— être libre

      До ужина оставалось ещё несколько часов, и Анжольрас не хотел никого видеть. Ему необходимо было обдумать все произошедшее за последние часы наедине. На улице все ещё стояла неприятная погода: дождь не закончился, и холодные шотландские ветра стремились пробраться под мантию. Всё же, он решил податься на улицу, не желая оставаться в замке.       Дуб у Черного Озера был очевидным выбором, там Анжольраса мог найти любой, кто хоть немного его знал. Это было его любимым местом на територии Хогвартса. Небольшой парк рядом с теплицами так же был неподходящим местом, потому что он был облюбован многими студентами факультета Хаффлпафф после занятий. Там он предпочитал проводить только утренние часы. Поэтому его выбор пал на акведук, откуда открывался вид на озеро и горы, в надежде на уединение. Кому в первый день учебы может понадобиться сходить в совятню или направиться в Запретный Лес?       Выбрав один из дальних стрельчатых проемов, он оперся на балюстраду и позволил ветру обдать его лицо влажным воздухом, расшевелить кудри и пробраться под воротник. Горящие от нервозности и непонимания щеки закололо, но казалось, что он не обращал на это внимание, хватая ртом капли и облизывая пересохшие губы.       Эдвард Нотт. Это имя вырезалось в его памяти, словно гравировка. Это имя запрещалось упоминать в стенах поместья Анжольрасов, если только никто не хотел вызвать гнев главы семьи или дрожь по спине его матери. Сам Анжольрас не помнил, по какой причине так происходило, но знал, что Нотт совершил что-то совершенно ужасное в годы войны будучи Пожирателем Смерти. И даже упоминание поступка находилось под строжайшим запретом. Эльфы мотали головой каждый раз, когда он их пытался расспросить, а редкие в доме гости лишь пожимали плечами, говоря, что прошлое должно было оставаться в прошлом.       Ещё этот Слагхорн со своим елейным как у матери голосом.       И Грантэр, которого угораздило поймать его в самый неподходящий момент. Лучше бы он упал. Лучше бы не видеть этих горящих маниакальным блеском глаз.       Безусловно, это сыграло на руку, что он не дал волю эмоциям, когда был в кабинете, что отдал все эмоции Грантэру. Не случись этого неожиданного инцидента, он бы взорвался, распределяя цунами скрытых чувств по периметру комнаты, когда Слагхорн объяснил причину покровительства. А так, он остался абсолютно спокойным и выяснил необходимую информацию. Идеально, но с привкусом горечи.       В вопросах дипломатии он мог бы собой гордиться, но сейчас этого совершенно точно не ощущал, будучи поглощенным внутренними перипетиями.       От мыслей его оторвало глухое уханье и шелест крыльев. Незнакомый филин присел рядом с ним, мигая своими желтыми как янтарь глазами. Анжольрас осмотрел его лапки, но к ним ничего не было привязано.       — Ты здесь не ради письма, да?       Филин ухнул, склонив голову набок.       — Только не говори, что вздумал меня успокаивать.       На удивление, филин подобрался поближе и ткнулся головой ему в плечо, а затем и вовсе перелетел на его руку, аккуратно цепляясь когтями за мантию.       — Откуда ты?       Анжольрас поднял руку, поглаживая кончиками пальцев его перья. Ещё больше вопросов задавать не хотелось, и они так и простояли несколько долгих минут. Казалось, филин и не собирался никуда улетать, сонно моргая и выбрав предплечье Анжольраса в качестве своей жердочки. Парень же медленно успокаивался, перебирая его оперение.       — А я думал принцессы, умеющие общаться с животными, бывают только в сказках, — хмыкнул голос позади. Анжольрас тут же узнал в нем Курфейрака, но не обернулся. — Привет, Белоснежка.       — Я хотел побыть один.       — А я просто хотел передать, что с Грантэром все в порядке. Ему дали зелье, и он теперь отдыхает до ужина в Больничном Крыле. Думал, ты захочешь это узнать.       — Спасибо.       Анжольрас не сомневался, что со слизеринцем всё было в порядке. Он всегда выходил из таких ситуаций сухим из воды. Что вызывало беспокойство, так это — тот факт, что каждый раз Грантэра это не останавливало. Он всё равно искал с ним встречи, прикасался в неожиданные моменты, будто вычислял, когда Анжольрас на взводе, и упивался этим.       — Может, ты всё-таки хочешь поговорить?       Анжольрас выдохнул слишком резко, филин вздрогнул. Ущипнув его между пальцами, он в последний раз на него взглянул и взмахнул крыльями, оставляя на попечение лучшего друга.       — Эдвард Нотт, — произнес Анжольрас, смотря как птица превращается в маленькую точку, и её силуэт сливается с верхушками хвойных деревьев на другом берегу.       — Бывший Пожиратель Смерти?       — Будущий Министр Магии.       — Что? — Курфейрак встал подле Анжольраса, стараясь не касаться, но само присутствие Курфейрака вынуждало его говорить. Этого он и боялся. От этого он и прятался.       — Слагхорн пригласил меня на чай. Я думал, что он опять попытается меня зазвать в свой Клуб Слизней. И он пытался, но потом… — он смочил губы языком. — … потом он предложил мне свое покровительство. В будущем. Перед Советом Школы, директором и.. судом.       — Судом? Ты о чем? И причем тут Нотт? Я ничего не понимаю.       Анжольрас развернулся к другу, сжимая до побелевших костяшек ремень школьной сумки.       — Слагхорн сказал, что ходят слухи о его скором назначении. В обход голосования, я так понял. И что никто не сможет это остановить. Не сможет остановить его от того, что он начнет вычислять родство с другими расами и существами и призывать к ответу…       — Погоди, — Курфейрак нахмурился. — Это же невозможно. Сейчас в Министерстве очень много волшебников, кто воевал на нашей стороне, которые помнят, к чему приводит сегрегация. Поттер, Грейнджер-Уизли, Томас и прочие… Они не допустят.       Анжольрас пожал плечами.       — Тогда почему наши родители ведут себя так скрытно? Почему моя мать в первые за долгие годы сказала мне, что любит? Попросила быть осторожнее? Значит, они знают что-то, чего не знаем мы, Курф.       — И что? Что ты ему ответил?       — Кому?       — Слагхорну.       — Что подумаю. Он хочет от меня 12 волосков. В обмен на услугу.       — Волосы вейлы? Хитрый гад, — скрежетнул зубами парень, взлохмачивая свою шевелюру. — Действительно, где ещё ему их достать, кроме как у тебя.       Анжольрас кивнул, переводя взгляд на темную гладь Озера, по которой шла рябь. Видимо, Гигантский Кальмар плавал близко к поверхности, не волнуемый ничем, что преподносит волшебникам этот мир.       — Что, если он специально тебя провоцирует? — Курфейрак постучал пальцами по балюстраде. — Чтобы получить волосы? Что, если он всё это выдумал?       — Слишком искусная и наглая ложь для ингредиента, не считаешь?       — Возможно, но я слышал, что Слагхорн и не на такое способен.       Они замолчали. Анжольрасу уже начинало надоедать такое положение вещей. Все эти загадки и интриги, все эти непонятные знаки, раскиданные повсюду и которые необходимо было собрать воедино. Голова лопалась даже в спокойном состоянии, из которого его сейчас было слишком легко вывести.       — Не хочу соглашаться. Если что-то и будет, то такой покровитель как Слагхорн мне точно не нужен. Будь он хоть трижды спасителем…       — Друга Гарри Поттера, который уничтожил один из крестражей Волдеморта, — произнесли они одновременно, и на губах Анжольраса впервые за последние дни промелькнула улыбка. Курфейрак же немного рассмеялся, обнимая друга за плечи.       — Вот видишь. Я же говорил, что могу обеспечить тебе психологическую поддержку, — и тут же вновь посерьезнел. — Кстати, что там о твоих кошмарах? Может это тоже обсудим?       — Нет, не нужно. Не думаю, что они повторятся.       — Точно? Сегодня хорошо спал? Ферр сказал, что ты уснул в одежде, и…       — Точно, Курф. Если что, — он вновь улыбнулся слегка. — Я знаю, к кому идти.       — Вот и славно. Пойдем в замок. Холодно. Как ты тут стоишь.       Анжольрас кивнул, и они медленно пошли ко входу в замок.       — Придешь завтра ко мне на тренировку? Развеешься? — спросил Курфейрак, когда они уже подходили к главному входу.       — У нас с тобой разные понятии об отдыхе, но приду, — кивнул Анжольрас.       — И Комбефера затащи. Зная вас двоих, так и проведете весь год между библиотекой и собраниями, а свежий воздух, между прочим, улучшает цвет лица.       — Это самое важное, конечно.       — Конечно. Иначе к вейловской крови у тебя прибавится ещё и вампирская внешность.

