Предрешенная судьба.

      Половина третьего дня. Ленская снова пыталась сочинить какой-то стих, отчаянно придумывая самые элементарные рифмы с добавлением кучи разных предлогов, союзов и частиц. Композиция стиха уже была перед ее носом, однако связать все в одном стихе у нее не получалось ни под каким давлением.       ― «И вот, над бархатом крутясь, ведя себя, в воде как язь, красавец руку предложил ― и сердце барышне разбил»       Саша, будто играя в театральной постановке, романтично встряхнула блокнот рукой и, гордо выпрямив спину, включила в ход мимику и выразительность, тихо бормоча под нос написанную строку и стараясь читать живо и эмоционально, чтобы не было слишком сухо.       Уже четвертая по счету страница, как итог, была нещадно вырвана из блокнота со всем ее творчеством и откинута в сторону, поближе к краю стола. Ручка в ее пальцах подрагивала от перенапряжения, дыхание сбилось, концентрация временно понизилась. Сильно сжав нижнюю челюсть, она медленно вытянула руки и, положив их перед собой на стол, устало выдохнула. За выдохом скрывалось ярое желание изорвать и сжечь все оставшиеся страницы своего блокнота, даже те самые страницы с выдавшимися на «ура» стихами или четверостишиями. Вдохновение покинуло Ленскую относительно недавно, примерно за неделю до переезда, хотя это событие показалось ей довольно удачным и даже желанным ― избавление от множественных недоброжелателей и шанс начать все с чистого листа ― перспективы звучали крайне заманчиво и одаряли ее полупрозрачной и мнимой надеждой, а в тяжелом положении человек порой готов действовать рискованно и ставить на кон практически все. Ленская не успела сделать какие-то выводы об успешности такого решения, однако первый день в ее новой школе прошел значительно лучше первого дня в прошлой; возможно, из-за того, что она находилась в окружении более взрослых и осознанных людей. Впрочем, такие детали уже не имели особого значения, ведь нечеловечным поступкам она никогда не найдет и даже не попытается взыскать оправдания, надеясь на мнимую мораль всего мира и самосуд, который никто не может избежать. Разбираться в причинах, почему новый класс показался ей более привлекательным, нежели прошлый, тоже не очень хотелось, да и сейчас ей нужно думать не о смене обстановки, а о своем неудачном стихе и о способах исправления невзрачной проблемы, что мозолила глаза и не давала ей покоя, заставляя вырывать одну страницу за другой и все больше злиться на свою «бездарность».       «Ничтожество!», ― кудрявая голова свалилась на согнутые локти и была в миллиметре от столешницы относительно «Джомолунгме» лица, она же кончик носа. Плечи постепенно начали подрагивать, сами руки тоже напрягались до тряски и неприятной рассеивающейся боли. Слева от нее валялось более или менее читабельное вступление, на которое она не решалась взглянуть снова, чтобы не найти несуществующие изъяны и в нем и впоследствии утилизировать его тоже.       Роскошный бал, кокетки, пляски;       Красавец, словно на Аляске,       Набрал алмазов; нарядился,       Парфюмом дивным надушился!       И, приготовившись блистать,       Приметил девушку. Видать,       Его тоска совсем сжирала,       Пощад совсем не предлагала.       ― И ты хочешь сказать, что остальные строки совсем не вязались и даже не были читабельными?       Каренина, сидя в библиотеке за полчаса до собрания вместе с Ленской, отвела от глаз изорванную тетрадку и с вопросом посмотрела на подругу.       ― Именно.       ― Саш, ― Аня скрестила руки на груди ― ты вообще даешь себе время на отдых?       ― Я достаточно отдыхаю в течение дня.       ― Ленская! ― Аня вскинула брови и тотчас выпрямилась ― Ты с такими успехами только больше времени и нервов истратишь.       ― Думаешь?       ― Знаю, Саш.       Каренина уставилась на Ленскую так, будто мать отчитывает хулиганистого ребенка. В линзах очков она увидела собственное отражение и, оглядев уморительное выражение ее лица получше, расслабилась и стала выглядеть менее строго, что окончательно ввело Сашу в заблуждение и на миг сделало ее инфантильной и наивной на вид. Заметив же такую реакцию, Аня была вынуждена взять небольшую паузу, чтобы отсмеяться и вздохнуть перед разъяснением.        В изогнутых линзах раздваивался искаженный силуэт одетой в школьную форму Ани. Ее голову раздуло у лба, глаза расширились так, будто в веки вставили домкрат; нос стал узким и вытянутым, нижняя челюсть уменьшилась, стала тонкой в области подбородка; настолько тонкой, что он стал практически невидимым. Само же лицо Ани, без смехотворных кривляний и деформаций, было привлекательным и нежным, и тем не менее оставалось живым и естественным; многие сверстницы неоднократно указывали на ее природную красоту и не брезговали признать свою зависть из-за ресниц, вьющихся волос, умений подбирать одежду и даже цвета глаз. Людмила Сергеевна тоже не оставалась в стороне, часто называла ее милой и грациозной, нахваливала перед остальными учителями и завышала их ожидания, что стреляло ее любимой учение в спину, будто сама Людмила Сергеевна, пытаясь спасти Аню от приближающейся машины, не рассчитав силы толкает ее на асфальт, разбивая ей нос и выводя из сознания, хоть и делать это совсем не было чем-то необходимым ― у водителя была достаточно быстрая реакция и хорошие тормоза, отчего пешехода он с большей вероятностью оставил бы нетронутым и даже не успел бы задеть ее передним бампером. Аня, собственно, старалась простить не совсем понимающей каждое свое действие учительнице всякую оплошность, стараясь не замечать ее фамильярности и озабоченности, ведь она старается ради ее блага и ни в коем случае не желает ей зла.        ― Почему ты вдруг стала такой спокойной?!        Ленская была на пределе и нервничала сильнее, чем во время попыток подобрать удачную рифму.        ― У тебя в очках мое отражение, выглядит забавно.        В относительно упорядоченных мыслях Саши произошел сбой, и все они, подобно лишившемуся одной карты из основания карточного домика, разделились на тысячи обрывков, подрывались от урагана в голове и разлетались по ней, в хаотичном порядке мерцая перед глазами. Каренина попыталась успокоить ее, положив украшенную кольцами и браслетами руку ей на плечо. В ответ Ленская изнеможенно вздохнула и, расслабившись настолько, насколько это было возможно, скрестила руки и откинулась на спинку стула. До собрания оставалось еще треть часа, которые девочки планировали потратить на подготовку, однако вместо нее они занимались непонятно чем: дурачились, обсуждали литературу, делились чем-то своим и, разумеется, рассматривали недописанный отрывок стихотворения Ленской. Теперь же они просто сидели в тишине, какая изредка прерывалась звуком качающихся ножек стула, находящегося под Сашей. В следующий же миг ее также разбавило уведомление о сообщении, тоже адресованное Саше, что заставило ее потянуться за смартфоном в карман брюк, ступнями упираясь так, чтобы не перевеситься и упасть. Как ни странно, писала ей Лиза, что вызвало двоякие ощущение, колеблющиеся между непониманием и незаинтересованностью, хотя где-то также и витало сильнейшее любопытство.        ― Кто пишет? Каренина смотрела не на экран, но на Сашу.        ― Желткова. Спрашивает, что задавали на завтра.        ― Желткова? Аня вскинула брови и потерла подбородок ― Совсем на нее не похоже ― она же никогда не делает домашнее задание.        ― А вдруг она решила-таки взяться за ум, переосмыслить свое отношение к учебе?        ― Как-то я скептически отношусь к такому ее настрою. Может быть, ей что-то от тебя нужно? Она ― жуткая сплетница, вариант попытки развязать тебе язык более правдоподобен.        ― Даже не знаю, что и думать. ― Ленская пожала плечами и села ровно ― Как ей ответить?        ― Как-нибудь неоднозначно.        ― Но она же просто спрашивает о домашнем задании?!        ― Тогда просто ответь на вопрос прямо.        ― Ох, я не взяла дневник…        ― Отправь ее к другому однокласснику или вовсе в общую беседу. ― Аня развела руками ― Почему ты вообще так нервничаешь? Обычная ведь просьба; пускай и выглядит все не очень реалистично, ты ведь не просекла весь характер Лизы?        Ответа Ленская дать не смогла, поскольку сама не нашла оправдания своему странному поведению. Над ним она непроизвольно задумалась и попыталась дать какую-то объективную оценку, оценить относительно собственных убеждений, задать себе вопрос о том, как бы поступил другой человек в такой же ситуации. Саша никогда не обладала эталонной уверенностью или высоким эмоциональным интеллектом, потому совсем не могла рассуждать о своих мыслях и реакциях здраво и профессионально. Любое поведение она не расценивала как правильное и неправильное, а воспринимала как факт и действовала исходя из воспитания и норм этикета. Сейчас она, анализируя случившееся, немного в себе разочаровалась и ощутила некий стыд за свой испуг от обычного сообщения. Она сочла свой конфуз за достижение неуверенности своего апогея, пожурив себя и наказав попытаться исправиться в будущем.        ― Ленская?        Аня стала своеобразным спасителем, выведшим Сашу из бездны самобичевания.        ― Ах, точно, ответить…        Саша сразу же дернулась с места и начала бегло печатать ответ, уже через полдесятка секунд оторвав внимание от экрана и убрав гаджет обратно в карман. Чтобы не загонять ее в угол окончательно, Аня только улыбнулась и попыталась как можно быстрее перевести тему на что-то более легкое и полезное. Отодвинувшись от стола, она быстро зашагала к одной из книжных полок, восклицая о том, что это пригодится Ленской в будущем и возможно выведет ее из творческого кризиса. Ее силуэт на полминуты растворился в чаще стеллажей и громоздких шкафов, сопровождаясь шуршанием обложек книг; все эти шорохи и скрипы звучали живо и бодро, будто среди полок шастала не Каренина, а стая белок и енотов. Саша навострила уши и удивилась способности Ани передвигаться быстрее, чем она и любой другой человек могли бы подумать ― тело Ани хоть и не выглядело как-то нездорово, но все еще было достаточно корпулентным и плотным, что совершенно не мешало ей быстро и аккуратно передвигаться на своих ровных и сильных ногах. Когда же она вернулась уже с книгой в руке, размеренно и легко расхаживая по библиотечному паркету в сторону Ленской, последней пришлось прищуриться и приподнять очки к глазам, чтобы попытаться разглядеть на обложке автора и название книги. За несколько секунд удалось разглядеть только заглавные буквы: С, К, П, К ― и в голову ничего не пришло, за исключением решения дождаться Ани, чтобы та представила произведение и рассказала, как и чем она сможет помочь увязающим в зыбучих песках идеи.        ― Дерзай!        Аня положила напротив Саши книгу Стивена Кинга, которую он назвал «Как писать книги». Ленская улыбнулась доброте своей подруги и слабо улыбнулась с головой под наклоном, когда рассматривала обложку и ощупывала ее подушечками пальцев.        ― Спасибо, Ань. Мне правда приятно, что ты хочешь помочь мне, но я уже читала эту книгу…        ― Даже если так, когда ты читала ее в последний раз?        ― Кажется, около года назад. Может, даже больше.        ― Вот и отлично! Тебе лучше ее перечитать, чтобы переосмыслить и всмотреться в какие-то незамеченные ранее детали.        Саша утомленно вздохнула, сохраняя все так же приподнятые уголки губ и переводя взгляд на Каренину. Отодвинув книгу, она пообещала прочесть ее заново, но сделать это дома, потому как у нее был собственный экземпляр, да и заполнять свою библиотечную карточку ей пока не хотелось.        Начало собрания уже было на носу, потому девочки быстро разошлись и заняли свои места в комнате ― Аня встала у свободного квадрата помещения, где должна будет стоять с Романой, а Саша лишь села на один из стульев напротив места своей подруги ― президента литературного клуба. К тому моменту Романа уже успела дойти и расположиться, готовой к общению и материалу. Она тотчас подошла к Ане для уточнения и своеобразной репетиции и быстрого пробега по всем темам и вопросам, которые следовало бы задать всем участникам, потому как завучи уже успели построить планы на кратчайшую четверть в учебном году и нагрузить ими ни в чем неповинных старшеклассников ― книжных червей. На предстоящие выступления Романа уже успела поворчать и недобро выругаться, в ответ Каренина только помотала головой и тихо захохотала, не забывая прикрываться ладонью. У сидящей в стороне Ленской не было привычки подслушивать других ― ей всегда объясняли, что это некрасиво и неэтично, да и к сплетням она никогда особого интереса не питала, вот только сейчас она улавливала фрагменты их обсуждения совсем не намеренно и не специально, розовея с каждым таким моментам и тщетно пытаясь скрыться, отвлечься на что угодно, спрятаться от чужих и не касающихся ее разговоров.        ― Как мы должны будем преподнести темы для презентаций? ― Романа, оставив свой блокнот зажатым пальцами, скрестила руки на груди, выпятив его из-под локтя ― Наши просто с ума сойдут от таких тем и устроят бунт, чтобы не заниматься ерундой, которая повторяется из года в год.        ― Да, тема объективно неинтересная и банальная, работа явно не для литературного клуба. ― Ане было стыдно за самих учителей, их халатность и пренебрежение со стороны завучей ― И тем не менее, ― она погрустнела во взгляде ― у нас нет выбора ― указ есть указ        ― С каждым годом все хуже и хуже! ― Монеткина подняла голос ― Почему бы не оставить это задание, как и в прошлом году, прохлаждающимся выпускникам?! Не хочу я читать детям о вреде курева и бухла.        ― Мы и есть выпускники этого года, Романа.        ― Нет же, я про мучеников ЕГЭ.        Ленская раскраснелась и уткнулась в предоставленную Аней книгу, стараясь как можно тщательнее прикрыть румянец переплетенной плотным материалом обложкой. К ее счастью, она осталась незамеченной на фоне недовольства и ругани Романы.        ― Так, хорошо, остыли. ― Монеткина махнула занятой блокнотом рукой и варварски швырнула его на стол ― Придумаем на ходу.        Напряженная обстановка рассеялась сразу после появления участников клуба; суммарно их было всего двенадцать человек, не считая Роману и Аню, однако в библиотеке сидело только девять, из которых трое были мальчиками. Все тут же начали приветствовать друг друга, спрашивать у Карениной о предстоящей работе и месте с датой проведения следующего собрания. Каждый из пришедших, в силу своей вежливости и любопытства, также начал знакомиться с Ленской, чтобы узнать о своей потенциальной подруге немного больше, чем имя и внешний вид. Она же быстро растерялась, хоть и готовилась к множественным знакомствам все дни до долгожданного собрания. Кто-то, судя по предрассудкам, понравился ей больше, кто-то ― меньше, однако она пообещала себе постараться сдружиться с каждым из членов.        ― Книжные черви, минуточку внимания!        Все практически синхронно повернули свои головы в сторону подводящей к теме Романы. Каренина, поблагодарив за помощь, встала поближе и приготовилась к непростому объяснению о планах учителей своим «детям» и постараться пробиться сквозь недовольные возгласы, выразив свое понимание и разделенное с остальными негодование.        ― Всех снова приветствую, рада видеть вас здесь снова. ― Аня аккуратно потерла ладони ― Объявляю собрание открытым.        Из-за парт послышались скромные, формальные аплодисменты.        ― Также представляем вам нашу новую участницу ― вы уже, скорее всего, познакомились с ней. Саш, представься, пожалуйста.        Ленская встала со стула и, поправив очки, потерла костяшки большим пальцем другой руки, сглотнула слюну, представив, что это ком неуверенности в себе, который впоследствии растворится в желудочном соке так же, как и все остальное. Она уже успела вдохнуть перед своим монологом, как Аня, будто подставив ее хуже Шрама, попросила ее выйти из-за парты и встать в центре комнаты, чтобы каждый услышал ее и не поворачивал голову на девяносто градусов, чтобы рассмотреть и без того прикрытое другими головами лицо.        ― Я Саша Ленская, учусь в девятом «Б», перевелась в этой четверти и буду с вами еще до одиннадцатого класса, если не возникнет необходимости переезжать заново. Мне пятнадцать лет, родилась я шестого июня, если кто-то увлекается астрологией. Люблю литературу и любительскую поэзию, на протяжении трех лет сочиняю ямбы, четверостишия и даже дактили. Надеюсь, смогу быстро адаптироваться.        