Nepenthe

Скорее всего Рената была в неведении от того, насколько Джеймс был благодарен тому, что она может вернуться домой, после выписки из больницы. Она не знала, как одной фразой умудрилась перевернуть его мир, предлагая уволиться. Сказанные слова ввели его в паническое состояние, он мог почувствовать боль в груди, настолько ускорилось сердцебиение. Самой мысли об уходе Ренаты было достаточно, чтобы Джеймс потерял контроль, и пусть знал, что нехорошо так зависеть от человека, был рад, что убедил девушку остаться. Не говоря уже о том, что соглашаясь, она назвала его по имени, и совокупность этих факторов оставила его без слов, пока Целители проверяли показатели. Сложно описать, что он чувствовал в те минуты, но это было что-то знакомое. Это было похоже на то, что он ощутил, когда Лили согласилась пойти на свидание в первый раз. Это была сенсация, которая разливалась приятным трепетом в животе, груди и голове, и в то время как это было почти чересчур, он с радостью впустил эти чувства, наслаждаясь. Каждый раз, когда она произносила “Джеймс”, будто одержав победу в школьном чемпионате по Квиддичу, он ощущал успех. Но сидя в палате, спрашивал себя, было ли это сказано для того, чтобы Целитель не задавал вопросов, или потому что она действительно хотела назвать его имя, без формальностей, к которым так привыкла. Конечно, ответ последовал вскоре после того, как они покинули больницу. Когда они больше не были окружены незнакомцами, она вернулась к обыденному “Мистер Поттер”. - Если это так тебя беспокоит, Джеймс, почему ты молчишь? - попытался узнать Ремус, после возвращения в квартиру Поттеров. Рената прошла вглубь квартиры с Гарри, надеясь приготовить ужин для мальчика, после длинного дня. Она спросила, может ли готовить, ведь это помогает расслабиться, на что Джеймс охотно согласился, пользуясь случаем остаться наедине с Ремусом. - Я не могу, Ремус, - ответил Джеймс. - То есть, я хочу, но в то же время, не хочу. Я хочу, чтобы она сама к этому пришла. Джеймс отчетливо помнил, что в подростковые годы, ему говорили о том, он был слишком напористым, когда дело касалось убеждений. Оглядываясь назад, он был почти уверен, что его действия можно было расценить как домогательство, в попытке показать свои чувства Лили. То, как она постоянно просила оставить её в покое или уйти, эта черта все равно осталась, даже после того, как они начали встречаться, и даже после свадьбы. Он так волновался, когда решился сделать предложение Лили, потому что не хотел давить, и когда она не сразу дала ответ, подумал, что потерял все шансы. Когда дело касалось Ренаты, Джеймс не хотел признаваться себе в том, что медленно влюблялся в девушку, поскольку не ожидал, что будет заинтересован в ком-либо после смерти Лили. Но именно Ремус и Сириус заметили, что Джеймс старался взвешивать все за и против, когда дело касалось Ренаты. Он не погружался в омут с головой, медленно сокращая дистанцию, очень уважительно, вслушиваясь в каждое ее слово. Может, он не замечал, но все, что казалось неправильным в отношениях с Лили, он старался избегать, не желая повторять историю. - Ну, такими темпами она может никогда не перестанет, просто потому, что убедила себя в том, что должна обращаться к тебе так, - указал Ремус. - Помни, ты изначально нанял ее как няню для Гарри, и только по счастливом совпадению, она оказалась отличным другом. Но в ее картине мира, возможно, она должна обращаться к тебе формально. Ты мог бы просто спросить, было бы ей комфортно называть тебя по имени. - Не думаешь, что это слишком настойчиво? Лицо Ремуса выражало понимание, когда он осознал, насколько Джеймс боятся допустить ошибку, которая может испортить то, что происходит между ними. - Джеймс, ты уже не тот человек, которым был в школе, - подбодрил Ремус. - Ты был прекрасным человеком тогда, но сейчас стал ещё лучше. Ты совершил пару ошибок в прошлом, мы все совершили, но тебе не стоит позволять страху прошлого сдерживать тебя. Ты усвоил урок, просто попробуй, не сомневайся в себе. Пару мгновений, тишина повисла над мужчинами, пока они стояли на лестнице, ведущей в квартиру, они могли слышать как Рената и Гарри поют внутри, смеясь над чем-то. На лице Джеймса сразу же появилась улыбка, которую Ремус не мог игнорировать, и был рад видеть, что Джеймс нашел счастье, в котором так сильно нуждался. - Тебе стоит зайти, - сказал он Джеймсу, - кажется, им весело, ты не должен это пропустить. - Ты тоже можешь зайти, Лунатик. Мы будем очень рады, если ты останешься на ужин. Ты нечастый гость, я знаю, что вы с Сириусом- - Это не из-за Сириуса, - вмешался тот. - Правда. Я просто стараюсь найти себя. Я так долго искал стабильную работу. Сейчас все по-другому, мы больше не часть Ордена, и я не хочу зависеть от тебя, Сириуса или кого-либо. Слушай, хотел