***
Скучающий Чимин, который вдоволь нагулялся сегодня и понял, что больше не выйдет, пока снега не убавится, ибо весь промок, так ещё с криком пришлось уводить не только Хана, но и Мингу, которому понравилось бить Тэхёна и кричать, наверное, тот хотел просто утонуть в снегу, читает очередной документ и готов отправиться спать раньше обычного, отвлекается от стука в дверь. Ему сообщают, что Чонгук ждёт его для ужина. Омега, который уже избавился от украшений и макияжа, быстро встаёт и переодевается. Он слишком ценит минуты, что может провести с Чонгуком, поэтому незамедлительно спускается и обнаруживает альфу, сидящим за длинным столом, попивающим вино. Стоит Чимину показаться, он приподнимает уголки губ и протягивает руку. Омега быстро семенит ногами и уже оказывается сидеть на коленях Чонгука, довольно зарывшись в его волосы. Порохом пахнет и уже обычным запахом крови. — Прости, но я начал без тебя, — альфа показывает на свою тарелку, где наполовину разрезанно мясо, часть которого съедено. — Не прощу, — шепчет ему в губы Чимин и целует. — Ну или прощу, если покормите меня, — Чонгук хмыкает и, удобнее посадив Чимина, начинает нарезать мясо. Чимин не хочет говорить, что уже поужинал, что у него кусок в горло не лезет, наоборот у него сейчас аппетит просыпается, стоит альфе поднести аппетитный кусочек ко рту. — Тебя ничего не тревожит? — интересуется омега с полным ртом. Чонгук вытирает его губы от жира и отрицательно качает головой. — Любишь мне врать, — обхватив его лицо, говорит Чимин. — А если бы рассказал, то самому легче стало бы, — Чимин оставляет поцелуи на щеках альфы и отстраняется. — Просто возникли некоторые проблемы, которые, я надеюсь, в скором времени устранить. Как ты? Как провёл свой день? — Чимин быстрее проглатывает пищу и начинает свой рассказ. Чонгук не может его слушать и не думать. Сегодня утром к нему пришёл Хосок, который и без того хмурый, сделался ещё хуже. Он передал ему письмо и в двух словах объяснил, от кого и кому. Чонгук увидел и знакомую печать, и знакомый почерк, более того, он увидел и своё письмо. Он сидел и целый час перечитывал уже выученные строки письма омеги. Злоба в нём поднималась со стремительной быстротой, навязчивая тень нависала откуда-то сверху и начинала шептать: Я сказал тебе задуматься, кто спит на твоей груди: безвинный Авель или змея, которую ты самолично пригрел. Чонгук не хотел в это верить, он находил тысячи причин, почему Чимин это мог сделать, почему этот почерк так похож на его, почему его Чимин захотел это сделать. До самого вечера он держал себя в плену собственных мыслей, запрещал так рано возвращаться во дворец. Он хотел свернуть ему шею, хотел прибить к стене, чтобы узнать, что он затеял, но стоило ему увидеть улыбку на губах омеги и его нежные касания на своём лице почувствовать, как решил подождать. Если Чимин и играет, то он себя выдаст, потому что даже самый хороший игрок сможет себя выдать. Но сейчас кроме смеха и драгоценной улыбки Чонгук ничего не видит, да и не хочет видеть. Ему приятнее не думать, что произошло утром, а только наслаждаться завершением дня в любимых объятиях мужа и слушать его смешные рассказы о прошедшем дне. — И короче, я принял решение, что не буду это делать. Ведь зачем мне уходить в убыток, если мне… — Чимин осекается, чтобы понять, что Чонгук его совершенно не слушает, а наглым образом рассматривает. — Почему остановился? — не понимает Чонгук и поглаживает бёдра омеги, зло скалясь. — Мой господин, — Чимин перекладывает его руки себя на талию. — Вы бы хоть дослушали, а то сами просите, а в итоге… — А в итоге я схожу с ума от тебя, — улыбается Чонгук и тянет за затылок Чимина на себя. Омега улыбается ему в поцелуй и, обхватив лицо альфы, пытается взять инициативу в своих руки. Если Чонгук думает, что постоянно хочется только ему, то он ошибается, потому что Чимин постоянно горит рядом с ним. С альфой явно что-то не так, потому что тот задумчивее обычного, погружён в свои мысли и даже игнорирует его. Чимин, конечно, узнает причину, но позже, потому что единственное, что сейчас происходит в его голове — горячие губы Чонгука. Он будто из него душу высасывает, и так постоянно. Поцелуи с ним схожи с терзанием, словно сожрать хочет не только их, но Чимин понимает, что так альфа ведёт себя чаще всего, когда его что-то тревожит, поэтому он всецело подчиняется и даже позволяет пробраться рукой к себе в штаны и сжать ягодицу, хотя у него в любом случае не было выбора. С Чонгуком его просто не существует. Оторвавшись от покрасневших губ, Чонгук ещё раз проводит по ним языком и позволяет себе ещё раз укусить нижнюю губу, чтобы услышать писк. Он, довольно облизываясь, отстраняется и, как ни в чём не бывало, наливает себе вино. — Иногда мне кажется, что я окажусь на этом столе, — хихикает Чимин, отправляя в рот дольку яблока. Он садится рядом с Чонгуком, уложив голову на коленях. — О, поверь, если бы это было так, то я лично бы тебя приготовил, — Чимин снова хихикает и резко замолкает. Это не уходит от Чонгука, он, обеспокоившись, спрашивает, что случилось. — Ничего, — бурчит омега. — Просто… Ты сегодня снова уйдёшь? — он поднимает полный надежды взгляд и видит, как меч Чонгука её сейчас разрубит. — Скучаешь, — говорит альфа и, развалившись на подушках, тянет Чимина на себя, кладя его голову себе на грудь. — Конечно, — тяжело выдыхает Чимин и начинает водить пальчиком по руке Чонгука. — Ну вот станет Мингу правителем, тогда времени у меня появится куда больше. — Что? — Чимин широко распахивает глаза и собирается запротестовать, когда слышит смех Чонгука. Альфа смеётся редко, поэтому это всегда Чимина заставляет замолчать и запомнить этот момент, чтобы когда ему будет его не хватать, его мозг будет помнить этот искренний, адресованный ему смех Монстра. — Ты так забавно воспринимаешь мои слова, — Чонгук треплет омегу по волосам и не убирает улыбки с лица. Чимин пытается укусить его за руку, что в целом и выходит. — Ну вот, а ты ещё говоришь, что я тебя съем, пожалуйста, ты уже начал, — Чимин поднимает на него голову и, сощурив глаза, клацает зубами, показывая, что Чонгуку стоит его опасаться. — Но а кто всё это начал? — тянет Чимин и сам тянется ближе к лицу Чонгука, уже садясь на его бёдра. — Кто постоянно шепчет, что сожрёт, — Чимин касается мочки чонгукова уха и будто бы случайно прикладывается губами. — Кто заставляет моё тело хотеть его так сильно, что мой разум отключается, — Чимин оставляет короткие поцелуи на шее. Он чувствует, как альфа напрягается, как его дыхание сбивается, а руки непозволительно сильно сжимают его бока. — Ты подло играешь, — выговаривает Чонгук в губы, когда Чимин оставляет на них быстрый поцелуй. — Так сильно хочешь, чтобы я остался? — Ну, не хотите, мой господин, тогда я пойду, а то ещё нарушу ваши дела, — Чимин поднимается на ноги, но тут же оказывается прижатым в груди альфы. — Не сегодня, кроха, — Чонгук поднимает его на руки и под хихиканья Чимина уносит его к себе. До самого утра будет его голос срывать, чтобы больше не искушал.***
— Это сделал не он, — говорит Чонгук Хосоку, который поглаживает загривок лошади. Альфа переводит на друга вопросительный взгляд, явно требующий ответа. — С чего ты так решил? — Хосок серьёзно воспринимает эту ситуацию, когда утром ему принесли письмо, то он несколько раз подумал, прежде чем нести Чонгуку. Но сейчас тот выглядит вполне спокойным, даже слишком, что напрягает его. — Кому как не тебе знать, что за уникальный орган — глаза. Они могут многое рассказать, — Чонгук закидывает поводья и, просунув ногу в стремя, подтянувшись, садится на коня. — Всё равно не понимаю, — качает головой Хосок и тоже садится верхом. — Знаешь, я думаю, что кто-то подставил моего кроху, но для того, чтобы это узнать, мне нужен Бек. — Бек? — Хосок теперь вообще ничего не понимает. — Да, если кто-то решил подделать почерк Чимина, то я найду этого человека. Невозможно до конца повторить чужой почерк, хоть одна буква, но она будет другой, хоть одно соединение, но оно будет другим, поэтому я проверю это лично. — Сумасшествие, — только и говорит Хосок. — Сумасшествие — это то, что кто-то пытается подставить моего омегу в моём дворце. Ладно, Беку распоряжение я отдам, как мы вернёмся, а сейчас мы должны проверить войска, — Хосок кивает, и они оба, ударив лошадей, устремляются прочь, каждый о своём думая. Хосок, всё ещё не понимающий, что затеял друг, а Чонгук, вспоминающий своего омегу, который не хотел его отпускать и даже сонный свалился с кровати, пытаясь удержать альфу за края кафтана. Если кто-то угрожает Чимину, то он явно смертник, потому что такое Чонгук не простит.***
