Чемпионка сердец

Оттепель — повышение температуры атмосферы до положительных значений зимой или в начале весны. Приводит к полному или частичному таянию снежного и ледового покрова. Если бы подобное явление коснулось Хрустального в прямом смысле этого слова — это была бы сенсация и катастрофа, но пока оно сосредоточилось исключительно на главном тренере и двукратной чемпионке мира. Все еще главная сенсация, но скорее манна небесная для всех, кто тренировался в группе Тутберидзе. Перемена не укрылась даже от девчонок из младших групп, и что уж говорить о хореографе, который тесно общался с обеими, по крайней мере, постоянному контакту с Этери его обязывала, как минимум, работа. Он понимал, что вряд ли Женя в сложившихся обстоятельствах захочет ему что-то рассказывать, а ждать, что новый-не-забытый-старый тандем будет гудеть вовсю о причинах своего перемирия, было странно и глупо. Однако ему и не нужны были какие-то объяснения — достаточно было видеть, что они вдвоём светились как новогодние ёлки на каждой тренировке. Первые дни контакт был совсем не заметный: Этери не срывалась на Женю, спокойно и уравновешенно объясняла ей все указания. Стала чаще подъезжать и мимолетно касаться фигуристки, объясняя выполнение элементов. Так она вела себя со всеми воспитанниками, но в случае с Медведевой Даня замечал гораздо больше осторожности и нежности, словно Женя была хрустальной вазой. Любимой хрустальной вазой. Со стороны это казалось обычным непринужденным общением тренера и фигуристки, но хореограф был слишком внимательным к деталям. Особенно, когда эти детали так вопиюще кричали. Сложно было не заметить, как с 2018 года на рабочем столе Тутберидзе не стояла ни одна фотография с ученицами, но сейчас там снова появились. Да, в красивых рамках были не только снимки Жени, но именно их совместная фотография стояла у Этери прямо под носом. Смех тренера звенел на катке за последние несколько дней чаще, чем за последние два года. Конечно, Этери старалась не показывать, как сильно по ней ударил этот разрыв, но это стало очевидно, когда появилось, с чем сравнивать. Их контакт словно высасывал всю боль и обиду из них обеих, сменяясь покоем и умиротворением. И, наверное, счастьем. К концу недели они открыто шутили на тренировках. Улыбка Медведевой светила во все тридцать два чуть ли не каждые полчаса по расписанию. А ещё именно Этери стала оставаться с Женей чуть дольше на льду, потому что спортсменке нужно было довести всё до совершенства. Обычно Тутберидзе подобное не поощряла — все должны работать одинаково, но, видимо, она понимала, насколько Медведевой это было необходимо. Естественно, дело было исключительно в работе. А в субботу он, вернувшись на каток, чтобы забрать забытое портмоне, был вовсе уверен, что оказался снова в 2017: Выходя со льда, Женя порывисто обняла тренера, уткнувшись в плечо. Он не знал, насколько затянулись объятия, моментально отвернувшись, чтобы не портить идиллию. Они все еще не говорили с Медведевой. Он не претендовал на какую-то благодарность и признание за воссоединение, тем более — на извинения от фигуристки, он просто скучал по шуткам и беспечным разговорам, долгим совместным посиделкам и просмотру фильмов. Ему, взрослому и ответственному тренеру Хрустального, просто не хватало человека, ставшего за такой короткий срок его близким другом. *** Женя хаотично водила чайной ложкой по кружке чая, в которой вовсе не было сахара. Этери Георгиевна ненадолго отошла по делам, и Женя осталась в тренерской совершенно одна. Тутберидзе никогда не любила, когда в её личном кабинете находился кто-то посторонний и тем более не переносила этого в своё отсутствие. Но когда Медведева сама подорвалась за тренером, чтобы выйти и подождать её снаружи, та пресекла её смущённые попытки ретироваться полушутливой фразой: — Куда