Реборн перебирает прядки спящего, как ребенок, урагана, находя в этом нехитром действии некую долю успокоения. Нос щекочет запах чая и едва уловимая нотка жасмина.
От запаха липы, мяты и, кажется, имбиря, которым от него пахло по возвращению ни осталось ни следа. И ладно бы, это был запах обычного чайного сбора, которыми так любит баловаться китаец, но нет этот запах принадлежал не кому иному, как неизвестному им Омеге.
Это не столько удивляло, сколько злило. Ведь каждый из Аркобалено прекрасно знал, что Фонг не придает такое большое значение запахам. Он вообще достаточно инертен в этом вопросе. А потому даже не будет возмущаться, когда кто-то из них окутывает его своим запахом. Тот вообще не будет нечего делать со сложившейся ситуацией, пока они не настроены к нему враждебно или не переходят невидимые границы.
Реборн сонно щурится, решая, что на сегодня хватит и встаёт с постели урагана. Часы бьют полночь. Ему бы не помещало пойти поспать, а не чахнуть над «златом», подобно злодею из одной старой русской сказки.
На входе в комнату он встречает ни чуть не удивленного этим иллюзиониста. Тот кутается в одеяло, как свой излюбленный плащ и держит подушку в руках. Наверняка точно так же, как и он встревожился запахом, который был сегодня на урагане по возвращению с прогулки. А потому решил проверить не сбежит ли мастер боевых искусств сегодня ночью к неизвестному Омеге.
Они и не обмениваются и словом проходя мимо друг друга. Только вот, почему-то у Реборна возникает желание покурить. Вместо того чтобы сразу отправиться в объятия Морфея, по возвращению в комнату. Он открывает окно и незаметно даже для себя выкуривает пол пачки.
В едва видном отражении современного окна виднеется немного чужая, но ставшая за столько лет уже привычной внешность: итальянские черты, загорелая кожа, антрацитово черные глаза, что после его попадания в портал весьма подозрительной наружности стали ещё темнее, и черные волосы, что кажется со временем становятся всё непослушнее. В особенности две пряди у висков, что всё время закручивались в забавные бочки.
Когда-то давно, ещё до того, как он попал в этот чокнутый мир, где существуют Беты, Альфы и Омеги, его звали Блейз Забини.
С самого детства он рос рядом с матерью, что гордо носила титул «Черная вдова». Наблюдал за тем, как глупые мужчины вьются рядом со столь потрясающей женщиной, как его мать, и искренне хотел быть похожей на неё. Не на отца, которого он даже не помнил, а на женщину подобную пламени свечи на которое слетаются мотыльки.
Только вот, он считал, что одной прелестной мордашки ему для этого будет недостаточно. Потому после поступления в Хогвартс Забини не забрасывал самообразование, как это в большинстве своем делали другие дети, которые вырвались из-под надзора серьезных взрослых.
Ему казалось, что из него получился вполне неплохой слизеринец. На фоне наследника Малфой так вообще чуть ли не идеальный. Он ладил чуть ли не со всеми своими знакомыми, если не на уровне приятелей, то хотя бы условного нейтралитета точно. При всем при этом он умудрялся оставаться в стороне от вечных споров тройки гриффиндорцев прозванному «Золотым Трио» и Малфое, что со временем переросли в нечто большее.
И несмотря на все то обильное количество контактов, которыми он успел обзавестись во время учёбы ему удавалось оставаться одиночкой, избежав участи парии на своем собственном факультете.
«Талант!» — воскликнул бы кто-то. Но только сам он знал сколько усилий ему довелось приложить к тому, чтобы в итоге добиться нужного результата.
Впрочем, среди его знакомых были и исключения, которые совсем не велись на красивые речи в купе с симпатичной мордашкой. Например, Дафна Гринграс, которую с лёгкой руки и негласного одобрения всего факультета окрестили ледяной королевой Слизерина. Та ничуть не хуже него разбиралась в тонком искусстве плетения интриг. И не сталкивались они между собой вовсе не потому что большую часть времени их интересы не совпадали. Нет, всё это было благодаря тому, что они умудрились найти незримый компромисс.
Впрочем, когда дело заходило об их одногодке с Когтеврана все немного осложнялось. Она умела смотреть так, что возникало, чувство, что тебя видят на сквозь. Тем ни менее она ни разу ничего не предпринимала, заставляя думать, что это им просто кажется. Но вот самое забавное, что у них обоих было чувство, что вот это им как раз не кажется.
