Лабиринт забвения

…Пол казался ненадёжным, словно вода на озере. Гладь, манящая ступить вперёд; но ступишь — и лишь круги побегут в стороны, а ты сгинешь навек в непроницаемой фиолетовой глубине. Что она фиолетовая — это так, смутное ощущение. На самом деле вокруг темно, нет никакой опоры, нет пределов. Нет запахов. Звуков. Только редкая капель и высокий размеренный писк. — С ним всё будет нормально? Голос доносится откуда-то издалека, и его подхватывают незримые обитатели пустоты. Они рвут слова на части, с жадностью пожирая каждый звук, и тем, кто живёт глубже всех, достаётся лишь жалкий вопросительный знак, повисший в воздухе, как ржавый крючок. Этот крючок становится единственной опорой в безмерном фиолетовом нигде… Воспоминание было родом из детства. Когда-то оно вызывало неслабые панические атаки, которые было довольно трудно скрыть, особенно от брата. Но Мон-Со всё-таки удалось тогда запрятать это нигде подальше в память. Пожалуй, одно из немногих полезных последствий знакомства с первым наставником. Сегодня это воспоминание вернулось. Спровоцировала его схожая ситуация: ничего не видно и не понятно. Глаза заклеены, руки связаны, вокруг — арзаки, от которых не стоит ждать ничего хорошего. Холод горной ночи через грохот больших дверей (Ангар или административное здание? Второе, перед ангаром бы не было ступеней.) перешёл в чуть душноватое тепло. Вместо снега под ногами оказался слегка шершавый камень. Снова лестница. На этот раз узкая — конвоиры шли спереди и сзади, а не по бокам. Холод. Кажется, на этом этаже не топят. Хищно клацнула засовом железная дверь. Камера? Скорее, допросная. Мон-Со грубо толкнули назад, заставив сесть на стул, а его руки приклеили с другой стороны спинки тем же скотчем. Наручники в этой стране так и не изобрели? Все конвоиры — их, судя по шагам, было трое или четверо — ушли. Минут на десять Мон-Со остался один. Он попробовал хотя бы пошевелить руками, но это оказалось бесполезно. Хороший скотч. От нечего делать Мон-Со принялся изучать обстановку доступными ему способами. Когда арзаки уходили, один из них сложил что-то на стол. Стол этот стоял слева — немного повернувшись, Мон-Со наткнулся на него коленом. Металл. Пахло затхлостью и немного ржавчиной. Цок, цок, цок, цок. Дверь снова открылась, и в помещение вошли двое. Кто-то цокающий и кто-то бесшумный, самую малость шаркающий. Оба остановились совсем рядом — стало даже слышно их дыхание. Вместе с цокотом прилетел аромат кофе и, похоже, цветочных духов. Шарканье пахло сигаретами. — Кто ты? — Кто ты? Вопрос прозвучал дважды, но по-разному. Первый… А ещё Мон-Со почему-то понимал разговор арзаков в дороге… Не говорили же они по-менвитски? «Иногда ты бываешь феноменальным тугодумом…» Такие вот высказывания, произносимые в голове, как правило, голосом Ильсора, наверное, тоже были воспоминаниями. Обрывками каких-то разговоров. Каких? О чём? — Отвечай на вопрос. — Отвечай на вопрос. Оба голоса — женские. Первый, который говорит на арзакском, жёсткий, решительный. Второй тише и старше, но чёткий, чуть дребезжащий. Военный переводчик. Переводит, насколько мог понять Мон-Со, дословно. Вот где бы он сам арзакский выучил? В обратном полёте, что ли? — Что ты делал на границе? Пытался делать свою работу. Верил на слово. Ждал честности. Попал в западню. — Не хочешь отвечать, да? Нет. Мон-Со качнул головой. Чтобы