Ни за что не брошу тебя

-Мама! Ваньинь повернулся назад и увидел того самого мальчишку. Тот с самой большой скоростью, которую мог себе позволить, выставив ручки вперёд, побежал к мужчине в чёрно-красных одеяниях. Тот, видимо, не ожидав таких резких криков, вздрогнул и посмотрел на того, кто это крикнул. -Мамочка!.. Старейшина проморгался, не веря своим глазам и ушам. Да он вообще не хотел в это верить, чтобы не было ложных надежд на то, что кто-то, всё ещё дорогой ему, остался жив, чтобы потом эта иллюзия не расстворилась в воздухе, как ни бывало её! Но, всё же, отчаянно хотелось, хотя бы немного, но насладиться этим моментом… Цзян Чэн посмотрел на брата и не понимал, почему тот бездействует. Маленький А-Юань подбежал к, так называемой, «мамочке» и обнял его, Вэй Ина, за ногу. Взглянув на Магистра, глава ордена отпустил шисюна и отошёл от него подальше, всё ещё находясь в большом впечатлении от таких, не очень приятных, мягко говоря, вестей. Когда названный брат отошёл от него, Вэй Ин это воспринял как то, что тому теперь неприятно находиться рядом с ним… «И правильно.» — проговорил про себя Усянь. Где это видано, чтобы грязных, безродных омег, которые ещё и свернули на кривую дорожку, понимали и принимали? А теперь ещё и оказывается, что этот омега и от ядра отказался добровольно! Оставил путь меча, оставил всех позади и собирался умереть… Стыд и позор для великого ордена. А-Юань прижимался маленьким телом к, дрожащей и ещё слабой, ноге Старейшины Илин. Вэй Ин присел на ноги и обнял сына, всё ещё не веря своему счастью. Тот и правда жив, это не иллюзия… -Мама… Мальчик похныкивал, обнимая родителя. Вэй Усянь немного хрипло посмеялся и погладил свою редисочку по голове. -Может лучше «папа»? Вэй Ин улыбнулся и предложил называть себя именно так. Ему всегда было не привычно и немного смущающе, когда по улице к нему мчался его сын и кричал «мама!». На его взгляд, мамой может быть только женщина. Нет, ну даже если его и родил мужчина омега, то это же не поменяет ему пол? -М-м! Юань запротестовал. Для него тёмный Магистр всегда будет «мамой». В этот момент Усянь вздохнул. Ну что за мальчишка? Сказали же ему, что «папа»! Но ладно, пусть называет так, главное, чтобы был рад. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Ваньинь же стоял в паре шагах от них и смотрел на это странное, но всё-таки воссоединение семьи. Метнув взгляд с ребёнка на Усяня, Цзян Чэн поджал губы и нахмурил брови. Как долго придётся свыкаться с мыслью о том, что брат потерял ядро из-за него? Нет, ради него. На душе скребли кошки от мысли о том, что он презирал Усяня за его несуществующий выбор, да ещё и кидал откровенно злобные взгляды, когда тот приходил на совет кланов без меча… Вэй Ин просто должен был его презирать! Но почему тогда он сейчас не кидается на него с обвинениями в потери его будущего, не смотрит взглядом полным ненависти? Нет, он просто с печалью и виной смотрит на него. Из-за этого появилось чувство отвращения к самому себе. Дум И всё же, среди этого потока мыслей, затаилась ещё одна. «Мальчишка называет Вэй Ина мамой, но тот говорит, чтобы его называли папой… Неужели это не его ребёнок всё же? Может Усянь просто обволок его своими феромонами чтобы скрыть тот резкий запах? Нельзя отрицать эту мысль.» — Думал и поглядывал на омегу Цзян Чэн. Всё же, стоит оставить эти вопросы на потом, а сейчас желательно уйти медитировать или на ночную охоту чтобы отвлечься. *** Неделя прошла для Вэй Ина мучительно долго. Его преследовали кошмары, чувство вины и желание поскорее узнать правду того, почему он всё ещё жив. Радовало лишь то, что А-Юань с ним и в безопасности. Видимо, к маленькому мальчику глава Цзян, всё-таки, снисходителен. Спасибо и на этом… *** Сегодня, в очередной раз, Ваньинь торчит на ночной охоте, после которой собирался в Ланьлин, чтобы навестить ребёнка его покойной шицзе и её покойного мужа Цзинь Цзысюаня. Как никак, а Цзинь Лину всего ничего. Маленький такой, а уже без родителей… И ведь не ясно, причина тому ужаснейший Вэй Усянь или же тут кроется иная тайна. Он всё ещё не знает, как начать разговор с