Мой ласковый и нежный Цербер

      В городке устанавливают комендантский час. Ещё одна жуткая смерть, не уступающая в жестокости трём предыдущим, ставит на уши весь район. Молодой человек, не старше двадцати пяти, — очередная жертва тайного религиозного культа или ценное подношение сатанистов, поклоняющихся Бафомету? Хотя какая в этом разница вообще? Патрули полиции разъезжают по подозрительным переулкам, полупустым убогим улицам; следователи разыскивают зацепки и расспрашивают местных жителей о случившемся. Одни сообщают, что ни с чем таким не сталкивались, либо в ту ночь дежурили на работе, либо мирно спали у себя дома, не услышав ничего странного или внушавшего страх. Другие же описывают чёрт знает что: по слухам, это были бурые медведи, недавно сбежавшие из зоопарка; в ту ночь в небе не раз показывался светящийся неопознанный объект. Но когда в ход пошли россказни о вервольфах и разных видов оборотней, начиная с несчастных белок и заканчивая гепардами…       У входа в колледж Тсукико замечает двух полицейских в гражданском, заинтересованно разговаривающих с Джей-Джеем и Сьюзан Свон. Пока поглядывает за ними, успевает нервно почёсывать зудящую ранку на ключице. Тсукико негодует: отвар бездейственен, совсем бесполезен; его хватает на полсуток, а после язва снова открывается, нарывает и доставляет немалый дискомфорт. Боль, ни с чем не сравнимую и немыслимую. Из-за этих треклятых инициалов Тсукико пропускает тренировки у старика Норайо, старается как можно реже показываться сестре и матери: её повреждённые участки кожи приведут их шок. Теряет бдительность по дороге в колледж и обратно, не может ни на чём сконцентрироваться. Не знает о настоящем эффективном противоядии. Только одна ранка затянулась и исчезла бесследно, будто её никогда и не было. Даже розового рубца не осталось. Самая первая — на плече, в день, когда Мёрфи коснулся ладони Тсукико губами… Жаль только — Тсукико совсем этого не помнит.       Первой на глаза детективу Райдеру — мужчине средних лет, слегка поседевшему и некрупного телосложения, — и его достаточно молодому напарнику-консультанту Маршаллу попадается Тсукико. Все вокруг сразу же куда-то разбегаются, прячутся по кабинетам, словно пугливые мыши по углам. Холл пустеет за считанные секунды. Но Тсукико допросов не боится, как и полицейских. Тсукико их просто на дух не переносит. Вечно они опаздывают, вечно тормозят и допускают уйму ошибок в ходе расследования. Всё затягивают с делом, теряют драгоценное время и позволяют разгуливающим на свободе мерзавцам отнимать у детей родителей, а у родителей — детей.       — Пока глупостей не натворила, слушай меня внимательно, — Мёрфи заявляет о себе крайне необычным способом, по-собственнически притягивает Тсукико к себе и слегка касается губами уха. Она его не видит, стоит неподвижно, хлопает глазами и спиной ощущает его близость, опасную, но такую волнующую. Чувствует горячее щекочущее шею дыхание и длинные пальцы, сжимающие предплечья. Тсукико хочет отстраниться, отмахнуться от его рук, но почему-то не делает этого. Медлит. — Мы с тобой — давние друзья. Часто тусуемся вместе. Вчера мы гуляли с тобой по парку у твоего дома, где столкнулись с Берти. Он, как всегда, ошивался поблизости, хотел тебе нагрубить, как угодно задеть. Потому что ты с ним не в ладах. Я хотел заступиться за тебя, но ты меня опередила и плюнула ему в лицо. Я вас разнял. До прогулки, я был у тебя дома. Смотрели фильм. Какой фильм? «Кошмар на улице вязов» с молодым Джонни Деппом в главной роли. Вот и всё. Удачи на допросе.       