Как Чонгук и хотел, Бек отдал ему нужные бумаги, правда, омега до конца не понимал, зачем ему они понадобились, но не стал вникать, надеясь, что позже с этим разберётся. Он, как альфа и просил, забрал некоторые «каракули» омег и отдал их с чистой совестью, что выполнил свой долг. Чонгук убеждён, что Чимин не виноват, потому что он видел это в омеге, он понимает, что тот не пойдёт на такое безрассудство, хотя бы потому что знает, какие будут от этого последствия. Вечереет, а Чонгук почти не выходил из своих покоев, всматриваясь в каждую букву, в каждое соединение и петельку. Тот, кто решил подставить его омегу ещё не знает, на что он готовит пойти, только чтобы оправдать его. Чонгуку повезло, что Чимин довольно часто пишет, поэтому найти бумаги с его почерком не составило труда. И хорошо, потому что тогда со стороны омеги посыпались бы вопросы. Солнце всё дальше садится, а Чимин так и не появился во дворце, но Чонгук узнавал, что тот просто решил задержаться и прогуляться по столице, конечно, альфа приказал немедленно доставить омегу во дворец, но приказа Чимин ослушался, заставляя Чонгука лишний раз волноваться. Он уже собирался лично за ним отправиться, когда дверь неспеша отворилась, а в дверях появилась макушка Чимина. Чонгук тут же делает серьёзное лицо, от которого Чимину не по себе, альфа сейчас его взглядом убить может, но Чимин, пытаясь побороть в себе страх, отрывает глаза от пола и смотрит на альфу виноватым взглядом. Чонгук сильнее брови соединяет и, сложив руки за спиной, стоит и ждёт, пока Чимин подойдёт ближе. — Чонгук, я объясню, почему ослушался, — виновато бурчит омега и уже оказывается возле альфы, обнимая его. Чонгуку тяжело с этим бороться, но он молчит и ничего не делает. Омега его напугал, ослушался, а сейчас хочет избежать наказания. — Не злись, пожалуйста, — шепчет омега куда-то в шею и оставляет поцелуй, зная, как они на Чонгука действуют. — И не молчи. — А чем же я тогда тебя накажу, если не молчанием? — хмыкает Чонгук и немного остраняется, чтобы посмотреть на лицо омеги. Чимин корчит недовольное лицо и снова собирается подойти к Чонгуку, но тот рукой показывает, чтобы тот оставался на месте. — Я предупреждал, Чимин, особенно тогда, когда положение неспокойное, но ты снова и снова ослушиваешься меня, — Чимин собирается возразить, но замолкает, столкнувшись с холодным лицом альфы. Он не повышает на него голоса, но он явно зол, сдерживает себя исключительно ради него. Омега не находит, что ответить, поэтому опускает голову. Чонгук вновь садится на стул и злость начинает постепенно отступать, стоит ему снова посмотреть на глаза, полные печали. Альфа тяжело выдыхает и протягивает руку, Чимин реагирует тут же и, сделав пару шагов, уже сидит на коленях Чонгука, уткнувшись носом в шею. — Вообще-то я приехал ещё раньше, просто я заглянул к Мингу, который отказывался засыпать без меня, как сказал Бек, поэтому мне понадобилась несколько минут, чтобы сначала его успокоить, а потом уложить спать, — Чонгук целует его в плечо, из-за чего омега мысленно выдыхает, гнев сменился на милость. — Весь дворец уже подчиняется тебе, мне стоит начать бояться? — Чимин приподнимается и сразу сталкивается с его взглядом. Чонгук не может на него долго злиться, не может даже наказать, потому что он им зависим, потому что если ему сделает больно, то себя век карить будет и не простит, всех в крови лучше утопит, но не позволит грустной улыбке быть на красивом лице. — Давно пора, а то недооцениваете меня, мой господин, — хихикает Чимин и наклоняется к лицу Чонгука. — Может, мне стоит извиниться? — омега слегка касается чужих губ, не сдерживая улыбки. Чонгук взгляда не сводит с его глаз, а Чимин давно бездны не боится, только может в редкие моменты, когда альфа зол, даже сегодня было не так страшно, омега не может представить, что может произойти, чтобы увидеть того самого Монстра, про которого все говорят и которого так старательно прячет Чонгук. Чимин немного отстраняется от лица, но только для того, что переместить себя на стол, заваленный чужими бумагами. Чонгук еле сдерживает себя, чтобы прямо сейчас не сорваться и не сожрать его. Омега хихикает, ножкой касается сначала бедра альфы, а потом выше поднимается, специально на член давит, Чонгук ловит его ножку и сильно сжимает, но Чимин не показывает даже, что ему больно, он прыскает в кулак и подзывает пальчиком Чонгука к себе. Если и извиняться, то любимым способом. Чонгук обхватывает лицо омеги и не даёт ему шанса сдвинуться, чтобы в следующий момент не свернуть шею. Он целует мокро, жадно, врывается в полость и лишает Чимина воздуха. Омега обхватывает руками его шею и непозволительно громко стонет в поцелуй. Они целуются так, будто это последний раз, когда они могут касаться друг друга, ощущая родное тепло, будто Чонгук этих губ больше никогда не попробует, не скажет, насколько они сладкие и как в воздухе земляникой тут же запахло, будто Чимин больше никогда не сможет специально царапать его спину, шею, чтобы показать, насколько сильно он в нём, насколько сильно ненавидит, что любит. Чимин готов задохнуться, ему действительно не хватает воздуха, но он ни за что не попросит Чонгука остановиться, он наоборот углубляет поцелуй, продолжая извиваться на столе и чувствовать, как грубые руки альфы бродят по его телу. — Больше не смей меня так пугать, — отстранившись, шепчет в покрасневшие губы альфа. Он целует их ещё раз, чтобы напомнить себе, что это всё реально. — Буду, а может и не буду, — тут же добавляет Чимин, спрыгивая со стола. — Сколько бумажек, мне нужен свой кабинет, — вновь усаживаясь на колени к альфе, бурчит он. — У тебя есть собственные покои, которые пустуют, — Чонгук убирает выпавшие прядки за ухо. — Да, но твои мне больше нравятся, может их расширить, — приложив палец в губам, думает Чимин. — Конечно, ещё такого нам не хватало. Кроха, если ты не хочешь, чтобы мои покои превратились в сборище бумаг, то нужно что-то сделать именно тебе, — тычет ему в грудь Чонгук, а Чимин уже захлёбывается от возмущения. — А почему я? Мне они тоже нравятся, я твой муж, имею право на них и на твой стол. Вообще можно поставить ещё один стол, а… — Может тогда поспорим? — Чимин удивлённо вскидывает бровями. — Ну что? Сыграем с тобой одну партию в шахматы, кто выиграет, тот и получит право на мой стол. — Серьёзно? Это как-то по-детски… — Ладно, тогда уже завтра ты будешь сидеть в своих… — Я согласен, где доска, — Чимин слезает с колен, что ему делать не хотелось и ищет шахматную доску. Чонгук не любит в них играть, но иногда такое желание его одолевает, поэтому омега наслаждается игрой с мужем. Их ему сделали на заказ, из другой страны привезли. Наконец, найдя всё необходимо, Чимин просит альфу уже подойти и начать проигрывать. Альфа хмыкает и поддаётся уговорам. Они усаживаются на подушках и начинают. Одна игра, от которой кто-то получит всё, а кто-то потеряет. Чонгук, в отличие от Чимина, спокоен и не нервничает. Омега же судорожно водит пальчиком, чтобы выбрать верный ход, покусывает всё ещё покрасневшие губы и искренне надеется на победу. Чонгука это смешит, но он сдерживается, чтобы не нервировать омегу. У того сосредоточенный взгляд, слегка хмурится и ругается, когда теряет свои фигуры. Чонгук не любит эту игру, сам не зная почему, может, так подействовал на него один рассказ, по которому отец и сын решили сыграть одну партию, после которой один из