***

      На следующий день намечалось первое в году собрание Les Amis, и Анжольрас немного отвлекся. Целый день он проговаривал приветственную речь, которую написал ещё летом, проверял список тем, которые хотел бы выдвинуть на обсуждение, сверялся с Комбефером по списку литературы и прорабатывал план, кому за кем дать слово.       Негласно они пришли к тому, что произошедшее вчера они обсуждать не будут. Комбефер ни разу не поднял эту тему ни за ужином, ни в гостиной, когда они сидели рядом с камином за первыми эссе, ни в течение дня. Анжольрас был ему за это благодарен. Он быстро пришел к решению, что постарается хотя бы на время забыть о том бреде, который наговорил ему Слагхорн и займется действительно важными для мира делами.       Сразу после ужина они вышли из Большого Зала и направились в класс недалеко от Башни Рэйвенкло, чтобы подготовиться к собранию. Когда организация только начинала затеваться, Анжольрас мечтал использовать Выручай-Комнату как штаб для собраний, но туда было практически не пробиться. Став популярной после военных времен, как комната, которую можно было трансфигурировать под какие угодно цели, она являлась местом сбора для более, чем двадцати кружков. И такой молодой организации как Les Amis, естественно, приоритет никто делать не собирался. Поэтому они нашли неиспользуемый уже десятилетиями бывший класс для теории Защиты от Темных Искусств и основались в нем.       Анжольрасу нравилось это место. Стрельчатые окна, высокие потолки, небольшой постамент и ведущая в бывшую комнату профессора лестница.       Кабинет был уютным, со множеством книжных полок, которые заполнялись с невообразимой скоростью, и профессор МакГонагалл даже разрешила им обустроить всё по своему вкусу, поддержав их начинания.       Сейчас на стенах висели флаги всех четырех факультетов, теснились постеры официальных волшебных правозащитных организаций всего мира. У них была и огромная пробковая доска, которая использовалась под самые разные цели: от важных объявлений до колдографий, от списков литературы до записок. По периметру класса стояли удобные диваны, обитые бордовой и темно-синей тканью, а у камина за постаментом для выступлений разномастные кресла.       Участников в их кружке было немного, всего семь человек, но Анжольрас знал, что это было лишь начало. Стоило лишь Хогвартсу узнать о них больше…       В этот вечер они традиционно пришли одними из первых. Пока Комбефер зажигал камин и факелы, Анжольрас делал последние правки в речи, склонившись над небольшим столиком. И тут внезапная мысль снова вернула его в реальность прошедших дней:       — Как ты думаешь, Грантэр всё-таки придет?       — Не знаю, но я попросил Жоли передать ему место и время встречи.       — Как он себя чувствовал вчера? — спросил Анжольрас осторожно, переборов себя.       — В порядке, ничего страшного. Все мы там были, — Комбефер ухмыльнулся, присаживаясь рядом.       — Не напоминай, — буркнул Анжольрас.       — Да ладно, всё уже в прошлом.       Когда Анжольрас только учился справляться со своими чарами, что начали интенсивно развиваться после его двенадцатилетия, Комбефер тоже нечаянно оказался под их влиянием. Привыкший к тактильности, он обнял друга в Косом Переулке, и Анжольраса так захлестнули эмоции после двух месяцев расставания, что он нечаянно очаровал его. Помощь аптекаря и его матери тогда спасла их. Однако, это случилось вновь, когда они радовались победе команды Рэйвенкло в матче по квиддичу, обнялись и… Комбефер оказался в Больничном Крыле после того, как остаток дня шествовал за ним по пятам и пытался признаться в первой любви, чем вызывал недоумение Анжольраса и здорово раздражал Курфейрака.       От этого воспоминания Анжольраса передернуло, но на губах мелькнула улыбка. Всё же ощущение, что кто-то тебя действительно любит было приятным, но он знал, что Комбефер так и делает, даже без его влияния. По крайней мере, надеялся.       