Лабиринт забвения

В резиденции Змеиного братства оказалось небезынтересно. Обретя свободу перемещения, Аль-Тен за несколько дней обследовала всю свечку. Разумеется, в той части, которую ей позволили изучить. Глупо ведь полагать, что достойнейший Се-Лак допустит её, например, в секретную библиотеку? В обычную её часть Аль-Тен попала в тот же день. Её анонимный рыжий провожатый (позже он представился Гур-Белом) устроил целую экскурсию по отделам. Древние глиняные таблички, арзакская резьба по камню, теелинская верёвочная письменность… свитки, манускрипты, первая печать, современные книги в бумажном формате… Кое-чего не было даже в Бассанийской Библиотеке! Небольшой стеллаж, занятый распечатками документов с «Диавоны», был оставлен на десерт. Ромашкам ботаник, как выяснилось, дал множество научных названий — он обнаружил с десяток видов. Впрочем, конкретно ромашки Аль-Тен уже не интересовали. Шахматы. Они преследовали участников Первой Межзвёздной экспедиции. Психушка, дом писателей, картинная галерея, Библиотека… Наверняка за неделю, проведённую Аль-Тен в резиденции Змеиного братства, произошло ещё что-нибудь. В документах должно было быть нечто, связанное с шахматами. Увы. Исследования ботаников, геологов, зоологов, химиков — были. Данные о странном отравлении двух младших офицеров — были. Данные с лингвокомпьютера тоже были, хотя на кой телль-си менвитам беллиорское наречие? Разве что в чисто научных целях. — Вы ищете нечто конкретное? — поинтересовался однажды Гур-Бел. Его, похоже, приставили к Аль-Тен на постоянной основе, потому что он являлся каждое утро и почти весь день сопровождал её. В библиотеке он обычно устраивался на диване и читал историческую литературу или беллетристику. Аль-Тен его присутствие не раздражало: когда она садилась за стол и обкладывалась книгами, остальной мир переставал существовать. В Библиотеке — хотя, казалось бы, должно быть наоборот — ей постоянно мешали. То Книга вырезок звала спасать какой-то артефакт, то Касси надо было помочь, поскольку у арзачки не везде был допуск (как она вообще Смотрителем стала?), то Шар-Лин приходила читать морали… А здесь, у Се-Лака, никто Аль-Тен не отвлекал. Только Гур-Бел периодически напоминал, что неплохо было бы есть хотя бы один раз в сутки. Столовая здесь была единственным местом, где существовала возможность пересечься с другими обитателями свечки. Аль-Тен пару раз видела своих похитителей, включая пилота, и ещё десяток человек. Чешуйчатые шеоры носили только трое: Энг-Сит, Шаа-Раз и Гур-Бел. Первая была зловещего вида женщиной с бронзовой кожей, горбатым носом и собранными в высокий хвост чёрными волосами, второй имел самую рядовую внешность, и из толпы его можно было выделить только по срезанному кончику носа. Оба носили чёрные шеоры, тогда как у Гур-Бела он был салатово-бронзовым. Наверное, цвет означал колдовскую специализацию или положение в иерархии. О подробностях Аль-Тен не расспрашивала — происхождением не вышла, чтобы колдовской жизнью интересоваться. На повторявшийся вопрос Гур-Бела она отвечала отрицательно. Ничего конкретного. Резиденция Се-Лака — точно не то место, где стоит распространяться о проблемах Библиотеки. К сожалению, поиски оказались настолько бесплодными, что Аль-Тен поневоле пришлось просить Гур-Бела о помощи. — Скажите, как к вам попали эти документы? Здесь сейчас находится кто-то из экипажа? — Пути документов в глубинах бюрократического Инферно неисповедимы, — со вкусом выговорил Гур-Бел. Аль-Тен показалось, что он цитирует какую-то книгу. — Что же до членов экипажа… Я уточню. Что он уточнял, Аль-Тен узнала уже на следующий день. В столовой на сей раз вообще никого не было. У всех, видимо, нашлись какие-то неотложные утренние дела. Кроме менвитов, можно было бы застать кого-то из слуг — например, за расставлением по столам тарелок с завтраком. Но за неделю Аль-Тен не увидела ни одного арзака. То ли их в резиденции Се-Лака вовсе не было, то ли им было запрещено показываться на глаза избранникам. Почти следом за Аль-Тен