Music: Gnash — i hate u, i love u (feat. Olivia O'brien)
Весь путь до дома занимает гораздо больше времени. Чимин едет медленнее обычного, не в силах справиться со слезами, что беспорядочно текут и мешают. Когда утихает буря эмоций, остаётся лишь тупая не проходящая боль и бесконечные картинки прошлого, режущие остатки спокойствия острым лезвием. Почему ему не хватило двенадцать лет, чтобы удалить всё это из памяти? Стереть или хотя бы «испачкать» до неузнаваемости. Напоминание о том, как всё закончилось, как поступил с ним Мин — не помогает. Этот жестокий, разрушивший хрупкое перемирие поцелуй, выдернул на поверхность память о множестве таких же, что были взаимными. Их поцелуи были полны страсти. Потом — любви и нежности. А ближе к расставанию становились реже и горчили не озвученными извинениями и болью, что причиняли друг другу словами. Кусая губы, Чимин ругает себя за то, что помнит. Помнит эти поцелуи, как и многое другое. Тепло рук Юнги. Шероховатость подушечек его пальцев. Хрипотцу его голоса по утрам и когда он возбуждён. Помнит, как приняв душ, Мин ерошил влажные волосы и обязательно подходил поцеловать. И всё это сейчас дерёт горло желанием заорать во весь голос, умоляя убраться из его головы. Если бы он мог, вырвал бы голыми руками из сердца все те ниточки, что запускают ворох мурашек по телу от воспоминаний, от физической близости; вырвал бы все чувства, как хорошие, так и плохие. Потому что он теперь мечтает лишь об одном — быть равнодушным. Без блефа, истинно. «Ты доволен своей жизнью?» — Юнги, как ты мог спросить такое? — разговаривает сам с собой, тыльной стороной ладони утирая солёную влагу. — Ты самый жестокий человек в моей жизни. Даже хуже моей матери. Та хотя бы не притворялась. В этом вопросе Чимин видит со стороны Юнги лишь попытку оправдать себя и поступки прошлого. Испытывает ли Мин хотя бы каплю сожаления? Осознаёт ли, что был не прав? Нет. Не так. Он хотя бы помнит, что между ними было? И что с ними стало, что привело их к разрыву? И к чему этот поцелуй? Добить? — У тебя всегда получается всё, что ты задумал, Юнги, — горько усмехается Пак. Ему не хочется больше лить слёзы из-за этого человека. Последние годы он действительно мало давал волю чувствам. Был уверен, что успокоился. Холодное презрение – всё, что он позволял себе испытывать в отношении мужчины, которого однажды полюбил. Но теперь он плачет уже второй день подряд, и эта тенденция ему не нравится. — Я просто устал, — успокаивает себя, делая глубокие вдохи и выдохи, выравнивая дыхание. — Переутомление. И давно не было…ничего не было давно. Что ж. Пора это исправить.***
— Ты хотя бы поспал? — Чимин без приветствия вваливается в кабинет друга и ставит перед ним высокий бумажный стаканчик. — Примерно пару часов, — не отрываясь от документов перед ним, отвечает Ким. Он сосредоточенно ведёт указательным пальцем по многочисленным цифрам, хмурит брови. — Спасибо за кофе. О напитке догадывается по запаху, медленно растекающемуся по кабинету. — Меньшее, что я мог сделать для тебя, — вздыхает Пак, усаживаясь в кресле напротив. — Во сколько сегодня встреча с этим приглашённым супер-дизайнером? — Через час, так как после обеда господин генеральный директор очень занят, — Тэ, наконец, завершает финальную проверку и откладывает бумаги в сторону. — Мне надо присутствовать? — осторожно уточняет Чимин. — Конечно, — утвердительно кивает Ким. — Подожди, ты что…плакал? — склоняется ближе к другу. — Немного, — вяло приподнимает уголки губ, смахивая розовую чёлку со лба, будто это поможет скрыть очевидное. — Я приложил массу усилий, чтобы это было не столь заметно. — Снова из-за него? — Тэхён оказывается рядом, чтобы поддержать. — Почему не позвонил мне? — Не хотел отвлекать. Ты и так был перегружен