них умер, оказывается, сын просто решит отравить своего отца за его любимым делом. В любом случае альфа не является любителем, но прекрасно в них играет. Чонгук не сдерживает улыбки, когда ставит Чимину «мат», а потом резко уворачивается от летящей в него подушки. — Ну я не хочу отсюда уходить, — стонет Чимин, дуя губки. — Хорошо, можешь здесь оставаться. — А зачем нужна была игра? — Так ты сам её принял, — не понимает альфа. — Так ты же не соглашался отдать свой стол. В итоге, каждый остался доволен. Они вместе ужинают, Чимин рассказывает про свой день, потому что Чонгук отказывается, объясняя это тем, что соскучился по голосу омеги. Чимин говорит, что ему нужна его помощь в некоторых вопросах, и Чонгук соглашается. Он хочет поддержать каждую его идею, потому что каждой Чимин загорается и не может сдержать своей радости, которая тут же проникает в Чонгука и заставляет его улыбнуться лишний раз. — А ты почему целый день во дворце был? — спрашивает Чимин, сбрасывая одежду. — Не целый, утром мы ездили вместе с Хосоком в литейную мастерскую, проверяли работу, потом я отправил его к войскам, чтобы тот их начал усиленно готовить, а сам остался во дворце, чтобы решить кое-какие вопросы, — устало рассказывает Чонгук, не сводя голодного взгляда с омеги. Чимин кидает короткое «понятно» и, просунув руки в ночную сорочку, переводит взгляд на мужа. — Чего? — качает головой Чимин и пытается понять, что с ним не так. Он вертится возле зеркала, но так и не понимает, почему Чонгук так на него смотрит. — Сегодня ты не будешь спать. — Что? — Чонгук затыкает его поцелуем, а Чимин только удивиться может, как тот так быстро возле него оказался. Понятно, почему тот так его рассматривал. В следующий раз он попросит вместо сорочки ему комплект сшить, а то Чонгуку слишком легко разделаться с его одеждой, или вообще снова голым спать будет. Чонгук максимально тянет его на себя, кусает за ухо, спускается к ключицам и оставляет везде свои следы. Чимин дарит ему стоны, которые особенно сладкими сейчас кажутся. Омега отросшими ногтям царапает ему спину, раздирает кожу, чувствует на своих руках его кровь и наслаждается ею, сейчас Чонгук пахнет ею, пусть это и не его запах, но именно кровь Чимин считает его запахом, именно она ассоциируется с альфой. Чонгук разводит его худые ноги и одним резким движением входит, примыкая губами к чиминовым. Он кусает их, лижет, рьяно врывается. Чимин громко стонет и кормит его своим телом. Чонгук напора не меняет, позволяет себе насладиться, да и сам знает, как омеге сейчас приятно. Чимин сам тянется, просит не прекращать, просит его не останавливаться. Чонгук и не думает, он сильнее вдалбливается в податливое тело, пока перед глазами Чимина творится что-то невозможное. Всё смешалось воедино, балдахин, кажется, сейчас упадёт на него, задушит, но это всего лишь рука Чонгука, держащая его за шею и сразу же подтягивающая его на себя. Он не видит ничего, кроме тёмных глаз, коробящих душу и заставляющих Чимина не забывать, в чей власти он сейчас. А омега помнит. Всегда будет помнить. Чонгук кусает его за плечи, резко меняет положение. Теперь Чимин сидит на нём сверху, разрешая себя насаживать, он уже хрипит, но ни на секунду не хочет, чтобы это закончилось. Он откидывает голову назад, открывая шею, которую альфа хочется прокусить. Его руки нещадно сжимают ягодицы, его губы остервенело рвут тело, а ритм заставляет сделаться безвольной куклой. Он даже представить себе не мог, что будет так хотеть Чонгука. И дело не только в том, что им хорошо в постели. Он не может и дня представить без него, ему становится грустно, когда его часто не бывает во дворце, скучает, до безумия скучает. Ведь Чонгук к этому приучил, каждую ночь в своих тисках держит, не отпускает, потому что боится. Так и Чимин боится, что проснётся, а всё это исчезнет. Сейчас он уже ни о чём не жалеет, ему слишком хорошо, из-за чего страшно становится. Поверить, что наконец-то у него всё наладилось, что он не знает, что такое боль, бесконечные слёзы и унижения. Чонгук меняется для него, пусть он всё ещё такой же, но Чимин видит, как он нежен к нему и к детям, как он лишний раз сам себя сдерживает, чтобы больно не сделать, голос повышает в редких случаях. А Чимин всё равно не верит. Это же Монстр, он не может измениться, тот же привык только убивать и кровью упиваться. Но кто же знал, что маленький омега сможет усмирить дикого зверя, чудовище, от одного упоминания имени которого коленки трясутся да к горлу ком подступает. Чонгук не может даже вспомнить, когда ему было так хорошо, когда он был так стастлив. Его жизнь состояла из постоянных походов, он не нюхал ничего, кроме крови и пороха, а сейчас в его ноздри один запах забился, земляника сейчас перебивает другие запахи. Сейчас в его жизни есть несколько смыслов. Его ждут, заставляя постоянно возвращаться. Раньше он делал это только для своего сына, а сейчас и для Чимина, потому что омега настолько в нём глубоко, настолько сильно. Теперь ему страшно, впервые у него есть страх. А что, если с его семьёй что-то произойдёт, что, если из-за его решения они смогут пострадать. Поэтому, несмотря на всю импульсивность, он старается грамотно подходить к любому решению, чтобы то потом не вылилось в большие проблемы. Он внюхивается, лижет мокрую шею и оставляет свои метки. Ни за что. Он не позволит никому его забрать, никому не позволит навредить своей семье, потому что Чонгук подобное не простит. Чимин засыпает на его груди, закинув одну ногу на его и немного приоткрыв рот. Чонгук поглаживает позвоночник, оставляет поцелуи, слыша мычание довольное в ответ. Чонгук не забывает, что ему закончить надо, поэтому, переложив омегу на свою подушку, встаёт с кровати и подходит к столу. Чимин своей попкой помял некоторые бумаги, но не критично. Он хмыкает про себя, переводя взгляд на омегу, который обнимает его подушку. Альфа зажигает свечи и снова садится за стол. Он хочет разузнать, кто за этим стоит и как следует наказать виновника. Чонгук проверяет каждую букву, каждую строчку, ему плевать на содержимое текста, главное найти зацепку. Чимин, когда возбуждён чем-то, может неаккуратно писать, буквы накладываются одна на другую. Когда же он расслаблен, у него есть много времени, то и почерк становится аккуратным, даже некоторые завитушки добавляет. Чонгук вглядывается во всё, лишь бы найти доказательства его невиновности. У него затекла спина, а глаза еле различают написанное, но он всё равно всматривается, комкает ненужные листы, откладывает более похожие, и снова начинает перечитывать, пусть одна буква, пусть она будет одна, но другой. — Чонгук-а, — альфа отрывает глаза от стола и смотрит в сторону кровати. Чимин, сонно приподняв голову, ищет его глазами. Чонгук невольно улыбается, потому что омега выглядит сейчас до жути мило, поэтому, чтобы хоть немного отдохнуть и успокоить Чимина, который его потерял, он встаёт и подходит к кровати. Чимин тут же приподнимается и, стоит альфе присесть на край, как голова падает на его колени и следом слышится тихое посапывание. Чонгук бережно приподнимает его и, удобнее сев, откинув голову на изголовье кровати, кладёт омегу себе на грудь. Чимин обнимает его и что-то сонно бормочет. Ругает, думает Чонгук. — Обещай, что не бросишь, — различает Чонгук. Не бросит, никогда. Он продолжит искать правду, но уже утром, когда встретится с Хосоком, когда тот доложит ему о делах и когда он сможет проверить оставшиеся семь бумаг.***