вошла Энг-Сит. Временной промежуток был столь невелик, что встреча была неизбежна ещё в коридоре. Однако же колдуньи там не было. Очевидно, она скрывалась где-то среди цветочных зарослей, окутывавших здание. — Вы спрашивали про экипаш-ш, — произнесла Энг-Сит, сев за соседний столик. — Да. Мне не разрешено? — С-с чего? Вам запрещено лиш-шь выходить с-са пределы. Энг-Сит невозмутимо принялась за еду. Она с удивительной грацией подцепляла вилкой кусочки шенне и подносила их ко рту. Пару раз Аль-Тен почудилось, что между губ мелькает трепещущий раздвоенный язык. Девушка припомнила, как выглядели глаза Энг-Сит. Желтовато-карие, с оранжевым отливом, внешние уголки отчётливо выше внутренних, зрачки… да, зрачки вертикальные. Постоянно. — Я отведу вас-с, — сказала колдунья, закончив трапезу. — Профес-с-сор Аш-Риа ш-шдёт. Аль-Тен читала о змеином акценте, проявлявшемся у некоторых колдунов, но никогда раньше не встречала его обладателей. Что ж, акцент звучал довольно угрожающе. Так и представлялось, что Энг-Сит сейчас изовьётся волной от каблуков до макушки и устремится вперёд в смертоносном броске. Изогнутая чёрная спица с золотым шариком на конце, воткнутая в длинный чёрный хвост, довершала образ. Энг-Сит вышла из столовой и уверенно двинулась куда-то в южную часть свечки. Аль-Тен едва поспевала за её быстрыми, стелющимися шагами. Менвитки преодолели десять коридоров, каждый из которых заполняли разные растения, дважды поднялись на лифте и наконец вошли в оранжерею, сквозь стеклянные окна которой лился розоватый утренний свет. Освоившись, Аль-Тен всё время рассматривала растения, мозаику на полу и библиотеку. Только сейчас она поняла, что ни разу за неделю не выглянула в окно. Сказали, нельзя наружу — значит, нельзя наружу. Она, конечно, никогда не отличалась особым послушанием, но Гур-Бел нечаянно применил к ней ту же манипуляцию, что и мать когда-то: дайте Аль-Тен что-нибудь интересное подальше от запрета, и она мигом отвлечётся. Энг-Сит равнодушно ждала, пока Аль-Тен разглядывала окружение логова Се-Лака. Посмотреть было на что. Внизу, у подножья свечки, распростёрся город. Он был, наверное, с четверть Бассании, но из оранжереи вид открывался только на южную часть. За городом лежала пустошь, укрытая фиолетовой порослью вереска, а за ней открывалось рассветное море, с востока на запад менявшее цвет с бледно-жёлтого на глубинно-серый. На медно-фиолетовом небе висели не отражавшиеся в море чёрные облака, похожие на выброшенные на берег водоросли. Из воды у самой кромки выступали ломаные пенные скалы. — У вас красиво, — заметила Аль-Тен. Энг-Сит изогнула тёмные губы в подобии улыбки. Наверное, ей самой нравился этот скромный пейзаж. Аш-Риа тоже стоял у окна. Его почти не было видно за очередным чудом селекции — комнатной пальмой с серебристым стволом и нежно-розовыми листьями. Кто из местных обитателей питает такую страсть к ботанике? Наверное, сам Се-Лак — цветов всё-таки раздражающе много, а он кажется единственным, кому за это не рискнут предъявить претензий. — Здравствуйте, профессор. Аль-Тен встала слева от него и затихла, ожидая какой-либо ответной реакции. Аш-Риа молчал больше минуты, но потом покосился на замершую в отдалении Энг-Сит и спросил: — Вас тоже подослали расспрашивать об экспедиции? Так он тоже здесь не по своей воле? — Может быть. Они не говорили. Но я… я бы хотела и свои вопросы задать. Знаете, они повесили напротив моей кровати снимок, там ромашка. В глазах Аш-Риа промелькнула искра интереса. Ромашки привлекали его гораздо больше, чем интриги. — Присядем? Они перебрались от окна на скамью под сенью ларнеи звёздчатой. Большие багровые листья, похожие на ладони, ловили солнечные лучи и превращали рассвет в закат. Аш-Риа рассказывал о ромашках. Он был зоологом, а не ботаником, но на Беллиоре учёные постоянно обменивались данными исследований, так что информация у него была. Аль-Тен слушала. Энг-Сит — тоже. Однако она вновь скрылась где-то в зарослях и ничем не выдавала своего местоположения. — Кхм… профессор, скажите, — попросила