Шрамы

Сонное сознание потревожила вспышка света: крупицы солнца настойчиво грели глаз. Он поморщился, пытаясь вспомнить, когда вообще открывал портьеры в комнате. Тонко пели первые птицы. Где-то жирно жужжали жуки. Очевидно, из наглухо закрытого замка он не мог такого услышать. Чуть двигает кистью. Пальцы проходятся по шершавой твёрдости. Сквозь дрёму лениво мажет мыслью: “Кажется, раньше кровать была удобнее. Стоит поменять матрас”... Или…или это не кровать. Открывает глаз и чуть дёргает головой: закрыть волосами доступ надоедливому лучу. Взгляд выхватывает край дощатого пола, ножку деревянного стола с торчащим на ней недоструганным сучком. Свет падает на стык стен, подсвечивает лежащую в углу пыль, своей волшебной мягкостью преображает её в серебристый порошок … Действительно, он в домике. Сон постепенно отступает, и Алукард в попытке отогнать его от себя окончательно приподнимает голову. Неджи, облокотившись на край стола, стоит к нему правым боком. Губы сжаты в линию, руки скрещены на груди. Глаза прикрыты. Алукард морщится, пытается пошевелиться. - Что…произошло? Тёмная макушка вздрагивает. “Маг” поводит головой, будто стряхивает что-то. Оборачивается к нему не полностью, полубоком. В обычно нечитаемом взгляде сквозь усталость мелькает облегчение. В солнечном свете жемчужина радужки отдает серебром. Дампир вдруг понимает, что разбудил его. Он спал стоя? Расслабленность на лице шиноби постепенно обретает ясность бодрости: губы сводятся в линию, проясняется взгляд. - Давно очнулся? - в его голосе сонная хрипотца и какая-то домашняя непривычная мягкость. Будто перед ним не случайный путник, которого он спас месяц назад, а близкий друг. Губы сами собой растягиваются в улыбку. Какое уютное пробуждение, вы посмотрите. - Проснулся почти одновременно с тобой. Неджи устало улыбается в ответ. Обычно всего лишь приподнимает уголки губ, но сейчас - не от недосыпа, от какой-то внутренней душевной усталости, - забывает про свой самоконтроль и просто улыбается, - тепло, немного через силу. Так улыбаются, когда тело утомилось, но эмоции затапливают грудь и очень просятся выйти. Такую улыбку он видел только у матери, когда, устав после долгого дня, она заходила в его покои поправить одеяло, рассказать сказку. То ли от воспоминаний о Лизе, то ли от такой впервые неприкрытой ничем искренности накатывает необычное смущение. Адриан отводит взгляд. В груди разливается то самое чувство, как вчера. Но ещё теплее, тягучее, как мёд. Что-то похожее он ощущал рядом с Сифой. Теперь это лишь старая затаённая боль, вроде сожалений из детства: и болезненно, но не так остро, будто тупой иглой по коже. В то же время накрывает светлой грустью, воспоминанием об ушедшем, так и не сбывшемся хорошем. Чуть скрипнуло дерево: силуэт мага покачнулся в дневном свете и плавно потёк в его сторону. В лучах утреннего солнца, в своей светлой одежде он казался призрачным, неживым. Ещё не проснувшись до конца, дампир поймал себя на желании прикоснуться, понять, что это мираж, туманное видение… Тогда можно действительно не бояться, что оттолкнут, утонуть пальцами в прохладном желеобразном и пропустить мимо. Бледная ладонь уверенно легла в паре сантиметров от его головы. Алукард смаргивает видение и остатки сна, возвращается в реальность. Осязаемый. Значит, недостижимый. Неджи все ещё остаётся в профиль, не поворачивается полностью. - Как ты себя чувствуешь? - всё та же домашняя теплота в голосе. И голос - негромкий баритон. Обволакивающий. Приятный. Так, похоже он просто давно ни с кем не общался - так восхищаться звучанием обычной фразы… Хотя подождите, всё это время с ним же и общался. И вообще - не те мысли, со сна всякий бред приходит в голову… Надо понять сначала, что вообще случилось. Пробует шевельнуть шеей. Морщится, тихо шипит: мышцы стягивает жгутами шрамов. Да, в такой ситуации