До того как та заняла пост старосты они практически не пересекались, если исключить сдвоенные пары между Слизерином и Когтевраном. А потому заочно знакомыми они были лишь по слухам, что говорили о ней, как о странном вороне, которому самое место на пуффендуе. Почему-то что вороны любили ту, как сумасшедшие и были готовы любого за неё порвать. Хотя оценки вполне позволяли утверждать, что она сможет прижиться, что на том, что на том факультете.
Если говорить о ней, как о старосте, то та вышла из неё вполне неплохая. Даже жаль, что на своем посту она долго не продержалась, свалив из школы сразу после окончания пятого курса. А может и не так уж и жаль, учитывая, что через два года разразилась финальная битва между Орденом Феникса и Пожирателями, в которой он не участвовал.
Его причины в отказе от сражения были достаточно простыми: ему незачем было сражаться. Так уж вышло, что он следовал заветам любого Слизерина и везде искал выгоду. А в этом сражении он не видел для себя никаких плюсов в том, чтобы поддержать одну из противоборствующих сторон.
Вряд ли победа выбранной им стороны была способна предоставить ему хоть какие-то привилегии вроде бесплатного обучения по выбранной в дальнейшем специальности или получения какой-либо скидки при совершении покупок. Только бы врагов среди древних магических родов, которые имеют в своих закромах больше, чем одну запретную книжечку, себе нажил.
До поры до времени, после того не иначе как исторического события, всё шло своим чередом. Он выпустился из школы, сдав все нужные экзамены, и поступил на зельевара, практически не контактируя с бывшими знакомыми. Поэтому было не удивительно, что о событиях в Магической Великобритании он был не очень хорошо проинформирован. Как-никак возвращаться в старушку Англию в ближайшие годы он не планировал.
У него в планах было совсем иное. Например, хотя бы для начала закончить обучение. А потом уже можно было и решать, что, собственно говоря, делать дальше. Скорее всего его бы привлекли к семейному бизнесу.
То, что его семья занимается не только легальной, но и нелегальной деятельностью он знал чуть ли не с самого детства. Как собственно и о пламени посмертной воли вместе с королевской семьёй под названием Вонгола во главе которой стоял вовсе не маг, а пламенный, обладавший небесным атрибутом. Именно поэтому, и тому что он имел солнечное пламя, помимо магического образования он получал и мафиозное.
Вероятность того, что его могут в любой момент продать какой-либо стоящей выше их в мафиозной иерархии семье из-за его сильного пламени совсем не пугала. Ведь мало кому хочется связываться с семейкой отравителей, коими они и были. Тем более если мать его любила. Она сильно о нем заботилась, несмотря на все то количество мужчин вокруг неё. Ведь он был её единственным сыном, а нового ухажёра она сможет себе найти в любое время, как обычно, выражалась женщина.
Впрочем, с самого детства больше, чем к созданию ядов и противоядий его интересовало огнестрельное оружие. Наверно, именно поэтому вместо славы известного отравителя он снискал славу лучшего в мире киллера. Но это абсолютно не значило, что все заказы он выполнял пользуясь исключительно пистолетами. Всё-таки для того, чтобы человек попрощался с этим миром иногда достаточно и самого обычного цветочного горшка, упавшего на голову.
О мастерстве в изготовлении ядов могла поведать его милая бывшая подопечная, которую он в шутку назвал любовницей и научил паре трюков. Впрочем, какой учитель такой и ученик. Та кажется даже не смущалась, что они оба Альфы и активно подыгрывала, постоянно корча из себя влюбленную дурочку.
Выныривая из собственных мыслей и докуривая уже точно последнюю на сегодня сигарету Реборн ложится спать.
Ему в очередной раз снится то, как он словно дурак проваливается в портал неизвестного назначения. Как вскоре после этого обнаруживает себя рядом с трупом какого-то оборванца на одной из многочисленных улочек Италии, которая без сомнений относилась к трущобам. Он пытается выжить, но потом приходит война, и задача усложняется в разы.
Ему везёт и он спасает шкуру тогда ещё будущего девятого, что все ещё обычный ребенок. Восьмая берет его под свое крыло и решает воспитать из него будущего консельери Вонголы. Годы тяжких тренировок окупаются, когда он становится достаточно знаменитым киллером. А потом в один не очень ясный день к нему заявляется Шахматноголовый. Тот объясняет причину по которой он оказался в подобной ситуации, обещает помочь вернутся, если тот выполнит одну его просьбу.