Вэй Ином. Хочется, но взглянуть в глаза этому человеку просто тяжело само по себе. Понимаешь, что сейчас ты держишь Саньду в руке, а Цзыдянь носишь на пальце лишь благодаря его ядру. И вроде бы должен быть благодарен, но за что? За то, что тот подверг себя опасности, чуть не умер, так и ещё натравил на самого себя гнев всех орденов? За то, что скрыл всё от семьи и решил пережить это в одиночку, не подвергая их опасности? Решил погеройствовать, а в итоге сам не спас никого, а даже наоборот. Спасли-то его! А он, как неблагодарный, решил обесценить жертву сестры и умереть? Браво, Вэй Усянь! «Чёрт, этот неадекватный… Заставил меня сильно волноваться за него…» — идя по ночной тропе думал Цзян Чэн. Всё-таки, разговор лишним не будет. *** Очередной день. А что ещё рассказывать? У Вэй Ина сейчас они все однообразные и серые. Исключением, во всём этом, является маленький Юань. Тот каждый день приходит навестить родителя, чем радует второго. -Мамочка, а можно спросить… Ну вот опять… «Мамочка»… Усяню хочется рыдать от подобного. Скажи, Вэнь Цин, ну зачем ты А-Юаня научила такому обращению?! Ну сказала бы нормально, что «папа»! «Да, чёрт возьми, да! Я же его родил, не так-ли? Но всё равно, какого чёрта я — мама?! Я же мужчина, а мужчины не могут именоваться «матерями»!» — Чуть ли не слёзно думал ужасный Старейшина Илин. -Да, конечно… Почти рыдая от отчаяния, сказал Магистр. -А тот дядя… Не успел он договорить, как в комнату зашёл тот самый «дядя». Кольцо на пальце искрилось и именно поэтому Старейшина прижал к своей груди ребёнка, нахмурившись. Не любил он эти искры с детства… А сейчас, когда у него есть сын и рядом искрится Цзыдянь, он не собирается даже думать о том, что это может быть простое раздражение, а не злость на них. Инстинктивно Вэй Усянь пускает отталкивающие феромоны, в которых ясно слышится страх. Но не за свою жизнь, а за жизнь мальчика у его груди. Рот немного скалится, обнажая небольшие клычки и издаётся слабый рык, предупреждающий. И всё это происходит не особо осознанно. Скорее всего — это инстинкт защиты потомства сработал. Что-что, а сейчас Усянь никому не даст навредить его сыну. Если и кто-то попытается что-то сделать — нападёт без предупреждения, не интересуясь сильнее тот или слабее. Брат или незнакомец. -Ты чего? Тебя собака укусила и ты теперь не боишься их, а подражаешь им? Усмехнулся Глава ордена и потёр Цзыдянь, как бы успокаивая разбушевавшееся оружие. Брат вёл себя странно. Крайне странно. Как будто Ваньинь решится напасть на него и ребёнка… «И что же я такого успел сделать за этот небольшой промежуток времени, что он аж начал защищать своё ненаглядное чадо? Цзыдяня испугался что-ли? Раньше ему было без разницы сколько прилетит ударов и насколько сильно, а сейчас прям волосы дыбом встали!» — Смотря на это, размышлял Цзян. Демонстративно закатив глаза и издав звук на подобии «тс!», Цзян Ваньинь начал уверенно подходить к сидящему мужчине. Старейшина выставил перед собой руку, будто бы в ней была флейта из чёрного бамбука. Но, к сожалению или к счастью — её там не оказалось. Хотя вокруг и начала проявляться энергия обиды, но для полной атаки её слишком мало. -Да успокойся ты! Не нужна мне твоя малявка! Я просто хочу поговорить. -Поговорить?! Тогда, какого чёрта, кольцо на пальце искрится?! Ты же точно хотел убить нас! Так я тебе скажу — убей меня, но А-Юаня даже мизинцем трогать не смей! -Тц… Да что с тобой?! Успокойся! В воздухе завитал ещё один, но более сильный феромон. Это был успокаивающий запах альфы. Вэй Ин пытался сопротивляться, но вскоре устал и стал вдыхать аромат лотосов. Сознание начало успокаиваться, а тёмная энергия исчезла. Черты лица Вэй Ина расслабились и стали выглядеть очень даже мягко. Плечи опустились и исчезло чувство тошноты, вызванное страхом, и так же причиняющее дискомфорт. Тело мальчика не отпустили, но хватка заметно ослабла, снова давая мальцу возможность двигаться и нормально дышать. Вэй Ин легко вздыхает и более расслабленно смотрит на бывшего шиди. Тот поджимает губы, а затем расслабив их, тихонько садится рядом с тёмным Магистром. Видимо, сейчас