***
Чонгук нежен с детьми, до безумия меняется, это Чимин отметил ещё когда увидел его отношения с Ханом. Альфа долго не выпускал из своих рук Мингу, который сразу же признал в нём своего отца. Он ручки тянет, плачет, когда альфа отвлекается на Чимина и хмурится, когда отец его ругает, потому что «альфа должен быть терпелив». Он посвящает себя Чимину только вечером, когда смог выслушать Хана, показать привезённые из других земель подарки и отправить спать, потому что альфе рассказали, что омежка не спал всю ночь, ждя отца. Мингу сразу послушался и чуть ли не в ту же секунду начал сопеть, а вот с Ханом пришлось повозиться, поэтому Чонгук ещё несколько часов лежал с ним и рассказывал, где был и какие чудеса видел. Малышу всё было это интересно, поэтому неудивительно, что спать ему не хотелось, но родной голос отца успокаивал, усыплял, и уже ближе к полуночи Чонгук смог предоставить себя обиженному мужу. Чимин как раз заканчивал возиться с Мингу, который давно заснул и мирно посапывает в своей люльке. Чимин запретил куда-то уносить ребёнка, потому что он должен спать только с ним, он должен его видеть. Чонгук безумно по нему скучал, это даже не возможно описать словами, невозможно показать действиями. Ему постоянно кого-то не хватало. И вот сейчас, прислонившись к тому, кто наконец-то смог его чертей в порядок привести, ему становится хорошо, ему становится слишком правильно, что не верится, что именно с ним это происходит. Его запах везде, его размеренное дыхание слышится в полной тишине, его субтильное тело идеально подходит для него. Чонгук нежно, почти невесомо, целует загривок, из-за чего Чимин хмурится и приподнимает плечи, зло косясь на Чонгука, который не даёт ему и слова сказать, только и может наблюдать и не верить, что такое сокровище только у него. Чимин полностью разворачивается к нему лицом и обнимает, что есть силы обнимает, будто он сейчас уйдёт, растворится, навсегда исчезнет, и Чимин не успеет вдоволь им надышаться. Омега вжимается в его грудь и кажется не дышит. Чонгук улыбается и неспеша поглаживает спину Чимина, даёт не только себе, но и ему возможность наконец-то побыть друг с другом. — Я так скучал, — шепчет, — я так ждал, — продолжает. — Ненавижу, — выдыхает. — Знаю, — Чонгук аккуратно приподнимает его за подбородок и видит, как глаза омеги наполняются слезами, как они готовы потерять самые ценные изумруды. Чонгук стирает их большим пальцем и целует в лоб. — Только ты до слёз довести и можешь, — бурчит омега и снова обнимает альфу. — Только я, никому больше этого не позволено. — Твой сын довёл меня до слёз, что ты на это скажешь? — бросает смешок Чимин и вытирает новую слезу рукавом блузы. Он косится на люльку, где спит Мингу, и они с Чонгуком неспеша к ней подбираются. Чонгук кладёт аккуратно подбородок на светлую макушку мужа, и оба наблюдают, как маленький альфа отбросил от себя одеяльце и забавно хмурит лоб во сне. — Он точная твоя копия, если Хан впитал в себя внешность обоих родителей, то Мингу — это второй ты, — выдыхает Чимин и наклоняется, чтобы поправить одеяльце сына. — Я везде даю о себе напомнить, — Чимин возвращается в исходное положение, как и Чонгук. Они переплетают руки и продолжают глазеть на своего сына. — Только ты ошибаешься в одном, — Чимин приподнимает голову, заглядывая Чонгуку в глаза, который всё ещё продолжает смотреть на Мингу. — Привязанность к тебе у него будет сильнее, — объясняет Чонгук и резко подхватывает омегу на руки. Чимин еле сдерживается, чтобы не закричать. — Что ты несёшь и что ты делаешь, — зло шипит Чимин, когда альфа буквально оттаскивает его от сына и куда-то тащит. — За Мингу присмотрит Бек, а сейчас ты весь мой. — У меня даже выбора нет? — Со мной — нет, поэтому не шевелись, а то прямо тут я тебя и сожру, — Чимин и не сомневается.***
Тэхён нервничал, он целый день места себе не находил, всё валилось из рук, ему несколько раз делали замечание. Он не мог поверить, что сейчас к нему зайдёт человек, которому он отдал своё сердце. Оно бешено билось, пока альфа был в пути, оно бешено билось и норовило выпрыгнуть, когда он оказался во дворце, оно остановилось, стоило им встретиться. Тэхён слова не сказал, сразу со слезящимися глазами примкнул к его губам, сухим и потрескавшимся, притягивает к себе за затылок и не смеет оторваться, потому что только сделает шаг назад, то снова в реальность впадёт, а в мире, где есть только Хосок, его губы, его грубые руки, что пробирается сквозь ткань — всё это иной мир, где Тэхёну хорошо, где ему хочется жить. Хосок сильнее к себе его прижимает, видит, как омега по нему соскучился. Это одновременно и льстит, и расстраивает, потому что видеть слёзы, пусть даже если они и радости и предназначены Хосоку, ему невыносимо. Он отрывается от любимых губ, вытирает скатывающиеся слёзы и нежно касается лба омеги. Тэхён шмыгает носом и крепко обнимает Хосока. — Моё нежное создание, мой мальчик, я скучал по тебе, — Тэхён сильнее сжимает Хосока в своих тисках, будто отвечая ему, что он скучал не меньше. Альфа резко подхватывает омегу под бёдра и несёт в кресло, где, удобно расположив на себе, начинает тереться своей щекой о его. — Я то злился, то рыдал из-за тебя, — шепчет Тэхён и отвечает на ласку Хосока, переплетая с ним пальцы. — Не прощу себе это, — Хосок проводит языком по солёным губам омеги и облизывается. — Но и тебя не прощу, что посмел так волноваться. Меня Смертью зовут не просто так, я могу её обмануть. — Не всю же жизнь обманывать придётся, — Тэхён отстраняется, когда Хосок хотел его поцеловать, альфа видит, как тень печали легла на красивое лицо. Он убирает выпавшие прядки за ухо, за затылок тянет на себя и укладывает на груди. — Не всю, но пока я знаю, что здесь меня ждёшь ты, то я буду делать всё, чтобы к тебе возвращаться, потому что ты моё начало и мой конец, Ким Тэхён, — он целует его в макушку и неспеша поглаживает по спине. В комнате царит полумрак, шторы легонько колышутся от ветра, что слегла щекочет голые пятки Тэхёна. Он меняет положение и, уложив голову на плечо Хосока, прикрывает глаза. Серебристый свет луны не смеет падать на того, кто носит столь страшное прозвище, не смеет и потому, что стоит её свету попасть на нежную кожу омеги, то альфа избавит мир навсегда от лунного света, что посмел коснуться его омеги. Тэхён неторопливо, теребя пуговицы альфы, рассказывает, что у них происходило, не забывает рассказать, как додумался до написания письма. — Я правда не знал, что написать. Не хотелось чего-то лишнего, чтобы было много текста, я пытался подобраться то слово, из-за которого ты вернулся бы. Чимин не писал господину нарочно, а я так не могу. — Ты не представляешь, что твоё письмо дало мне, — Хосок берёт руки омеги в свои и прижимает к себе. — Оно давало мне сил каждый день, вот тут, — альфа тычет на свою грудь. — В нагрудном кармане хранил его и верил, что оно защитит. И как видишь, я рядом с тобой, я целую тебя, — оставив последний поцелуй, Хосок тянется пуговицам. — А ещё я очень голоден, это не тот голод, что можно заглушить едой, они идёт изнутри, — Тэхён закусывает нижнюю губу и приподнимает руки, чтобы альфа снял с него верх. — Как я скучал по этой коже, — Хосок губами прикладывается к груди Тэхёна и лениво мажет ими от низа к верху. Он заглядывает в глаза напротив и, не найдя сопротивления, продолжает. Долго и тягуче, нежно и страстно, до потери голоса и новых содроганий. Их тела скучали друг по другу, они теперь снова едины, они слились так сильно, что даже ночь не выдержала и сменилась на день. Тэхёну хорошо, очень хорошо, когда он не просто занимается сексом с альфой, в котором видит свою жизнь, а когда Хосок рядом, когда нежно касается его, боится навредить. Это тот человек, которому это даётся тяжело, он не привык ухаживать, касаться, он постоянно брал, быстро и жадно высасывая жизнь, но с Тэхёном он растягивает удовольствие, довольно урчит, когда омега сам тянется, когда пытается проявить инициативу, у него мир рушится, звёзды с неба падают и перед омегой расстилаются. Нет такого человека, который смог бы подчинить себе Смерть. Так думал и Хосок, пока не оказался с руках очаровательного омеги. Альфа выцеловывает живот Тэхёна, заставляя его