отвечать, надо продумать, как отвечать. — Циркуль? Ножик? Или иголок под ногти напихать? Милая женщина. Ещё и спрашивает. — На ваш вкус. Она выбрала… кажется, нож. Носа коснулось холодное тонкое лезвие. Оно было небольшого размера — пальцы, держащие его, были совсем рядом, ощущались где-то на грани осязания. Пахли лаком — видимо, ногти были накрашены. Дверь открылась в очередной раз. Вошёл ещё кто-то. Бесшумный. По голосу — мужчина. — Ты обещала его мне. Живым, Лиена. Тон спокойный, уверенный. Так мог бы говорить менвит. — Забирай. — Дознавательница, кажется, опасалась его. — Может, у тебя в лаборатории он станет сговорчивее? В лаборатории? Вот это уже вызывает… не самые приятные впечатления, наверное. Главное, не дать им это понять. От переводчика мужчина отказался. Знает менвитский? Или как-то просёк, что Мон-Со арзакский понимает? Нет, не просёк. Конвоиры по пути негромко переговаривались, обсуждая Мон-Со, и их не одёргивали. Наоборот, этот учёный или врач, кем бы он ни был, задавал вопросы. — Мы с задания возвращались, смотрим: он, Лётчик и ещё какой-то парень. Ну, был же приказ: встретим Лётчика — тащить домой. Так это они не Мон-Со опознали, это позывной. Чей? Вероятнее, Ильсора. — Мы тормознули, а он наших оттолкнул и лучевик достал. Пальнул пару раз, но мимо. Талай на него кинулся, лучевик выбил, а этот ему руку так ломанул — я думал, оторвёт. Но нет, просто сломал. А потом мы его и повязали все вместе. Лётчик просил поаккуратнее, ну, мы вроде постарались. Что ж, наверное, то, что они его не покалечили, можно принять за аккуратность. Но вообще, ничего из этого Мон-Со не помнил. Он мог сделать нечто подобное: убрать Ильсора и Кэлена с линии огня, достать пистолет… Хотя стрелять в адекватном состоянии он бы не стал. Но этот их Талай, конечно… Каким надо быть отморозком, чтобы на лучевик кинуться? Или по Мон-Со уже было видно, что он не боец? Снова началось крыльцо. Звякнули ключи. Открылась дверь. В этом месте пахло недавней уборкой, а то и дезинфекцией, откуда-то издали тянуло свежим пирогом. А ещё здесь были взгляды. Они смотрели откуда-то сверху, изучали, пытались выведать мысли… …Две фиолетовых луны на чёрном-чёрном небосклоне… Нет. Только не сейчас. Сейчас нужно следить за обстановкой. Сейчас нужно сохранять спокойствие и контролировать свои действия. Длинный коридор, очередная дверь (обычная межкомнатная), помещение, щелчок замка за спиной. На этот раз Мон-Со просто оставили стоять, не обозначив никакой опоры. Какого размера это помещение? Что здесь есть? Один ли он здесь? Было умеренно прохладно, пахло всё той же уборкой и аптечкой. Ни звука — кажется, никого. Снова щелчок. Дверь. Тот же мужчина. — Добрый вечер, Мон-Со. Садитесь, сейчас я вас развяжу… расклею. Он взял Мон-Со за локоть, ненавязчиво развернул налево и подтолкнул назад. — Осторожно, не врежьтесь в полку. Он казался слишком уж заботливым для того, в чьей лаборатории Мон-Со должен был стать более сговорчивым. Некстати вспомнился Рес-Кай из памяти Ильсора. В качестве сиденья предлагалась обычная кушетка, какая есть в каждом медпункте. За ней была крашеная стена, слева стоял холодный металлический стеллаж. Арзак отошёл в сторону и выдвинул ящик стола. Чем-то там пошуршал, чем-то царапнул дно ящика или край стола. Задвинул ящик обратно. Вернулся. — Сначала руки, это легче. Повернитесь вбок. Сзади натужно