Не разворачивая Тсукико к себе лицом, Мёрфи целует её в макушку прямо на глазах у полицейских и по-дружески взлохмачивает волосы. Уверенной походкой направляется к выходу, незаметно подмигивает Тсукико, но по пути неудачно сталкивается с Маршаллом. Она не успевает никак отреагировать, хоть немного возмутиться, но всё же решает подыграть ему. Неспроста Мёрфи всё это затеял. Только почему ей вообще нужно это алиби? Зачем и ему оно пригодилось? Одно общее на двоих. Странно.       — Твою мать… Чтоб меня! Я же плюнула в лицо Берти. Но… откуда Мёрфи известно об этом? — тихо задаётся вопросами Тсукико. — О, доброе утро, детектив Райдер, — она сразу же меняется в лице, натягивает фальшивую улыбку и любезно здоровается. — Хотите поговорить? А где Маршалл? Он ведь только что был с Вами.       — Можете не притворствовать мне, мисс Такахаси. Я знаю, какого Вы обо мне мнения, — не дожидаясь оправданий, заявляет детектив Райдер. — Мой консультант пошёл догонять Вашего молодого человека.       — Он мне не парень. Мы с ним очень близкие давние друзья, — берётся за игру Тсукико.       — Ваши отношения меня мало волнуют. Лучше давайте-ка тогда отойдём в сторону, — предлагает ей детектив Райдер, показывая на ближайшее сиденье. — У меня к Вам пара вопросов.       — Слушаю, — спокойно отвечает Тсукико, садясь рядом с ним.       — Все четверо погибших как-то связаны между собой; все четверо — близкие друзья, учившиеся вместе в одном колледже… — задумчиво начинает детектив Райдер. — Но сейчас не об этом. Странно, Вам не кажется: в этом городке что-то неладное творится. Вот, к примеру, абсолютно на всех улицах камеры слежения либо напрочь отсутствуют, либо повреждены и барахлят, а вот что касается остальных… Некоторые из них вероломно вывели из строя, а следов не оставили.       — Вы меня, что ли, подозреваете? — усмехается Тсукико.       — Нет, просто мысли вслух. А Вы что думаете по поводу всего этого? — интересуется детектив Райдер, пряча под шляпой любопытные глаза.       — Насчёт камер слежений или… второго?       — Пускай «или второго».       — Если я расскажу Вам об оборотнях, Вы же сразу встанете и уйдёте, — уверенно заявляет Тсукико.       — Так и сделаю, — соглашается детектив. — Поскольку считаю всё это чепухой. Пока своими глазами не увижу нечто сверхъестественное или из ряда вон выходящее, ни за что не поверю. Поэтому перейдём сразу к делу. Меня вот что интересует: Мисс Такахаси, расскажите мне о Вашем неоднозначном отношении к татуировкам. Как долго Вы ими увлекаетесь?       — Это вам Сьюзан рассказала, да? — не требуя ответа на свой вопрос, произносит Тсукико. — У меня гнойные язвы, наследственное заболевание. А эта су… Сьюзан меня просто недолюбливает, вот и создаёт обо мне всякого рода сплетни. Ищет, на кого можно свалить все подозрения. Детектив Райдер, я не набиваю на своём теле имена погибших. Простите, конечно, но я не настолько отбитая.       После упоминания о гнойных язвах, детектив Райдер больше не вслушивается особо, заметно напрягается, бледнеет и отодвигается от Тсукико на безопасное расстояние. А сама Тсукико еле сдерживается, чтобы не улыбнуться, и подавляет смешок. Просто хмыкает и качает головой.       — Это не заразно, детектив Райдер. Во всяком случае, через воздух не передаётся.       — Как скажете, мисс Такахаси, — сдержанно отвечает ей детектив, импульсивными движениями выискивая в собственных карманах санитарный антисептик. На «так скажете» этот недодопрос и заканчивается. Даже до Джонни Деппа не дошли. Детектив Райдер откланивается, благодарит там за что-то и ищет поскорее уборную, чтобы отмыться от всей этой заразы, что распространяет Тсукико. Обещает, что ещё продолжит с ней незавершённую беседу. Когда-нибудь и, по всей видимости, не скоро.       — М-да, уверена у Мёрфи с Маршаллом дела сейчас обстоят куда иначе, — говорит Тсукико самой себе, смотря под ноги. — Маршалл же тот ещё жук, в отличие от детектива Райдера. От него мало что скроешь.       Пары летят со скоростью света: всем не до учёбы. Каждый из студентов гадает, спорит на деньги, кто на этот раз следующий. И только Тсукико известно — кто. Хизер, находясь в компании Джейсона и Эдриана, сразу же подзывает к себе Тсукико. Мёрфи всё ещё не видно. Вряд ли его разговор с Маршаллом так надолго мог затянуться. Если, конечно, не прокололся. Спросить бы, между делом, но не хочется выдавать своего чрезмерного любопытства. Как только Тсукико оказывается среди друзей Хизер, она чувствует, как в кармашек аккуратно подсовывают пакетики того самого целительного отвара.       — Сейчас Сьюзан увидит и решит, что ты торгуешь наркотой, а я — главная наркоманка этого корпуса, — недовольно шепчет Тсукико на ухо Хизер.       — Не думай об этом, подруга. Со Сьюзан я сама разберусь, — с улыбкой отвечает она, на что Тсукико неоднозначно реагирует и решает поскорее удалиться. Но Хизер успевает поймать её за руку. — Куда ты спешишь так? Хоть бы дослушала… Мы все — я, Эдриан и Джейсон — ждём тебя в «Подземном мире», — Джейсон согласно кивает, а Эдриан даже не слушает, продолжает без особой заинтересованности поглядывать за выходящими из колледжа студентами.       — В этом злачном месте, — возмущается Тсукико и резко отдёргивает руку, — серьёзно?       — Ну что ты, — обиженно отвечает Хизер. — Тсукико, никогда не суди книгу по обложке. Это приличный ночной клуб.       — «Приличный» и «ночной клуб». Оксюморон какой-то получается.       — Ну пожалуйста, Тсукико! Составь мне компанию. Будет очень весело. Обещаю тебе, — настаивает Хизер, и Тсукико, в кои-то веки поддавшись чьему-то напору, соглашается.       Терять-то что? Да и дома особо заняться нечем. Если только скрываться от глаз сестры и матери, держать их в неведении и стараться не сболтнуть лишнего о себе не считается увлекательным развлечением для особо одарённых. Как бы там ни было, Тсукико ни за что не втянет их во всю эту чертовщину. И, чтобы не навредить им, она на время отдалит их от себя. Так будет лучше для неё самой, и в первую очередь — для семьи. По-другому никак. Разгребать последствия необдуманного поступка придётся в одиночку, не подключая никого, кто даже захочет протянуть руку помощи.       Ближе к десяти вечера Тсукико появляется у входа в сомнительное заведение с достаточно броским названием «Подземный мир». Поправляет капюшон, пряча под ним свои глаза. Касается вышитой буковки «А» на плаще, набирается уверенности и решает не дожидаться опаздывающей Хизер, а самой пробраться внутрь. Без приглашения. Если будет выглядеть смелой, чрезмерно напористой и не принимающей отказов, получит своё. Девочка-стерва — таких пропускают сразу. Не очень умно, конечно, но может сработать.       — Вам сюда запрещено, — её останавливает крупного телосложения угрюмый охранник, деловито скрещивающий у себя на груди чрезмерно накачанные руки.       — Можно, — слышится знакомый голос позади, и Тсукико резко оборачивается. Капюшон с её головы плавно спадает, и теперь она видит его. Во всём чёрном, в позвякивающих металлических цепях и коже. — Эту девушку сопровождаю я. Пропусти.       