хохотать, он и сам улыбается, продолжая. Он уже посадил столько цветов на коже Тэхёна, что одним букетом не обойтись, но каждый цветок дорог омеге. Тэхён тянет Хосока на себя и оставляет очередной поцелуй. Хосок ставит руки в разные стороны и, наклонившись, заставляет Тэхёна сжаться от одного поцелуя. Омега кладёт руки на его плечи, пытаясь отстраниться, но альфа, ещё немного их помяв, только тогда останавливается, довольно улыбнувшись. Он ложится на грудь Тэхёна и еле заметно втягивает дурманящий запах. Омега впускает пальцы в его волосы и начинает ими играться. — Расскажи мне ещё что-нибудь, что у вас нового было? — просит альфа, продолжая втягивать запах носом. Тэхён улыбается, потому что Хосок уже это не скрывает и щекочет его живот. — Лучше бы ты рассказал, — Тэхён спускается к его шее и начинает её мять, слыша довольный стон. — Я убивал, много убивал, одному я проткнул сердце, а потом… — Ладно, хватит, — прерывает его омега, не желая знать продолжения. Он трясёт головой, пытаясь отогнать картины, что уже всплыли в его голове. — Сам спросил, — Хосок поворачивает голову так, чтобы видеть лицо Тэхёна. — В войне нет ничего интересного, малыш. Там кровь, боль и постоянные потери. Теряя каждого воина, мы теряем отца, брата, сына, это для каждого из нас невыносимо. — Вот бы войн никогда не было, — грустно улыбается Тэхён, пока альфа устраивается меж разведённых ног и нависает сверху. — Они будут, в будущем их будет ещё больше, может, перейдут на новый этап, но они будут, никогда не закончатся. Запомни, пока есть сторона, у которого чего-то больше, будь то земли или богатства, то на неё всегда будет претендовать вторая сторона, но есть и третья, но она уже умнее, потому что она действует скрыто. — Почему она скрытая, если ты о ней знаешь? — не понимает Тэхён, на что Хосок хмыкает. — Понимаешь, об этом знают. Знаешь ты, знаю я, знает Чонгук, знает народ, но для них их правители боги, как для нашего народа — это Чонгук, — альфа кусает левый сосок, вызывая писк со стороны омеги, резко перехватывая его руки. — Им легче этого не видеть, чем видеть и страдать. Третья сторона коварна, — Хосок кусает второй сосок, пока Тэхён колотит его ногами. — Но первая всегда на шаг впереди, — Хосок входит неожиданно, резко, глуша крик Тэхёна в поцелуе. Единственное, что он видит, — янтарные глаза, которые горят больше прежнего. Тэхён откидывает голову на подушку, подставляя свою шею на растерзанье. — Твои глаза блестят, — выстанывает омега, каждый раз жмурясь, когда альфа входит. — Никогда не видел таких красивых глаз. — Могу вырвать их и подарить тебе, — шутит Хосок и снова накрывает губы омеги своими. Рассвет они встречают оба с громкими стонами и сорванными голосами.***
Чимин так не хочет просыпаться, ему слишком хорошо в объятиях мужа, что сжал его в своих тисках и не отпускает. Но ему необходимо встать, он рад бы выбраться, но Чонгук не отпускает, ближе жмётся и хмурится во сне, когда он пытается отодвинуться. Когда альфа спит, Чимин не может на него не смотреть. У него красивые черты лица, которое выглядит спокойным, дыхание ровное, но хватка даже во сне железная. Чимин целует его в висок и шепчет отпустить, потому что Мингу требует внимания, но Чонгук, не разобрав, что тот сказал, сильнее сжимает Чимина, которому уже дышать тяжело. Всё же ему удаётся вырваться из захвата и, наспех накинув халат, Чимин идёт к Мингу, который радостно встречает своего папу. Чонгук, видимо, сильно устал, потому что даже раздирать глаза не желает. — Твой отец сегодня желает вершить судьбы, не вставая с кровати, сынок, — Чимин чмокает альфочку в пухлые щёчки и очень аккуратно ложится с ним. Чонгук, стоило Чимину присесть, тут же ловит его и окутывает ноги того. — Ай, Чон Чонгук, ты будто в плену меня держишь, вот уроню твоего сына… — Мингу, — сонным голосом хрипит Чонгук и наконец распахивает глаза. Видимо, долгий поход, дорога домой, вчерашний вечер — всё это его настолько усыпило, что он готов был продолжить сон. Альфа спешно садится на постели и наглым образом крадёт Мингу из рук Чимина. — Эй, ты вообще-то просыпаться не хотел, — шипит на него Чимин и сам ближе подсаживается. — Как тут не проснуться, — он аккуратно целует сына в носик, пока тот тянет ручки к волосам отца, чтобы те обязательно вырвать. — Проказник, вот откушу я тебе твои ручки, — альфа шуточно кусает малыша в каждую ручку, вызывая у того довольный писк. — Ну пожалуйста, ты готов его съесть, а ему это в радость, — возмущается Чимин и поправляет рубашечку Мингу. — Его съем, а тебя сожру, — Чонгук касается голого плеча мужа и кусает его, но встречает негодование от сына, который тут же захныкал. — Вы посмотрите на него, защитник. — Да, будешь ещё меня обижать, то Мингу с тобой разберётся, — заявляет Чимин, гордость за сына у которого распирает. Чонгук кладёт Мингу посередине кровати, пока они с Чимином укладываются по бокам от него. — Я бы не подумал, что ты так хорошо обращаешься с детьми, — Чимин поглаживает Мингу по животику, пока он играется с рукой папы. — Я никогда не был хорошим родителем, — Чонгук устало протирает глаза и хмурится. — Я пропустил всё, что касается Хана. Я не застал ни то, как он начал говорить, ни то, как ходить начал, да я его меньше видел, чем Хосока. — Но Хан тебя очень сильно любит, — тихо добавляет Чимин, пока Чонгук, присев, облокотился о изголовье кровати и наблюдал за действиями сына. Мингу забавно морщится и не отбирает руку Чимина, таща её в рот. — Любит, но какой ценой. Я не хочу оправдываться, но тогда мне действительно было куда важнее получить власть. Это тяжело объяснить, но это идея загорелась у меня после того, как меня забрали. Использовать детский труд — это нормально, особенно когда своих рук не хватает, поэтому сначала я подчинялся отцу Намджуна, — глаза Чимина расширяются от услышанного. — Да, потом я просто сбежал и начал службу уже здесь, снова подчиняясь. Мне претила сама мысль, что я кому-то подчиняюсь, что кто-то может мной командовать, что кто-то запросто может вытереть об меня ноги. И так продолжалось несколько лет, пока я не вырвался из этих оков. — Только ли это двигало тобой? — Чонгук отрывает взгляд от сына и переводит его на Чимина. Он улыбается ему и пару раз кивает головой. — Не только, кроха, но сначала — да, просто потом у меня появился Хан, которого я должен был оберегать. — Ты поступил ужасно с Юнги, — без злобы или ненависти говорит Чимин, просто говоря правду. — Ужасно, и я уже за это поплатился вдоволь, но когда выбор стоял между твоими воинами и одним омегой, то мой выбор точно пал на первое. — Не хочу про это даже говорить, — бурчит Чимин и целует уснувшего сына в щёчку. — Но твоими стараниями Хан сделался таким чудным омегой, — Чонгук хмыкает и, следуя примеру мужа, ложится ближе к сыну. — Когда Хан остался на моих руках, единственное, о чём я мог думать, — как сделать так, чтобы он выжил. На меня не смотрели, что я из кожи вон лезу, чтобы вырвать победу или предложить новый план. То жалованье, что нам выдавали, еле хватало мне на обмундирование, а когда появился Хан, то я должен был всё отдавать ему. Я благодарен Тэхёну, Беку, Хосоку, что они заботились о нём. — О, Хан обожает Тэхёна, — хихикает Чимин, вспоминая, как омежка любит издеваться над Тэхёном. — Только как ты смог доверить ребёнка человеку, которого… Ну… купил? — Чёрная Смерть, он умеет выбирать людей, — подмигивает ему Чонгук. — Я доверился Хосоку и обрёл прекрасную няньку для своего сына. — Знаешь, я тут вспомнил кое-что. — М? — Я как-то посмеялся над тобой, сказав, что простой воин не сможет стать императором, но, как доказало время, я обманулся, — грустно улыбается Чимин, вспоминая прошлое. — Я не хочу забывать прошлое, оно постоянно будет преследовать меня, как напоминание, что было и из чего я вышел, но куда важнее будущее, наше с тобой будущее, кроха, — Чонгук тянет Чимин на себя и касается сладких губ. Но тут снова встревает Мингу, который мгновенно открыл глаза и начал хныкать. — Да ты издеваешься, — шипит на него Чонгук. — Я тебе это припомню. — Не кричи на моего сына, он просто защищает папу. Да, солнце? — Чимин берёт сына на руки и встаёт с кровати. — Да что ты говоришь, он и мой сын, — Чонгук