Шрамы

То, что происходило, было похоже на бред. Ему бы хотелось сказать, что происходило не с ним, но увы… Обычно он умеет контролировать свои эмоции. Просто привычно заталкивает на край сознания то, что мешает, и оно становится неактуальным, само по себе исчезает. Но сейчас в голове словно что-то перемкнуло. Это не контролируемый гнев - это вспышка безрассудной ярости в духе Узумаки. - Я никуда не уйду, пока ты сам не расскажешь. Что самое интересное: ему казалось, это правильно. Ему казалось, так и нужно себя вести в данный конкретный момент. Казалось до того момента, пока Адриан не сжал его руку. Как удар по тенкецу, всё восприятие сомкнулось в границах этого касания. Никто до этого так отчаянно за него не цеплялся. Он был нужен как часть клана, как гениальный, подающий надежды шиноби, джоунин Листа, но почти никто искренне не интересовался, что он чувствует, зачем что-либо делает. Никто, но Алукард хотел знать. И именно поэтому злость отступила, вошла под контроль сознания. Именно поэтому Неджи решился на откровенность: безо всяких вежливых формальностей, без срезания смысла фразы “по делу”. Просто так, как шло изнутри. Из…сердца? - Не думал, что когда-нибудь скажу это, но разве нужны причины, чтобы просто помочь? То, что произошло потом, окончательно остудило его эмоции. Он редко видел чужие слёзы. Никто так открыто не плакал на его памяти, кроме кузины. Но Хината всегда казалась ему слабее, уязвимее к мнению других. Было естественно хотеть её защитить. Другое дело - когда плачет парень, сильный, наделённый нечеловеческими способностями. Хоть Неджи и перерос подростковую мысль, что слёзы - слабость и должны вызывать лишь отвращение, не пугался женского плача, умел успокоить (тем более, что куноичи редко позволяли себе лишние эмоции), но то, что он видел сейчас… Это не было истерикой: никаких признаков. Просто две влажные дорожки по щекам. Но…какой спектр эмоций нужно испытывать, чтобы чувства в такой форме вышли наружу? Он впервые задумывается, насколько они с Алукардом отличаются. Хьюга давал себе отчёт: чувства не были его сильной стороной, уступали логике. Да и те, что были, он давно научился контролировать. Поэтому логически не укладывалось: что Алукард постоянно носит в себе, что подавляет? Неджи шиноби, он анализировал способности уже не из необходимости оценить противника, скорее по привычке и, что уж таить, в удовольствие: ему нравилось раскладывать “по полочкам” слабые и сильные стороны. Почему-то раньше он даже не думал оценить Адриана. Зря. Человек только наполовину, Алукард своим физическим и интеллектуальным развитием превосходил людей, но вот в плане социального общения и психологического взросления…. По видимости, чувства и эмоции не успевали за телом, отсюда и ранимая душа при физической неуязвимости. Хьюга захотелось внутренне цыкнуть. У обычных шиноби все просто: сила развивается в ущерб скорости; скорость и ловкость требует минимальной мышечной массы. А здесь… по количеству изученного и прочитанного Алукард, наверное, превосходит всех людей своего поколения. По боевой мощи опережает многих вампиров. И всё это - в ущерб общению, теплу. Внутри он всё ещё мальчишка, обиженный, покинутый подросток. Типичная ситуация для шиноби, но… Адриан ведь не выбирал подобной судьбы. Неджи поджимает губы. Он не знает, что делать в подобной ситуации. Мозг коротит. Пытается вспомнить своих знакомых: кто бы точно нашёл правильное решение. И едва удерживается от неуместной усмешки. Память подкидывает орущего Узумаки. Взбалмошный, шумный, он, тем не менее, мог поддержать любого,найти нужные слова. Замороженный клановыми правилами Неджи поначалу его просто не воспринимал, но затем, после того оглушительного проигрыша на экзамене, всё-таки понял. Как бы поступил Узумаки? Нет, Неджи точно бы не стал читать огненную мораль на повышенных тонах, как этот блондинистый придурок. Однако есть ещё способ… Охватывает взглядом комнату, быстро анализирует. Взгляд останавливается на собственных руках, покрывающих бледные плечи. Левая рука, та, которую не удерживал Адриан, скользит чуть ниже, к лопаткам. Он поражается, насколько твёрдая под пальцами кожа. Пусть тёплая, но ощущение, будто гладишь нагретый мрамор. Алукард замирает и Неджи, пользуясь замешательством, притягивает его к себе. Объятия. Кажется, это называется молчаливой поддержкой? Именно молчаливой. Хьюга не говорит ни слова. Да и ничего не идёт из горла: фразы комкаются, как бумага, встают поперёк. Алукард вздрагивает под этим касанием, убирает руку, позволяя Неджи проскользнуть второй ладонью за спину. Время останавливается, обволакивает границы их тел, замораживает в этом странном единении. Хьюга не может думать. В голове - пустота. Сейчас значимо лишь то, что снаружи. И снаружи, в реальности, сноп ощущений. Щекочущие руки густые пряди, прохладная тяжесть лба на плече, тихое дыхание в ключицу. И - интенсивнее всего - биение чужого сердца. Гулкое, стремительное. Настолько сильное, что в голову приходит бредовая мысль: у них одно на двоих. Он не отличался сентиментальностью, никогда, но в этой конкретной ситуации… Наверное, сказывается строение организма дампира: для обладания нечеловеческой мощью все тело должно быть выносливее. В том числе, и сердце. Бьётся, как безудержное. Цель Хьюга - поддержать, успокоить. Почему-то Неджи вспоминает, как