Из-за парт снова послышались негромкое и хаотичное хлопанье в ладоши, под аккомпанементом которых Ленская, сгорая от появившегося без весомого повода смущения, снова села в своем уголке и нервно поправила волосы, продолжив слушать Каренину и Роману. В силу заранее подслушанных новостей ее было бы сложно удивить чем-то новым и разочаровывающим, потому особого смысла вслушиваться в речи не было. Тем не менее она, сохраняя уважение ко всему клубу, вела себя тихо, играясь с карандашом и периодически наводя свой взгляд на Аню или Роману.        ― Из-за того, что четверть очень короткая, учителя расписали нам планы на все недели, назвала точные даты и тематику. ― Романа перелистнула страницу блокнота и поджала нижнюю губу, приготовившись успокаивать участников. Всего у нас два выступления и одна маленькая лекция, которая может звучать нелепо и вызовет у вас возмущение. Сначала стоит начать с наших выступлений: презентация о романе «Мертвые души» с частью краткой биографии Гоголя и сценка из первой песни «Руслана и Людмилы». Лекцию проведем у средних классов, она будет о воздействии табака и спирта на организм.        Как и следовало ожидать, все, за исключением Ленской, одновременно закатили глаза, ворчливо вздохнули и недовольно застонали, каждый предпочел свое, однако результат все равно был один ― в библиотеке поднялся гул, который та же Романа остановила щедрым взмахом руки и криком: «минуточку внимания!». Саша же была приятно удивлена строгостью и серьезностью Романы, которая изначально показалась ей несерьезной.        Следующей уже говорила Каренина, поскольку именно ей и дали право распоряжения литературным клубом, да и с учителями она была связана теснее и вывела из них больше информации.        ― Могу вас обрадовать: на лекцию для пятиклассников нам не дали точной композиции и каких-то требований, поэтому мы можем схитрить и занять четверть всего времени каким-нибудь интервью или лабораторным экспериментом, каких на просторе интернета пруд пруди. Главный приоритет ― вытянуть все на тридцать-сорок минут. С презентацией и сценкой все понятно: Гоголя напишем по шаблону, сценку нужно просто заучить наизусть. Гоголя мы с Романой возьмем на себя, насчет лекции и сценки можете решить сами.        ― Сразу говорю: кто пойдет читать лекцию?        Ассистентка Ани снова схватилась за блокнот и карандаш, чтобы не растерять все мысли в голове.        Ленская, подобно держащему на собственных плечах Землю Атланта, подняла руку, принимая участие в неимоверно скучной и банальной работе. Она никогда не любила заниматься и думать о чем-то тривиальном, могла уснуть во время выполнения стандартной, рутинной работы. Остальные присутствующие расслабленно выдохнули, однако для нее нужен был и второй человек, чтобы не взваливать всю работу на одного человека. Тем не менее, фитиль был зажжен, клеймо героя класса ― получено, хоть и второго смельчака команде найти не удалось. Аня с Романой были ошарашены инициативностью новой одноклассницы, но все впечатления следовало оставить на потом, пока они не найдут Ленской пару.        ― А может, Рыжую ей дадим?        ― Во-первых, ― Романа оторвалась от блокнота ― кличка «Рыжая» уже устарела, а во-вторых, идея неплохая. Не думаю, что она будет против ― олимпиад в ближайшие дни не виднеется, да и по себе она часто выручала нас и свой класс в такие моменты.        ― А почему больше не Рыжая?        ― У нее уже на протяжении двух лет волосы стремительно темнеют к ореховому.        ― Заметано…        Слово было произнесено с грустной интонацией. Каждая реплика, начиная с вопроса о Рыжей, градировала во все более и более поникшее звучание.        Основная часть собрания объявили оконченной, и участники могли расходиться по домам или остаться и пообщаться с другими еще какое-то время. Из любопытства и ненадобности делать что-либо сверхурочно, готовиться к контрольным или проверочным, все захотели остаться и прощупать сущность смелой и уверенной в своем выборе Ленской. Когда все поднялись со стульев, восемь пар незнакомых глаз моментально и одновременно направились на Сашу, впоследствии она начала нервничать, ерзать и чувствовать себя не в своей тарелке. Она была совсем не против новых знакомств и, напротив, планировала обзавестись парой-тройкой друзей, однако сейчас, встретив их всех и сразу, утеряла чувство раскрепощения и хотела лишь, стиснув зубы и сжав челюсть, вернуться в свою защищенную от общественного месива комнату и продолжить читать политические, социальные, научные статьи ― или снова сесть за учебники с художественными книгами, одновременно радуя и загоняя себя в угол еще больше путем обделения себя набирающими спрос навыками общения и коммуникациями.        Вопреки всем комплексам, Ленская, заправив пушистые кудри за ухо, приготовилась к шквалу вопросов, которые периодически могут быть личного характера, не приходящиеся ей по вкусу ― она предпочитала узнавать все самые интимные подробности характера человека в процессе общения, но никак не при первой встрече. Мысленно продиктовав себе что-то наподобие «вперед и с песней», Саша настроилась на добродушие и открытость.        ― Саш, привет, я Таисия, но можно просто Тася!        ― А ты занимаешься баскетболом или волейболом?        ― Ты такая умная!        