встаёт следом, принимаясь обнимать омегу по спины. — Я вообще-то один его рожал, пока вы, мой господин, там в крепостях развлекались. — Кто тебе это сказал? Я отрежу лгуну его лживый язык, — шепчет альфа на ухо и специально кусает за мочку уха. — Прекрати, а то Мингу тебя побьёт, — Чимин заканчивать пеленать сына и, подарив сладкий поцелуй в носик, укладывает его в люльку. — Не хочешь прогуляться? Или хочешь куда-нибудь отправиться? — Чонгук довольно улыбается, лениво тянет на себя омегу, вжимая в свою голую грудь. — А разве тебе не надо решать вопросы империи? Не знаю там, наказать кого-то, убить, ты же так это любишь, — нарочно дерзит Чимин, за что получает звонкий шлепок по заднице. — Вот и наказал, — Чонгук накрывает чужие губы своими и долго их то сосёт, то кусает, получая слабые удары в плечи в знак протеста, что мгновенно тухнут, стоит альфе углубить поцелуй и заставить Чимина буквально задыхаться от напора. — Теперь я, — переводя дыхание, начинает омега, — я знаю, что омег у вас не было в походе, мой господин, — Чонгук хмыкает и снова тянет Чимина к себе, желая продолжить. Они целуются до тех пор, пока в дверь не постучали, Чимин строит недовольное лицо и принимается искать подходящий образ на день, пока Чонгук берёт свёрток и шкатулку, что ему принесли. Чимин замечает, как альфа тут же мрачнеет, но он не задаёт ни слова, просит слуг принести ему одежду и помочь. Чонгук уходит на балкон, не желая мешать омеге. Через пару минут его торс окольцовывают руки Чимина, он утыкается носом в плечо и смотрит на письмо. — Зайди внутрь, сейчас довольно прохладно, — Чимин слышит, как голос Чонгук звучит твёрдо, от того человека, что говорил с ним ранее, остаются только крупицы. — Чонгук, что-то случилось, — Чимин косится на шкатулку, желая посмотреть её содержимое. — Пожалуйста, зайди внутрь, — ещё жестче просит Чонгук, Чимин цокает языком и оставляет Чонгука одного. Через пару минут альфа заходит и начинает спешно собираться. Чимин, что сидел за его столом, параллельно качая люльку с Мингу, тут же встаёт с места и помогает мужу одеться. — Выскажись, тебе же легче будет, — омега целует его в шею и, поправив ворот рубашки, застёгивает пуговицы. — Вот Мингу никогда ничего не держит в себе. Я спрошу у него, что случилось, а он начинает мне на своём языке рассказывать. Сын мне доверяет, а ты, — Чимин продевает последнюю пуговицу в петлю, — отказываешься делиться тем, что только что узнал и это тебя очень сильно тяготит, — Чимин похлопывает его по груди и отходит к столу. — Я больше не буду просить рассказать, если ты захочешь, то расскажешь. — За это я тебя и люблю. — Не слышу, — Чимин показывает на свои уши, не отрывая глаз от бумаг.***
— Они специально провоцируют нас, зная, что пока мы ответить не можем, — Хосок отшвыривает от себя стул и мечется по комнате, словно загнанный зверь. Чонгук, закинув ногу на ногу, почёсывает подбородок и о чём-то усилено думает. — Я его недооценил, когда-то в своё время ровно так же поступил Намджун, — Чонгук начинает отбивать ритм по деревянному столу пальцами. — Я никогда не устану от войн, но когда у меня только родился сын, у меня есть семья, то я должен повременить, — ударив последний раз пальцами, Чонгук встаёт с места. Хосок складывает руки на груди и упирается о стену. — Что будем делать? — Делать? — Чонгук, выгнув бровь, смотрит на успокоившегося Хосока. — Помнится, семья одного из видных чиновников Тхая где-то неподалёку от нас, — Хосок кивает. — Порубать и по кускам отправить, — жёстко приказывает Чонгук, предвкушая скорую бурю. — А омеги? — Эти чёртовы глаза, залитые свинцом, были адресованы моему омеге, причастность Чимина я ещё к этому узнаю, но мне совершенно плевать на других. Омег, альф, детей, всех отправь по частям, чтобы впредь Тхай задумался, с кем вступает в игру. — Понял, будет исполнено, а ещё, Чонгук, я хотел бы попросить… — Весной, Хосок, твоя свадьба будет весной, — прерывает его альфа и хмыкает. — Я знал, что ты умеешь читать мысли. — Нет, я просто умею читать мысли Чон Хосока, — улыбается Чонгук и, взяв Хосока за плечо, выводит из комнаты, где позади их удаляющихся фигур лежат несколько трупов. У кого-то вырвано сердце, кто-то умер от потери крови из-за многих порезов, кому-то просто свернули шею, а кого-то пригвоздили к стене.***
Чимин просит к себе Тэхёна, который, расстроенный тем, что их с Хосоком так скоро разлучили, понурый встречает Чимина. Он приносит любимые леденцы Чимина и, упав на подушки, начинает жаловаться Мингу, который среди моря подушек подтягивал ножки. — Представляете, молодой господин, я только-только увиделся с любимым человеком, а у меня тут же его забирают, — тянет Тэхён и щекочет Мингу по животику. — Прекрати, я видел Чонгука столько же, сколько ты видел Хосока, — Чимин ставит последнюю печать и встаёт со стула. — Эх, ты прав, — Тэхён чмокает Мингу в щёчки и говорит, что хочет их скушать. — В очередь, Тэхён-а, первый, кто хочет съесть Мингу — это Чонгук, — хихикает Чимин и берёт тарелку с леденцами, что принёс ему Тэхён. — Что-то страшное, наверное, случилось, — Тэхён поджимает под себя ноги и кладёт голову на колени. — Ничего, наши альфы справятся. Да, Мингу, твой отец и дядя Хосок со всем справятся? — Чимин аккуратно берёт сына на руки и кусает в ручки. — Ага, — вздыхает Тэхён и берёт стакан с водой. — Только волнение никуда не уйдёт. — Оно всегда с нами, потому что мы переживаем за тех, кто нам близок, верный спутник, так сказать. Ты знаешь, я точно знаю, что наши альфы со всеми справятся, а сейчас, чтобы не грустить, расскажи, что творится в гареме, а то я пока что в бумагах, но постоянно какой-то шум да сказали, что Бек занят. — Ну, — Тэхён мнётся перед тем, как начать говорить. — Тэхён? — Короче, господин привёз новых омег, вот Бек и занят их размещением, они начинают осваиваться здесь, — на одном дыхании выпаливает Тэхён и смотрит на ничуть не изменившееся лицо Чимина. Он пару минут молчит, просит слуг забрать Мингу. — Это всё? — Ну, есть один омега, которого сказали отметить. Он отменно играет на инструментах, знаешь, его музыка словно лечит. Он кроток, у него хорошее образование, он скромен, достаточно красив. — Ясно, мой господин, всё-таки я ошибся, — сощурив глаза, шепчет Чимин. — Спасибо, Тэхён, что рассказал. Кстати, ты не мог бы передать эти письма, — Чимин поднимается и подходит к столу, где лежат три письма. — У меня недавно закончилось строительство фонда, теперь осталась парочка деталей, — Тэхён кивает в знак согласия, всё равно выходить в город. — О, кстати, как твой брат? — пытается улучшить атмосферу, Тэхён мысленно ударил себя по лбу, что всё-таки разболтал. Ну в конце концов, Чимин узнал бы это позже и обиделся бы на Тэхёна, почему тот ему не рассказывал, поэтому омега выбрал лучший вариант. — Гём? Хм, хорошо, он приловчился к своей деятельности, теперь он преподаёт литературу, просвещает омег, — Чимин сжимает стакан, а Тэхёну кажется, что Чимин его раздавит. — Может, сегодня сходим в сад погулять, пока погода тёплая, — Тэхён искренне пытается улучшить обстановку. — Сходим, обязательно, — Чимин ставит стакан на стол и продолжает упорно молчать. — Чимин… — Ладно, плевать. Лучше расскажи мне, что это ты всю ночь делал, что, — Чимин касается шеи Тэхёна, где виднеется недавний след. Омега шипит на него и прикрывает место, — у тебя такие следы? — Эй, не мне тебе говорить, откуда берутся такие следы. Сам ночью небось времени зря не терял, — хмыкает омега и играет бровями. — Не терял, конечно, но мне просто нравится бесить тебя, — наконец-то улыбается Чимин, а Тэхён победно выдыхает. Омеги ещё немного болтают, Мингу, которого покормили и уложили спать слуги, тихонько сопит, Чимин передал письма Тэхёну, который пообещал их передать, а сам омега решил выйти и просто посмотреть на тех, кого привёз его муж. Конечно, вчера он был счастлив, потому что Чонгук только вернулся и всё заметить не смог, но сейчас он наконец-то сможет узнать, что и кого привёз он. Чимин, приказав слугам быть очень бдительным с Мингу, вышел. К тому же у него есть и повод, ему нужно заглянуть к лекарю, чтобы взять некоторые отвары, последнее время он дурно себя чувствует. Чимин первым делом к нему и