Аль-Тен, когда ромашковая тема исчерпала себя, — в экспедиции были происшествия, связанные с шахматами? Аш-Риа явственно передёрнуло. Он почему-то потёр челюсть и, растеряв всю доброжелательность, произнёс: — Я в этой партии лишь ранвиш. Вам нужен белый офицер. — Он-то как раз… Внезапно Аш-Риа зажал ей рот рукой и, кажется, задержав дыхание, указал куда-то вглубь оранжереи. Оттуда, двигаясь словно на невидимых под платьем колёсиках, неспешно выдвигалась белая дама. Её лицо было холодной маской с глазами без зрачков и радужки. Руки крепко сжимали булаву. Стилизованная мраморная статуя. Высота — навскидку под два маэ, самую малость ниже. — Ш-ш-шас-с-с!!! Из-за ларнеи вылетел в змеином броске тёмный силуэт. Энг-Сит в прыжке занесла над головой сверкающую жёлтым саблю и одним ударом снесла даме голову. Мрамор рассыпался в крошево. Колдунья прокрутила саблю в пальцах, отчего та превратилась обратно в украшение для волос. — Нам есть, что обсудить, профес-с-сор. Подробности о ш-шахматах. Немедленно. — При всём уважении к вашему острому клинку, — проговорил Аш-Риа, аккуратно подбирая слова, — я мало что помню. Все были как будто под… под чарами — я не назову их именно гипнозом в нашем, неколдовском, понимании. Я был не из тех, кто нашёл силы бороться. Помню, как переползал с клетки на клетку по приказу… — Что у вас тут происходит? — гулко вопросил Гур-Бел, возникнув с другой стороны обломков. — Сам видиш-шь. Зачем приш-шёл? — раздражённо вопросила Энг-Сит. — Достойнейший Се-Лак желает видеть нашу гостью. Се-Лак был врагом Библиотеки, но у Аль-Тен всё равно перехватило дыхание от предвкушения: встретить историческую личность такого масштаба! Поговорить с ним по его инициативе! Ещё невероятнее была бы только встреча с Достойнейшим из Достойных. Хотя, если говорить честно, ни с тем, ни с другим в обычной жизни Аль-Тен встречаться бы не хотела. Но раз уж есть возможность… Интересно, не обидится ли реликтовый колдун на то, что его в целях защиты психики приравняют к музейному экспонату? Пока Гур-Бел вёл Аль-Тен по коридорам, ей мерещился чей-то надтреснутый, заливистый смех.

***

Начиная с седьмого осо, в доме стало значительно больше людей. Новоприбывшие тоже были из экипажа — Мон-Со смутно помнил их лица. Одного с ходу назвал по имени. Они столкнулись в коридоре вечером седьмого. Мон-Со шёл к лестнице, намереваясь скрыться от всех в отведённой ему комнате, а арзак бежал в сторону кабинета Киана, опустив глаза в раскрытую тетрадь. Увидев на своём пути менвита, арзак отшатнулся и выронил тетрадку. Они несколько секунд стояли друг против друга как змея и ранвиш. Мон-Со зацепился взглядом за необычные выцветшие волосы, а арзак смотрел в глаза. Так же, не разрывая зрительного контакта, он опустился и поднял тетрадь. Выпрямился, прижал её к груди, будто защищаясь, и выдавил: — Здрав-ствуй-те, полковник. — Тайси, — констатировал Мон-Со. — Рад тебя видеть. Дежурная вежливость оказалась как никогда похожа на правду: Тайси когда-то был его техником, он явился из той жизни, где всё было стабильно и понятно, где не было ни Библиотеки, ни арзакских мятежников… Мон-Со действительно был рад встретить его. Остальные арзаки идентифицировались с трудом. Обычно Мон-Со начинал опознавать их лишь после того, как каждого называли по имени. Правда, иногда арзаков было тяжело различить по иной причине: их стало слишком много. Они вроде ничего особенно не делали, но в доме теперь стояла неумолчная суета. Уже к концу обеда начинала раскалываться голова. Разговоры, споры, яркие плащи, вспышки воспоминаний, похожие на кадры хроники… Днём Мон-Со прятался от этого раздражающего калейдоскопа на верхней площадке лестницы. Всё время сидеть в комнате оказалось скучно, и он перебрался туда. Арзаков, казалось, такое положение вполне устраивало. Киан, возвращаясь к обеду, неизменно смотрел наверх, словно проверяя, на месте ли его «лабораторный объект», Ильсор, носившийся туда-сюда, тоже периодически поглядывал. Морни, напротив, категорически не