сказать тебе чуть позже, но я скоро уеду. - Уедешь?! - Это не навсегда, временно. Планирую отправиться в пару поселений оборотней и помочь. Они получили небольшое финансирование, и поскольку не у всех оборотней есть возможность посещать Хогвартс, думаю помочь в нескольких местах. Знаешь, передать знания. Не хотел ничего говорить, на случай, если ничего не получится, но кажется, что все сложилось. Джеймс не знал что и сказать. Он должен был признать, что это было далеко не тем, что он ожидал услышать. Конечно, он не хотел, чтобы Ремус был вдали от дома, но в то же время, был счастлив за то, что один из его братьев нашел свое призвание. Он знал, что Ремус прошел через трудности, и Джеймс не хотел, чтобы финансовая поддержка казалась Ремусу жестом жалости. Он не мог даже представить какая стигма окружала зараженных ликантропией, как несправедливо общество осуждало его за то, что он был не в силах контролировать. Джеймс всегда испытывал легкую вину за то, что вырос в любящей семье, не думая о деньгах. Если бы он хотел, то мог бы до конца своей жизни не работать, как и Гарри, благодаря состоянию, которое оставил отец Джеймса, Флимонт. Но довольно давно, состояние Поттеров было накоплено одним из предков Джеймса, Линфредом, который оставил след в истории, благодаря своим исключительным навыкам зельевара, придумав такие средства как Скелегро или Перечный отвар. Затем Флимонт Поттер увеличил состояние Поттеров в четыре раза, создав Зелье для Непослушных Волос. Так что Джеймс рос в очень комфортных условиях, и хотел такой же жизни для Гарри. Сириусу также не приходилось заморачиваться с деньгами, ему досталась очень внушительная сумма денег после смерти дяди Альфарда, который оставил ему все свое состояние. У Ремуса не было такой роскоши. - Ну, если ты действительно хочешь это сделать, - сказал он, стараясь вложить как можно больше поддержки в голос, - знай, что я всегда поддержу твое решение, и если тебе что-либо понадобится, пока будешь в отъезде, только скажи. - Знаю, - с едва заметной улыбкой проговорил Ремус, - я всегда ценил в тебе это. Но думаю, что это будет хорошо для меня, понимаешь? Помогать тем, у кого нет привилегий, которые есть у меня. Помню, когда я был там во времена войны, стараясь найти поддержку, и смотрел на условия, в которых они живут, смотрел на позор Министерства. Полагаю, что по этой причине многие приняли тёмную сторону. Надеюсь, что смогу изменить это. - Если кто-то и может помочь им, так это ты. Уверен, что не хочешь остаться на ужин? - Уверен, думаю, вы заслужили отдых, после сумасшедшего дня. Передай Ренате и Гарри, что я пожелал им спокойной ночи, и обещаю, что дам знать, когда отправлюсь в первое поселение. - Ты ска- - И я дам знать Сириусу тоже, - продолжил Ремус, спускаясь по ступенькам, - обещаю. Расставание оставило Джеймса немного печальным, пусть он и был рад за то, что Ремус нашел свой путь. Но настроение сразу же изменилось, когда он зашел в квартиру, увидев как Гарри и Рената танцуют под музыку, которая играла по Магическому Радио. Она держала Гарри на руках, который не отрывал взгляда от девушки, с огромной улыбкой на лице, пока она подпевала, раскачиваясь из стороны в сторону. “Из заболоченных болот Квирдич Стал знаменит тот спорт. Волшебник смог его постичь, Воздушный взяв рекорд. Мы с изумленьем смотрим вверх, Глаза не отрывая, И ожидаем мы успех Команд, любимых нами…” Это была нетипичная песня для медленного танца, но Гарри наслаждался невзирая на подобные мелочи. Джеймс прошел чуть глубже в комнату, но не осмелился вмешаться в идиллию, облокотившись на дверной проем, наблюдая. От насыщенного эмоциями дня, в паре в раскачиваниями Ренаты, Гарри уснул до того, как ужин был готов. Голова мальчика покоилась на ее плече, когда Рената повернулась, заметив возвращение Джеймса, но Ремуса рядом не было. - Кажется, здесь есть фанат Селестины Уорлок, Мистер Поттер, - с улыбкой на лице проговорила Рената. - Думаю, Молли будет рада это услышать. - Скорее, он фанат твоего пения и танцев, - ответил Джеймс, наконец проходя в комнату. - Хотя, кажется он уснул. Она наклонилась немного, рассмеявшись, прежде чем пройти в комнату Гарри, укладывая мальчика спать. Она не была уверена, как долго он проспит, но могла предположить, что несколько часов крепкого сна ему обеспечены. Укладывая Гарри, ей пришлось разгибать каждый пальчик его руки, которой он держался за её рубашку. После удачной попытки разъединиться, он переместил ручки на плюшевого мишку. Оставаясь на месте, чтобы убедиться в том, что он уснул, Рената проделала путь из комнаты, осторожно закрывая дверь, когда увидела Джеймса, стоящего перед ней с протянутой рукой. - Присоединишься ко мне в гамаке? - спросил он. - Или ты хотела поспать? - Нет, я точно не усну в ближайшее