последуют вопросы, которые Глава Цзян не решился спросить в их последнюю встречу. -И так, у меня есть ещё вопросы касаемо… Тут его перебивает детский тоненький голос. Цзян Ваньинь смотрит на мальчика раздражённо, но понимает, что ребёнок — есть ребёнок. Пусть спрашивает, раз ему так нужно. -Мама, а этот дядя может быть моим папой? Краска схлынула с лица Усяня окончательно. О святые Небеса! Что этот несносный мальчишка несёт?! Он его, Старейшину Илин, до седых волос точно доведёт! Цзян Чэн поражённо смотрел на этого «А-Юаня» и думал о том, что этот малец явно в суицидники с детства записался. На лицо налегла тень, а брови нахмурились ещё больше. Губы задрожали, чуть приоткрывая вид на острые клыки. -О Небожители! Юань, даже не смей его так называть! Он для тебя только Глава ордена Цзян! Запомни и не думай даже ещё раз проронить в его сторону слово «папа»! Я твой папа, а не он! -Но… Но… Глаза А-Юаня были теперь на мокром месте. Всё-таки хочется иметь полноценную семью, чем лишь одну маму, Цин-Цзе и Нин-гэгэ. Усянь почувствовал укол совести, но лишь за то, что высказал это всё криком. А остальное — чистейшей воды правда! -Вэй Усянь… Ты сказал, что тот может называть меня лишь как «Глава ордена Цзян»… Почему не «дядей».? Неужели я для тебя никто.?! -А у меня разве есть право на это? Удивлённо посмотрев в печально-злые глаза собеседника, спросил Магистр. Он хотел бы снова называть Цзян Чэна тем ласковым «шиди» или «А-Чэн», засыпать в его объятиях холодной ночью и слушать в это же время ворчание о том: «У тебя, что, своей кровати нет?! Что ты ко мне пришёл?! От тебя ещё омегой воняет, фу!», и самое главное, что Цзян Чэн всё равно бы прижимал его к себе, гладя по дрожащей от холода спине. К сожалению, между ними появилась эта пропасть ещё тогда, когда умерли Дядя Цзян и Мадам Юй. Наверное, вернуть их старые отношения будет очень сложно, да и то, скорее всего, они станут холоднее друг к другу. -Право?... Какое чёрт возьми право?! Ты думаешь, что у тебя никогда не было права на нашу семью?! Тогда бы ты сдох ещё тогда, на помойке! Тебя бы загрызли бездомные псины, но тебя спас мой отец! Он искренне желал чтобы ты чувствовал себя частью нашей семьи, а ты вот так поступаешь со мной?! Может быть, те слухи о твоей ненависти к ордену Цзян и вовсе не слухи?! -А! Цзян Чэн.! Ты… Ты и правда не желаешь мне смерти.? Не винишь меня в убийстве Яньли и Цзысюаня? Усянь с непонятной надеждой смотрел в глаза напротив, пытаясь понять шутка это или же правда. -Виню! А что ещё мне делать?! Но шицзе явно хотела спасти тебя, идиота! И смерти тебе желаю, потому что ты тупой, как бревно! Но даже так — ты не имеешь права умереть! Чёртов Усянь, ты всё ещё дорог мне, балбес! -Цзян Чэн… Спасибо и прости… Лёгкая улыбка тронула бледное лицо Старейшины Илин. Он впервые, за время последних событий, был так спокоен рядом с младшим братом. Но осталось ещё кое-что… -Ну так… Я точно уверен, что не являюсь отцом этой малявки. Кто этот мужчина, что посмел попортить твою честь и заделать тебе этого мальчишку? Его же родил ты, да? Да и вообще, от мужчины ли? Может ты с женщиной-альфой ребёнка внутри себя заделал? Говори правду! Холодок пробежал по спине омеги, а на лице выступил пот. Руки немного затряслись, а губы сжались в тонкую линию. Опустив голову, Вэй Ин думал о том, как бы рассказать об этом так, чтобы без подробностей. В итоге, ничего годного не придумав, сказал… -Не стоит об этом. Он уже давно сдох. И не спрашивай о нём больше! Феромоны омеги стали более тревожными. Видимо, владельцу этого запаха было не по по себе от мыслей об отце этого ребёнка. -Так всё-же мужчина, да? Допустим… Но ты мне обязан будешь ответить чей это ещё сын. -Только мой! Тот, кто зачал мне этого ребёнка — никогда не будет его отцом. Никогда… Руки старшего затряслись, а в глазах образовались бусинки блестящих слёз. Но быстро взяв контроль над эмоциями, Вэй Ин отогнал от себя неприятные воспоминания о том дне, когда он, ослабленный операцией, ждал Цзян Чэна, но дождался лишь Вэнь Чао с его подстилкой-Линцзяо и псом Чжулю. *** То ужасное чувство, когда его пускали по кругу… Это