У Курфейрака же, по неизвестной причине, выработался иммунитет: или потому, что они общались с самого детства, или потому что тот сам был очень ярким в своем проявлении эмоций. Для Анжольраса этот факт оставался непонятым, но он предпочитал о нем не думать, чтобы лишний раз не пускать в свою голову сомнения.       — Надеюсь, это был лишь очередной повод дотронуться до меня, — хмыкнул Анжольрас, перебирая листы с речью.       Комбефер промолчал, видимо не захотев вступать в новую полемику, и лишь поднялся, чтобы заварить чая перед приходом других. Однако, не успел он дойти до кухонного стеллажа, как дверь в комнату открылась.Курфейрак и Баорель ввалились в комнату с громким смехом, всё ещё в спортивных мантиях Гриффиндора, растрепанные и мокрые от дождя.       — Приветствую, граждане Рэйвенкловцы, Вы все в трудах? — возвестил громким голосом Курфейрак, таща за собой Баореля, что с видом заговорщика закрывал свою широкополую мантию на груди.       — Что Вы задумали? — тут же вычислил их Комбефер, с подозрением смотря на Баореля.       — Ничего криминального. Лишь отметить начало учебного года и первое собрание, как полагается.       И с этими словами Курфейрака, Баорель приоткрыл мантию, взмахнул палочкой и тут же стала видна бутылка огневиски, что была примотана к его животу куском веревки.       — Вы же в курсе, что у нас серьезное собрание, а не преждевременная вечеринка по случаю победы Гриффиндора? — вскинул бровь Анжольрас.       — Конечно нет, — Баорель обиженно нахмурился, что на его широком лице смотрелось презабавно, но тут же ухмыльнулся. — Мы отметим после решения всех проблем этого бренного магического мира.       — Где Вы вообще её достали?       — Места знать надо, но Вам не надо, — улыбнулся Курфейрак, и тут же спрятал бутылку в один из шкафчиков. Однако, не так быстро, чтобы её не заметил зашедший следом Грантэр в сопровождении Жоли и ещё одного, незнакомого Анжольрасу парня, что маячил за их спинами.       — А я смотрю, что зашел в нужное время в нужное место.       — И тебе привет, Эр, — из-под бровей глянул на него Курфейрак. — Что ты тут делаешь?       — Меня пригласили.       — Кто?       — Я, — невозмутимо ответил Комбефер. — Каждому позволено быть там, где он хочет.       — Если только он не нарушает внутренних правил, — добавил Анжольрас, не отрывая взгляда от листа, но указывая на доску, где был вывешен протокол самого первого из их собраний, на котором все участники условились о правилах поведения внутри этой комнаты.       — Присаживайтесь, — продолжил Комбефер. — Выбирайте место. Чувствуйте себя, как дома.       — Только не забывайте о правилах.       Грантэр фыркнул.       — Сомневаюсь я в решении МакКошки назначить старостой факультета не тебя, Анжольрас. Блюститель правил из тебя вышел бы отличный.       — Смотря каких, — огрызнулся Анжольрас.       И Слава Мерлину, что их перепалка не продолжалась долго, так как в кабинет начали подтягиваться и другие участники. Прувер появился в своей привычной плавной манере и занял место подле Баореля. Фейи вбежал в комнату, перепачканный чернилами и со стопкой книг в руках: в этом году он взял на три предмета больше, чем остальные, и теперь всё время проводил в библиотеке. Мюзикетта, одноклассница Фейи, вошла вслед за ним, одарив улыбкой Жоли и присев рядом с ним, только после этого поприветствовав всех остальных.       — Итак, я думаю все в сборе, — объявил Анжольрас, как только каждый занял свое место. — Хочу поприветствовать всех на нашем собрании. Вновь.       В комнате раздался шквал аплодисментов, Курфейрак даже присвистнул, подскочив на своем месте.       — Но в первую очередь, — продолжил Анжольрас, когда все успокоились. — Хочу выразить свое… удовольствие видеть среди нас новые лица. Теперь у нас точно собраны все факультеты, без исключения. Грантэр выразил свое желание присоединиться к нашему делу.       Упомянутый парень кивнул всем, в паяснической манере приложив руку к груди и ухмыльнувшись.       — И…       — Боссюэ, пятый курс, — представился парень в слизеринской мантии, что пришел с Грантэром. — Но все зовут меня Легль, по фамилии моей матери.       — Л’Эгль? — ухмыльнулся Курфейрак. — Парень, а почему ты не на Рэйвенкло в таком случае?       — Устаревшая шутка, — буркнул Грантэр.       — Шляпа собиралась меня отправить туда, но видимо, моя неудача проявилась и здесь, — добродушно пожал плечами Легль.       — Спасибо, что представился, Легль. Рад видеть тебя в наших рядах, — прервал обмен мнениями Анжольрас. — А сейчас начнем… Комбефер, как всегда, будет следить за протоколом. Жеан, я попрошу тебя раздать всем вот эти листы, — он протянул Пруверу пачку аккуратно разрезанных пергаментов. — Если Вам в течение собрания придут в голову какие-то мысли, Вы смело можете их записать, в конце мы все обсудим и примем решение, обращать ли их в жизнь или подождать до лучших времен...       — А когда мы будем пить огневиски? — бесцеремонно прервал Грантэр, скептически смотря на свой листок и перо.       — Вечеринок у нас ещё не было, но предполагаю, что после собрания и до отбоя можно будет остаться здесь, — сквозь зубы проговорил Анжольрас. — По всем вопросам подойди после к Курфейраку.       Самому Курфейраку, казалось, эта идея не особо понравилась, потому что он слегка поджал губы и кинул на Грантэра взгляд, полный презрения.       — Ты что-то имеешь против? — парировал на это слизеринец, насмешливо смотря на гриффиндорца в ответ. — Против нашивки на моей груди? Или против моего происхождения?       — Против твоего скотизма, — хмыкнул Курфейрак. — И против твоего вечного желания…       — Хватит! — необычно строгий, но спокойный голос Комбефера прозвучал над комнатой, и в ней повисло молчание. Он выступил вперед, замирая рядом с Анжольрасом, обводя каждого взглядом. — Не забывайте, где мы. Мы в месте, где нет места любой дискриминации. В том числе, и по цвету галстуков. Сейчас не время и не место обсуждать, кто к какому факультету принадлежит, кто из какой семьи, и кто против кого вылетает на квиддичное поле. Это не соответствует тому, что мы пытаемся здесь основать и построить. Здесь мы свободны. Это — первое из наших правил. И если Вам что-то не нравится, то Вы можете сказать об этом прямо сейчас и выйти за эту дверь, больше не возвращаясь. Даже ты, Курфейрак.       Курфейрак поник, опустив взгляд в свой лист. Грантэр хмыкнул, перебирая пальцами зеленый лацкан мантии. Остальные старались смотреть, куда угодно, кроме как на этих двоих.       — Вот и славно. Продолжаем.       — Спасибо, Комбефер, — хрипло поблагодарил Анжольрас, но тут же прочистил горло, и начал: — Итак, приступим. Насколько Вы знаете, этим летом было принято два закона, касаемых нашего с Вами дела…       Собрание затянулось дольше, чем ожидалось. Обычно они тратили от часа до двух, чтобы пройтись по всем пунктам, дать каждому высказаться, внести предложение или обсудить насущные проблемы. Однако, в этот вечер они задержались практически до отбоя. Многие были так вдохновлены новым учебным годом и предстоящими событиями, что разговаривали чуть ли не наперебой. Анжольрасу даже не приходилось предлагать темы после своей речи, они сами возникали, развивались и поддерживались.       Новый закон об оборотнях, позволяющий им получать бесплатную поддержку от Больницы Святого Мунго, но который не давал сохранить свою анонимность при обращении; поправки к закону о домашних эльфах, что если эльф сам отказывался от выходного и ежемесячного пособия, то им следовало это позволить, а не рассказывать им об истинных целях подобного нововведения; влияние вырубки лесов на популяцию кентавров в Юго-Восточной Англии; бунт великанов в Ирландии против того, что в их горах задумали построить новую деревню для волшебников — всё это вызывало много эмоций у каждого из участников, и каждому хотелось высказаться, поспорить.       Они так и не приступили к тому, что можно было сделать конкретно в Хогвартсе для этого. И Анжольрасу очень хотелось обсудить тему того, что директор МакГонагалл подписала приказ о приеме детей оборотней и вампиров в Хогвартс со следующего года, чтобы социализировать их в среду волшебников как можно эффективнее и быстрее, но до неё они так и не дошли.       