собралась? Никто тебя тут не съест, я же ухожу. И чаю себе подлей, можешь даже немного печеньем закусить, ругаться не буду. И без того смущённая Женя чуть покраснела, но полностью последовала наставлением тренера. Моментально зашелестела упаковка «Юбилейного, лежавшего до этого на столе нераскрытым. Раньше там стояла огромная коробка, в которой лежали всякие полезные вкусности: низкокалорийное печенье, батончики, детское пюре и другие не очень вредные снэки. Этери разрешала заходить сюда после тренировки особо голодным спортсменкам и угощаться — это была очередная спонтанная идея Жени, и чаще всего именно она была той самой «особо голодной». Сейчас вместо коробки на столе лежала одинокая пачка любимого Жениного печенья и чай — тот самый, который она литрами заливала в себя до переезда в Канаду. «Она для меня это купила?» — мелькнула мысль в голове Медведевой, но та сразу же поспешила отогнать её. Взгляд заметался по комнате, чтобы отвлечься, и почти сразу же замер на фотографии у ноутбука. На ней были они с Этери Георгиевной, но это был снимок, сделанный совсем недавно, для объявлении новости о возвращении Медведевой. Журналист сфотографировал Женю и тренерский штаб, а затем Этери и Женю отдельно, но из воспоминаний девушки это почти стёрлось. Они обе улыбались, Женя стояла чуть ближе к камере, и тренер её почти невесомо обнимала за талию. Не читалась какая-то неловкость или стеснение, словно именно на фотографии они смогли выразить настоящие эмоции, которые в жизни намеренно искажались. Спустя лишь пару секунд к Жене пришло осознание. Она. Распечатала. Их. Новую. Фотографию. Сердце в груди выполнило мёртвую петлю, а мурашки косохлёстом обрушились, растекаясь по всему телу. Девушка замерла, пытаясь ещё раз сложить все эти странные факты в необъяснимую для себя истину. Она купила её любимое печенье. А может оно ей тоже начало нравиться? Чай, который Этери почти не пьёт, тоже необъяснимо возник в ее кабинете. Хотя, может его любит кто-то из девочек? К появлению фотографии Женя никак не могла найти логичного довода, и всё это подначивало на совершенно нелепые мысли. Неужели она действительно важна для Этери Георгиевны? Конечно, это было очевидно, ведь тренер любила и ценила всех своих спортсменов, но здесь словно скрывалось что-то ещё, словно эта красная нить из их общего прошлого оказалась в разы прочнее и длиннее, чем они сами могли представить. — Надеюсь, ты слопала не всю пачку, — раздался знакомый женский голос за спиной, проникая в Женино сознание и отпечатываясь под кожей. Она сиюминутно обернулась, словно её застали врасплох. — Ты похожа на испуганного воробушка. Чего натворила? — магнетические интонации в голосе Тутберидзе работали как колдовство, умиротворяюще и успокаивающе. — Просто задумалась о том, что уже больше двух лет не пила этот вкуснейший чай, — спонтанно слетело с языка девушки, и она лишь растерянно улыбнулась незапланированному откровению. Между ними ненадолго повисло молчание, отчего внутренняя температура Медведевой словно резко понизилась на пару-тройку градусов. — Обязательно отпразднуем и этот твой плюс возвращения в родные пенаты, если, — Тутберидзе посмотрела в теплые карие глаза ученицы, — выиграешь в Сызрани. Женя учащенно заморгала, сдерживая очередной катаклизм кипящих внутри чувств. — Что значит — отпразднуем? — Вы верите, что я смогу победить? — второй вопрос вырвался, когда Тутберидзе уже открыла рот в фирменной полу-улыбке, чтобы ответить. — Ты какая-то заторможенная сегодня. Под отпразднуем я подразумеваю любой формат, можем хоть до посинения чай твой пить, а можем что ещё, что тебе там нравится? Арбузный лимонад или бамбл-ти? А про победу — да, я очень в это верю. Твоя самая серьезная соперница — это не Аня или Майя, а ты сама. Твой психологический настрой. Тебе нужен этот сезон, он