направляется, лекарь объясняет, когда и сколько нужно пить. Омега благодарит его, щедро одаривает золотом. Ему действительно любопытно, что за омег привёз Чонгук, так ли они хороши. Чимин, конечно, знает, что ему нет равных, но ведь всё уходит, и его красота со временем сойдёт. Чимин вертит головой, отгоняя непрошенные мысли прочь и даже не замечает, как в него врезается омега. Первое, что отмечает Чимин, — хорошенький. Второе — молоденький. Третье — идеальный. — Простите, господин, — не шепчет, а будто поёт омега. — Ничего, — омега виновато прячет глаза и снова просит его простить. — Твоё имя? — Виен, господин. — Я тебя раньше здесь не видел, — Чимин не понимает, почему ещё продолжает с ним говорить. — Меня привёз господин Чон и других омег, — Чимин отчего-то сразу понимает, что это тот омега, про которого говорил Тэхён. Встреча неприятна Чимину, но он выдавливает из себя улыбку и просит не беспокоиться. Виен ещё раз извиняется и уходит. Чимин, желая прекратить свою прогулку и желая провести оставшийся день с Мингу, удаляется в свои покои и собирается до вечера из них не выходить. К нему приходит Хан, объясняя свой ранний приход тем, что учителя разрешили закончить уроки пораньше, потому что омега и так всё запомнил. Чимин только радуется компании и просит Хана простить, потому что из-за настроения у него нет желания играть. Омежка не расстраивается, понимает, поэтому играет с Мингу, который смотрит, как он ловко ставит кубик на кубик, или показывает, как лошадка скачает. Чимин начинает засыпать, когда под одним боком у него лежит Хан, уставший от игр, а под другим Мингу, уставший от смотрения на игры. Чимин просто не мог пошевелиться, поэтому всё тело затекло, а руки особенно, поэтому он сам не заметил, как заснул, но проснулся от внезапного постороннего шума. Рядом не оказывается ни Хана, ни Мингу. Чимин сначала не понимает, а потом, завидев Чонгука, понимает, что тот Мингу уложил в кроватку, а Хана отправил к себе. Сейчас разгар дня, странно, что Чонгук вернулся, но что-то спрашивать у него Чимин не желает. Он поворачивает голову в сторону люльки Мингу, что стоит около кровати и не говорит ни слова. Чонгук хмыкает на внезапную молчанку, но пару минут подыгрывает, пока это становится невыносимо выдержать. — Что случилось, кто расстроил моего кроху? — шепчет он на ухо и целует. — Вы и расстроили, мой господин, — отвечает Чимин и хмурится сильнее. — Надо же, какой я плохой человек, — Чонгук кусает его в плечо и резко дёргает на себя, заставляя подняться. — Эй, что ты творишь, пусти. — Тише, ты же не хочешь Мингу разбудить. Ты так легко убаюкал моих детей, что мне было жаль будить Хана. А теперь собирайся, мы кое-куда пойдём. — У меня нет настроения, — Чимин отталкивает от себя альфу и собирается вернуться в постель, но его ловят за руку и тянут. — Кроха, это приказ, — шепчет в приоткрытые губы Чонгук и убирает за ухо выпавшие прядки волос. — Собирайся, ты не пожалеешь. — Ты как обычно. Стоило тебе приехать, а уже разлучаешь с сыном, — бурчит Чимин, пока одевается. — Что поделать, — пожимает плечами Чонгук. — Мингу должен понимать, что я соскучился по его папе. Чимин хмыкает и, закончив пристёгивать накидку, зовёт слуг, чтобы Мингу находился под присмотром Тэхёна. Чонгук, приказав омеге не спускать глаз с его сына, забирает Чимина и выходит. Они не взяли никого, только они вдвоём и каменистая дорожка. Чимин взял под руку Чонгука, положив свою голову на его плечо, наслаждаясь безмятежностью. Давно они так не прогуливались, давно не были вдвоём настолько уединённо. На дворе осень, но её присутствие вовсе не ощущается, солнце ещё тепло светит и щекочет лицо, а ветер не такой холодный для кожи, а наоборот приятный и в меру холодный. Чонгук начинает рассказывать про земли, где они были. Вспоминает забавную историю, где он торговался на базаре с лавочником, который непозволительно дорого хотел продать ему парчу, но он не сдался и взял своё, однако за упорство и доброту лавочника он заплатил ему вдвоё больше. Чимин смеётся, представляя картину, как Чонгук, стоят на базаре, взяв на себя образ простого странника и спорив насчёт цены, прося её понизить. Чонгук, которому понравилась реакция Чимина, продолжает свои истории. Он привёз для Чимина архитекторов, которые могут воплотить любую его идею. Омега благодарит мужа и целует за это в щёку. Чимин пока не хочет говорить, что помимо архитекторов, он привёз и омег, он не хочет портить столь прекрасный момент, поэтому молчит. Они минуют сад, им иногда попадаются гуляющие омеги, что вежливо кланяются Чонгуку. Чимин уже давно не реагирует на них, потому что давно прекратил эту бессмысленную войну, вот только привезённые омеги могут его побеспокоить, у Чимина есть куда более важные дела, чем как-то на них реагировать, но он будто всем нутром чувствует, что они принесут им зло. Чимин отгоняет непрошенные мысли и заводит разговор о том, что уже успел сделать и что ещё хочет сделать. В планах у него построить приют для детей и наладить отношения с местной властью, потому что те не щадят торговцев и берут слишком много с их дохода. Чонгук даёт согласие, но просит омегу не спешить, умерить свой пыл, а то слишком много изменений могут потрясти народ. — Да нет же, я всё для них сделаю, вот из-за того, что родился Мингу и время у меня урезано, понаставил в нескольких местах большие ящики, в которые люди могут кидать свои письма с просьбами, пожеланиями. — И неужели гадости не пишут? — хмыкает Чонгук и целует омегу в руку, будто согревая. — Были и плохие письма, но я стараюсь на них не реагировать, потому что знаю, например, что казнишь людей не просто потому, что ты Монстр и тебе к концу месяца съесть руки и ноги несчастных людей надо. — Мною детей давно пугают, эти история — норма, правильно делаешь, что не обращаешь внимания, — альфа касается макушки и показывает Чимину, куда они идут. — Я здесь ещё не гулял. Мы вышли за пределы дворца? — Чонгук кивает. — Ого, будто в лесу, — улыбается омега и выскальзывает из рук альфы, убегая вперёд. Он расставляет руки в стороны и смеётся от серьёзности Чонгука. Альфа, убрав руки за спину, неспеша надвигается на него, но Чимин назло убегает ещё дальше. — Кроха, если ты решишь от меня убежать, то не успеешь понять, как окажешься в моих руках. — Так давайте проверим, мой господин, — подмигивает Чимин и, послав воздушный поцелуй, срывается с места. Чонгук хмыкает и принимает правила игры. Всё, что он слышит, — звонкий смех Чимина. Всё, что он видит, — макушку, что убирается от него прочь. Всё, что чувствует, — запах земляники, по шлейфу которого он подорвался и сейчас ступает. Чимин даже не оборачивается, чтобы понять, что альфа уже рядом. Чимин просит себя не сдаваться, продолжать бежать, использовать себя все силы, поэтому он резко сворачивает направо, слыша, как Чонгук недовольно рычит. Омега старается бежать аккуратно, чтобы не упасть и чтобы лишний раз доказать Чонгуку, что превосходит его. Скорее всего, делается это всё для забавы, для смеха, потому что Чимин не уверен, что Чонгук вот так запросто с кем-то бегал, а точнее за кем-то бежал. Он петляет возле деревьев, чтобы тяжелее было его поймать, но в какой-то момент его резко хватают за локоть, и тогда Чимин понимает, что проиграл. Они падают на землю, Чимин, громко смеясь, жмётся к Чонгуку и обхватывает его шею руками. Только когда они оказались лежать, Чимин приподнимается и усаживается на бёдрах Чонгука. — Видишь, я выиграл, — заявляет альфа, приподнимая уголки губ. Он укладывает руки на задницу Чимина и начинает сжимать. — Эй, это не лучшее место, чтобы снять ваше возбуждение, мой господин, — облизывая пересохшие губы и ближе клонясь к лицу альфы, говорит Чимин. Он понимает, что начинает заводить, специально ёрзает и проезжается по вставшему члену альфы. — Сейчас природа станет свидетелем твоих стонов, — Чимину и добавить нечего, потому что в следующую минуту Чонгук прижимает его к своим губам и начинает те целовать. Чонгук приподнимается, чтобы было удобнее. Чимин кладёт руки на его плечи и охотно отвечает на его ласки. Он чувствует, как альфа готов его сожрать, с каким напором он целует его губы. Глубоко, мокро и страстно — всё, как ему нравится. Всё, что