Чимин, сидя на софе, болтает ножкой, пока до неё пытается дотянуться Мингу. После ночи у него всё безумно болит, но он не может показать при детях, что испытывает недомогание. Вместо этого он читает Хану, который попросил разъяснить ему один урок. Рядом мельтешит Тэхён, который не перестаёт умиляться с Мингу и всё продолжает жаловаться на Хосока. Он садится на пол и помогает Мингу схватить папу за ногу, Чимин шипит, но позволяет сыну посмеяться над своей болью. Тэхён треплет малыша за тёмные волосы и оставляет поцелуй на макушке. — Скука, — бубнит Хан и сползает на пол, щекоча Мингу за пухлые ножки. Малыш смеётся и забавно падает на попку, прося руками брата продолжать. — Согласен, что скука, но это нужно знать, чтобы понимать хотя бы азы, — Чимин зевает и откладывает книгу куда подальше. Он сам еле понял, что там написано, а тут ещё Хану объяснить. Конечно, он попытался, но вышло нескладно. — А ты сегодня выходить не собирался? — спрашивает Тэхён и тянется к стакану с водой, горло пересохло от постоянных разговоров. — Собирался, — Чимин просит и себе подать воды. Тэхён передаёт ему свой стакан, а себе наливает другой. — Спасибо. Сегодня у меня по плану с народом пообщаться, ты же знаешь, что несколько раз в месяц я это делаю, — Тэхён кивает и поправляет рубашечку Мингу, которая немного сползла. — Хочешь, чтобы я пошёл с тобой? — Как хочешь, это на часа три где-то, потому что обычно просьб и слов много, — хихикает Чимин и вытирает рукавом блузы губы. Он бы дольше посидел, но нельзя огорчать Чонгука, ведь обещал, что впредь такого не повторится, даже извинился. — Сегодня и погода хорошая, солнечная. Люди, небось, уже столпились, что и пройти будет тяжело. — Так а на что тебе господин выделяет столько людей? Бери их, — не понимает Тэхён. — Ты их видел вообще? Они пугают людей, — объясняет Чимин и присаживается на софе. — Я возьму пару людей, чтобы хоть как-нибудь обезопаситься, а дальше… — Дальше господин будет злиться, — заканчивает Тэхён, а Чимин глаза закатывает. — А меня взять? — Хан поднимает свои глазёнки на Чимина и очень хочет, чтобы ответ его был положительным. — Хан, если я возьму тебя, то меня твой отец точно повесит, — вроде и шутка, но отчего-то Чимину кажется, что Чонгук вполне может его убить за сына. — Ну я тоже хочу посмотреть, как ты всё устроил, ну пожалуйста, Чимин-а, — тянет омежка и берёт чиминовы руки в свои. — Какой ты хитрец, — улыбается Чимин и щёлкает Хана по носу. — Если только потом через часик ты уйдёшь с Тэхёном, — Хан тут же соглашается и уже торопится скорее одеться и пойти вместе с Чимином. — А Мингу? — Тэхён кивает на малыша, который просится на руки в папе. Чимин радостно подхватывает малыша и целует в обе щёчки. — С ним посидит Бек, потому что он и так последнее время какой-то дёрганный. — Сехун причиной, — хмыкает Тэхён. — Они недавно так ругались, что дворец содрогался. — И кто победил? — Сложно сказать, потому что Бек покрыл матом Сехуна, а тот, чтобы хоть как-то его унять, поцеловал, да так, что у бедного Бека аж губы распухли. — Надеюсь, за Мингу он присмотрит часик, — подмигивает сыну Чимин и просит принести ему его вещи. Погода действительно прекрасная, Чимин не может сдержать улыбки. Как и ожидалось, возле одного из его фондов, где Чимин обычно принимал просьбы и жалобы народа, было большое скопление людей. Но стоило ему подойти, как они расступились и дали пройти. Тэхён, который обычно скучал во время таких выходов, решает развлечь Хана и других детишек, затеяв с ними игру. Чимин рад, что друг нашёл, чем заняться, а сам, заняв своё место, просит людей поочереди, не толкавшись, подходить к нему и рассказывать, что тех беспокоит. Его решил навестить и Гём, который зимним утром решил прогуляться по базару, но понял, что тот пуст только из-за того, что Чимин встречу назначил. Омега пихает его вбок и просит исчезнуть, но вместо этого Гём присоединяется к игре Тэхёна. Долгое время Чимину и будущему наследнику просто желали здоровья, даже давали советы, как лучше ухаживать за детьми, спрашивали о его самочувствии и отмечали болезненный вид лица. Чимин на такое только улыбался и просил не беспокоиться. Он сам начинал задавать вопросы, всё ли хорошо, в чём-нибудь нуждаются ли, на что получал решительный отказ, потому что «мой господин, благодаря вам у нас есть куда больше». Но как только первая волна людей прошла, то настала вторая, у которой были реальные проблемы. Чимин знает, куда ему можно и куда нельзя заходить, он не может без Чонгука решать некоторые дела, но это не значит, что он их оставит. Некоторые жалуются на самоуправство местных властей, кто-то жалуется на соседей, а кто-то просит вернуть сына из темницы, потому что забрали его случайно, «случай ему там был». Чимин кивает и обещает, что со всем разберётся. Он также повелевает раздать детям игрушки, которые специально принёс для них и небольшие гостинцы для самих родителей. Никто никогда с пустыми руками от Чимина не уходит. Как Чимин и обещал Хану, через час под его крики Тэхён увёл его, но омега ему пообещал, что чаще будет брать его в такие места, а сейчас он нужен брату, потому что Мингу без него скучает. Хан прощается с новыми друзьями и, взяв Тэхёна за руку, уходит. Тэхён предварительно интересуется у Чимина, сколько тот здесь пробудет и, услышав, что пару часов, позволяет Хану себя утащить. Если Чимин занят делом, то его не оттащить. К тому же он лишний раз с братом поболтает, который пристроился рядом. — Мой господин, мы будем молиться богу за ваше здоровье и здоровье будущего наследника, вы столько для нас делаете, — говорит один из подошедших омег, стоя на коленях. Чимин тут же встаёт со своего места и присаживается рядом, чтобы поднять беднягу, который решил, что так делать правильно и Чимин оценит. — Что вы, прошу вас, встаньте, — Чимин судорожно поднимает омегу, в глазах которого застыли слёзы. — Вы не даёте нам умереть с голоду, позволяете нашим детям учиться, вы благоустроили столицу, да вы… — Всё с вашей помощью, я тоже хочу сказать спасибо за то, что приняли меня, молитесь за меня и моего сына, мы очень это ценим, — Чимин делает наклон головы и просит бедняге подать воды. Следующий час всё снова продолжается так, как и было. Затем Чимин, как и обычно это делал, устраивает небольшую посиделку с омегами, им накрывают на стол, раскладывают подушки и стелят ковры. Чимин всегда сидит на ровне со всеми, его может только отличить наряд и величественная осанка. Кажется, даже если бы он родился в семье крестьянина, то всё равно величие родилось с ним. Теперь его окружают только радостные разговоры, сплетни, переживания. Он слушает, отвечает, иногда делает замечания, когда касаются его мужа, потому что Чонгука он не позволит никому как-то оскорблять. В целом встреча прошла хорошо, Чимин и насмеялся, и наплакался, отметил про себя некоторые вопросы. С ним начали прощаться, Чимин тепло улыбается омегам и машет рукой на прощанье, Гём задержался, чтобы обсудить небольшие проблемы. Чимин говорит, что с радостью сначала выпьет чая и тогда он весь во внимании брата, но стоило народу уйти, а Чимину закончить предложение, как в помещение входят непонятные люди, одетые в форму воинов Хосока. Чимин хмурится и только собирается возразить, как люди, приставленные Чонгуком, обнажают мечи и только говорят, чтобы омеги где-нибудь укрылись. Подошедшие воины хмыкают, пожимают плечами и надвигаются на него, как вдруг Чимина резко тянут назад и куда-то тащат. Это люди Чонгука, повторяет про себя омега, а это люди Хосока, что странно. Омега пытается вырваться, но его парализует крик с улицы. Только не это. Только ни в чём неповинные люди, с которыми он пару минут говорил, только не те, кто приходили к нему с надеждой, а в итоге получили проткнутое сердце. Чимин смотрит судорожно на дверь, представляет мысленно здание, выходы, через которые они с братом могут убежать, но крики. Крики — они повсюду, Чимин не может заткнуть уши, потому что ему надо слышать чужих ног. Он срывается на кухню, где есть несчастные люди, которые по его приказу здесь, которые помогают ему и перед которыми в ответе именно он. Чимин просит Гёма идти к дверям, которые пока свободны, и даже подталкивает его, а сам убегает. Стоит Чимину распахнуть дверь, то видит он только окровавленные тела. Чимин не может сдержать эмоций, он тяжело дышит и постоянно лижет пересохшие губы. Кто эти люди, зачем они сюда пришли, зачем напали на людей. И главное — почему их так много. Чимин выбегает с кухни, ищет брата и не находит, радуется, что тот убежал, а сейчас сам пытается найти лазейку для себя, но