Как и ожидалось, все эти вопросы посыпались на нее разом, такое и близко не стояло с допросом Желтковой: участники хоть и пытались вести себя сдержанно и тактично, некоторые поверхностные вопросы могли затрагивать личные темы, которые на деле являлись проблемами лишь только Ленской. Голова от нескончаемого шквала потяжелела в два-три раза, по ощущениям она распухла и деформировалась. Некоторые вопросы до сих пор не выходили из нее, смущали и заставляли задуматься ее саму, один из главных: «у тебя когда-то был парень?». Саша стеснялась обсуждать тему отношений, поскольку считала такие вопросы интимными, личными, да и к парням она особого интереса не испытывала, однако всем выдавала только часть тайны: говорила, что расставляет приоритеты несколько иначе, и ставит учебу выше романов и симпатий, хотя на деле за отсутствием мальчика скрывался искренний интерес лишь к своему полу. Ленская до сих пор не была твердо уверена в своих предпочтениях, однако могла твердо заявить, что за все недолгие подростковые годы она не питала влечения ни к одному из парней, с порозовевшими щеками наблюдая за симпатичными или умиляющими сверстницами.        Когда же вопросы постепенно начали заканчиваться, а время ― поджимать, почти все разошлись по домам. Голова вот-вот взорвется от перегруза, виски пульсировали и отдавали в уши. Хотелось посидеть еще немного в библиотеке, отдохнуть и лишь тогда начать собираться. Каренина и Романа отошли на какое-то время, оставив библиотеку открытой под охраной Саши, которая согласилась уйти сразу после их возвращения. Она порадовалась гробовой тишине и выступающей для нее метрономом секундной стрелке часов, что, как ей казалось, приводила мысли в порядок и понижала градус их сумбурности. Как бы ей того ни хотелось, ее спокойствие нарушилось появлением второго человека в библиотеке. Сначала ей показалось, что это вернулись Каренина и Монеткина, однако, разглядев не принадлежащий им силуэт, на насторожилась почувствовала что-то неладное.        Пришедший в кабинет человек выглядел спокойно и вел себя подобающе: размеренно и тихо шагал, а когда заходил, аккуратно и не спеша открывал дверь и нажимал на ее ручку, ритмично и почти беззвучно дышал. Так же безучастно этот человек повернул голову в сторону сидящей в уголке Ленской, которая не была замечена в самом начале из-за законов перспектив. Когда же голова обернулась на нее, она разглядела до боли знакомое, хоть и немного непохожее на то, что она представляла, лицо. Тотчас страх и напряженность сменились удивлением и желанием радостно кричать так, чтобы голос было слышно всей школе.        ― Ставрогина?!        ― Ленская?        Та Лисса, что пришла за грамотой, оказалась той самой таинственной подругой Саши, которую она, как ей казалось, потеряла навсегда. Лисса совсем забыла о своем старом прозвище, забыла о своем прошлом, но не забыла о Саше, с которой ей нравилось проводить время, и с которой она не смогла поддерживать общение на расстоянии по глупой ошибке.        Ленская немедля побежала к давней подруге, широко раскрыла глаза от удивления вперемешку с радостью и в порыве всех впечатлений крепко ее обняла, чуть не повалив ее на пол. Ставрогина тоже не оставалась в стороне, снова, как раньше, вороша кудри на голове своей подруги и нашептывая что-то теплое и поддерживающее. Мысли о надобности забрать грамоту и уточнить у Карениной о надобности готовиться к чему-то важному вмиг исчезли и остались на периферии ― их своей широкой душой вытолкала Саша, пока подбегала к Алисе.        ― Я думала, что навсегда тебя потеряла…        ― Я тоже ― Ставрогина шумно выдохнула, Ленская почувствовала холод на макушке. Я тоже.        Счет времени сбился; может быть, они простояли в таком положении всего несколько секунд, может быть, ― четверть часа. Что бы то ни было, в библиотеку вернулись Аня и Романа, но, увидев перед дверью обнимающихся Ставрогину и Ленскую, растерялись. Мысли разом покинули голову, будто они несли их в руках, однако этюд за дверью стал злосчастным столбом, в который они врезались с разбега, нещадно разбрасывая все содержимое. С полсекунды царила гробовая тишина, которую своим демонстративным кашлем нарушила Романа. Что она, что Аня, были поражены таким моментом, поскольку и не подозревали о прошлой дружбе Саши и Алисы. Спрятав руки за спиной, Романа приготовилась к обсуждению предстоящей работы с пришедшей Ставрогиной.        ― Вы знакомы?        ― Не первый год дружили. ― Алиса высвободила Сашу из объятий ― Сначала мне показалось, что я потеряла ее, и более никогда не встречу, хотя общаться было приятно; впрочем, история очень долгая, не хочу мусолить. Лучше вот мне что скажите: у меня будет какая-то работа? Нужно будет вам помогать с чем-то?        ― Да. ― Каренина между делом отдала ей грамоту ― Тебе с Ленской нужно будет подготовить…        Она тяжело вздохнула и уныло опустила голову ― и продолжить пришлось Романе.       ― Лекцию о том, что курево и спирт ― это плохо.        Ставрогина звонко рассмеялась и даже прихватила ладонью сердце. Раздраженно потерев линию над бровями, она ворчливо и недовольно простонала, за чем наблюдали главные участники книжного клуба.        ― А читать эту самую лекцию будем кому? Пятиклассникам?        ― Да.        Теперь к стремительному огорчению Алисы подключилась и сама Саша.        ― Чего?!        Глаза Ставрогиной округлились, оголяя невероятно красивые, но пустые яблоки с безжизненным и циничным взглядом. Она словно потеряла всякую опору и зацепки и, начав нервно размахивать руками, пыталась зацепиться за несуществующие лазейки, чтобы выбраться из пропасти клише и тривиальности. Вопросы иссякли, поэтому она выбрала вариант просто сменить тему.        ― И с кем я там должна готовить проект? ― Она обхватила плечи Саши одной рукой ― С ней?        ― Да. ― Аня кивнула рефлекторно и, не успев переварить вторую часть вопроса, добавила ответу ненужную деталь ― С Ленской.        ― С Ленской? ― Ставрогина уставилась на Сашу ― Порох, это вот так тебя здесь называют?        В ответ она толкнула Лиссу локтем в бок. На них непонимающе уставились Каренина с Монеткиной.        ― Долгая история.        Ленская смущенно поправила очки.        ― Так, ― Ставрогина прикоснулась к затылку и попыталась перевести тему ― а до какого срока нам нужно закончить работу?        ― К началу декабря.        Каренина словно ожила.        Послушно кивнув, Alice поспешила забрать свою грамоту и вывести из школы Ленскую. Сама она пережила не меньше печали, чем ее младшая подруга, поэтому уединенный диалог она решила начать с извинений. Как и следовало ожидать, снисходительная Саша все приняла и сказала, что понимает и разделяет со Ставрогиной ее потерю, даже предложила забыть все это и попытаться возобновить дружбу практически с пустого места, не основываясь ни на чем, но имея тесную связь когда-то давно, будто они собираются достраивать крышу для дома с фундаментом, но без стен. Внутри Алисы взорвалась хлопушка надежды, пока Ленская терпела взрыв атомной бомбы, ударную волну радости которой было тяжело контролировать и не выпячивать при сдержанной Alice, и тем более ― на людях.        Опираясь на отсутствие масштабных дел и работы по дому, Саша решила пригласить Ставрогину к себе, чтобы потратить больше времени вместе и хотя бы попытаться обсудить примерное содержание своей лекции.        ― Слушай, на улице как-то холодно… ― Ленская спрятала ладони в карманы брюк ― Если есть время, мы можем обсудить все у меня. Любишь мятный чай?        Ставрогина лишь задумалась на несколько секунд, посмотрела время и молча кивнула, когда завершила подсчеты. Она заранее поблагодарила ее за гостеприимность и доверие. Хоть дорога до дома Ленской не была длинной, старые подруги выбрали добраться на автобусе, проехать две остановки и пройти всего две сотни метров, половина из которых приходились на двор. Когда же они забрались в нужный автобус, Alice предпочла проехать без оплаты, в простонародье ― зайцем, дескать, расстояние совсем небольшое, да и баланс на проездном у нее почти закончился. Саша же, как следует любому законопослушному гражданину, оплатила дорогу и стояла в салоне с чистой совестью и спокойной душой, пока Ставрогина осталась где-то в уголке и вела себя предельно тихо, чтобы никто не обратил на нее внимание.        ― Привет, Саш!        Голос послышался издалека, заставил Ленскую и Ставрогину синхронно обернуться на звук. В поле зрения показалась Желткова, Саша непроизвольно задумалась и попыталась вспомнить хотя бы примерный ее адрес. Когда же Alice поздоровалась с ней, а на лице Лизы расплылась улыбка, Ленская сделала вывод, что она популярна в нынешней школе, такое заключение ввело ее в ступор из-за ее нелюбви к лишнему вниманию, хотя, впрочем, она не придала этому особого значения ― старшеклассник может поменяться по одному лишь дуновению ветра в большинстве случаев, такое неоднократно случалось и с самой Сашей.        ― Гуляете?        ― Типа того. ― Alice потерла костяшки пальцев ― На самом деле мы идем проект готовить, ничего интересного. Ты тут какими судьбами?        ― Просто ходила, Козырева провожала…        Лиза занервничала, но пыталась не подавать виду, чтобы не выставить себя в не лучшем свете, по большей части ― перед Ленской. Возможно, у нее получилось замаскироваться перед ней, однако Ставрогина оставалась такой же проницательной и непреклонной, ответив на такой ход Желтковой только еле заметной ухмылкой и очередной язвительной фразой, подрывающей репутацию Лизы.        ― Твои похождения с Козыревым ни к чему хорошему не приведут. Он же на свидания тебя зовет, а ты строишь из себя наивную девочку, глазами хлопаешь и делаешь вид, будто не замечаешь его намеков.        ― Ты сегодня слишком многословная. ― Лиза инфантильно показала язык ― И вообще… Ты ведь тоже в другой стороне живешь!        Alice пожала плечами и посмотрела на все это время стоявшую на в сторонке Сашу.        ― Во имя науки.        ― Какой вы вообще проект там готовили? Ты же вроде олимпиадами занята, нет?        ― Есть такое. ― Ставрогина поймала непонимающий взгляд Ленской ― Но на лекцию о вреде алкоголя и курева у меня время найдется ― достаточно только воды в тексте разлить и вставить ссылку на типичную статью о вреде табака и спиртного.        В ответ Лиза рассмеялась и скрестила руки на груди.        ― Давай-ка ты лучше будешь к олимпиадам готовиться, а я всю работу возьму на себя? ― Желткова аккуратно положила руку на плечо Alice ― Я ведь уже проводила такое в прошлом году, помнишь?        ― Помню. ― Алиса посмотрела на нагруженное плечо с хитростью в неестественно блестящих глазах ― Сань, не против поработать с Лизой?        В ответ Ленская только растерянно кивнула и тотчас вспомнила о ее сообщении перед собранием. Лиза захлопала в ладоши и, предложив прогуляться втроем, получила отказ от Alice ― она отмахнулась надобностью делать домашнее задание и готовиться к дальнейшим экзаменам; они с Сашей проводили ее до нужной автобусной остановки и направились в обратную сторону. Ленская все стеснялась завязать подходящий диалог, отчего инициативу Лизе пришлось перехватить на себя. На этот раз она обошлась без каверзных вопросов, более того, большая часть зацепок для продуктивного обсуждения приходилась на тему и планировку будущей лекции, что помогло Саше вести себя чуть более раскрепощенно и даже начать задавать встречные вопросы. Несомненно, Желткова умела общаться с людьми и находить к каждому подход, однако сейчас, с Сашей, ей было сотрудничать заметно сложнее, будто она пытается наколоть скользкую икринку на зубочистку.        ― А почему ты в прошлом году проводила лекцию? Ты ведь ни в каких клубах и активе школы не состоишь.        ― Было дело… Во-первых, меня поймали за курением.        Ленская вслушивалась в каждое слово. Пока они шли до дома, Лизе удалось расположить себя к ней и найти свой подход. Периодически она рассказывала о своей прошлой школе, о давней дружбе с Alice, любимых книгах, планах на ближайшее ― и не только ― будущее, даже не стеснялась шутить. Затягивающие беседы заставляли позабыть об остальном, потому появление двери подъезда в поле зрения сработало как портал в живой мир, что в некоторой мере расстроило Сашу ― она волновалась о потенциальной невозможности повторить такой разговор, заново испытать ощущение свободы и непринужденности.        ― Так, насчет лекции.        Саша молча навострила уши и повернулась в сторону Лизы.        ― С ней все просто, ― Желткова размяла пальцы и стала записывать план на листке, который заранее предоставила Ленская ― смотри за руками.        Белый лист постепенно клеймился синими чернилами, от торопливости и давления на ручку было даже слышно, как шарик в пишущей части прокатывался по бумаге. Записи были краткими и примитивными, но понятными, если также слушать ее объяснения и наблюдать за жестами в случае нехватки слов. Вступление       ― Просто разольем побольше воды, ничего другого от нас не требуется. Чтение нотаций        ― Поясним за табак и расскажем, насколько это плохо. Из года в год слушаем, что «спирт разрушает нейроны» и «сигареты зарождают в легких смолу, хоть Ноев ковчег мажь».        Ленская посмеялась и в очередной раз кивнула.        ― А у тебя есть какие-то задумки или идеи?        ― Да… ― Ленская растерянно отвернулась к стене, чтобы избежать зрительного контакта ― Изначально планировалось занять от пятой до четверти всего времени каким-нибудь интервью или рассказом заядлого курильщика и алкоголика. Не думаю, что это особо честно и правильно, но…        ― Мне нравится твое предложение! ― Лиза не намеревалась перебивать Сашу, в будущем она явно будет винить себя за это ― Тогда можем включить оба видео после статей, чтобы доказать, что это правда.        Саша нервно кивнула и поправила очки в приступе смущения.        ― Для первого раза неплохо, у тебя точно есть чем думать!        Лиза аккуратно погладила Сашу по спине и внесла в список пунктов еще один: «рассказы о себе». Итого было три пункта, но если примерно и с погрешностями все это рассчитать и сложить, то все эти три этапа займут только половину от нужного времени, поэтому им пришлось ломать голову над тем, как занять оставшиеся минуты.        ― Может, устроим мини диктант?        ― Сама мысль нормальная, но у нас же лекция с презентацией, а не урок. Есть что-то другое?        Саша взволнованно полезла читать заметки, которые вносила на телефоне.        ― Да не нервничай, выкрутимся.        ― Есть вариант провести эксперимент!        Потерев подбородок, Ленская тотчас одумалась и махнула рукой.        ― Нет, не сойдет ― мы ведь не будем жечь сигареты прямиком в классе.        ― Жаль, им бы зашло. ― Лиза тоже потерла подбородок ― Только пачка сигарет у школьника в руке на уроке заставит их охренеть!        Работа шла совсем медленно, практически стояла на месте. Внутри Ленской повисла дилемма: она не знала, с кем бы ей сейчас было лучше ― с Alice или с Лизой, поскольку в находчивости Ставрогиной она убедилась еще давно, когда же работа с Желтковой превратилась в настоящий лотерейный билет, хоть ее уверенные рассказы о прошлом опыте звучали вполне себе убедительно и просто. Некоторое время они провели в гробовой тишине с задумчивыми лицами, периодически хмуря брови или постукивая пальцем по столу. Молчание окончилось на радостном возгласе Лизы о внезапном возникновении новой и хорошей идеи. Ленская тотчас навострила уши и приготовилась записывать каждую мысль своей ассистентки ― и Лиза, демонстративно вдохнув и задернув голову повыше, насупилась точно так же, как и секунду назад, будто идею украл внутричерепной домовой.        ― Нет. ― Желткова махнула рукой и изнеможенно вздохнула ― Так не пойдет.        ― А что ты хотела предложить?        ― Ерунда, ничего полезного.        За весь вечер, впрочем, удалось лишь составить примерный план, который тоже не был завершен. Тем не менее, итог вечера приобрел не менее важное и масштабное значение, пусть даже и совсем не то, которое требовалось Ленской. Из нескольких часов совместного времяпровождения ей удалось запомнить каждое мгновение и пророненное мимо тени слово. Людей со столь повышенным вниманиям к таким мелочам давно клеймили чудаками, однако сама Саша смахивала на первый ее опыт такого досуга, дескать, «до этого со мной никто так не общался», дескать, «вдруг такое никогда более не повторится?». Любая секунда с Лизой заседала в самую глубь ее памяти и, верно, останется там еще на долгое время. Осознавать течение времени с таким собеседником совсем не хотелось, но хотелось пробыть с Лизой как можно больше, вдоволь нахвататься новыми воспоминаниями на будущее и компенсировать их дефицит за все прошлые годы, что были обделены должным вниманием, общением и пониманием. Может быть, Желткова может показаться безответственной и инфантильной, но именно в этом Ленская нуждалась всю свою жизнь в прошлой школе.        На циферблате часов показалась грустная улыбка минутной и часовой стрелок. Лиза с явной неловкостью в интонации спросила у Саши о времени, на что она с непониманием и даже некоторым удивлением сказала: «двадцать минут девятого». На голове гостьи волосы чуть было не встали дыбом, пока Ленская не уточнила, что «двадцать минут девятого» ― еще даже не половина девяти. Она, в свою очередь, расслабленно выдохнула, однако все равно начала собираться и помогать Саше разгрести все последствия их чаепития и обсуждения.        ― Обсудим в следующий раз, у нас ведь есть еще месяц. Пока, Саш, было приятно сидеть вместе!        В ответ она с глуповатой улыбкой помахала ладонью и проводила Лизу до лифта и, наспех запирая дверь на все замки, юркнула в свою комнату, уселась за подсвечиваемым лампой столом и схватила в руки ежедневник, сделав перед началом погружения в свое дело воодушевленный вдох. В следующий же миг по комнате доносились прерывистые скрипы ручки о бумагу и случайные шелесты, будь то одежда или любые другие движения.       Никогда бы не подумала, что Лиза окажется настолько интересным и хорошим человеком. Пора бы кончать с предрассудками ― они явно до хорошего не доведут. В общем, понравилось мне с ней проводить время, вот только о чем-либо серьезном мы поболтать не сможем ― она даже не умеет определять время по стрелочным часам!        Ленская сделала паузу, оторвалась от страниц и уставилась куда-то вдаль, задумчиво потирая подбородок колпачком ручки. В таком положении она просидела не более пяти секунд, по прошествии которых она снова села за перо, сменив выражение лица с потерянного на более сконцентрированное и серьезное.       Надо бы видеться с ней почаще. Интересно, ей тоже нравится проводит со мой время, или все это только из-за проекта? Нет, она явно как-то да заинтересована, потому что иначе она бы не стала рассказывать так много и спрашивать так мало… Впрочем, нужно анализировать еще немного.        Совсем невзначай Ленская вспомнила и о других событиях за сегодня, искренне не понимая, почему на Желткову она уделила целую страницу текста с аккуратным, размашистым почерком.       После школы вдохновения и идей совсем нет, хотя Аня оценила мои жалкие наброски стихов… Думаю, она просто еще не видела мои лучшие работы, хоть и похвалила она, скорее всего, ради приличия и чтобы настроить меня на позитив перед собранием.        Само же собрание прошло почти так же, как и я себе представляла... Прошло бы в точности так же, если бы на меня вдруг не посыпался шквал каверзных вопросов личного характера, но тут скорее я сама такая недотрога. К счастью, опрос продлился не длиннее самого собрания, после которого мне, спустя долгие годы расставания, удалось встретить Ставрогину, с которой мы должны были подготовить совместный проект, но в последний момент в ассистенты вызвалась Лиза…        «Почему речь снова зашла о Лизе?!», ― Ленская в ужасе отбросила ручку, совсем потеряв контроль над своим разумом в попытках успокоиться. Гробовая тишина прервалась несколькими глубокими вздохами и скорейшим закрытием заставляющего хотеть думать о Лизе дневника. Пообещав же больше не забивать голову чепухой, Саша, схватив пару полотенец, отправилась в душ и постаралась направить свои мысли в совершенно другую сторону ― в сторону, которая никак не пересечется со всей школой в целом, чтобы уж точно предостеречь себя от нежеланных дум, что, к сожалению, обернулось полным провалом. Образы ― ассоциации с выдавшимся вечером ― крутились на стенках торнадо вокруг находящейся в его центре Ленской, периодически цепляя и все больше выбивая ее из колеи, будто громоздкие предметы; чаще всего этими будоражащими обрывками образов были Лиза и некоторые моменты с Alice.        Смоченные кудри выглянули из душевой кабинки первыми, за ними же потянулась и остальная составляющая Саши, неряшливо и будто судорожно заматываясь в белоснежное махровое полотенце. Из недр подсознания, сквозь ненависть к прикосновениям, проснулось желание ощутить прикосновение чужих рук к себе, ― к плечам, волосам, рукам или хотя бы пальцам ― чтобы вместо холодного безжизненного полотна, укутавшего Ленскую от макушки головы до бедер, было тело другого тела ― живое и теплое, но не в сухом анатомическом значении. Разум словно отдалился от всех созданных им же принципов и предубеждений, перестал поддаваться и без того слабому и еле живому контролю. В попытках убежать от себя и своих проблем, Саша, наспех накинув забавную полосатую пижаму с рубашкой-поло и брюками в пол, накрылась одеялом с головой. Сначала она пряталась от вешнего мира лицом в подушку, ― будто стереотипный страус с головой в песке ― но впоследствии перевернулась на спину из-за недостатка воздуха. Сон словно раздался полностью, не доставшись Ленской по несчастливой случайности, веки не поддавались гравитации, обрели невесомость. Черепушка забилась очередной грудой хлама, осознание преследования этого хлама заставляло злиться на неподатливость и нервно сжимать уголки пододеяльника руками, ворчливо хмурясь и поджимая брови.        «Интересно, чем Лиза пахнет?», ― Ленская захотела ударить внутреннего диктора по губам за то, что тот диктовал назойливые темы для размышлений, которые были особенно неуместными перед сном. «А что если сейчас она тоже думает обо мне? Вряд ли…», ― она, смирившись с невозможностью остановить этот поток, перевернулась на бок, рефлексируя с явным стрессом и неуверенностью. Постепенно каждый такой вопрос стал терять четкость в звучании, периодически они проскальзывали совсем смутно, не успевая оставить и отпечатка в памяти Ленской. Уже через минуту они превратились в сплошную лекцию с проглоченными буквами, неразборчивыми словами и приглушенным голосом. Полностью этот шум в кудрявой головешке умолк уже только к моменту, когда Саша мирно сопела в стенку, совсем не двигаясь и не шевеля ни одним мускулом лица.