время, - сказала она, подходя ближе, неуверенная в том, стоит ли взять его руку, или он сделал это для красивого жеста. Решив рискнуть, она протянула руку, ожидая, что он уберет свою, посмеявшись, но вместо этого, его пальцы сжались вокруг ее ладони, окутывая расслабляющим теплом. Проходя через кухню, Рената немного поколдовала, чтобы приготовление блюд не превратилось в подгоревшую катастрофу, перед тем, как они вышли в сад. Они забрались в гамак, и Джеймсу больше не нужна была помощь, ведь он научился искусству баланса, они устроились друг напротив друга. - Как ты себя чувствуешь? - решил спросить он, когда они сели. - Все хорошо? Может боль? Целители дали “мужу” Ренаты инструкции, чтобы он знал, если начнут проявляться определенные симптомы или боль, на случай, если они упустили что-то важное, пока она находилась под присмотром. - Я в порядке, - заверила его Рената, отклонившись назад, - никакой боли или дискомфорта. Несколько мгновений было тихо, и Джеймс было намеревался спросить кое-что, как Рената снова заговорила. - Хотя, что-то странное случилось сегодня, что никогда не случалось раньше, когда я теряла сознание, - призналась она, заинтересовав Джеймса сразу, и он посмотрел вверх. - Я оказалась в воспоминании, по крайней мере, мне так кажется. - Что за воспоминание? - Я была дома, в классе, которая мама сделала для брата и меня - - Воу, погоди, - прервал Джеймс, поднимая руки, - класс в вашем доме? Я правильно услышал? Опуская взгляд на руки, Рената начала тереть ладонь большим пальцем, не зная, правильно ли поступила, затронув тему. Не то, чтобы это что-то значило, но знала, что подливает масло в огонь. Учитывая различия в воспитании, Рената была уверена, что Джеймс увидит плохой знак в методах её родителей. Но было слишком поздно, она уже начала рассказывать, и Джеймсу не терпелось услышать продолжение. - В общем, моя мама верила в то, что наше образование очень важно и винила летние каникулы в том, что они дурно влияют на детей. Так что спроектировала классную комнату для нас с Адельмо, чтобы мы учились в этот период. Они с отцом давали нам задания, в нагрузку, в этом нет ничего такого. Рената сказала одно, но для Джеймса ее лицо говорило об обратном. Не то, чтобы он считал отличной идеей установить класс в доме, несмотря на то, что они посещали школу. - Но твои родители полностью забирали летние каникулы? - поинтересовался он. - Это звучит немного неправильно. Всем нужно немного отдыха, и детям, детям в особенности. Ты не праздновала на каникулах? Проводила время с друзьями за пределами школы? Она быстро отвела взгляд, и Джеймс знал, что она не знает как оправдать такое. Это звучало совсем ненормально, дети были вынуждены постоянно корпеть над учебниками. Казалось, что они отдыхали только во время сна. И пока Рената молчала, Джеймс вспомнил, она пыталась рассказать ему что-то, а он только усугублял ситуацию. - Ты начинала рассказывать про воспоминание? Что ты вспомнила? Роняя голову, Рената пожала плечами. - В этом-то и странность, воспоминание оборвалось так резко и болезненно. Я не испытывала такого раньше. Я стояла и смотрела, как Адельмо и я вляпались, из-за того, что сбежали из класса поиграть. Моя мать отчитывала нас как всегда и потом…потом…была яркая вспышка, ослепляющая. И я почувствовала, словно голова раскололась надвое. Затем проснулась в больнице. Возможно, Джеймс должен был отреагировать по-другому, но он уставился на нее, не в силах придумать что-то другое, пораженный рассказом. Он не услышал ничего хорошего из истории, и возможно по этой причине она считала себя непригодной для дальнейшей работы. Это было что-то новое, что она испытала во время обморока, и явно было неприятным. - Ничего такого не происходило, когда ты была младше? Яркий свет или боль? - Нет, ничего подобного. Наши родители были приверженцами словесных наказаний, понимаешь? Строгий голос, и мы с Адельмо возвращались к работе. Я даже не помню, чтобы там был яркий свет. Там был камин…но не было окон и - - В комнате не было окон? С каждым новым признанием, в голове Джеймса краски сгущались, и он не мог поверить в услышанное. - Это очень отвлекало нас, - будничным тоном объяснила Рената. - Мы бы не смогли сосредоточиться. - Рената, это чере- Джеймс готовился сказать, что, судя по услышанному, её родители были не в себе, но был прерван громким ухом совы, которая доставила письмо. Они обратили внимание на серую сову, которая кинула письмо на колени Ренаты. Разговор отошел на второй план, когда Рената открыла конверт, и подняла взгляд, с улыбкой на лице. - Это от Молли, - сказала она, смотря на Джеймса, будто все, что она поведала ранее было пустяком. - Она хочет назначить еще одну встречу для мальчиков. Звучит здорово, правда? - Да, - тихо отозвался Джеймс, - звучит отлично.