видимо, судьба Чимина решает, что тот слишком долго был счастлив, поэтому пора бы и утонуть в боли. Перед его ногами воины, которым Чонгук доверил его жизнь. Чимин не знает, радоваться ему или смеяться, потому что он всегда берёт мало людей для своей защиты, потому что он никогда не думал, что такое может случится, что навредит его жизни. Он со стеклянными глазами смотрит по сторонам, чтобы увидеть чёрные лица напротив. Чимин срывается на бег. Плевать сейчас на смелость, плевать на то, что он как последний трус пытается убежать. Нет, он поступает умно, потому что у него есть семья, ради которой он ещё хочет пожить, у него есть желание жить, а не умереть в месте, которое дарило ему тепло. Он будет спасаться так, как может. К тому же, что сделает омега против двадцати, тридцати, или сколько там людей? Он даже пискнуть не успеет, как его проткнут мечом, поэтому он будет бежать, пока не найдёт выход, будет оттягивать время, чтобы Чонгук забрал его. Ведь он обещал его не бросать. Чимин бросается к окну и судорожно пытается распахнуть его. Но либо удача не на его стороне, либо Чимину суждено умереть, потому что оно не поддаётся. Тогда омега со всей силы бьёт по нему рукой, но тщетно. Он смотрит на рядом стоящий столик и видит на нём нож. Чимин берёт его и прячет за спину. — Малыш, ты можешь пораниться, — слышится протяжное и прожигающее. Чимин, выдыхает и решает сделать всё, чтобы выбраться или оттянуть время. — Вы же знаете, что за вами придут, знаете, что мой муж не спустит это с рук. А если вы меня убьёте, то весь мир утонет в крови, — голос у него дрожит, но он стойко выдерживает и смешки, и противный хохот. — Омега, ты не понял? Нам не нужна твоя кровь, для нас она священна, за тебя столько денег заплатили, чтобы ни один волос не упал, мы не позволим, поэтому не глупи и пошли, пока реально войска Чона сюда не прибежали, наших людей много, но долго удерживать бешеных волков мы не сможем, — подмигивает ему альфа, у которого, Чимин смог рассмотреть, разный цвет глаз. — Вы не похитите… — Ещё как похитим, не сопротивляйся, — говорит всё тот же и кивает свои людям. Чимин уворачивается от их рук, столкнув лбами. А следом он втыкает препасаный нож в ногу того, кто с ним говорил. — Сука, — рычит тот, схватившись за бедро, из которого стремительно стекала кровь. — Схватить его, живо, — орёт он на своих людей. Пусть и слабо, но Чимин хоть задержал их и привёл в замешательство Чимин понимает, что внизу тоже есть люди, но там больше места, к тому же есть чёрный выход, через который он может выйти, поэтому у омеги цель добежать до него, а дальше он будет скрываться от этих непонятных людей, которые носят форму империи. Как счастлив омега, когда видит, что дверь, через которую он может выбраться, открыта для него, но Чимин замирает, Гём, весь в крови перепачканный, с прикрытыми глазами, сидит, прислонившись спиной, Чимин шепчет тихое «Гём-а», он собирается сорваться к брату, но его ловят и за шкирку швыряют на пол, придавив сапогом грудь. Омега извивается, но от этого нажим становится сильнее. — Маленькая дрянь, — шипит тот, кого Чимин ранил в бедро. Он, похрамывая, спускается со второго этажа и подходит к омеге. — Если бы не было условия, что тебя нельзя трогать, то я давно бы приукрасил твоё личико. — Да пошёл ты, — выплёвывает Чимин, который всё ещё добраться до брата. Ему страшно, ему очень страшно, потому что он не понимает, что происходит. — Какой дикий котёнок, ну ничего, тебя в Изире научат манерам, если Хузур этого не сделал, — хмыкает альфа и присаживается на корточки, шипя от боли. — Молись, чтобы ты не сдох по дороге. — Я убью тебя, я запомню тебя и прикажу своему мужу убить тебя самым зверским способом. — Не угрожай Чоном, его даже в столице нет, а вы, — тыкает он на своих людей, — и те, кто на улице, мне нужно, чтобы вы пошумели, нам надо его вынести, создайте толпу, — ему кланяются, и Чимин снова слышит это. Крик. Много криков. Он прижимает руки к ушам, но те одёргивают и перевязывают верёвкой, как и ноги. — Не хочу, что ты убежал, дикарь, — хмыкает альфа и подмигивает ему. — А ещё не хочу, чтобы ты что-то слышал. — Что ты… — он ударяет его рукоятью того самого ножа, которым Чимин его ударил и берёт омегу на руки. Его люди смогли организовать настоящий хаос, повсюду крики, кровь, даже правительственные войска успели прискакать, поэтому им пора убираться отсюда с омегой. Чимин ничего не чувствует, сейчас он поглощён темнотой, которая ещё пару часов будет кутать его в своих объятиях. Ему не сказали, кто приказал его привезти, кто заплатил за его похищение. Но отчего-то Чимину кажется, что он знает, кто это сделал. Есть только один человек, который хочет его вернуться себе и считает своим. К тому же его везут в Изир, а это столица империи Тхая. Этим уже всё стало понятно, поэтому Чимин мысленно умолял Чонгука успеть приехать, но тот уехал ещё рано утром, чмокнув его в левую щёчку и шлёпнув по голой заднице, а тогда, лежа под тяжестью чужой ноги, он молился, надеялся, что сейчас альфа придёт за ним, спасёт, всех накажет и слёзы омеги утрёт, но дверь всё не открывалась и не открылась. Надежды у Чимина всё меньше с каждый проеханным расстоянием. Он безмолвной куклой лежит на жёстких досках и не просыпается. Мгла повсюду, даже если открыть глаза, то всё равно темно. Чимина она забрала, чтобы тот не видел ужаса, чтобы тот не слышал крика, чтобы тот не чувствовал боли. Зачем он радовался, зачем считал, что всё отныне будет хорошо. Ведь знал, что ничего хорошего не будет. Он слишком был счастлив, что и не заметил, как всё обернулось против него. Ему жаль людей, которые зря погибли из-за него, он не сможет выпросить у них прощение. Его грудь разрывается от боли, что во дворце осталась его частичка. Мингу точно сейчас плачет, потому что папы долго нет, а ведь малыш не может без его поцелуев в щёчки, без его бурчаний в сторону отца. Чимин не может без Чонгука, который стал для него всем, а сейчас он всё дальше и дальше от него, удаляется. Он не выдержит этой разлуки, он не сможет справиться, ведь постоянно у него была поддержка в его лице. Ведь Монстр не настолько страшен, как его рисуют. Чонгук защищал его, берёг, как самое ценное сокровище, а сейчас… Сейчас нет никого рядом, кто бы помог ему, кто бы протянул руку и вытащил из этого океана боли. Несмотря на всю помощь мглы, Чимин чувствует её. Очень и очень больно в груди, сердце сжимается, кто-то вставляет в него тысячи иголочек и всё никак не убьёт. Видимо, нужен ещё для чего. А для чего? Его оторвали от дома, от любимых людей, он жил ради них, а сейчас покинул. Хорошо, что Хан с Тэхёном раньше ушли, как же повезло, что Чимин разрешил остаться Хану всего на один час, а то омега бы себя точно не простил, если бы с этими двумя что-то случилось. Какое-то чудо смогло уберечь омег, но не его. Видимо, он будет за всё расплачиваться. Как же будет плакать Мингу, как же будет искать его Хан, как же будет удивлён Тэхён, как же будет потерян Бек, как будет обеспокоен Хосок, как же будет зол Чонгук. Его Чонгук, который даже не знает, что с ним и где он. Его Чонгук, шрамы на теле которого омега знает наизусть, а главный на лице уже столько месяцев покоя не даёт. Его Чонгук, который горячие поцелуи дарит и злится шуточно, если омега нарушает его правила. Его Чонгук… Но где же он, когда так нужен, когда так больно, когда всё скручивает и дыхание прерывается, когда нет сил даже веки открыть, когда невозможно и пошевелиться. Никто ещё не представляет, что не стоило даже пальцем трогать омегу Монстра, потому что последует не просто наказание, а массовые казни.***