Тсукико не может унять волнительной дрожи, усмирить колотящееся сердце и скрыть довольной ухмылки на лице. Она ведь уже готова была повздорить с этим отталкивающим на вид охранником, сцепиться с администратором клуба, чтобы под конец вечера снова оказаться в участке под надзором детектива Райдера, задающего тысячу ненужных, не имеющих к делу вопросов. Но одним коротким «можно» Мёрфи всё предотвращает на корню и пригласительным жестом пропускает Тсукико вперёд себя. В «Подземный мир». В место, где ей, простому человеку, однозначно не рады. Как только врата ада открываются, этот клуб порождает в ней по-настоящему тревожные, неоднозначные ощущения. Тсукико кажется, будто она спускается в саму преисподнюю, без спросу заявляется на вечеринку сына Сатаны и теперь не знает, как выбраться отсюда. Черти, окружающие её в обликах обычных официанток и посетителей, не выпустят точно, потащат за собой и сбросят в раскалённую лаву. Утопят в ней безжалостно и не возрадуются, пока от Тсукико не останутся одни кости.       — Не нравится мне здесь, — с ходу заявляет Тсукико и встречается глазами с Мёрфи.       Так и попадают в сети коварного искусителя, прямо в его руки. Стоит только заглянуть ему в глаза. Чисто случайно, по собственной же невнимательности. Окунаешься в него и веришь, что ничем тебе это не откликнется. Вводишь себя в заблуждение, врёшь самой себе и, ни о чём не думая, продолжаешь танцевать прямо на краю пропасти. Привлекаешь много лишнего внимания, кружишься и не замечаешь, как из самой бездны, откуда ты вынырнула, теперь выглядывает нечто ужасное и обольстительное и цепляет твои ноги. Тянет к себе, в свою обитель обратно. Огромное, устрашающее, с горящими пламенем глазами. А ты даже не смеешь сопротивляться…       Прямо как сейчас.       Глаза Мёрфи значительно отличаются от её. Они у Тсукико — большие, слегка раскосые и с двойным веком. У него же они тёмно-карие, почти чёрные как смоль. Дьявольски притягательные, поразительные настолько, что глаз не отвести. Большая редкость иметь такой разрез — монолидный, оттого и взгляд у Мёрфи уникальный. Хищный и подчиняющий себе. А в сочетании с острыми скулами, правильным резким очертанием носа и чувственными губами… Нет, Мёрфи точно не из этого мира, таких скульптурных лиц не существует, никогда не существовало и не будет. Тсукико вовремя одёргивает себя: Мёрфи действует на неё совсем не так, как Хизер.       Хизер привлекательна, соблазнительна и поистине восхитительна. Не имеет себе равных. Но… чего-то большего Тсукико к ней не чувствует. А с Мёрфи дела состоят куда сложнее. Его хочется. Сильно хочется. Не признавать очевидных вещей — значит быть не в ладах с собой. Слишком рискованно находиться рядом с ним настолько близко. Она его совсем не знает, абсолютно. Мёрфи — по-прежнему посторонний ей человек, объявившийся в жизни в самый непростой период. А значит допускать мысли о близости с ним — неправильно. Нельзя.       Такие, как Мёрфи, — плохие и слишком сексуальные — за свои деяния никогда не попадут в рай, если он и вправду существует. Им дорога туда закрыта. Но такие, как Мёрфи, способны преподнести этот рай тебе. Тсукико всё ещё не осознаёт всей его силы, влияния на неё, но как только он оставит её в одиночестве, она ощутит, как нуждается в нём. Как одержима им.       — Не уходи, Тсукико. Побудь со мной ещё немного. Я не собираюсь тебя спаивать.       Тсукико держит ситуацию под контролем, всё ещё не доверяет ему, соблюдает дистанцию. У барной стойки Мёрфи заказывает безалкогольный мохито и преподносит сам. Смуглого молодого бармена он гонит прочь одним только жестом руки. Собственник, а значит — тот ещё ревнивец. Тсукико принимает коктейль и делает всего глоток — на пробу. Снова, как в прошлый раз, заостряет внимание на чертовски соблазнительных руках. Сегодня Мёрфи прячет их в кожаных перчатках, но на одной из кистей заметна татуировка — чёрная змея, обвивающая руку вплоть до локтя. Значит на его теле есть ещё: одной тату он точно не отделался бы.       — Откуда ты знал, что я встречалась с Берти? — Тсукико не ходит вокруг да около и сразу же задаёт волнующий её вопрос. Не теряет времени зря и убирает мохито на стойку.       — Видел тебя, — спокойно отвечает Мёрфи, глядя прямо в глаза. Тсукико не выдерживает и снова проигрывает ему в гляделки.       — А как ты сам оказался… там?       — Где «там»? — смеётся Мёрфи. — Ты действительно думаешь, что я на такое способен? Взгляни на мои руки.       Только не это. Тсукико отказывается, говорит ему, что это совсем не обязательно, но Мёрфи непреклонен. Не сводя с неё глаз, он демонстративно стягивает перчатки зубами и кладёт ладони себе на колени.       — Ты переоцениваешь мои возможности, красавица. Но я польщён.       — Покажи мне ладони.       А Тсукико не так глупа… Лицо Мёрфи тут же приобретает другое выражение, всего за доли секунды. Мрачное, суровое, с оттенками чего-то мистического, демонического. Что-то пошло не так, и ему это не нравится. Он ожесточается, желваки на его скулах нервно подёргиваются, глаза же пылают неестественным огнём. Мёрфи не отступает, не отказывает в желании увидеть его руки с обратной стороны. Мёрфи уверенно показывает их Тсукико. Поворачивает их нарочито медленно, точно издевается. А она пусть видит, с чем имеет дело. Либо смирится, либо никогда. Ну или додумает сама. Сообразительная как-никак.       Пульс ускоряется, в горле пересыхает, и это очевидное волнение не ускользает от Мёрфи.       Нет. Нет. Нет. Не может быть. Тсукико с трудом сглатывает, не верит своим глазам. Скорее, совпадение, чем то, о чём она думает. Не более того. На правой ладони виден свежий порез, ещё не совсем зарубцевавшийся. Берти успел напоследок перед смертью незначительно ранить неравного ему по силе соперника. Оставить доказательство о пришествии в наш мир сверхъестественного существа.       Тсукико отчаянно старается не показывать, насколько ей становится страшно, насколько присутствие Мёрфи начинает тяготить и давить на неё. Но от Мёрфи так просто всего не утаишь: он всё понимает, хорошо понимает и молчит.       — Тсукико, прости. Возможно, ты решила, что я хорош во всём. Абсолютно. Но в готовке я полный профан.       Тсукико его не понимает. Туман вокруг всё сгущается, музыки почти не слышно — она затихает, а время тут, по ощущениям, течёт совсем иначе. Как будто периодически останавливается и снова, как механизм в часах, срабатывает и идёт дальше.       — Какая готовка? Готовка чего? — спрашивает Тсукико, теребя помявшуюся ткань плаща.       — Пытался научить Хизер готовить такояки и поранился, когда нарезал осьминога.       — Дай взглянуть, — Тсукико наклоняется и внимательно всматривается в не до конца заживший порез. Слишком глубокий и уродливый: нож всадили по самую рукоять. С Мёрфи боролись, однозначно... — Хорошо, — кивает она, не зная, что и сказать в ответ. — Впредь будь осторожнее с осьминогами. И с ножами тоже. Ну, а я пойду тогда. Мне что-то не по себе…       — Подожди, постой! — Мёрфи останавливает Тсукико на полпути, спускаясь с барного стула. — Скажи мне только, как твоё плечо?       — Зажило, — отвечает она, подталкиваемая со всех сторон посетителями. — А что?       — А как остальные? Мне нужно знать. Это важно, — Мёрфи догоняет Тсукико, загораживает собой от посторонних и смотрит на неё сверху вниз. Не отпускает, не хочет. Какая же она маленькая перед ним, боже…       — А откуда тебе вообще обо всём этом известно? — интересуется Тсукико и тут до неё доходит. — А, ну да… тебе Хизер всё рассказала. Остальные — плохо, очень плохо. Помогает только её отвар.       Хочется спросить ещё больше, а не сбегать от него прочь вот так, как сейчас. Но для Тсукико Мёрфи — слишком подозрительный, странный, не вселяющий доверия человек. Они с Хизер заодно и что-то скрывают от неё, держат за наивную дурочку. Как хорошо, что не натворила глупостей раньше времени. Пошла бы ему навстречу, поверила бы на слово — погибла бы. Внешность обманчива — всё так, как и говорила Мизуки. Но что делать, если дело уже заключается далеко не во внешности?       