только съязвить. - Замечательно. Как будто спал на деревянной доске. Неджи не реагирует. Странно. Обычно он всегда или выталкивает из себя смешок, или парирует колкостью, но сейчас - ничего. Губы сведены, взгляд сфокусирован на нём. - Ничего не болит? Адриан прислушивается к ощущениям и одновременно проглатывает странный вопрос. Как будто не он сам помогает с лечением, а его пациент выступает в роли лекаря. Но не стоит говорить всё. Он сам справится, в конце концов. Только не признаваться, что проклятая ловушка снова даёт о себе знать. Весь его привычный в таких случаях арсенал: усмешка, маска деланного безразличия на лице. - Ровно то, что может болеть у уснувшего на столе. Шея покалывает... Плечи. И в целом.. - Весь контур шрамов, так? - этой фразой Неджи весь воздух ему вышибает из лёгких. Не буквально, конечно, но… откуда он вообще… Только сейчас он оглядывает себя. Чёрт возьми… Как он раньше не почувствовал: тело накрыто тканью, вроде простыни, а под ней… Он обнажён. И дело даже не в смущении. Он уязвим, слаб. Cовсем, как тогда. “Мы хотели поблагодарить тебя” Адриан ощущает, как паника парализует каждую клетку тела, заполняет целиком. Мучительное чувство. Он открывает рот и сначала просто хватает воздух, как выброшенная на берег рыба, с трудом выдавливает по слову. - Что… ты … хочешь сделать? Хьюга медленно отрывает взгляд от прикрытой импровизированной простынью груди, смотрит глаза в глаза, чуть щурится. - Нужно осмотреть тебя. Паника бьёт в виски, стучит изнутри. - Зачем? В нечитаемом взгляде Неджи лишь на секунду проскальзывает недоумение, сменяется на что-то новое, незнакомое. - Ты не помнишь, что произошло? Он морщится, заставляет работать не до конца проснувшийся мозг. В памяти прокручиваются недавние эпизоды. Повязка, залитая светом поляна у самого входа в лес, совместная тренировка… Тренировка. Голову стягивает тупой болью. Чёрт… Он сорвался. Подло и совершенно безобразно. Будь у него доступны руки (двигаться всё равно больно), он бы сейчас закрыл себе лицо ладонью. Но раз нет - отворачивает голову, хмурясь, затем возвращает обратно и чётко, глаза в глаза. Натягивает маску иронии. - А разве что-то произошло? Ничего серьёзного. Видимо, Неджи подумал сначала, что он не помнит, но, глядя, как у Адриана всё лицо остекленело от фальшивой улыбки, понял. Да, он скрывается. Даже такой как Неджи не должен знать. Потому что не стоит доверять. Никому не стоит. “Сейчас ты осознаешь, что со мной не нужно связываться, и уйдёшь подобру-поздорову. Все уходят, так гораздо надёжнее”. В груди расплывается гадкое, липкое месиво. Плевать. Зато так безопаснее. Не будет больнее потом. Маг сверлит нечитаемым взглядом, затем чуть кивает и отстраняется. Отходит к дальним полкам. Собирает вещи? (Даже не соображает: не было у него никаких вещей). Просто заполняет всё сознание одним только словом: пытается сам себя убедить. “Хорошо”. Хорошо-хорошо-хорошо. Хорошо, что его никто больше не тронет. А в груди гадкое ощущение ширится, и явно не от раны. Адриан стискивает зубы. Не поддаваться. Лучше быть одному. “Хорошо же”. Неджи приближается с каким-то свёртком в руках. Сквозь ком в горле, Алукард выдавливает: - Спасибо за помощь. Счастливого…пути, дальше я справлюсь сам. Свёрток мягко ложится на импровизированную кушетку. Красивое лицо Неджи застывает. Одна бровь, забыв о правилах приличия, ползёт вверх. И затем… Резко отодвигает простынь, так, что он от неожиданности даже смутиться, испугаться, отреагировать никак не успевает несмотря на все свои вампирские рефлексы и… - Ты совсем из ума выжил?! Чужие пальцы цепко хватают его за плечи, тянут на себя, так, что ему остается только сесть. Естественно, человеческая сила не причинит ему вреда, но у Хьюга хватка крепче обычного. Да и он сейчас настолько шокирован, что не подумал бы уворачиваться. Лицо Неджи сейчас