Чонгук целый день нервный, он орёт на Хосока, который даёт ему неверные планы, хотя тот лично проверял всё по несколько раз, говорит, что слишком мало приготовили зарядов. У него было хорошее настроение, когда он убирал тёплое тельце со своей груди, когда поцеловал перед уходом и поборол желание зубами воткнуться в ягодицу. Но сейчас настроения нет, он зол не на шутку, а причины так и не знает. Ему кажется, что что-то случилось или случиться, он всем нутром это чувствует. Он устало трёт переносицу, когда ему читают очередной доклад. В один момент все замолкают, и шатёр погружается в гробовую тишину. Вбегает один из людей Чонгука и падает прямо ему в ноги. Альфа тут же напрягается. — Господин, простите, господин, — Чонгук поднимает парня за шкирку и встряхивает, прося нормально объяснить, что случилось, хотя сердце уже бьётся так, что норовит выпрыгнуть и разорвать грудь. — Ваш супруг, господин, его… Господин… Люди Тхая его забрали… Он… — Чонгук не даёт ему договорить, отшвыривает от себя и бежит к своему коню. Он будто чувствовал, он знал, что сегодня лучше отсидеться во дворце, найти себе дело там, неважно, но быть рядом с ним, а сейчас… Он опоздал, его забрали, его смысл, его омегу, его кроху забрали. Ещё недавно он видел его, а сейчас Чимин неизвестно где. Альфа уверен в одном, что тот жив, потому что его сердце ещё бьётся, он знает, что Чимин просто далеко от него, но жив, возможно, с ранами, но он всё еще с ним, он чувствует. Сейчас Чонгук потерян, зол, ему хочется убить каждого, кто попадётся на его пути, но пока сдерживается, сам не зная почему, но сдерживает своего Монстра, а тот уже над ухом шепчет, чтобы тот освободил его, потому что с ним омегу легче искать. Чонгук обещает, что скоро тот сможет обнажить свои клыки. Чонгук не знает, как добрался до места, откуда его жизнь унесли, подло забрали. Он идёт по мокрому от крови полу, смотрит на своих людей, видит и других, те, кого успели убить, те, на которых форма отряда Хосока. Альфа сам переводит на Чонгука вопросительный взгляд. Чонгук пинает его, надеясь, что хоть один из них остался жив, и ему везёт, действительно, один, тяжело раненный, но чудом не потерявший сознание, сидит, прижавши рукой бок, из которого тёчет кровь. Чонгук ничего не различает, он скидывает руку Хосока со своего плеча и подбегает к мужчине. Чонгук с ним не церемонится, в конце концов, он повинен в похищении его мужа. Он берёт его за грудки и поднимает над землёй, впечатывая в стену. — Где мой муж и кто вы такие? — задаёт вопросы Чонгук, на что получает слабый кивок. Тогда альфа пару раз прикладывает мужчину к стене и срывается на крик. — Повторяю вопрос: где мой муж? — у Чонгука терпение на исходе, руки чешутся, чтобы разбить об стену тому голову, но ему нужно хоть что-то, хотя бы слово, что тот жив. — Тхай… Мы, — заходится кровавым кашлем мужчина и начинает терять последние силы. — Мы… переоделись… в-вош… — Куда его повезли? — кричит Чонгук, но мужчина уже испустил дух. — Сука, — и альфа срывается. Он что есть силы прикладывает мёртвое тело к стене, слышит, как ломаются кости, по собственным рукам кровь стекает, на лице появляется. Но он бьёт лишь жалкую оболочку, в которой больше нет жизни. Его пытается остановить Хосок, но всё тщетно. Он понимает, что альфа зол, что у него забрали самое любимое, самое дорогое, и сейчас он на грани отчаяния. Чонгук вынимает меч и резким движением рубит голову несчастному. Не утолить. Эту жажду теперь никому не утолить, пока Чонгук его не найдёт. Пусть мир начнёт молиться, потому что отныне меч Чон Чонгука не будет вдет в ножны. — Разошли во все концы своих людей, начинай собирать войска. Мне плевать, если это будет кровавая война, но я заберу своего омегу. — Чонгук, ты не знаешь, куда его везут. — Очевидно, что к Тхаю, — орёт на Хосока тот и отходит от стены, осматривая помещение. — Да, но ведь этот ублюдок может скрывать его где угодно, он… — Чонгук непонятно куда срывается, а Хосок еле успевает за ним. В конце зала сидит, весь перепачканный в крови и бледный от испуга Гём, который, кажется, в любой момент может умереть. — Гём, — шепчет Чонгук и хлопает пару раз по щекам, приводя в чувства. — Где Чимин? Ты знаешь… — Изир, — кашляя, проговаривает омега. Чонгук опускает взгляд на его тело и видит, что то в множестве порезов. — Всё будет хорошо, не плачь, я найду его, а тебе помогут, — Чонгук не знает, как сохраняет нотки нежности к голосе, но он не убил омегу за то, что тот сказал, куда именно увезли Чимина. Чонгук просит позаботиться о Гёме и увезти его во дворец, где ему окажут должное лечение. А сам, вытерев о рукав меч, идёт наружу. В кровь разобьётся, но найдёт, любые войны выиграет, с врагами союзы заключит, только бы снова его увидеть, прикоснуться, сказать, что не может жить без него, что только его улыбка день и освещает, что его касания и согревают, что его голос усыпляет. Он найдёт кроху, не позволит чужим рукам трогать то, что принадлежит ему. А Чимин весь его. Он знает, что омега сильный, что будет думать, как сбежать и мысленно просит быть осторожным, свято верит, что Чимин его услышит. Он потратит дни и ночи, но не прекратит его искать, он даже смелости во дворец не найдёт вернуться, потому что пока с ним нет Чимина, он не сможет в глаза своим детям смотреть, видеть, как те слезами наполняются. Чонгук просит за ними посмотреть, пока они оба не вернутся. Дорога предстоит тяжёлая, сколько ему предстоит убрать со своего пути. Монстр обнажил свои клыки, а тень предательски забилась в угол, потому что не может справиться с чувствами альфы, уж слишком те сильные и ей самой может грозить смерть.***
Чимин с протяжным стоном открывает глаза и первое, что чувствует, это ужасную головную боль. Конечно, его же ударили. Он снова прикрывает глаза, чтобы прийти в себя и вспомнить весь тот ад, что творился с ним. Он помнит крики, помнит, как брат был в кровати, помнит, как его поймали и ударили, а потом темнота, пугающая своей громкостью тишина. Чимин снова открывает глаза, чтобы столкнуться с прожигающими на него взглядами. Эти люди повины в смерти его народа, его брат тяжело ранен и Чимин не знает, что с ним сейчас и безумно переживает, молится, что тот оказался в порядке, чтобы это была чужая кровь, а не его, хоть сам и понимает, что это не так. Омега смотрит на свои связанные руки и ноги и хмыкает, неужели они действительно так боятся, что он может убежать, хотя Чимин и рассматривает этот вариант, но точно не сейчас, когда так слаб, что глаза держать раскрытыми получается с трудом. — Посмотрите, кто очнулся, — доносится откуда-то слева. Чимин поворачивает голову и видит всё того же альфу. Теперь он без маски, его лицо обнажено, а на губах злой оскал появляется. Чимин перестаёт смотреть на него и опускает голову. Не потому, что ему страшно, а потому, что голова до сих пор болит и поворачивать ей неприятно, каждое движение — это уже достижение, потому что руки и ноги, перевязанные верёвкой, саднят и создают дискомфорт. — Не хочешь со мной говорить? Ладно, я не обижусь, я тебе воды принёс, думаю, ты хочешь пить, — ещё бы он хочет, во рту пересохло с того момента, как эти люди набросились на него. Но Чимин ничего не отвечает, откуда такая щедрость, доброта. Может, вода и вовсе отравлена. — Не хочешь пить? Ладно, — пожимает плечами альфа и уходит к своим людям, расположившиеся у костра. У них жарится на вертеле мясо, аппетитно пахнущее, а Чимин сидит рядом, возле телеги, привязанный, а на улице всё ещё зима, а на Чимине рубаха с широкими рукавами да штаны. Наверное, его вынесли, чтобы тот подышал воздухом, очень мило с их стороны, но не в холод же. — И что нам с ним делать, Элдар? — теперь Чимин знает имя того альфы, который постоянно крутится возле него. Омега поджимает под себя ноги, пытаясь не выдавать звуков, что ему больно. А ему больно, ему очень больно от того, как трут верёвки. — Да ничего, просто отвезём к Тхаю, тот нам выдаст остальную сумму денег и мы снова затаимся. — Эх, жаль парнишку трогать нельзя, он симпатичный, особенно его зад, — хохочет один из альф и в воздухе очерчивает две половинки. Чимин закатывает глаза и вовсе от них отворачивается. За ним придут. Его точно спасут. Чонгук уже ищет его, ему точно сообщили, сейчас альфа переворачивает каждый дом, убивает каждого, кто хоть что-то знает и не знает, и Чимин не решит, просить остановиться его или продолжить. Сейчас глубокая ночь, а на небе ни облачка, они могли