приводит Чимина в одурманивание. Омега разрывает пуговицы, которые ещё утром сам и вдевал. Ему хочется прикоснуться к его телу, почувствовать его тепло, стать с его телом чем-то единым. Чимин откидывает голову, подставляя шею под укусы, Чонгук сбрасывает накидку, развязывает ленты блузы и первым из них двоих касается желаемого тела. Он от подбородка спускается ниже, кусая потвердевшие соски, даря своему слуху куда большую усладу. Чимин стискивает зубы, когда Чонгук пожирает его тело, когда оставляет свои отметины на каждом клочке тела, когда довольный облизывается и тянет на себя для поцелуя. Чимин расправляется с ненавистными пуговицами и касается горячей груди, что стала покрыта ещё большим количеством ран. Чимин ещё от шрама на лице не отошёл, даже сначала стал отрицать, но когда его руки коснулись лица, когда ощутили всю ту боль, что испытывал Чонгук, он понял, что он настоящий, что он станет вечным напоминанием не только Чонгуку, но и ему, что значит итог любой победы. Омега довольно мычит, когда рука Чонгук проскользнула в его штаны, а пальцы начали бродить меж половинок. Чимин кусает Чонгука в плечо, когда тот вставляет в него два пальца. Он уже отвык от касаний и ласк альфы, но старается не думать о боли и показывать свой слишком рьяный напор. Он сжимает волосы Чонгука и оттягивает от себя. — Хватит, — шепчет он в губу и слизывает с его губ свою же кровь. — Хочу тебя, безумно, — Чонгук хмыкает и, припустив давно расстёгнутые штаны омегой, затыкает Чимина поцелуем, начиная пристраиваться. Он входит резким толчком, получая крик от Чимина в поцелуй. Он не берёт перерыва и начинает сразу двигаться. Нет ни нежности, нет ни прелюдий. У них есть только бешеное желание, что пеленой застелило глаза и сейчас движет ими. Страшная буря разыгралась в обоих, пострашнее любой войны, любой смерти. У них тут не просто пожары, это пожары, которые они друг у друга и потушить могут. У них здесь война, в которой никогда не смогут выиграть. — Пожалуйста, только не прекращай, — не молит, а требует, будто находясь в страшной агонии, Чимин. Он упирается о бёдра альфы и самостоятельно насаживается на него. Чимин даже представить не может, что творится с Чонгуком внутри. Одно «пожалуйста», и у него теряется контроль, попытка взять инициативу на себя — смертельно для него. Он до синяков сжимает бока омеги и насаживает на себя, с каждым разом всё сильнее и жёстче. Он действительно может его сожрать, потому что его тело идеально ему подходит. Омега назло подставляет новые места для укуса. Чонгук высасывает из него кровь, питаясь и кормит своего Монстра, который соскучился по омеге. Чимин самый сладкий омега на земле, решает для себя Чонгук. Он никогда не был жаден на сладкое, но Чимин именно тот, кто научил его быть жадным, тот, кто делает его зависимым. Его стоны на ухо, громкое «ещё», потерянный счёт времени — всё наваливается и раздирает Чонгука на части. Если и может быть настолько хорошо с человеком, то только с его омегой. Только с ним. — Кричи, — шепчет Чонгук на ухо, а Чимин даже не сразу понимает, что от него хотят. Только когда зубы альфы сомкнулись на его ключице, он понял, что тот имел в виду. Он кричит, как тот того и желает, кричит от того, как ему хорошо. Чонгук проделывает подобное и на другой стороне, передвигаясь выше, к шее, где тоже делает укус. Он действительно готов высосать из него всю кровь. Несколько адских минут, что слаще любого райского наслаждения. От ощущений Чимин теряется. Из новых меток вытекает кровь, которую слизывает Чонгук, заглядывая опьянённым взглядом ему в глаза. На его губах кровь, Чимин её слизывает и просит продолжать, а Чонгук и не думал прекращать. Это его омега, его тело, его кровь — всё это принадлежит только ему, пусть кто-то посмеет посягнуть на него, тогда им ни Бог, ни Дьявол не помогут. Чимин кончает на грудь альфы и, прибывая в недавнем оргазме, срочно нуждается в губах Чонгука, который он же и искусал. Чонгук, сделав пару толчков, выходит из омеги и кончает меж из животов, и, снова прижимая Чимина ближе к себе настолько, сколько возможно и нет, позволяет ему терзать себя, свою грудь царапать, а губы рвать. Чимину всё можно, он тот, кому сердце его Монстра принадлежит. Чимин не слезает с Чонгука и, утыкаясь носом в мокрую шею, тяжело дышит. — Природа стала свидетелем нашего секса, — хихикает Чимин, получая внезапный шлепок по голой заднице. — Как мы следы убирать будем? — Там чуть дальше есть река, вода холодная, поэтому я тебе вряд ли… — Где? — Чимин, охая от боли в пояснице, еле поднимается, показывая видом, что готов идти. Чонгук выгибает бровь, будто говоря, что сам просил. Альфа встаёт и, подав омеге их вещи под его недовольный взгляд, подхватывает его на руки и несёт в сторону реки. — Ты не будешь купаться, — предупреждает альфа. — Чего это? — фыркает омега и зло косится на Чонгука. Тот приподнимает уголки губ и наклоняется, чтобы поцеловать Чимина в висок. — Потому что вода холодная, надеюсь, ты сейчас не заболеешь. — А ты заболеть не можешь? — Могу, но себе я это прощу, но допустить того, чтобы заболел ты, — никогда, поэтому не ной, кроха. Чимин шикает на него и весь следующий путь специально царапает голую грудь альфы, вызывая у того только смешки. Река оказалась действительно недалеко, пары минут хватило, чтобы до неё дойти. Альфа стелет на земле свою накидку и, укутав Чимина, идёт к берегу, но стоило ему сделать пару шагов, как на его спине оказались омежьи руки. — Не надейтесь, мой господин, — улыбается Чимин и, взяв альфа за руку, повёл за собой. Вода была не просто холодной, она показалась Чимину ледяной, но он всё равно не показал этого Чонгуку. Ему ничего не остаётся, как только последовать за ним. Чонгук видел похожую картину, но прошлый раз он наблюдал, а теперь они оба купаются и никто не тонет. Чимин погружается в воду с головой и тут же выныривает, широко раскрыв рот. Его забавляет реакция Чонгука, который замер и наблюдает за ним. — Чонгук, — Чимин брызгает на него водой, приводя в чувства. — Что ты так смотришь? — Не могу поверить, что у меня такой муж, — Чимин хихикает и манит пальчиком Чонгука поближе. Альфа подплывает, а Чимин, обвив его торс ногами и оперевшись на плечи, топит, самым наглым образом опускает на дно реки. В ту же секунду омега оказывается погружен сам в воду и, не теряя времени, притягивает альфу к себе для поцелуя. Самое настоящее безумие. Чимин улыбается в поцелуй, ему кажется, будто он научился дышать под водой, потому что совершенно не чувствует нехватки воздуха. Перед ним Чонгук, его ясное лицо, его не скрытая и ни с чем не сравнивая страсть. Выныривая, они ещё пару минут целуются. Чонгук не хочет отрывать от себя Чимина, не хочет, чтобы тот хоть на шаг оказался дальше от него. Ему нужно ближе, глубже, сильнее. — Мой господин, чего вы такой голодный и жадный, — смеётся Чимин и расслабляется в руках Чонгука. — Ты приучил меня к этому, — отвечает Чонгук. — Я могу, — хихикает омега и, развернувшись к Чонгуку лицом, обнимает его. — А если я могу, то почему ты до сих пор привозишь омег? — кажется, Чимин настроился на разговор именно сейчас. — Почему молчишь? — Что ты хочешь, чтобы я ответил? — Если бы я хотел, чтобы ты сказал то, что я хочу, то сказал бы это, но сейчас я прошу ответить тебя, — Чимин отрывается от груди и смотрит на ночные глаза, которые роднее некуда стали. — Я уже тебе объяснял… — Плевать хотел на традиции, распусти гарем ради меня, — сразу напрямую выкладывает Чимин. Чонгук даже не удивлён. Он подхватывает его на руки и несёт на берег. — Ты не ответил, — канючит Чимин и требует ответа. — Ты же умный мальчик, почему я должен тебе объяснять, а? — Чонгук помогает Чимину одеться. Одежда неприятно липнет к телу, но это лучше, чем ходить с грязным телом от спермы. — Ну и что то, что твой гарем — показатель твоего могущества. Нужда в наследнике отпала, а эти омеги просто мучаются, может, кто-то из них хочет свободы, а ты их держишь в этой клетке, — переходит на крик Чимин, пока Чонгук его внимательно слушает. — Просто если ты думаешь, что, убрав омег, у тебя появится много свободного места, то я его займу, не переживай, — Чонгук смеётся от подобного и просит Чимина не нести