Впрочем, этого следовало ожидать от первого собрания года, и он не расстроился, уже абсолютно уставший после трех часов обсуждения и даже радовался, когда пытался усмирить комнату, полную подростков с четкой гражданской позицией. Значит, у них могло получиться больше, чем он мог мечтать и надеяться.       Наконец, собрание подошло к концу, и с последним взмахом волшебной палочки Комбефера, означающим окончание обсуждения, все начали переговариваться уже тише.       — Это было отлично, — улыбнулся Комбефер, когда Анжольрас подошел к столику, чтобы собрать бумаги. — Поздравляю.       — Ты же знаешь, что это в большем твоя заслуга, чем моя?       — Но руководство-то у нас ты, как и генератор идеологии, — ухмыльнулся Комбефер.       — Никакого руководства, я уже говорил. Не хочу, чтобы у нас были лидеры.       — Но ты им являешься.       — Не отрицай, — закивал подошедший Курфейрак. — Мы многое сделали. Хотя вот Грантэр непонятно зачем тут присутствовал. Он ни слова не сказал, постоянно что-то записывая на своем листке. Не шпион ли он?       Анжольрас обернулся. Грантэр действительно всё ещё что-то чертил на пергаменте, не обращая внимания на происходящее вокруг.       — Шпион для кого? Не говори ерунды, Курф, — осек его Комбефер. — Если Вы в соревнующихся командах, не значит, что Вы должны враждовать.       — А если он нанес вред Анжольрасу, это значит, что я должен его понять, простить и впускать в личное пространство, да? — фыркнул Курфейрак.       — Кажется, сейчас он вреда никому не наносит, — пожал плечами Анжольрас. Он не понимал до конца причину, но Грантэр действительно сейчас не казался ему опасным: не срывал собрание, не отпускал саркастические комментарии, даже не подавал виду, что его интересует их темы или сам Анжольрас. Вот только, зачем он здесь, оставалось загадкой.       Даже его друг Боссюэ, который, казалось, пришел сюда в качестве группы поддержки, и то периодически высказывался по тому или иному поводу, уже нашел себе друга в лице Жоли, прекрасно общался с Мюзикеттой, с интересом рассматривал поэмы Прувера, который он начеркал во время собрания. Боссюэ был вовлечен, а Грантэр будто пребывал в другой реальности.       — Посмотрим, зачем.       — Выгонять его нельзя, — отрезал Комбефер. — Нам необходимо разнообразие факультетов и мнений. И Грантэр его привносит. Уверен, что как только он почувствует себя здесь комфортно, он начнет говорить. И ты, Курфейрак…       Он ткнул парню пальцем в грудь.       — … будешь этому способствовать. Хватит на него кидаться. Анжольрас сам в состоянии себя защитить.       — Да неужели? — Курфейрак взметнул брови, но под предупреждающим взглядом Анжольраса осёкся. Он и так сболтнул лишнего вчера, и на второй шанс решил не нарываться.       — Всё в порядке. Пусть остается, — устало произнес Анжольрас. — И, пожалуйста, Курф, не устраивайте здесь оргию. До отбоя всего час. Расходитесь заранее. Профессор МакГонагалл и так была к нам очень добра, что разрешила собираться в этой комнате. Не нужно её провоцировать.       — Есть, капитан, — Курфейрак шутливо вытянулся по струнке. — Как только завидим кошку, притворимся горгульями.       — Ты неисправим.       И с этими словами Анжольрас покинул комнату, пожелав всем спокойной ночи, и в сопровождении Комбефера направился в спальню.       Однако, так и не смог быстро заснуть, несмотря на усталость. Рассматривая потолок через отверстие в балдахине и пуская в воздух небольших желтых птичек с помощью волшебной палочки, он всё думал и думал о том, какое правое, нужное дело они начали. В нем потихоньку разгоралось пламя, которое раньше было лишь неуверенным огоньком. Они смогут изменить этот мир, они смогут приблизить день, когда каждая раса будет равна, когда не останется место предрассудкам. Они смогут доказать, что можно жить в согласии, и любой конфликт разрешить диалогом.       Разобраться бы только со всем, что кидает в их мир грязь, что привносит в него желчь ненависти, что мешает наладить диалог. Разобраться бы и забыть. И хоть пока это оставалось утопией, Анжольрас верил в то, что однажды она станет его реальностью, что однажды он будет свободным.