защёлкали ножницы. Руки постепенно становились свободнее. — Можете снять куртку. Я пока сменю ножницы на поменьше. Без куртки стало холодновато, но раз уж сказали… Не до споров сейчас. — Будет неприятно. Было больно. Волосы получилось обкорнать ножницами, а вот брови, ресницы и, по ощущениям, веки вместе с ними были безжалостно выдраны. — Самих бы этих дуралеев в скотч замотать! — пробурчал арзак. — Не открывайте пока. Он снова отдалился и щёлкнул выключателем. Потом зажурчала вода, и спустя пару секунд на глаза опустилась ледяная вата. — Как вы? — Не умираю. — Это радует. Можете пробовать открыть. Если станет больно, верните вату на место. Он опять ушёл на другую сторону помещения и, кажется, сел. Мон-Со убрал вату и медленно открыл глаза. Вроде всё было нормально. Он огляделся. Помещение оказалось обычным врачебным кабинетом. Шкафы, полки, кушетка, стол с парой стульев. Потолочный свет был выключен, горела только странная, хитро изогнутая цепочка из мелких жёлтых диодов под потолком. Арзак сидел на стуле для пациентов и наблюдал за Мон-Со. Чёрные волосы вперемежку с седыми прядями, бледное лицо, больше похожее на подробный чертёж, чёрные глаза, в которых не видно зрачков. И ведь не боится — взгляд не отвёл. — Я вижу в ваших глазах узнавание. Хладнокровный, малоэмоциональный, с не особо яркой мимикой. Не самый типичный для арзака в их естественном виде, насколько помнил Мон-Со. — Вы — отец Ильсора? — Да. Меня зовут Киан. Официально вы находитесь здесь в статусе моего лабораторного объекта. — Официально? — Почему-то Мон-Со зацепился именно за это слово. — Фактически, только если согласитесь сами. На самом деле… — Киан скептически хмыкнул. — Что ж, ваше присутствие в Ламиэре не было предусмотрено. Отправить вас обратно на данный момент невозможно, но и уподобляться менвитам в презрении к чужой личности я не собираюсь. Для меня вы гость, для других — объект, как я уже сказал. Что-то тут не так. Как минимум с логикой. — Ильсор сказал мне, что вы нужны ему. Думаю, вам стоит поговорить с ним. Чуть позже. Сейчас просто запомните: пока вы не выходите из дома, вы в безопасности. Вреда вам здесь не причинят, если вы не нападёте первым. То есть у Мон-Со будет гипотетическая возможность выйти на улицу? Почему арзаки действуют настолько рассогласованно? Лиена ведь явно не такого поведения ждёт от Киана. — Дать вам время осмыслить произошедшее? — Вы… чрезмерно гуманны по отношению к случайному менвиту. — Случайному? — Киан фыркнул. — Мне столько о вас рассказывали! Особенно Морни. Морни? Его опять хотят заманить в ту же ловушку? Нет, спасибо. Морни уже предала его, не явившись на встречу. Стоп, что значит «предала»? Предают свои, а не… К зорнам, это сейчас не важно. — Сколько времени вы можете мне дать? — Как минимум до утра. Вряд ли вы сможете дольше прятаться от Ильсора. Пока я просто скажу всем, чтобы вас не трогали. Пойдёмте. За дверью оказался сумрачный коридор, в конце которого горел свет. Там было что-то вроде фойе с лестницей на верхние этажи. На ступенях устроились, видимо, все обитатели дома. Ильсор и Кэлен. Морни в жёлтом платье. Два смутно знакомых парня. И ещё один, при виде которого в голове всплыл крик Морни: «Анрай, жги!!!» Наконец, на самой верхней площадке, словно прячась в полумраке третьего этажа, стоял… Кау-Рук. Он поймал взгляд Мон-Со и ободряюще улыбнулся. Почему-то