К тому моменту ему уже нет дела до прошлого. Он уже давно не стремится назад. А потому даже для него остаётся загадкой причина по которой он всё-таки соглашается на предложение древнейшего существа.
***
Спустя несколько дней после этого сна Реборн вместе со Скалом, как-то даже неожиданно для самого себя, зажимает Фонга где-то в уголочке. Он с наслаждение вздыхает чужой запах, чувствуя некоторое напряжение урагана, возникшее из-за этой ситуации. Когда он невзначай проводит носом там, где у Омег находится ароматная железа тот кажется напрягается ещё больше, начиная извиваться в их руках и стараясь выбраться на свободу.
Облако отпускает того легко, при первых же признаках недовольства, в то самое время как он медлит ещё несколько секунд, прежде чем позволить изящной фигуре скрыться за поворотом.
Только тогда, когда солнце уверено, что ураган их больше не услышит Скал укладывает ему руку на плечо. Он не видит его взгляда, но уверен, что тот явно отличается от того, которым облако смотрит обычно. Его голос серьёзен, а потому игнорировать чужие слова не очень-то и выходит, при всё его желании.
— Не очень увлекайся. Ты только что чуть не перешёл черту. — говорит ему Скал. И Реборну не остаётся ничего кроме, как согласится. Ведь он совсем забыл, из-за обычно спокойного нрава мастера боевых искусств, что на самом деле тот может оказаться тихо тикающей бомбой.
— Знаю. — спокойно отвечает он в ответ, пока внутри него всё ходит ходуном.
Желание сталкиваться с взбешённым ураганом это последнее чего он может пожелать.
Облако уходит точно также, как и появилось — внезапно. В подобных случаях он почти никогда не говорит ни привета, ни пока. Зато как только появляется что-то веселое тот оказывается в первых рядах намеренный либо посмотреть, либо принять участие в шоу.
Он оставляет после себя пропитавший его словно насквозь запах бензина, крови и дворовой псины. Откуда взялся последний никто из них так и не выяснил. У де Морта не было собаки, а с другими дворнягами тот практически не контактировал, предпочитая пачкается в машинном масле, возясь со своим мотоциклом в гараже. Совсем не удивительно, что на фоне этих запахов едва уловимый аромат цитрусов с корицей и яблоками был практически не заметен.
***
Через несколько дней Реборн бесится от скуки, но не может ничего сделать. Их тела уже выросли и оставаться в особняке уже не обязательно, но Верде настаивает, что первый за много лет гон им лучше провести под наблюдением. Вдруг что-то пойдет не так.
И они покорно соглашаются прекрасно понимая, что шутки со здоровьем не то чем нужно заниматься. Они же взрослые люди. Всего-то и стоит, что немного подождать, а потом они снова разъедутся по разным уголкам земли, как и было до этого. Как было до их первого сбора и как было после получения проклятья. Ведь ничего не изменилось. Они всё так же всего лишь знакомые незнакомцы, которых ненадолго свела судьба. После этого они наверняка разойдутся, как в море корабли и будут видеться разве что на совместных миссиях, мафиозных приемах и обязательных съездах Аркобалено темой которых до сего момента неизменно являлись поиски способа снять проклятье.
Вот только вместо того, чтобы представлять то, как он оторвется, после всего случившегося, устроив для себя самую лучшую вечеринку в жизни с кучей красоток.
Вместо того чтобы представлять какую-нибудь красотку или на крайний случай милого паренька Омежку, с которым он мог бы провести вместе несколько страстных ночей ему почему-то припоминается другой Альфа.
В его собственных фантазиях тот полуголый, с растрёпанной прической, весь раскрасневшийся и чуть ли не стонущий его имя.
Вот только, если он попытается провернуть нечто подобное его скорее всего убьют ещё в самом начале всего действа. Фонг как-никак Альфа, даже несмотря на его нетипичное поведение, может счесть за оскорбление попытку с ним переспать.
Что же делать?
Тем не менее он продолжает невзначай прикасаться к урагану, окутывать его своим запахом и старается сделать так, чтобы тот как можно больше привык к нему. Потому что результаты того, что он когда-нибудь сорвётся, а так скорее всего и будет, предугадать сложно. Но в противовес этому достаточно легко предугадать реакцию мастера боевых искусств, что за такое и прибить ненароком может.
Да, не быть ему прямо, как мать похитителем чужих сердец. Ведь свое собственное он уже давно отдал кое-кому.