чепухи. — Чепуха это то, что ты ещё имеешь гарем. — Послушай, — Чонгук берёт его за руку и уводит от берега, надеясь за сегодня дойти до нужной ему цели. — Гарем придумали не просто так, это слишком большой шаг, чтобы распустить его. Пожалуйста, не занимай свою голову этими вопросами и… — Тогда зачем они там? — Чимин понимает, что задаёт глупые вопросы, ответы на которые знает, но его не может это не раздражать. — Чёрт возьми, да хотя бы для того, чтобы хоть кто-то в грёбаном дворце мог воспитывать детей, помогать или становиться мужьями моих людей, — отвечает криком на крик Чонгук. Чимин ничего не отвечает, он назло Чонгуку уходит вперёд. — Кроха, я не показал тебе конечную цель нашей прогулки, — сразу смягчается Чонгук, но Чимин не останавливается, хотя прекрасно слышит, что тот говорит. — Поверни голову вправо и увидишь купол, — Чимин между прочим поворачивает голову и, не останавливаясь, поворачивается сам в сторону здания. Чонгук улыбается забавному омеге и неспеша идёт за ним. Только дойдя до дворца, Чимин останавливается, ждя Чонгука. — Куда ты меня привёл? — недовольно бурчит Чимин, когда Чонгук, взяв его под руку, ведёт внутрь. Чимин понимает, что здесь давно никто не живёт, но не может не отметить, что внутри очень красиво. Длинный коридор, где пол украшен мозаикой, окна витражные, пропуская через себя лучи, создают разноцветные блики. Пройдя чуть дальше, Чимин видит большой фонтан, который, к его удивлению, работает, он такой красивый, Чимина поражает его размер. Прям с потолка льётся вода. Он оббегает его и снова срывается с места на новое. Повсюду висят фонарики, Чимин их теребит и проходит по коридору, не смея задерживать внимание на чём-то одном. Везде так красиво. Здесь есть места и для омег, где те могли отдохнуть, широкие балдахины на двух массивных колоннах, море подушек и больших окон, чистый воздух и веет толечкой свободы. — Что это за место? — еле выговаривает Чимин, всё ещё поражённый. Чонгук берёт его за плечи и уводит всё дальше. — О, что это за место. Про это место много чего можно сказать. Например, именно здесь есть большая ванна только для истинной пары, — шепчет, а сам искушает. — Тогда нам здесь делать нечего, — смеётся Чимин и заходит внутрь просторной купальни. — Мой господин, да вы готовились, — говорит Чимин, когда видит приготовленную ванну, вино, фрукты и сладости. — Да вода горячая, тут точно кто-то был и этот кто-то точно ты. Зачем тогда мылись в холодной реке? — Я сказал тебе, чтобы ты не купался, но ты не послушал. — Издеваешься, да ты… О, пишмание, обожаю, — Чонгук улыбается и идёт следом за омегой. Чимин садится на бортик и начинает поедать сладость. — Я узнал, что ты последнее время плохо ешь, но иногда можешь поесть что-то подобное, — Чимин, жуя, выгибает бровь. Ему пора понять, что о каждом его шаге докладывают Чонгуку. — Попробуйте, мой господин, — Чимин спрыгивает и подходит к Чонгуку, прося того открыть рот. Он знает, что альфа не любит сладости, но всё равно предлагает. На его удивление Чонгук, перехватив его запястье, делает укус под взгляд Чимина. — Надо же, ты съел и даже не выплюнул, — Чимин ставит тарелку на место. — Наверное, потому, что у тебя умеют готовить вкусные сладости, — Чимин растягивает губы в довольной улыбке и, положив руки на шею альфы, скрепляет их. Чонгук кладёт руки на его талию и прижимает к себе. — Я помню тот день, когда сказал тебе, что у нас не принято танцевать с омегами. — Да, но ради меня ты сделал это, — улыбается, вспоминая будто недавнее событие. — Я готов сделать всё, чтобы ты простил меня, — звучит искренне, из-за чего Чимину и плакать, и смеяться хочется. Он перебирает ногами, будто в танце, заставляя Чонгука повторять за собой. — Я любил танцевать, но только не в обществе, потому что все так смотрят, — шепчет Чимин, продолжая плавно двигаться. — Глаза зависти везде могут найти, не обращать внимание — всё, что от тебя требуется. — Легко сказать это омеге, — недовольно бурчит Чимин. — Ну ты же у меня сильный омега, — Чимин отрывается от груди альфы, прерывая их неряшливый танец. — Угу, — омега оставляет поцелуй на щеке альфы и, подойдя к воде, проводит по ней рукой. — Я вот думаю, что было бы неплохо искупаться и выдвинуться в путь, — Чимин глядит через плечо, подзывая к себе, маня. Чонгук хмыкает и подходит. — Я раздену вас, мой господин, — от чиминова «мой господин» Чонгуку всегда хочется смеяться, омега говорит это не всерьёз, нарочно, чтобы позлить или показать своё пренебрежение. Он молча стоит и наблюдает, пока Чимин ловко справляется с его одеждой. Он изначало планировал сюда прийти, в план купанье в реке и секс на природе не входили, но нельзя сказать, что Чонгук жалеет. Чимин, сосредоточив своё внимание на одежде, даже не замечает, как альфа его разглядывает. Увидев это, он точно бы начал бубнить и говорить «чего ты на меня пялишься?». А Чонгук просто не может сказать, как ему вечности мало, чтобы насмотреться на него. Чимин не старается складывать одежду аккуратно, потому что подразумевает, что сменная для них уже готова. Он усаживает Чонгука первым в горячую ванну, а сам не торопится, хотя уже разделся. — Я сделаю тебе массаж, сиди, — объясняет омега, становясь за спину альфы. — Ну кроха, его можно делать, сидя на мне. — Если ты ещё раз мне вставишь, то я точно поползу во дворец, — Чимин просит его сидеть смирно и, взяв баночку с миндальным маслом, выливает себе на руки, растирая. Он мнёт альфе шею, плечи, активно втирая масла. Чонгук прикрывает глаза от того, как ему сейчас хорошо, он даже не смеет останавливать движение этих пальчиков. Даже здесь Чимин хорош, он старается сделать приятно, размять уставшие от постоянных тягот участки. Он мнёт шею, дарит поцелуи в затылок и шепчет, как сильно «люблю ваше тело, мой господин», но Чимин не может не отметить, сколькими шрамами это тело полно. Он с горестью на каждый смотрит и каждый целует, не осознавая, как этим будоражит Чонгука. — Хватит, иди сюда, — Чонгук берёт его за руку и заставляет зайти в воду. Чимин канючит, что ещё не закончил, но спорить с Чонгуком практически бесполезно. Он садится меж его разведённых ног и откидывает голову на его плечо. Чонгук неторопливо поглаживает его бёдра, сминает и дарит нежные поцелуи в висок. — Я хочу с тобой кое о чём поговорить, — начинает альфа, прерывая безмятежные минуты. Чимин мычит в ответ и, взяв ладонь альфы в свою, начинает выводить на ней узоры. — Ты помнишь утром принесли шкатулку и письмо? — Чимин кивает. — Помню, ты ещё расстроился или разозлился из-за этого. — Да, содержимое мне очень не понравилось, но ответь мне на вопрос: какое отношение ты имеешь к Тхаю? — Чимин замирает с рукой альфы и, кажется, перестаёт дышать. Он не смотрит на Чонгука, но ощущает его взгляд на себе, его вечно бездонный и ночной взгляд. Он выдал себя только что, а альфа это не упустил. — Я уверен теперь, что это имя тебе более чем знакомо, кроха. Ответь мне правдой только, — шепчет он, а омегу в холод бросает. Он поджимает губы, очень не хотел вот так начать всё рассказывать, быть по сути пойманным. Он ещё не отошёл ещё от писем своего братца, про которые так и не нашёл в себе силы рассказать. Чимин прикрывает глаза лишь на мгновенье, собираясь силами. Чонгук вроде не давит, но Чимину от этого не легче, он чувствует, как он беснуется, как руки, что его держат, стараются не сильно сжимать, как он борется сам с собой, чтобы не переломать его кости. — Чонгук… — Успокойся, что бы ты не сказал, я тебе верю и не наврежу, — обещает, а Чимин верит. Чимин кивает и начинает рассказывать: — В день нашей свадьбы я получил письмо, как оказалось, оно было от Тхая, — спешно говорит Чимин, стараясь быстрее избавиться от этого и ждать вердикт. — Я просто сжёг его, не желая возвращаться в прошлое, пару писем снова приходило, но я их сжигал, и это не потому, что боялся твоего гнева, а из-за того, что я боялся потерять то, что мы только построили. Тхай — мой брат, сводный брат, отец взял омегу уже с сыном, — Чонгук видит, как тяжело говорить омеге, поэтому, повернув его к себе лицом, укладывает на груди и ещё пару минут утешает, показывая, что не злится, что наказывать не будет, что всего лишь просит ответа. Почувствовав