблизости, представляло бы смертельную опасность это пение огненных духов, что в тот миг потеряли привычное глазу воплощение и обернулись рвущимися ввысь пламенными факелами. Исполинский каменный столб завибрировал мелкой дрожью, из расщелин рухнули вниз большие камни, увлекая за собой в пропасть мелкую россыпь пород, с мест обвалов и падения поднялась каменная крошка, словно дымка, закрывая обзор. Но работе духов огня это не мешало: они видели всё, и для того им не нужны были глаза. И вот уже верхушка горы медленно поползла по раскалённой лавовой прослойке и, пересекая точку равновесия, как огромная крышка, съехала вниз, оставляя на срезе идеально ровную площадку. На неё опустились майар и запели новое заклятие, то, что плавит камни. Зеркально гладкая поверхность обезглавленной Тульвэ плавно, словно тая на глазах, опала в центр, создавая ровное углубление с узким бортом. — Отлично получилось! Встанет, как влитая! — сказал довольно Даламан, вновь обретая привычную форму прекрасного темноволосого эльды, и по привычке отряхнул друг об друга вовсе не пыльные руки. — Не хвали дело, прежде его окончания! Это не к добру! — следом из пламени вышел Майрон. Он опустил руку и придирчиво провёл по поверхности кратера. «Вроде бы всё пока по плану».***
Огненные майар расположились на отвесных скалах, устало свесив в пропасть ноги. Через несколько часов всё их внимание заняла странная картина. На горизонте, там где холмистая равнина перемежалась пролесками, появился белоснежный купол, неверный, будто сливающийся с серебристой кромкой края вечереющих небес. Спустя время он незаметно превратился в огромный бесформенный шар, который застыл над верхушками деревьев, будто бы и не двигался, но всё увеличивался в размерах. Создалось поразительное впечатление будто надвигается что-то… Что-то страшное. В прозрачном воздухе вскоре послышалось какое-то дребезжащее шипение. Затем до огненных майар дошла и волна вибрации. Они шестым чувством, доступным лишь айнур, догадались, что это тоже песнь силы. А затем и увидели, как по воле волшебной мелодии, вековые и мощные дубы, сотрясая воздух зелёными убранствами крон, лениво вытаскивали из земли спутанные с огромными клубнями почвы корни-ноги и тяжело отступали прочь с дороги процессии. Меж зелёными гигантами быстрее передвигались стройные гибкие берёзки, роняя на ходу ворохи листиков-монеток, и трепетные осинки, почти танцуя, следовали за ними. А у самой земли, с тонкими корешками, похожими на змеек, проворно бежали, как встревоженные и испуганные ёжики, кустики. Наконец уже можно было различить, что в этом освобождённом зелёными детьми Кементари коридоре, плавно, ровно и медленно плывёт, точно по воздуху, хрупкая чаша, укрытая толстыми слоями плотного армированного полотна. Только когда расстояние ещё больше сократилось, стало ясно, чем рождено такое ощущение неподвижности. Чаша стояла на большой металлической плите с двадцатью парами колёс, плотно прикованная прочными и огромными цепями к платформе. Она двигалась со скоростью шага, не быстрее. С двух сторон бесценный груз охраняла бригада мастеров-нолдор. Одни шли пешком, другие, видимо, отдыхающие сменщики караульных, — поодаль на конях. Впереди ехали Куруфин и майар природы, что контролировали плавные и синхронные движения тяговых лошадей. Потому и казалось, что чаша плывёт по воздуху — так трепетно и бережно её везут. — Смотрите! Это же Айвендил и Эрифир! Во здорово! — Ну теперь всё точно будет хорошо! Курумо и Даламан тут же вспорхнули огнептицами с горы навстречу друзьям. Но старший мастер их радости отчего-то не разделял. «Словно траурное шествие», — поймал себя на нехорошей ассоциации Майрон, спустившийся последним. — Друзья! Вы — словно доброе предзнаменование! — огневики радостно обняли майар Йаванны. — Надеюсь, вы встречаете нас с вином? — также радостно отозвались природные духи. — Ой, молчи, Айвендил! Мы только-только сами, как загнанные лошадки, примчались, и давай сразу горку резать, — сообщил Курумо. — Торопились, да! Пока никого не было, чтобы случайно никого не задело. И тоже б от вина не отказались! — подтвердил младший огненный. — Так мы с собой взяли, кто ж в поход без вина ходит! — Нет, Эрифир, завтра важнейший день — будем ставить! А вот потом — отметим! — Смотри, Майрон, ловлю на слове!