сейчас сидеть с Чонгуком в обнимку на балконе, Чимин бы поедал лукум, пытаясь скормить его Чонгуку, а тот бы предпочёл сожрать его. Где-то рядом посапывал бы Хан, а Мингу лежал бы на подушках и смеялся от любого слова Чимина. Омега прикусывает нижнюю губу так сильно, что чувствует на языке кровь. Ему нельзя показывать себя слабым, только не перед этими людьми, они не должны видеть его слёзы. Он ещё вернётся к своей семье, получит крики от Бека, потому что напугал, удары по спине от Тэхёна, похлопывание по плечу от Сехуна, безразличный взгляд от Хосока, который, небось, больше Тэхёна переживал, поцелуй от Чонгука, который его всё же нашёл. Чимин сейчас беззащитный, жалкий, сейчас ему точно подойдёт чонгуково «кроха», именно крошечным среди этих людей он себя и ощущает. От них веет угрозой, но неудивительно. Они — наёмники, за деньги сделают всё, что им прикажут. Они продумали неплохой план, взяли формы отряда Хосока, точно пару дней присматривались и приживались, а сегодня совершили своё грязное дело. От всплывших в сознании картинок, Чимина мутит и он начинает кашлять от ужаса отвращения. Ему приятен запах крови Чонгука, но когда он становится участником убийств, этот запах забывается под кожу и раздирает её. Омега мотает головой и отгоняет мысли прочь, в самый дальний угол запихивает. — Эй, тебе плохо? — Чимин поднимает полный ненависти взгляд. Ему плохо, ему очень и очень плохо, неужели по нему не видно, неужели непонятно, что если отрываешь человека от любимых его людей, то становится плохо. — Тебе что? — плюётся Чимин и даже не смотрит на альфу. — Да мне ничего, просто если ты сейчас сдохнешь, то нам не видать наших денег, — пожимает плечами Элдар. Чимин кривит рот и очень хочет плюнуть ему в лицо. — Ладно, пошли посидишь возле костра, а то холодает, а ты в каких-то тряпках, — альфа освобождает сначала руки, а потом ноги, и Чимин не упускает момента, чтобы хорошенько не врезать этому человеку. Он прикладывает всю свою силу, которую не растерял и бьёт по лицу. Альфа не ожидал от омеги внезапный приступ гнева, хотя это было ожидаемо. Чимин встаёт на ноги и уже ногой пытается ударить Элдара, но тот хватает его поперёк и просит своих людей сидеть смирно, сам разберётся. — Я сейчас с тобой разберусь, тварь, я убью тебя здесь, прямо се… — Чимин не понимает, почему так резко стало не хватать земли, а потом чувствует, как сильные руки сжимают его волосы и окунают в холодную, просто ледяную воду. Чимин барахтается, но альфа всё его тело погружает в воду и не даёт сделать вздоха. Чимин под водой раскрывает рот, руками пытается отодрать от себя альфу, но тщетно. — Понравилось? — шипит тот в лицо, когда достаёт Чимина из воды. — Во дворце, небось, таких ванн нет, хочешь ещё? — Чимин хочет что-то сказать, но его снова окунают в холодную воду, заставляя задыхаться. Он всё запомнит, каждые их действия, каждое слово, а потом просто укажет пальчиком Чонгуку на них, наслаждаясь их кончиной. Чимин никогда не признавал насилие, но породнившись с Монстром, он сам таким в душе стал. Элдар достаёт Чимина из воды и за макушку тащит по земле. Чимин старается вырваться, хоть ему кажется, что силы на исходе, но бороться он никогда не прекратит, даже если он будет умирать. Альфа грубо кидает его к костру и даже не даёт встать, находясь лицом практически к самому пламени. — Ты, маленькая сука, не смеешь меня бить, не смеешь меня касаться, мне плевать, что сказал Тхай, он и так заплатил нам немало, но сочинить историю, как ты пытался бежать и упал, разбив лицо, я ему могу рассказать, — зло шипит альфа ему в лицо, Чимин губы поджимает и брови сводит. Он не того пугает, у него куда пострашнее чудовища были, но нельзя сказать, что страх не парализовал омегу на несколько секунд. — Ешь, — ему ставят тарелку с мясом, что как раз и было на вертеле, а также наливают воды. — Твоё дело — пить, есть или нет, но мой совет, — снова нагибается к его лицу альфа, пока Чимин продолжает лежать на спине возле костра. — Сожри всё, потому что дорога будет долгой, останавливаться не будем, я чувствую твоего муженька, — хмыкает тот и отходит, давая Чимину присесть. Он весь промок, ему холодно, пусть и возле огня сидит. От одной мысли о Чонгуке хочется кричать в голос, но он молчит. Пока молчит. Естественно, к еде он не притронулся, воды он более чем нахлебался, поэтому желание его пить отпало. На него не обращают внимание, все заняты своими разговорами, а Чимин считает, ищет. Здесь около тринадцати человек, у них много оружия, в том числе и луки, поэтому, если Чимин захочет бежать, то вероятность, что его подстрелят, очень велика. Омега поджимает под себя ноги, потирает ушибленные места и разминает руки, затёкшие от верёвки. Он их неплохо размял, когда альфу ударил. Элдар замечает, что тот не ест, но на это только закатывает глаза. Заставлять его есть он не станет, это выбор омеги несколько суток терпеть, с его решением он спорить не будет. Он только встаёт и передаёт ему сухую одежду. — Дай угадаю, ты заставишь меня переодеваться перед вами? — кривит красивое лицо Чимин. Он поднимается на ноги и, взяв одежду, швыряет её в костёр. — Обойдусь, мне и так хорошо, а если сдохну от холода, то тебя не только мой муж убьёт, но и Тхай за то, что не привёз меня, — омега знает, что прав, он видит это в глазах напротив. Элдар ничего не говорит, только качает головой. — Хорошо, значит, ты и руки с ногами достаточно размял, — Чимин хмыкает и сам руки тянет, чтобы те перевязали верёвкой. Это удивляет альф, но не Элдара. — Хотя, будет ужасно, если Тхай увидит эти следы, — Чимин только начинает праздновать победу, как альфа тут же её забирает. — Но мы же ещё не скоро прибудем, поэтому пару дней посидишь так, — руки и ноги Чимину всё же перевязывают. На этот раз руки сзади связаны. Его грубо закидывают в повозку, конечно, не упустив возможности, сжать его ягодицы. Чимин запомнит их, каждого запомнит, чтобы потом покарать.***
Чонгук никогда не устанет делать несколько вещей, среди которых есть место убийствам. В лесу, находящимся за пару километров от дворца, он может позволить себе начать убивать. Там и тихо, и снег красиво кровь принимает. Перед ним уже третий человек, который что-то несвязанное мямлит и просит его отпустить. У Чонгука руки все в крови, он даже не пользуется мечом, собственноручно каждому сердце вырывает. Он устал слушать рассказы, что никто ничего не видел, что клянётся, омеги не знали, двое других тоже так говорили, поэтому они со свёрнутыми шеями лежат неподалёку да с проткнутыми глазами. Осталось всего три человека, и Чонгук очень хочет узнать всё, что ему нужно. — Итак, всё, что я от тебя узнал, это то, что моего омегу везут в Изир, во дворец к Тхаю, ты молодец, — Чонгук треплет беднягу кровавой рукой по щеке, зло скалясь. Даже Хосоку от такого вида не по себе становится. — Но ведь вы люди Тхая, почему не хотите ничего рассказать, зачем, например, ему мой муж, что тот затеял, а может, ваши люди уже в моей столице и готовят переворот? — мужчина трясёт головой и снова начинает рыдать. Чонгук закатывает глаза и просит у Хосока нож, тот вкладывает его в руку Чонгука, который, довольно улыбаясь, отрезает стоящему на коленях мужчине ухо. — Тихо, ты не произнесёшь ни слова, иначе я сделаю так со вторым, а потом перейду к пальцам, — приказывает Чонгук, но невозможно сдержать такой боли, поэтому мужчина во всё горло начинает истошно вопить. Чонгуку довольно быстро тот надоедает, поэтому он втыкает ему в глаз нож по самое основание и небрежно отбрасывает от себя, подходя к четвёртой жертве, которая уже трясётся от страха. — Вы поймите, что не только себе, но и семьям вашим плохо делаете, я ведь каждого найду, — наклонившись, шепчет Чонгук на ухо. — Каждого вырежу, могу на ваших глазах, чтобы вы быстрее начали говорить. — Пожалуйста, — молят его, однако Чонгук никак не реагирует. У него для каждого одни и те же вопросы. А ещё у него мало времени, он и так занят мобилизацией, стягивает войска, усиленно готовится. — Послушай, я уже устал повторять