стало спокойнее, хотя раньше улыбка штурмана вызывала в основном раздражение и нехорошие предчувствия. Похоже, Кау-Рук это заметил, потому что он ухмыльнулся шире, кивнул и, опершись рукой о перила, спрыгнул на этаж ниже. — Надеюсь, никто не против? Арзаки дружно замотали головами, будто всем было понятно, не против чего они должны быть, по мнению штурмана. — Идите. — Киан махнул рукой. Кау-Рук тоже махнул рукой, но по направлению к себе. Он дождался Мон-Со на втором этаже и повёл его на третий. Там оказался такой же длинный коридор со множеством дверей. — Мы тут как бы в заключении, на дверях даже есть замки. Арзаки обитают этажом ниже. Санузел здесь. — Кау-Рук постучал по двери, мимо которой они проходили, и указал на ещё одну. — Тебе сюда. Мне уйти? — Ты не видел здесь других менвитов? — Их тут нет, Мон-Со. И Аль-Тен тоже. И не было, собственно говоря. — Тогда к чему было назначать встречу? Мон-Со вошёл в комнату, и штурман закрыл дверь за их спинами. Помещение оказалось небольшим. Пол почти полностью покрывал ковёр с пёстрым узором, у стены была кровать как будто без ножек — низкая, но зато с высоким изголовьем вроде диванного подлокотника. Под окном стояло такое же низкое кресло и лежали две крупные подушки. — Морни хотела увидеть тебя и Ильсора, объясниться… У неё ещё рана не залечена, и Киан её не отпустил. Поехали Ланат и Юнсар — помнишь их? Разведка их опередила. Кау-Рук сбросил ботинки — или как у арзаков называется эта обувь из мягкой кожи? — и прошёл к окну, где плюхнулся на одну из подушек. Мон-Со бросил куртку на кровать, кое-как, потому что руки ещё не пришли в норму, содрал сапоги и сел рядом с ним. — Если не они, кто тогда? Шар-Лин тоже не верила, что это они. «Аль-Тен, по мнению полковника, похитили твои друзья»… Почему-то она очень не любила говорить прямо. — Морни подозревает Змеиное братство. Понятия не имею, кто это. …«Сера? Жар? Вы ещё про звёзды в кругах спросите! Нет-нет! Чтобы починить крышу, надо свергнуть Змеиное братство! Долой Змеиное братство!»… Тот старик в шапочке из фольги был странным даже для постоянного обитателя Эн-Сем. Видимо, не просто так. Мон-Со закрыл глаза рукой в тщетной попытке хоть что-то понять. Он солдат, а не сыщик, разгадывать всё это — не его. Кау-Рук предсказуемо неверно истолковал этот жест. — Эй, хорош киснуть! — Он хлопнул Мон-Со по плечу. — Завтра поговоришь с ними, во всём разберётесь. Жизнерадостный тон штурмана показался Мон-Со слегка неестественным. Он повнимательнее присмотрелся к Кау-Руку. Тот сильно осунулся, а от лица, что называется, одни глаза остались. Кожа слезала чуть ли не слоями, а из-под широких и чуть коротковатых ему рукавов рубашки высовывались бинты. — Как ты выжил? — Не знаю. Просто выжил. Дожил. Оказывается, меня многие хотели спасти. Ланат с Юнсаром успели первыми. Нур-Лей слегка опоздал. Так вот зачем его в пустыню понесло… Неожиданно. Мон-Со больше ни о чём не спрашивал. Возможно, стоило, но нужные вопросы не шли на ум. Кау-Рук тоже молчал. Сидел, теребя толстую кисточку, зачем-то пришитую к одному из углов подушки. Молчание длилось, наверное, довольно долго. Наконец штурман поднялся и, пожелав спокойной ночи, ушёл. Мон-Со перекинул куртку на кресло и устроился на кровати. Если лечь слегка по диагонали, она была даже впору. Укрывшись одеялом прямо поверх ощерившегося скотчем комбинезона, он заснул.