работой. К тому же, мне пора научиться справляться с этим самостоятельно. Как ты. — Нет, тебе не надо. Я всегда готов поддержать тебя, — раскрывает руки для объятий. — Прости, если мы сейчас обнимемся, я снова разревусь, — машет головой из стороны в сторону Пак. — А я не хочу. Надо записаться к доктору на приём, пусть выпишет мне успокоительное. Нервы ни к чёрту. Это всё перегруз. — Да, мы слишком много работаем. Надо бы отдохнуть, — улыбается тепло Ким, но его глаза остаются тоскливо-грустными. Будто он не верит, что такое возможно. — Знаешь, а ведь в юности эти слова сказал бы именно я, — с удивлением подмечает Чимин. — Серьёзно. Это я тащил тебя поразвлечься, отвлекал от учёбы. Как всё изменилось. — Многое действительно изменилось. Мы изменились, — соглашается Тэхён, переводя взгляд. За окном мегаполис, раскинувший свои нейронные сети разношёрстных зданий. Их хорошо видно с высоты этажа, на котором находится кабинет директора по развитию. Оба неподвижно застыли, молча рассматривая то ли город, то ли ища глазами таких же, как они в прошлом — чуть более свободных, растерянных, но ещё сохраняющих надежду. Видны лишь силуэты людей, но это не мешает двум повзрослевшим мужчинам искать среди них — молодых себя. — Ты доволен своей жизнью? — нарушает тишину Пак. — Что за вопрос? — недоумённо уточняет Тэ, хмурясь. — Мне его задал вчера Юнги. Я вспылил, но…вопрос хороший. Ты сам сказал, что мы изменились. К чему привели нас эти перемены? — Чимин переводит взгляд на друга. — Я доволен своими переменами. То, каким я стал, — отвечает Ким уверенно. Но в голосе и взгляде — несвойственные молодому Тэхёну холод и отстранённость. Ответ робота, не человека. Ему без эмоций хорошо. И Чимин этому почти завидует. Если бы отсутствовали только эмоции, так осточертевшие не справляющемуся с ними Паку. Но ощущение, будто внутри Тэ выключена вся жизнь. Стоит на паузе. Вызывает лишь непроходящую усталость. Ни радости, ни вкуса, ни счастья. Равнодушие, а не спокойствие и гармония. Друг хотел бы сейчас схватить родного человека за плечи, встряхнуть, переспросить: «Правда доволен? Это та жизнь, о которой ты мечтал? Когда последний раз ты улыбался от ощущения счастья? А плакал ты когда, Тэхён?». Но он молчит, помня, что однажды подобный разговор привёл лишь к тому, что Ким закрылся ещё сильнее. Это невыносимо. Пак не выдержит, если потеряет сейчас самого близкого человека, пусть и сильно изменившегося. — А я вот не знаю, — отвечает, наконец, Чимин. — Но ведь ты много добился, — напоминает ему Тэхён. — Карьера, комфорт жизненных условий, шмотки, внешность, возможности, свобода. — Во многом я обязан этим тебе, — тихо улыбается Пак, приобнимая друга. На тему свободы он лишь горько усмехается про себя. Можно ли назвать свободой золотую клетку, которую он выстроил вокруг, дабы уберечь своё израненное сердце от разрушающей боли? — За этими словами ты прячешься уже несколько лет, — хмыкает Ким. — Но, когда я вернулся из Америки, ты уже многого достиг. Ты сам закончил университет, получил диплом. Сам разбирался со всеми сложностями профессии. Сам нашёл первых заказчиков. — Но именно ты дал мне возможность прыгнуть гораздо выше, чем я смог бы сделать это в одиночку, — упрямо подмечает Пак. Брюнет молчит, рассматривая друга, про себя размышляя, к лучшему ли этот прыжок? У него ощущение, что он добавил Чимину проблем, а не только возможностей, открывшихся благодаря значительным финансовым улучшениям в его жизни. — Как думаешь, мы могли бы после завершения текущего проекта сменить мебельную компанию? — спрашивает Пак, закрывая тему философских размышлений о счастье. — Из-за Юнги? — уточняет Тэ. Дождавшись утвердительного кивка, продолжает: — Их дизайн, качество, цена — нас всё устраивало до того, как мы узнали, что