предолимпийский, нужно накатывать программы с ультра-си, но также нужно убедить себя в том, что ты можешь и будешь конкурировать с новым поколением на равных. Ты сама — часть этого нового поколения. Поэтому не спрашивай меня больше, верю ли я в тебя, тебе необходимо поверить в это самой. Ты можешь, ты достойна. Теперь нужно только сделать. — С тортиком, — тихонько ответила ошарашенная таким откровением Женя, — если я выиграю вы готовите мой любимый торт. *** В салоне автомобиля каждая думала о чём-то своём. Этери напряжённо смотрела на ситуацию на дороге, краем глаза подглядывая на свою уже такую взрослую спортсменку. За эти пару дней вошло в привычку подвозить Женю, если они задерживались допоздна. Оказалось, что фигуристка при наличии машины совсем не являлась любителем водить, и это был словно очередной шаг назад, в прошлое, где Медведева была частым пассажиром этого авто. Казалось, что с каждым днём баррикады между ними стаптывались, превращались в пыль. Этери пыталась убедить себя, что дело не в том, что просто хочется ещё немного времени побыть вдвоём, а в том, что ей хочется необходимо заботиться о ком-то, заполнить своё время чем-то кроме нахождения в пустой квартире. С Женей было очень просто отвлечься, она умела рассказывать истории и полностью увлекать собеседника в разговор. Приятно было осознавать, что с Медведевой не было никакого дискомфорта просто молчать, это осталось неизменно. Поэтому их поездки, время, полностью изолированное от работы, действовали на Этери расслабляюще, на время рассеивали весь ворох проблем и тревог. — Включим музыку? Так внезапно захотелось попеть в машине какую-нибудь Кэти Пэрри или Меладзе. У вас вот такое бывает? — Ты же сама знаешь, что да, чего задаёшь глупые вопросы, как будто мы только познакомились? — Тутберидзе не хотела вкладывать ничего негативного в свой вопрос, но Женя сразу же посерьёзнела. — Просто иногда боюсь, что вы изменились. Сегодня я случайно обратила внимание, что у вас больше нет коробки с едой в кабинете. Это такая мелочь, но я почему-то очень зацепилась за это, — Медведева очень боялась говорить по душам, что смутит или разозлит тренера, просто не хотела, чтобы разговор зашёл не в ту сторону. — Просто после твоего…во время твоего временного отсутствия, давай будем называть это так, никто не был таким смелым, чтобы заявляться ко мне, чтобы просто поесть. «Едоки» кончились, а коробка лишний раз напоминала, что ты ушла, — последняя фраза была сказана очень тихо, едва слышно для Жени, но она всё равно почувствовала царапающую тоску. — Временно отсутствовала, — с улыбкой поправила Женя, ощущая почти тактильно тёплый взгляд тренера. Их синхронное молчание согревало изнутри. Они были ещё очень далеко от своих мест жительства, но каждая буквально почувствовала себя «дома». — Ой, у меня разряжается телефон. Можно я с вашего что-то включу? — Ну, если найдёшь что-то подходящее в плейлисте, — Этери протянула девушке телефон с открытым приложением. Женя зашла в «сохранённое», это казалось немного глупо, но ей были так интересны эти детали про тренера, что она со всем энтузиазмом погрузилась в изучение. Там было много музыки, совершенно разной — к прокатам фигуристов, некоторые хиты, но самое главное — все, что Женя кидала ей «на послушать». Медведева обожала делиться музыкой, находить классные песни, которые очень цепляли спортсменку. Она нашла ту, которую они обе прекрасно знали и любили, песню, с которой началась маленькая традиция скидывать музыку Этери Георгиевне. Она включила на «плей», и события замелькали как картинки в потёртом калейдоскопе. «Как же произошло? Жизнь опять словно белый лист Мажет красками холст Красно жёлтым её каприз Ночь всё перевернёт И оставит боль на потом Точно ещё повезёт с тёплом Лишь несколько слов могут убить Но, если веришь в любовь, стоит ещё жить»