мать - иллюзорный обрывок воспоминания - гладила его по голове. Как мирно было от этих прикосновений, как расслаблялось утомлённое долгими тренировками тело. Успокоить Приподнимает правую руку и осторожно кладёт на затылок. Ладонь покалывает от соприкосновения с жестковатыми прядями. Дыхание на плече замирает. Расслабить Неджи мягко проводит вниз, от затылка до основания шеи, запускает пальцы в густую золотистую волну, делит её на ручейки, слегка натягивает корни. Вни-и-из. В конце движения ногти чуть царапают шею. Ключицу обдаёт рваным выдохом. Чужое сердце ускоряется. Вбивается в его грудную клетку пульсацией волнения. Хьюга возвращает руку обратно, погружается в золотую густоту, так, чтобы краем ногтей коснуться слегка кожи головы. Ногти короткие, не оцарапаешь, но растрепать всклокоченные нервы - вполне. Зарывается в локоны, сводит пальцы, захватывая в кулак прядь. Мягко, но с небольшим натяжением. Ведёт вниз. Адриан со звуком вбирает в себя воздух. Цепляется за его плечи, словно тонет. Неджи понимает: это молчаливая просьба продолжить. Он ведёт пальцами вниз с затылка, с теменной области, волной по вискам. Ещё. И ещё. Медленно, неторопливо. Кудри переливаются под его пальцами, будто струны. Бешеный гул сердца постепенно сменяется на ритмичные мерные удары. Неджи понимает: ему самому нравится так касаться. Неспешные движения успокаивают и его тоже. Забавно, он думал, у дампира мягкие шелковистые волосы, а тут жестковатая густота золота. Некоторые пряди спутаны и он останавливается, мягко разглаживает пальцами. И чувствует вдруг влагу на своём косоде. Адриан плачет, мелко дрожит плечами. Увлекшись процессом Хьюга пропустил этот момент. Он перестаёт зарываться в пряди пальцами, просто кладёт ладонь на макушку, легко, почти невесомо, гладит. Алукард дрожит сильнее, срывается в рыдания. Вот это уже настоящая истерика. Раньше Неджи, столкнувшись с мужскими слезами, не понял бы, не выказал ничего, кроме презрения. Но перед ним - сломленный, одинокий подросток в теле мужчины. Подросток, наделённый огромной силой и знаниями, но бессильный под напором чувств. И тут нечего презирать. Тут хочется только защитить, уберечь. - ..они…были …близки... мне.. Обрывки фраз долетают сквозь рыдания. Неджи напрягается. Рука мягко скользит по макушке вниз. - я..дал, что мог... открылся, довер…ил..ся... они... Рука застывает. Неджи вслушивается во фразы. - ...пр-клятая ловушка…всё.. тело…как...железом... Перед глазами всплывают безобразные полосы шрамов на мраморно-идеальной коже. Хьюга физически ощущает, как каждую клетку тела заполняет ярость. Глаза застилает пеленой. Кто эти ублюдки? Губы сжимаются сами собой. Он просто притягивает Алукарда за голову ближе порывистым движением, будто пытаясь ото всех защитить. Собственный голос кажется ему низким, чужим. - Кто? Алукард молчит с минуту, потом медленно поднимает заплаканное лицо. Из-за покрасневших глаз радужка блестит расплавленным солнцем. - Их уже нет в живых. Произносит шепотом, но твёрдо, голос не дрожит. Неджи понимает вдруг скрытое дно этой фразы. В одиночку убить двоих. В уязвимом положении… Обхватывает ладонями его щеки, смотрит глаза в глаза. Непонятно как - за один месяц пребывания здесь этот полувампир-переподросток вызывает в нём больше эмоций, чем кто-либо за всю прошлую жизнь. Он не почти не думает перед тем, как сказать. Фраза вылетает сама, неконтролируемо. - Теперь я рядом. Уголки губ дампира вздрагивают. Медленно на его лице растекается улыбка. Щёки всё ещё мокрые, а губы улыбаются. Как солнце после дождя. Алукард чуть подаётся вперед, касается лбом его лба. Шепчет одними губами. - Спасибо. Ароматы трав становятся сильнее. Солнце уже отогрело землю, день постепенно сменяется вечером. Адриан ответно касается его щеки и замирает, ощущая шершавую поверхность бинта. Но ничего не говорит. Они стоят, всё ещё не размыкая объятий в полной тишине. Время идёт своим чередом где-то за окном, но здесь, в их вакуумном мире, всё ещё не имеет власти. Двое вдыхают прогретый, настоянный травами воздух и наслаждаются тишиной. Сердце дампира снова бьётся мерно и спокойно, поэтому Неджи ничего не мешает обдумать то, что он хотел предложить с самого утра. Время заново начинает свой ход, когда он решает выразить мысли вслух. - Я могу помочь вылечить шрамы. Я уже понял причину: дело в сбое потоков энергии внутри тела, но необходимы твои знания артефактов и их взаимодействия с организмом. И твоё согласие принять помощь. Он говорит это, старательно сверля взглядом точку на стене. Алукард поднимает голову, смотрит на него с непонятной решимостью. - Если ты позволишь мне осмотреть себя. - вместо ответа проводит по забинтованной щеке пальцами. Та самая, которую прорезало дампирскими когтями. Хьюга усмехается. - Заживёт. В отличие от… Золото радужки темнеет. Теперь перед ним снова образованный юноша, сын могущественного Дракулы. - Это моё условие. И смягчается вдруг, будто не хочет отпугнуть. - Неджи, пожалуйста. Я не хочу больше совершать ошибки и потом страдать. Я…хочу открыться и помочь взамен. И Неджи не находится, чем ему возразить. Оказывается, Алукард взрослеет очень быстро не только физически. Нужно только дать ему пережить всё то, что он чувствует, не забивать внутри. Внутри Хьюга зарождается тихое чувство радости. И немного - совсем немного - гордости.