одно и то же, просто ответь и я убью только тебя, — объясняет Чонгук, когда Хосок кладёт в его руку четвёртый нож, потому что три других торчат из глаз альф. — Т-тхай не посвящал нас в свои… — Хосок вскидывает бровями, когда Чонгук втыкает нож с горло мужчине. — Неинтересно, я просто теряю время. Ну а ты, будешь говорить? — тащит на себя русоволосого парня Чонгук и встряхивает. — Ты же так молод, а сдохнешь, как собака. Ну ничего, зато расскажешь мне всё. Ты же расскажешь? — парень кивает головой, и его отпускает Чонгук. — Он хочет, чтобы Дракон не вступал в войну, поэтому попросил его держать нейтралитет, но в случае, если ты будешь угрожать Тхаю, Намджун должен помочь ему, — Чонгук хмыкает. Он всегда знал, что договоры ничего не значат, он недавно такой же составил, который якобы и отправить Чимин пытался. — Он знает, что ты хочешь с ним в союз, — а это уже интересно. Чонгук хмурит брови и присаживается рядом с парнем на корточки. — Продолжай, — требует он. Паренёк сглатывает и продолжает говорить, надеясь, что боги смилуются над ним. — Ему пришло письмо, в котором говорилось о вашем союзе. А ещё Тхай кажется слабым, но у него много скрытых союзников, берегись младшего Кима, потому что тот стал активнее в последнее время, а еще Минджу, он как-то открыто сказал, что хочет твои земли, а ещё больше увидеть оме… — Чонгук сжимает рукой шею парня, та у него тонкая, ещё одно нажатие, и тот точно уже ничего не скажет, но Чонгук сдерживается, может, тот что-то ещё ему поведает. — Внимателен будь в совете… они на стороне Тхая… Там одни предатели, — хрипит парень и с радостью бы избавился от рук Чонгука, но тот его поднимает над землёй, словно тот ничего не весит. — Что-то ещё? — выгнув бровь, спрашивает Чонгук. Он не может сдержаться, чтобы устроить кровавое зрелище ещё и во дворце. — Отпустите, прошу… я же всё сказал, всё, что зна… — Чонгук всё-таки сворачивает ему шею, сделав одолжение, нож втыкать в глаз он не стал. — Остальных убейте, — поворачивайся к тем спиной, приказывает Чонгук. Он вытирает руки, избавляясь от крови, но избавиться от всей ему не удаётся. — Чонгук, вести из дворца пришли, — альфа тут же обращает своё внимание на Хосока. — Что-то с Мингу, он не может успокоиться, постоянно… — Хосок уже привык, что Чонгук не дослушивает. Он подходит к лошади и, взобравшись на неё, спешит за другом. Ему не надоест запах крови, но вот Хосока отчего-то от неё тошнит, сам не ведая почему. Чонгук поклялся себе, что не вернётся во дворец без Чимина, потому что это станет для него невыносимо, когда перед ним будет вопрос от Хана «Где Чимин?» и когда Мингу будет говорить своё любимое «па». Во дворце будто траур, даже не сравнимо с тем, когда болел Чонгук. Он страшнее, он давит сильнее, будто жизнь покинула дворец. Рейн, который больше всех терпеть Чимина не мог, даже позволил себе пролить слёзы, объясняя это тем, что господину будет плохо без омеги. С Чонгуком никто, кроме Хосока, разговаривать не решается, все его бояться, потому что в воздухе чётко слышится один запах, уже несколько дней. Тэхён боится и к Хосоку подходить, хоть альфа ничего и не делал, сейчас омега посвящает себя детям. Бек даже не корит Чонгука за то, что тот живёт не во дворце, потому что понимает и разделяет его боль. По его приказу он присматривает за Гёмом, которого привезли в ужасном состоянии, Бек и не надеется на его восстановление, но лекари говорят, что парень сильный, справится. Сила — у омег Пак в крови, думает Бек. Стоит альфе зайти в покои, как все замолкают. Тэхён отходит к спящему Хану, которого силком уложил, напоив отваром, потому что малыш капризничал и плакал. А вот Мингу так просто не уложить. Бек уже всё перепробовал, но тот раздирается в страшном плаче, что охрип даже, поэтому не осталось ничего, как вызвать во дворец его отца. Чонгук скидывает с себя портупею и подходит к люльке сына. Бек с ужасом смотрит на лицо Чонгука, потому что то всё в крови, как и его руки. Он переводит быстрый взгляд на Хосока, который встал возле Тэхёна и поглаживает того по спине, успокаивая. Он лишь кивает Беку. — Ну и кто тут оторвал отца от важно дела? — говорит с нежностью в голосе Чонгук сыну и берёт его на руки. Мингу пару раз шмыгает носиком и собирается по новой начать кричать, но Чонгук не позволяет, щипая за щёки, выдавливая из себя измученную улыбку. — Знаю, по папе скучаешь, я скоро его верну, если ты мне поможешь и перестанешь плакать. — Папа, — кряхтит Мингу и руками тянется к волосам Чонгука. Тот наклоняется, позволяя сыну их вырывать. — Ащ, больно же твоему отцу, — хохочет Чонгук и большим и указательным пальцем треплет сына по щеке. Хосок сглатывает, вспоминая недавнюю сцену. — Я начну войну, я вырву всем глотки, я переломлю тысячи костей, сынок, но верну нам папу, — Мингу снова повторяет «папа». Он уже не плачет, а смирно на руках у Чонгука сидит. Альфа целует его в любимые щёчки, пальчики ловит губами, вызывая у Мингу смех. Смех, который никто не слышал уже столько времени. Чонгук и сам позволяет тёплой улыбке лечь на губы. — Давай ты будешь себя хорошо вести, будешь слушать людей, которых я тебе приставил, а потом, когда я вернусь, то ты можешь вырвать хоть все волосы на моей голове, — Мингу снова заливается смехом. Все облегчённо выдыхают. Чонгуку требуется пара минут, чтобы укачать сына, рассказывая свои планы, подробно рассказывая о каждом убийстве. Тэхён уткнулся в грудь Хосоку, который больше никак его не может успокоить, как поглаживать и шептать, что всё будет хорошо. Чонгук аккуратно кладёт сына и накрывает его одеялом, предварительно поцеловав в носик. Мингу ещё долго не хочет расставаться с пальцем отца, но Чонгук должен его вырвать из захвата. Он подходит к кровати, где спит Хан, он целует сына в лоб и нежно рукой по волосам проводит. — Больше не смейте давать ему этой отравы, пусть плачет, но он успокоится, — он даже ни на кого, кроме Хана, не смотрит, продолжая поглаживать его рыжие волосы. Но ему всё равно кивают и обещают, что такого больше не будет. Чонгук просит Хосока на выход, и альфа, поцеловав Тэхёна в висок, выходит. Ему тяжелее и тяжелее его оставлять.***
Юнги чуть было не умер, когда ему сообщили о Чимине. Он метался весь день, чтобы узнать, что случилось, потому что Намджуна до вечера во дворце не было, но стоило тому прийти, как омега накинулся с расспросами. Альфа его еле успокоил, Юнги же сказал, что успокоится, когда Чимин будет в безопасности. Он очень за него переживает, он недавно отправил ему письмо, на которого Юнги очень хотел получить ответ, а теперь неизвестно, что ещё будет. Сейчас Юнги сам не свой, ещё одна новость навалилась на него, он не знает, как её лучше преподнести Намджуну. Омега от нервов жуёт губу и не слышит, как входит альфа. Юнги дёргается от внезапного прикосновения, но успокаивается, когда это оказывается Намджун. — Я знаю, ты расстроен, пожалуйста, береги своё здоровье, — Намджун оставляет поцелуй на плече омеги и разворачивает к себе лицом. — Я говорил, что ты прекрасен? — Каждый день, — хмыкает омега, которому, на самом деле, не до комплиментов сейчас. — Намджун, обещай меня выслушать, не перебивая, — альфа тут же хмурится, ему не нравится начало, но он всё равно кивает. Юнги выводит его на балкон, чтобы свежий воздух помог ему решимости набраться. — Я знаю, что сейчас очень страшная ситуация, в любой момент может произойти катастрофа. — Юнги… — Не перебивай, ты обещал, — начинает злиться Юнги. Намджун кивает и просит продолжить. — Так вот, ты можешь принять и сторону Тхая, и Чонгука, но… — Юнги нервно жуёт губы и ковыряет ранку на руке. Намджун уже боится, он не знает, что с омегой, но видимо, что всё очень серьёзно. Юнги снова поднимает на него взгляд. — Я хочу сказать, что когда ты уйдёшь, а я уверен, что примешь чью-то сторону, я хочу, чтобы ты вернулся во дворец с мыслью не о том, что только я жду тебя здесь, а ещё наш… — Господин, — в покои врывается Им, правая рука Намджуна, и даже не обращает внимание на Юнги и его злой взгляд. — Чон объявил нам войну.