там работает Мин. К тому же, он всего лишь…начальник производства? Или кто он там? Нам стоит посмотреть, что получится в итоге и тогда мы примем совместное решение. Если тебе будет тяжело работать с ними, мы приложим все усилия, чтобы найти альтернативные варианты. Но ты сам помнишь, почему мы выбрали их… Это оригинально. То, что нам надо, — мягко напоминает. Умалчивает о том, что неизвестно продолжится ли реализация их задумки. По крайней мере, пока он директор по развитию в компании отца, он не имеет гарантий, что сможет вести свои проекты, ведь их причислят снова к баловству. — Он женат. И она ждёт ребёнка, — тихо говорит Пак. Эта новость ошарашивает даже сравнительно спокойного Тэхёна. — Это он тебе сказал? — Нет, — кусает губу Чимин. Он складывает руки на груди, сжимается весь. — Тогда с чего ты это взял? — Тэ делает шаг ближе, давая понять, что рядом, что друг не должен справляться с болью этой новости один. — Помнишь, я рассказывал, что там на производстве была беременная девушка? Секретарь. Юнги был нежен с ней, обходителен. Так смотрел на неё. А вчера он сказал, ей не надо знать, что мы знакомы. Почему? Думаю, она его жена. Он скрывает от неё, что был… — замолкает, не в силах договорить. Моргает часто, чтобы прогнать стремительно набегающие слёзы. Он же обещал себе больше не плакать. — Гомосексуалом? — заканчивает за него Ким. — При том убеждённым. И внезапно решил играть за другую «команду»? Это очень странно. Постарайся не думать об этом, по крайней мере, пока не знаешь правда ли это. — Мне сложно не думать. Но я стараюсь, — голос Чимина звучит жалостливо. Он ненавидит себя за эти скулящие нотки, за эти бесконечные слёзы и свою слабость. Уж лучше равнодушный робот, как Ким, чем такая тряпка. Злится на себя, выдавливая ещё одно признание, которое хотел скрыть, но нет сил молчать, хочет поделиться, снять тяжёлый груз с души: — Тэ… вчера….мы с ним увиделись, потому что мне надо было забрать документы. И потом… Их разговор прерывает звонок мобильного. Тэхён отвлекается, хотя до этого был полностью сосредоточен на том, что говорит друг. Кидая мимолётный взгляд на дисплей телефона, лежащего на столе, хмурится: — Прости, мне надо ответить. — Конечно, — краснеет Пак, тут же отворачиваясь, чтобы скрыть свою неловкость и то, как сильно волнуется. — Слушаю, — холодно отвечает Ким. Нервно шагая по кабинету, Чимин рассматривает и так знакомый интерьер, в попытке успокоить себя. Почему ему так тяжело признаться Тэхёну в том, что произошло вчера? Этот поцелуй ничего не значит. Тогда почему так сложно открыть рот и просто рассказать? Почему внутри царапает страх, что Ким будет его презирать? Посчитает слабаком? Все эти годы друг поддерживал его во всём. Пусть не открывал свои раны, своё состояние, но был рядом всегда, внимательно слушал, успокаивал, подбадривал. Ни разу не дал усомниться в том, что ему можно доверять. Так чьим же голосом в тебе всё ещё кряхтят эти страхи, Чимин? Кто вбил настолько глубоко уверенность, что тебя можно разлюбить, от тебя можно отказаться? Почему ты до сих пор считаешь, что в конце останешься совершенно один, ведь уходят все? — Отец, но… Голос Тэ отвлекает от путанных размышлений. Пак оборачивается, вглядываясь в лицо друга, искажённое гримасой то ли отвращения, то ли обиды. Тэхён снова молчит, слушая собеседника, так и не давшего ему договорить. Губы упрямо сжаты, мимолётные эмоции стремительно исчезают, превращая необычайно красивое лицо в бесчувственный мрамор. — Я понимаю, но… Ещё одна попытка. Снова неудачная. Рука, до того сжатая в кулак, распрямляется, безжизненно свисая вдоль тела. Расслабляются и губы, больше не пытающиеся озвучить противоречия. — Хорошо, отец. Я сделаю, как ты сказал, — снова спокойный. Ноль эмоций. Идеальный. От