родное тепло и поддержку, Чимин продолжает: — Просто Тхай… Он, он ужасный человек. Я не могу тебе рассказать, мне слишком стыдно. Я всегда мог давать отпор, мне было плевать, кто это был, Тхай никогда не скрывал своего интереса к нам. Так как Гём страше, то и сущность омеги раскрывалась у него раньше. Чёрт, да я по пальцам могу сосчитать их секс… А мне он ничего не делал, но от этого и хуже было. Как-то раз он прижал меня к стене и сказал, что уходит, но вернётся, чтобы сделать меня своим. — Кроха, мне надо было это узнать, — он целует в макушку и продолжает успокаивать. — Что-нибудь ещё хочешь добавить? — Хочу, — шепчет Чимин и приподнимается. — Когда найдёшь его, то пообещай, что будешь убивать его долго и мучительно, — Чонгук первый раз видит, чтобы Чимин просил о чей-то казни и не может не отметить, что ему это до безумия нравится. — Убью каждого, на кого покажет твой пальчик, — Чимин выдавливает из себя слабую улыбку и говорит, что им точно уже пора возвращаться. Когда они выходят наружу, покидая прекрасный дворец, Чонгук, взяв Чимина на руки, чтобы, как он сказал, так было теплее, первый прерывает тишину: — Этот дворец даже не мной построен, он стоит тут уже несколько лет, а когда мы нашли его с Хосоком, то я тут же приказал его восстановить. Он очень красивый, это мы только часть видели, человек, что повелел его построить отличался тонким вкусом. Обычно мы с Хосоком здесь отдыхали. — Неужели мы так далеко ушли от дворца? — Да, нам точно час ещё идти. — Надеюсь, у тебя руки не устанут, — бубнит Чимин, утыкаясь носом в шею альфы. — Я даже не заметил, потому что мне так было хорошо. Мне и сейчас хорошо. Знаешь, я долго думал, как начать разговор о Тхае, но я благодарен, что ты помог мне. — Скажи, он кроме слов что-то делал? — Чимин начинает смеяться, а Чонгуку вовсе не до смеха. У него уже руки чешутся, чтобы ими же вырвать сердце этому ублюдку. — Нет, мой господин, вы мой первый альфа и, я надеюсь, последний. Максимум, что он мог сделать, так это поцеловать в щёку, ну, иногда были и синяки за неповиновенье, но это ничто. Иногда я даже думал, что он может нас изнасиловать, но то ли у него мозги есть, то ли он был занят отделением, что про это не думал. — А Гём? — О, к брату быстро интерес пропал, Гём нашёл способ с ним бороться. Бубнил про свои книги постоянно, а Тхай всегда считал, что омеги созданы только чтобы быть собственностью альфы, а когда мой брат включал умника, то его это бесило. Таким образом, Гём смог лишиться секса, — совершенно бесцветно говорит Чимин. — Мне то ли его жаль, то ли нет. Наверное, тогда было жаль, но сегодня… Немного, потому что не только мне страдать-то. — Что ты… — Как там Мингу, интересно, — Чонгук решает не вмешиваться, потому что не хочет лезть в отношения двух братьев, ему достаточно того, что Чимина не трогали. — Он точно рассказывает Тэхёну, как любит своего папу и защищает его от тирана-отца. — Я — тиран? — Ага, а теперь пусти, я сам хочу идти, — завидев дворец, просит Чимин. — Ну уж нет, пусть наш сын видит, что я даже не хочу, чтобы его папа ходил по земле. — И что же в этом хорошего? — А что плохого? — Чон Чонгук, отпусти сейчас же, — Чонгук смеётся, но всё равно не спускает на землю омегу, что кусаться начал. Чимин успокаивается только тогда, когда держит в руках сына, по которому безумно соскучился. По лицу Тэхёна можно понять, что Мингу не давал ему отдохнуть. Чимин благодарит его и просит задержаться, потому что хочет, чтобы тот наконец-то отдохнул, поел и Чимин бы поделился своими эмоциям от прогулки. Чонгук, поцеловав Мингу, говорит, чтобы тот оберегал папу, выходит, обещая вернуться поздно ночью, поэтому Чимин засыпает с сыном. Омега даже не провожает его взглядом, полностью погрузившись в сына. Чонгуку надо навестить Хосока, узнать, как тот выполнил приказ. — Ты уходил в одной одежде, а пришёл в другой. Что это, магия? — жуя миндаль, спрашивает Тэхён. — Я сам не ожидал, но наш отец, — Чимин морщит носик, передразнивая Мингу, — сделал нам небольшой подарок. Мы сначала гуляли в саду, а потом вышли на тропу, которая вела к небольшому дворцу. — Ага, а что вы делали между тем, как дошли до дворца? — хихикает Тэхён. — Или это было уже во дворце? — Прекрати, — Чимин кидает подушку в смеющегося друга. — Буду надеяться, что Мингу испортил тебе день. Да, малыш, ты же отомстил за папочку? — разговаривает с сыном Чимин. — Да он — сущий Дьявол, я его еле успокоил, когда ты ушёл. Пусть он и похож на господина, но привязан больше именно к тебе. — И Чонгук так говорит, — выдыхает Чимин. — Ничего не произошло, пока меня не было? — Неа, Бек пару раз заходил, перед вашим приходом буквально. Новые омеги удивлены тому, что господин носит тебя на руках. — Пф, пусть судачат, они ещё не такое узнают от Чонгука. А сейчас я хочу тебе кое-что рассказать.***
— Ты точно сможешь это сделать? — Вы, альфы, всегда любите в нас сомневаться? — красивый омега поправляет свои украшения и глазам цвета неба смотрит на своего собеседника. — Поверьте, я смогу справиться с этим заданием, мой господин, вы останетесь довольны. — Думаешь соблазнить Чона? — хмыкает альфа, скрытый под капюшоном. — И не подумаю, верность обоих Чонов издалека чувствуется, поэтому я поработаю с их омегами, — хмыкает омега. — Не подведи меня, сокровище. — Пара месяцев, мой господин, и вы вернёте себе своего братца и лишите Чона самого дорого, — Тхай хмыкает и треплет омегу во волосам. — Мой Виен, мой самый умный мальчик, я верю в тебя, а теперь — ступай, — омега кланяется и возвращается во дворец. Он бесшумно вышел, так же и бесшумно вернётся. Тхай, забравшись на оставленную лошадь, срывается с места. Он наконец-то готов вернуть Чимина к себе, он бы поговорил и с Гёмом, но тот слишком был к нему мил и любезен в прошлом, что он может его оставить, поэтому он подождёт. Чимин слишком глуп, если думает, что альфа его забыл и желание забрать его себе отпало, наоборот оно крепло, с каждым годом росло и сейчас достигает пика. Тхай благодарен Туену, который приютил их с папой, дал еду и кров, но чем быстрее он рос, тем быстрее просыпался у него аппетит. Тхай всегда хотел создать что-то своё, построить из ничего своё. Так у него загорелась мечта, которая была вполне выполнима, как он считал. Ему выделили клочок земли, здесь постарался Туен, за котором было велено смотреть, вовремя решать вопросы и подчиняться центру, но только Тхай никому подчиняться не стал, он развивал свои земли, стягивал войска, покупал оружие и торговал с местными городами. В конце концов, он смог укрепить свои владение, расширить путём хитрости и коварства, подкупая людей на других землях, обещая им богатства и власть. Всё это альфа выполнил, но только спустя время, когда эти люди получили свои деньги, окрепли, тогда Тхай их заменил на своих людей. После того, как Чонгук выгнал его папу с семьё, Тхай никак им не помог, не желая влезать в спор с Чонгуком. Он пообещал, что пройдёт время и он вернётся. Он слишком много провёл войн, сейчас готовится к очередной, но она будет необычной, она будет не за земли, не за богатства, не за власть, а за омегу. За одного омегу, который ещё в детстве очаровал его своей улыбкой и слабой пощёчиной за попытку поцеловать. Тхай не может объяснить своей детской влюблённости, но Чимин просто раз зашёл в его жизнь и поменял её. Ему всегда хотелось, чтобы омега был рядом. Он постоянно делал так, чтобы они оказались вдвоём, пытался дарить украшения, но всё, что получал — крики, удары и вечные проклятья. Он думал, что если переключится на Гёма, то Чимин обратит на него внимание, но он наоборот озверел и начал защищать своего брата. В итоге Тхай сдался и решил покинуть их, подкрепляя свои чувства расстоянием. Виена ему подарил один из правителей, подарок он принял и ничуть не пожалел. Омега умён, статен, полностью ему подчиняется и выполняет любые приказы. Он пожертвовал им, чтобы наконец-то завершить начатое. Как и ожидалось, омега не стал противиться и принял правила игры. Тхаю нужен его брат, а Виену нужно, чтобы его господин был счастлив, поэтому он даст ему то, что тот хочет, лишив Чона не только любимого человека, но и власти. Семья — поистине странное явление, которое делает человека слабым. Потеряв сейчас Чимина или одного из своих сыновей, Чонгук сойдёт с ума от горя, поэтому если и бить, то в самое сердце Монстра.***