было так мерзко и унизительно, что Усяню становилось тошно от себя по сей день. Он в грязи этих шавок… И он никогда не смоет это клеймо позора. Благо, у этих чёртовых псин хватило ума не ставить ему метку, подумав, что тот и так уже сдохнет на Луанцзан и кусать этого грязного омегу не стоит. Все они хоть и пускали его по кругу, но не создавали узла. Лишь этот гребанный Вэнь Чао решил в него закончить, создавая узел, пока подстилки-Линцзяо не было. Усянь сам хотел на тот момент умереть, растерзать своё тело, лишь бы больше не ощущать на себе эти отвратительные прикосновения… После того, как он упал в пропасть с кишащей в ней тёмной энергией. Тогда он ни о чём не думал, кроме того, как бы отомстить паршивцу Вэню и его псам за надругательство над его телом и унижение. После Аннигиляции Солнца Вэй Усянь жил некоторое время в Пристани Лотоса, пока не стал защищать невинных Вэней из ветви целителей. Начало тошнить его ещё в Юньмэне, но он тщательно это скрывал, чтобы любимая Шицзе не волновалась, а итак загруженный работой Цзян Чэн не ворчал. Но лишь на Луанцзан от зоркого глаза Вэнь Цин не скрылось состояние их защитника. Поэтому она задала много вопросов, угрожая иглами и в конце вынесла вердикт, а-ля: «Поздравляю, Вэй Усянь, ты беременный!» — После такого заявления, Усянь ещё долго не мог прийти в себя. Как сказала Вэнь Цин, то это пятый месяц. Теперь Вэй Ин понял, что за небольшая выпуклость была в районе его живота. Учитывая, что он ещё не отошёл особо от изнасилования… Ему всё ещё было страшно смотреть на альф и могли появляться панические атаки, но благо Вэнь Цин рядом, Вэнь Цин успокоит, Вэнь Цин поддержит… Так, а что же сейчас будет?.. Да и вообще, как ребёнок выжил?! Хотя, учитывая, что он связан с тёмной энергией, скорее всего та и защитила это дитё. Некоторое время Усянь ненавидел то, что росло внутри него. Это прямое напоминание ему о том, что с ним случилось. В первое время, он даже пытался выбить из себя это «существо» — как он сам выразился. К счастью Вэнь Цин и к сожалению Усяня, девушка успевала каждый раз приходить до того, как парень совершит роковое действие. Вначале она понимала такое отношение, но осознавала, что малыш ни в чём не виновен. Как бы она не пыталась переубедить этого глупца, словами до него не доходила, а потому вслед пошло кое-что другое… Раздаётся шлепок. Очень сильный и болезненный. Мужчина в чёрно-красных одеждах содрогается, отходя от разъярённой беты на два шага, как-то сконфуженно смотря на женщину. -Вэй Усянь! Хватит уже так относиться к ребёнку! Он ни в чём не виноват и ты просто совершишь детоубийство! Эти слова он прокрутил в голове раз пятьдесят, словно не мог понять их смысл. Но когда до него дошло, он в ужасе глянул на дрожащую руку, которая почти ударила своего хозяина в живот. Около месяца и пары недель, Старейшина безразлично относился к растущему организму внутри него. Ему было без разницы — достаточно он ест или нет. «Вэни важнее, чем это недоразумение.» — многое время эта мысль крутилась в его голове. Но он снова получил от Вэнь Цин. В этот раз не одну пощёчину, а целых три и плюс угрозу иглами. Как и думала дева Вэнь, иглы и три смачных пощёчины вставили мозги этому Усяню на место. Вскоре, тот всё-таки убедил себя в том, что малыш не виноват в том, что тот, кто его зачал — был откровенной мразью и ублюдком. А затем, Вэй Ин полюбил дитя настоящими, родительскими чувствами. *** Перед глазами пролетали все эти моменты… Вэй Ин помнил, что один раз чуть не лишился ребёнка из-за панической атаки. Благо, самая лучшая целительница была рядом, боясь выпускать омегу из вида. -Эй! О чём ты там думаешь? Тело дёрнулось от внезапного вскрика Цзян Чэна. Взглянув на него, Старейшина думал о том, рассказывать ему правду или нет… Взглянув на А-Юаня, что непрерывно смотрел на него обидчивым взглядом из-за того, что его «мама» лишила его возможности иметь отца. Переведя взгляд на Ваньиня, Вэй Ин сглотнул вязкую слюну, от чего его кадык дёрнулся. Расскажет. Он расскажет. Больше нет сил скрывать всё от него… От последнего, кроме Юаня, кто считает его семьёй. -В общем…