такого Тэхёна пробирает зябкая дрожь. Вздрагивая, Чимин подходит ближе, но не решается обнять, настолько от друга веет безразличием. — Что случилось? — негромко, надеясь, что удостоят ответом. — Отец сказал, что сегодня прилетает Арчибальд, — Ким отвечает, не глядя на товарища. — И он хочет, чтобы я уговорил его стать одним из спонсоров проекта, о котором он теперь просто грезит. — Арчи прилетает? Ты знал об этом? — брови удивлённо ползут вверх. — Да, — вздыхает Тэ. — Ты хотел увидеться с ним? — уточняет Чимин. — С каких пор это волнует хоть кого-то? — хмыкает Ким. — Меня волнует, — Пак всё же кладёт ладонь на чуть сгорбленную спину. — Я согласился на всё это, когда принял решение поступить в Америку, — тихо говорит Тэхён после непродолжительного молчания. Он тяжело опирается на стол, вперив взгляд в тёмный экран телефона, будто обвиняя тот в произошедшем. — Но, Тэ, — возражает Чимин, — ты не знал, что всё будет именно так. Ты был всего лишь ребёнком! — Догадывался. Отец во многом помог мне. То, что есть у меня сейчас — не только моя заслуга. Это очевидно, — ровный тон голоса пугает больше, чем если бы он кричал. — Это полностью твоя заслуга! — восклицает Пак. — Как ты этого не видишь? Ты столько работаешь, ты действительно талантлив. — У меня был отличный старт. И это тоже благодаря отцу. Я должен ему! — последнее, наконец, срываясь, повышая голос. Отталкиваясь от стола, прохаживается по кабинету. Друг улыбается грустно. Ему тяжело видеть самого близкого человека в таком состоянии. Но он действительно рад, что Тэхён сейчас проявляет хоть каплю эмоций. Значит, не всё потеряно. Его ещё возможно оживить. — Сколько ещё ты будешь считать, что должен ему? — тихо спрашивает Чимин. — Всю жизнь, возможно? Не знаю, — руки в карманах, грудь вздымается чуть быстрее, чем если бы он был спокоен. Злится. — Ты хоть слышишь себя? Почему ты такой умный, когда дело касается других и настолько слеп, когда речь о тебе? — вздыхает Пак. — Это нормально, — пожимает плечами Ким-младший. — И я не говорю, что не понимаю. Я просто не вижу выхода. — Но этот чёртов выход должен быть. И ты просто обязан его найти. Я помогу, только если ты позволишь, направишь, — Чимин становится близко, рядом, аккурат за спиной. Пытается дать понять, что его слова — не пустой звук. Он сделает всё, что возможно и даже сверх своих сил. — Я…думал об этом, — признаётся негромко Тэ. — Хочу реализовать этот чёртов проект, из-за которого он обесценил мою работу. Сделаю на высшем уровне. Всё вплоть до запуска и раскрутки. А потом подам заявление на увольнение и откажусь от наследства. — Думаешь, даже до такого дойдёт? Но ты его единственный сын, единственный ребёнок. Пак жалеет, что у него нет такого дара красноречия, как у друга, нет таких знаний, чтобы мог сейчас объяснить — не смотря на бесконечное давление со стороны родителей, особенно отца, он видит, чувствует, они любят своего сына. Просто не умеют, возможно, говорить об этом. — Иногда у меня ощущение, что я настолько не оправдал его надежды, что он перестал видеть во мне своего сына, — голос Кима-младшего тусклый, но уверенный. Он никогда не давал понять, что его отношения с родителями настолько сильно бьют по нему. Чимин задыхается от ощущения боли за друга и чувства беспомощности. — Тэ… — Всё в порядке, правда. Мне надо позвонить Арчи. Снова закрываяется, снова холодный и отстранённый. Он огибает замершего перед ним друга, с занесённой для объятий рукой, и идёт к столу, больше не оборачиваясь. Даёт понять — разговор окончен. Это был первый за много лет настолько откровенный диалог. Чимин понимает это лишь закрывая за собой дверь кабинета. Он кусает губы, ругая себя, что был недостаточно внимателен к другу, не смог пробить эту стену отчуждения, преодолеть пропасть, созданную Тэхёном. Пак так и не успевает сказать, что Юнги его поцеловал. Сейчас не до этого. Сердце болит за друга. Но им обоим надо собраться перед встречей.***