пугающе близко. Подайся вперёд - и уткнёшься носами. От этого простого сокращения дистанции все мысли вылетают из головы. Все, кроме одной, на инстинктах. Алукард ловит себя на желании податься вперёд и…его же пугается. А Неджи… Неджи трясёт от злости. Никогда раньше он таким не был. Лицо ещё больше прежнего побелело, зубы сжаты так, что ходят желваки. Видимо, держится из последних сил. - Я никуда не уйду, пока ты мне всё не расскажешь, - цедит он сквозь зубы. А Алукард словно под одуряющим заклинанием: вместо того, чтобы думать о причине такого гнева, он рассматривает изогнутые в раздражении тонкие брови, блестящие чистой эмоцией глаза и находит все его черты, все проявления искренности совершенными. Вместо того, чтобы отдалиться, вернуть прежнюю дистанцию он думает о том, как привлекателен этот пришелец из другого мира. И мысль эта от пережитого стресса его не удивляет, он принимает её за данное. А Хьюга несёт. Никогда раньше он не был настолько эмоциональным, настолько…живым. - Совсем сдурел? Решил страдальца из себя строить? Думаешь, самый сильный? Думаешь, мне всё равно, что с тобой будет? Что я не волну... - спотыкается на фразе. Замирает, как от удара. Широко распахивает глаза и просто смотрит на дампира, как будто впервые увидел. Алукарда захлёстывает что-то тёплое, будоражащее до колик в животе. То самое чувство. Обхватывает мягкими лапами, покалывает короткими когтями где-то внизу живота. А пустота в голове сменяется ворохом мыслей. Они треплются, сменяют одна другую, как страницы открытой книги под порывом ветра. Из-за одной случайной фразы. Никто ещё не говорил ему вслух, что переживает. За весь свой короткий опыт общения с людьми дампир выучил печальный, но полезный урок: ты кому-то нужен до тех пор, пока полезен. Каждому было нужно своё: Сифе - великий спаситель человечества, Тревору - кто-то, на ком можно самоутвердиться, Суми и Така - тот, кто сделает их идеальными охотниками на вампиров. Так что же нужно Неджи? Почему он настолько вышел из себя? - Почему? - просто спрашивает первое, что пришло в голову. Что волнует сейчас, что понять до конца сложно. Неджи моргает, смотрит на него непонимающим взглядом. Хватка слабеет. Нет. Не сейчас. Не отдавая отчёта своим действиям, он кладёт правую руку на своё плечо, поверх руки парня. Сжимает слегка, но этого хватает, чтобы произвести шоковый эффект, удержать. В другой ситуации Алукард удивился бы своей безрассудной смелости, но сейчас - было важно получить ответ. Важно настолько, что смущение от физического контакта временно отступает. - Зачем? - повторяет он вопрос, слегка переиначив. И сжимает ладонь. На этот раз в светлых глазах отражается понимание. Тишина растягивается между ними с минуту: Хьюга будто подбирает правильные слова. Наконец, негромко, но твёрдо отвечает. - Не думал, что когда-нибудь скажу это, но разве нужны причины, чтобы просто помочь? Он смотрит прямо, видно, что тоже выбит из колеи всей этой ситуацией, но взгляда не отводит. И Алукард вдруг понимает: он не врёт. Ничего он не хочет. Ни черта ему не нужно: слава, спасение мира, честолюбивые мечты - всё осталось в прошлой жизни. Здесь у Неджи лишь схематические, со слов Алукарда знания об обитающих здесь существах и правилах. Стоп. Так Хьюга злился потому, что ему не всё равно, что он, Адриан, сделает со своей жизнью? Внутри всё стягивается в щемящий комок. Эмоций слишком много. Адриан крепче сжимает пальцы Неджи на своем плече. Он не верит еще до конца тому, что понял, но не хочет от этой веры отказываться. "Я же хотел оттолкнуть. Оттолкнуть во благо, чтобы не испытывать боли, чтобы не привязываться..." И вдруг грустно усмехается своему открытию: он уже привязался. Мир плывёт размытыми пятнами. В одном таком пятне он улавливает обеспокоенный белесый взгляд и понимает, что плачет. Впервые в жизни Алукард плачет от счастья.