Чимин просыпается от ощущения, что кого-то рядом не хватает. Он смотрит на рядом лежащего пятимесячного Мингу. Малыш крепко сжимает кулачки и хмурится во сне. Солнце ещё не встало, а Чонгука всё нет. Чимин протирает глаза, сидя на кровати. Его альфа слишком занят своей империей, недавно подавил восстание на окраинах, смог не ввязываться в войну и обезопасить свои земли. Чонгук снова приходит заполночь, а иногда и на рассвете. Тэхён стал жаловаться, что Хосока вообще не видит, потому что тот постоянно пропадает. Действительно, альфы слишком заняты, Чимину иногда не по себе от того, что может часами ничего не делать, когда его альфа занят. Чимин заставляет себя проснуться, поэтому, опустив ноги на ковёр, он потягивается и разминает отёкшие ото сна конечности. Без Чонгука одиноко, тоскливо, приходится постоянно чем-то себя веселить, чтобы не впасть в печаль окончательно. Чимин целует Мингу и подходит к задвинутым шторам. Но он останавливается, мягко улыбаясь. Чонгук, согнувшись, сидит на тахте и спит. Чимин садится рядом и аккуратно, чтобы не потревожить альфу, кладёт его голову на своё плечо. Морщинки на лбу Чонгука разглаживаются, а голова перемещается на колени омеги. Чимин улыбается и начинает перебирать волосы альфы. Он хочет забрать его боль, его усталость, ему хочется, чтобы он смог побыть с ними подольше. Чонгук берёт руку Чимина и подносит к губам, целуя. Чимин понимает, что тот не спал. — Что тебе мешало лечь на кровать? — Чонгук кладёт руку Чимина под голову и прикрывает глаза. — Ладно, можешь помолчать, наверное, накричался вчера, когда лишал своих советников должностей. — Уже и про это знаешь, — хмыкает Чонгук и собирается приподняться, но Чимин не позволяет. Он продолжает свободной рукой почёсывать волосы альфы. — Я не собираюсь вмешиваться в твои дела, пока ты не вмешиваешься в мои. Ой, мне кажется кто-то тоже проснулся, — Чимин нехотя уходит от Чонгука и берёт проснувшегося Мингу на руки, но тот, завидев отца, тут же тянет к нему ручки. — Иди ко мне, жизнь моя, — он треплет сына по щёчкам и кусает за подбородок. Мингу заливисто смеётся, заставляя и родителей улыбаться. — Он так забавно ползать начинает, — подсаживается к мужу омега. — Давай-ка посмотрим, — Чонгук поднимается с софы и, положив сына на пол, отходит на пару шагов. Чимин молча наблюдает за развлечениями своих альф. — Ну давай, Мингу, покажи, на что ты способен, — Мингу, принимая вызов отца, пыхтя, начинает ползти к нему. Альфа перебирает своими ножками, отталкивается, жмурится, чтобы преодолеть такое большое расстояние, как ему кажется, но на деле он и не сдвинулся с места. Чимин подбадривает его, говорит, что ещё немного и он доберётся до своего отца, который молча стоит и наблюдает, как Мингу пытается показать свои навыки. — Да ты слаб, малыш, — Мингу обижают слова отца и он начинает хныкать. — Ну вот, ты довёл его до слёз, — Чимин поднимается с места, чтобы успокоить сына, но Чонгук его останавливает. — Не трогай его, — твёрдо говорит Чонгук, парализуя Чимина. — А ты, — тычет пальцем на Мингу, который уселся на попе и смотрит сквозь заплаканные глаза на отца. — Перестань хныкать и действуй, папы ведь рядом может и не быть, — Мингу тянет руки, просясь взять его. Чонгук присаживается на коленки рядом с ним, игнорируя ручки сына. Мингу спешно становится на четвереньки и быстро-быстро начинает ползти к отцу, чтобы тот его утешил. Чонгук победно кивает и наконец-то берёт сына на руки. — Что-то с чем-то, Чон Чонгук, — Чимин отходит от шока и становится рядом с альфой, на руках которого хнычет Мингу. — Можешь плакать, но после, как сейчас, — шепчет отец. — Пройдя через препятствие, ты поборол себя, а сейчас можешь побыть слабым, на моих руках, утыкаясь в мою грудь, — Чимин кусает Чонгука за плечо, прося прекратить нести бред их сыну и просит вообще отдать его ему. — Ему нравится быть на моих руках, — издевается Чонгук и целует Чимина в щёку. — Я сегодня собираюсь выйти в город, не хочешь… — Ни сегодня, ни завтра, кроха. Сейчас у меня очень большие проблемы, — Чонгук садит Мингу на подушки, а сам подходит к столу. Чимин ничего не отвечает, нянчится с Мингу и радуется этим временем. — Не обижайся. — Я не обижаюсь, потому что понимаю, что всё своё время ты не можешь быть с нами. Только когда будет возможность, не забывай о нас. — Я никогда, — Чонгук берёт руки Чимина в свои, — про вас, — касается губами лба, — не забываю. Я уже второй месяц обещаю Хану кораблик помочь сделать, но не нахожу времени. Не хочешь ему помочь? — Нет, — твёрже, чем хотелось, говорит Чимин. — Он хочет это сделать с тобой, не со мной, значит, ему нужен ты, а не я. Сегодня, чтобы как-то развлечь его, мы сходим погулять. Ты видел сколько снега навалило? Нам надо этим воспользоваться. И Мингу возьмём с собой. — Только тепло одевайся, прошу, — Чонгук обхватывает лицо омеги руками и касается любимых губ. Ему бы хотелось ещё постоять так, целуя самые вкусные губы, высасывая из них всю сладость. Чонгук отстраняется, когда его дёргают за штанину. — Понятно, целоваться будем, когда Мингу рядом не будет, — Чимин хихикает, оставляет поцелуй на левой щеке мужа и просит слуг принести одежду. Альфа треплет сына по волосам и выходит. Чимин одевает Мингу, пока ему самому помогают одеться. Он уже послал за Тэхёном и Ханом. Мингу наблюдает, посасывая кулачок, как носится его папа. Чимину надо решить вопрос с очередной кипой бумаг. Люди, которые занимаются его фондами, очень ответственные и следят за ними внимательно, каждый раз присылают ему доклады. Омега успевает прочитать парочку, перед тем как к нему постучали. В проёме появляется знакомый омега. Виен. — Мой господин, — омега кланяется. — Тэхён просил передать, что ждёт вас на улице, потому что… — Ох, наверное, я заставил его ждать, сложно было ему сказать. Спасибо, что сказал, — Чимин коротко кивает и, взяв Мингу на руки, выходит. Виен кланяется в ответ и освобождает дорогу для Чимина. Как только Чимин скрылся, омега закрывает за собой дверь и спешно подходит к столу. Ему повезло, что Чимин живёт в покоях Чонгука, потому что у второго бумаги будут куда интереснее. Виен проходит дальше стола, где у Чонгука много полок с книгами и бумагами. Он держит в руках письмо, которое должно подставить Чимина, он несколько месяцев учился подделывать его почерк, поэтому сейчас, когда он наконец-то смог получить результат куда более лучший, пользуется этим. Но ему необходимо найти что-то Чонгука, то, чтобы идеально помогло ему. — Где же ты, — Виен понимает, что у него остаётся мало времени, поэтому он открывает последний ящик и тихонько вскрикивает, больше от радости, чем от разочарования. — Посмотрим, что там у нас, — омега постоянно смотрит на дверь, боясь, что кто-то может зайти. Он аккуратно разрывает печать и спешно пробегает глазами по содержимому. — Серьёзно, ты собираешься взять в союз Намджуна? Тхаю это понравится… Да вы и земли поделили. Ба, Виен, ты молодец, — омега убирает остатки воска, пряча их в карман. Он сворачивает письмо Чонгука и засовывает его вместе со своим, заранее подготовленным, в футляр. Омега пытается найти печать Чимина и, найдя её, быстрее заканчивает своё дело. Ему сегодня везёт, он благодарит судьбу за её подарки. Между тем омеге кажется, что прошла вечность, но на деле — не больше семи минут. Виен выдыхает и выходит из покоев. Заранее подкупленный стражник перенимает футляр с письмами. — Все письма который месяц проверяются, поэтому просто так вывезти из столицы… — Я знаю, на это и рассчитываю, передай это тому, кто сможет отправить его, потому что сам из дворца я выйти не могу, а если поймают тебя, то будет катастрофа, ты сразу заговоришь, переоденься в более подходящую одежду, — косится омега на его вид. — Действуй, — омега отдаёт ему мешочек с золотом и возвращается в гарем. Его отсутствия никто не заметил. Он присаживается рядом с другими омегами и начинает слушать их рассказы, звонко смеясь, вставляя пару слов. А в голове голос говорит одно: «Тебе конец, Пак Чимин». А потом исправляется на «Чон Чимин».Конец второй части.