В конференц-зале все присутствующие в тишине готовятся к встрече с гостями, которые должны появиться с минуты на минуту. Первым в зал входит генеральный директор. Он лишь вопросительно-высокомерно приподнимает бровь: — Их до сих пор нет? Дэниел Ким предпочитает появляться последним, чётко по часам, чтобы за ним закрывали дверь и более не открывали. Не выпуская жертв и не впуская наглецов, смеющих опаздывать. Тэхён ухмыляется едва заметно на эту реплику. Ему лишь на руку, что выбранный отцом дизайнер не пунктуален. Когда приглашённые гости, наконец, появляются, все встают для официального приветствия. Тэ поднимает равнодушный холодный взгляд от бумаг перед ним к распахнутым дверям и сталкивается с чёрными сверкающими обсидианами. Внутри фантом звука разбитого стекла. Разлетается вдребезги сдержанность. Всё ухает вниз. В горле сухо до боли. Пальцы, сцепленные в замок, болят от силы сжатия. — Проходите, не стойте на входе, — подталкивает вошедших секретарь. — Рад встрече с Вами, — голос генерального директора вынуждает Чонгука отвести взгляд от медовых омутов, гипнотизирующе сверлящих его, и обернуться. Он пожимает руку статному мужчине, кланяясь в знак уважения. — Ох, что Вы, можно без лишнего официоза. Мы современная компания, — улыбается Ким-старший, но смотрит на молодого человека перед ним высокомерно. — Так это Вы — тот самый таинственный дизайнер, покоривший интернет-пространство своими роскошными эскизами? — Я действительно дизайнер, но ваше представление о популярности моих работ, кажется, преувеличено, — спокойно отвечает Чон, игнорируя надменность, с которой к нему обращаются. — А это директор моей компании, непосредственно реализующий все мои эскизы, — двигается, уступая место вошедшему за ним человеку. — Здравствуйте. Приятно познакомиться лично. Я — Мин Юн Ги, — протягивает руку для приветствия черноволосый мужчина с проницательным взглядом. — Очень приятно, — пожимает в ответ руку. — Я — Дэниел Дэ Ким. Игнорируя этикет, мужчина не озвучивает свою должность, убеждённый в том, что молодые люди перед ним обязаны знать генерального директора одной из топовых компаний по строительству в их стране, или по крайней мере, должны были навести справки, когда их пригласили на встречу. — Прошу, присаживайтесь, — жестом приглашает гостей Дэниел. Занимая место напротив человека, которого не ожидал здесь увидеть, Чонгук неотрывно смотрит в знакомые до боли глаза. Глаза, не забытые за двенадцать лет, снившиеся не так часто, как он бы хотел, но мучающие до сих пор. «Ну, здравствуй, Ким Тэ Хён. Мы не виделись двенадцать лет. Ты всё ещё помнишь меня? Помнишь моё имя? Мои глаза? Снился ли я тебе? Хотя бы раз? А помнишь ли ты вкус наших поцелуев, которые я выгрызал из твоих медовых губ? Забыл ли ты, как сломал меня, мою личность? И как я ломал тебя, нанося всё новые удары влечения и отрицания? Как быстро твоя любовь ко мне, мечущаяся между желанием и ненавистью, остановилась в стабильной конечной нулевой? Ты ещё что-то чувствуешь? Тебе больно видеть меня или любопытно? Искал меня в соцсетях? В городах? Странах? Рассматривал ли в лицах случайных прохожих? Исписывал ли дневники словами, так и не высказанными мне? А я помню. Не забыл. Чувствую. Искал. Исписывал. Сжигал. Сгорел дотла и возродился». Он мог бы сказать это сейчас же. Но вместо этого молчит, как и Тэхён, сидящий ровно напротив. — Позвольте представить нашу команду, с которой вы будете сотрудничать, если вас устроит итоговое соглашение? — Да, конечно. Очень хочется познакомиться, — Чонгук не отрывает взгляд от единственно интересующего его здесь человека.