***

Желтоватая мгла забивалась в лёгкие, порождая хриплый, удушливый кашель. Тау-Мит сипел где-то сзади, как старый мотор, который почему-то никак не спишут. Вертолёт пришлось бросить где-то на середине пути. Половина приборов отрубилась, и чудо, что Мон-Со удалось посадить машину в поле, а не на лес или в какое-нибудь болото. Из густого тумана, чем-то похожего на молоко с маслом, выступали серые силуэты деревьев, придорожные заросли, чучело, окраина деревни… Вновь начался лес. С момента, когда всё стало ясно, прошло трое суток, от ночёвки — всего-то часов восемь, но путь, казалось, растянулся на тысячелетия. Наконец, из мглы выросла колючая проволока, опоясывающая Ранавир. Направо или налево? Мон-Со показалось, что в отдалении видно ангар, и он, сориентировавшись, повернул налево. Через сотню маэ обнаружился проход. — Ступайте в лазарет, капитан. — Есть, мой полковник. Кашляя, они дошли до замка и там разделились. В помещении туман был не таким густым, и видимость почти не нарушалась. За весь путь до покоев Баан-Ну Мон-Со не встретил ни одного человека. Даже часовые отсутствовали. В самом кабинете всё оказалось разгромлено, как будто там была драка. На полу, придавленный упавшим столом, лежал Вин-Шас. Судя по его искривлённой грудной клетке, стол уронили как минимум с потолка. — Вы как? — Мон-Со опустился на колени рядом с ним и наткнулся на слегка расфокусированный взгляд. Пульс, дыхание… Рёбра сломаны. Позвоночник, возможно, тоже. — Мне приказали… слать вас… в подземелье. Опоздал. Мон-Со опоздал. — Я пришлю кого-нибудь к вам. Вряд ли это будет Лон-Гор или хотя бы Аш-Риа. Если попадётся менвит, будет уже хорошо. Мон-Со встал и вылетел в коридор. До лазарета он почти бежал — всё равно в замке никого не было. Лишь перед дверью он перешёл на привычный, по-военному чёткий шаг. — Они все… Кранты, мой полковник, — прокомментировал Тау-Мит. Он сидел на стуле и сматывал с плеча повязку. Вокруг в беспорядке валялись тела. Пара пехотинцев, арзаки-биологи, кто-то из техников… На кушетке лежал лётчик с обезображенным лицом. Двадцать шесть, кто именно — не понять. Его аккуратно положили, а вот все остальные, похоже, попадали, кто где стоял. — Мой полковник… — Как ваше плечо? — Уже лучше. — Окажите Вин-Шасу первую помощь. Он в кабинете генерала. Подземелье, говорите? Пусть будет подземелье. Проверив наличие в карманах запасных батарей, Мон-Со спустился на первый этаж и дальше — в подвал. В свете фонаря мелькнула куча пистолетов — их просто побросали здесь. Четырнадцать? Должно быть пятнадцать-шестнадцать. Либо кого-то взяли безоружным, либо… Что ж, кто-то из них вполне может уметь стрелять. Знакомая лестница, знакомая дверь вниз, в зал. Странный свет без проводки. Клубы тьмы по углам. Шахматные фигуры. Задний ряд стоит прямо, передний, ранвиши, — на одном колене. Знакомые лица, стеклянные глаза. Действительно как стеклянные, полупрозрачные — серые, синие, голубые, зелёные… Застывшие, присыпанные чем-то белым. Третьи, оба со злыми гримасами. Второй двадцать шестой — Эль-Доа, значит, в лазарете Яль-Шер. Седьмые, Лин-Хес смотрит в никуда с явным интересом. Лон-Гор, Кау-Рук, Аш-Риа, Ос-Нир… Настоящая фигура одна — белая дама. Одно место свободно. F1. Странно, но вместо чёрных фигур — арзаки. Некоторых Мон-Со даже узнаёт в лицо: медсестра, бунтарь сто девятый, несколько техников, оба связиста, невезучий номер сорок… У них настоящая фигура — мудрец. Ильсора среди фигур нет. — С возвращением, полковник. Вы как раз вовремя. Вот он. Появился за спиной тёмным призраком. Голос — тихий, вкрадчивый, различимый до последнего звука. Говорит, как паутиной опутывает. Липкой. Холодной. Не по-арзакски. — Займите своё место, полковник. Вы ведь не хотите, чтобы умерли все и сразу? Кажется, что слова принадлежат не Ильсору. Но вот он, стоит, смотрит совершенно ясным взглядом, в котором отражается зелень зала. Мон-Со идёт почти строевым шагом, гулко впечатывая каблуки в камень. Он помнит то ощущение, когда тело — лишь шахматная фигура, а сопротивление грозит выломать суставы. Клетка. Клетка. Клетка. Клетка. Клетка. Смирно. Разворот налево. Два шага вперёд. Смирно. Вокруг доски поднимается барьер. Ильсор спускается по лестнице медленно, словно издеваясь. Шахматы ждут. Первым, перепрыгнув через брата, в игру входит Кси-Лей.