Мёрфи учтиво провожает Тсукико до дверей и прощается. Лица на нём нет — он крайне раздосадован, разочарован. Не такого окончания вечера он ожидал. Тсукико отчего-то чувствует вину перед ним и хочет загладить её, но вот какую именно и зачем? Так с тяжёлым сердцем Тсукико покидает «Подземный мир», оставляя Мёрфи одного среди танцующих безликих призраков. В месте, напоминающем преисподнюю. Она не успевает попрощаться с ним: ворота в ад сразу же закрываются.       — О, подруга, ты уже здесь! — прямо у входа в ночной клуб Тсукико встречает Хизер, кидается с объятиями, но сразу же отстранятся. — Ты чего, обиделась? Из-за того, что я опоздала? Да?       — Нет, — сухо бросает Тсукико, держа Хизер на расстоянии вытянутой руки. Она её обманула — ни Эдриана, ни Джейсона поблизости нет. Приходить сюда никто не собирался. — Я просто устала и хочу домой. Не загораживай мне путь.       — Ничего себе. А ты беспощадна, — Хизер разочаровано вздыхает, спиной приваливается к стене, и тонкая сигарета тут же появляется в её изящных пальцах. — Ничего, если я закурю? Где же зажигалка… Ах, вот она, — победно восклицает Хизер и продолжает тянуть время. — Эх, Тсукико, Тсукико. Ты прямо как его первая любовь. Своенравная, свободолюбивая и совершенно недоступная. Далёкая ото всех и единственная в своём роде, как луна, — загадочно заявляет Хизер, пуская изо рта клубок дыма.       — Ну и? Что это всё значит? — слова Тсукико выходят достаточно резкими, грубыми. — Кого ты имеешь ввиду?       — Мёрфи и Мими. Так печально, что Мими предпочла ему другого, — с наигранной грустью произносит Хизер. — Более могущественного и всесильного. Но, как по мне, Мёрфи куда круче и опаснее.       — Может, перестанешь говорить загадками? — говорит Тсукико, а сердце её от только что услышанного начинает бешено колотиться. То ли от непонимания происходящего, то ли из-за… ревности? Глупо, очень глупо.       — Ну точно Мими! — восклицает Хизер. — Один в один. Ты даже внешне напоминаешь её, когда злишься, хмуришься. Только азиатка. Прости, если прозвучало по-расистски…       — Всё в порядке, — останавливает её Тсукико. — Не прозвучало.       Разговор никак не клеится, и Хизер грустнеет от того, что не способна заинтересовать Тсукико. Вообще. Сколько бы усилий ни приложила и как бы отчаянно ни старалась. Она стучится в закрытые двери, зная, что за ней не ждут, что места ей нет и никогда не найдётся.       — Так ты больше на меня не дуешься? — прерывает тишину Хизер. — Это всё из-за Джейсона, клянусь. Это он меня задержал, поэтому мне пришлось опоздать и оставить тебя одну на холоде. Прости.       — Не за что извиняться, я не простояла тут долго, — на автомате отвечает Тсукико. — Я правда устала. К тому же скоро заканчивается действие отвара…       — Тогда скорее беги домой! Не смею тебя больше задерживать. Ещё успеем с тобой поговорить, подруга!       — Ладно-ладно, — Тсукико пытается успокоить её и жестом просит быть тише. — Уже иду.       — До встречи, Тсукико, — машет Хизер и пускает ещё одно облачко дыма. Охранник клуба недовольно смотрит на неё, а она в ответ ему кокетливо подмигивает. Вот же плутовка.       Тсукико нехотя машет Хизер в ответ, накидывает капюшон, чтобы снова скрыть под ним уставшие глаза. Растворяется среди прохожих в темноте ночного города, словно мираж. И вместо «до встречи, Тсукико» она понимает, что желала бы услышать совсем другое. Его настолько дерзкое, выводящее из себя, но звучащее по-особенному «до встречи… принцесса». Ведь кроме неё он никого больше так не называет.