обращала на Мон-Со внимания. Ильсор иногда — чаще по вечерам — тоже забирался наверх и садился рядом. Он ни о чём не расспрашивал и не рассказывал, только иногда рассматривал пристально, будто хотел найти что-то в чертах Мон-Со, но не находил. Девятого он заявился перед обедом и принёс коробочку, формой похожую на ракушку. — Запасная пыль, — пояснил Ильсор, протянув её менвиту. — Вы помните о её действии, как я понял. Надеюсь… надеюсь, вы верите мне. В последнем предложении почудился вопрос. Ильсор как будто боялся, что Мон-Со откажется от возможности вернуть память по той лишь причине, что не верит арзаку. Что ж… повод был. Но пыль оставалась единственным более или менее объективным способом вернуть воспоминания в полном объёме. Пыли, в отличие от арзаков и Кау-Рука, не было смысла лгать. Мон-Со взял коробочку и поддел защёлку. Крышка откинулась, и внутри заблестела пыль. Мельчайшие синие крупинки взвились в воздух и осели на руке. Мгновение — и они исчезли, впитались в кожу. — Что с ней делать? — Вы хотите… сейчас? — удивился Ильсор. — А как же время на подумать и покормить паранойю? — В худшем случае не сработает. Чего мне ждать? — Тогда позвольте мне. Он дотронулся до коробочки, подтолкнул её вверх вместе с рукой Мон-Со и резко дунул. Пыль бросилась в лицо. Мон-Со показалось, что он прыгает с парашютом из стратосферы. …Серый лабиринт, потемневший до непроглядности, озаряли вспышки молний. Белые раньше, теперь они имели явный сиреневый отлив. Уже знакомый вертолёт с обвисшими винтами скрипел и покатывался вперёд-назад на проржавевших шасси. Нужно было найти выход или хотя бы путь. Нужно было найти хоть что-то. Во вспышке стал виден проход. Идти к нему пришлось в полной темноте. Когда сверкнула новая молния, этого прохода уже не было. Новый? Появился и так же исчез в очередной вспышке. Молния ударила прямо перед ногами… Ильсор выглядел встревоженным, если не сказать испуганным. Сам Мон-Со сидел, опершись спиной о перила. За эллет на плече цепко схватилась отслоившаяся щепка. — Всё хорошо? С вами явно было то же, что в прошлый раз. — Всё прекрасно. На этот раз я, по крайней мере, пришёл в себя там же, где и уходил. Ильсор улыбнулся. — Как… память? — Никак. Меня выбросило… неважно. Этот лабиринт, похоже, представлял собой проекцию памяти. В прошлый раз Мон-Со провалился туда из-за Касси и её синестезии, сегодня — из-за пыли. Прошлый раз был продуктивнее. — Вы развинчивали часы? — Да. Сказал же, там пусто. — Вчера примчался Раин. Его клептоман приставил к Гил-Наду, как Кэлена — к вам. Клептоманом Ильсор звал Рес-Кая. Этот колдун встретился Мон-Со только один раз, но уже заочно раздражал. — Гил-Над всё вспомнил и поделился пылью с Раином. — Гил-Над убит, — сказал Мон-Со. — Я знаю. Он пошёл к психиатру просить об отмене регулярных визитов… и был убит. — Ильсор обнял колени руками и некоторое время сидел молча. — Жаль его терять. — Он был ренегатом? — Нет. Он пропустил ужин. Таких было несколько. Мы… предлагали альтернативу: либо они пьют воду, либо живут в новом мире. Двое из семерых выбрали нас. Двое. Гил-Над, Аш-Риа и лейтенант… кажется, это всё-таки был Лин-Хес, но Мон-Со мог и ошибаться. Двое. Двоих поставили перед выбором. Третий… Третий, по-видимому, перешёл на их сторону вместе со штурманом. — Я про Раина вспомнил… — Ильсору, похоже, не хотелось говорить о своём маленьком теракте в присутствии Мон-Со. — Пыль действует. Мон-Со, проблема… проблема в вас. — О чём вы? Ответ был очевиден. — Вы забыли не только экспедицию. — О, конечно! Ильсор, полгода назад я был, по сути, ребёнком. Лицо арзака исказилось от чего-то, очень напоминающего боль. — Знаю. Я знаю. Простите! — Он подскочил, как будто рванулся к Мон-Со, и тут же опустился обратно. — Имелось в виду… сейчас вы помните всё, кроме неё. Кроме неё и ещё чего-то. Вы запрещаете себе об этом вспоминать… Я не лезу с расспросами, лишь предполагаю. Вы запрещаете… а пыль понимает… если она может… как запрет вообще на всё. Это что, истерика? Ильсор начинал говорить быстро, когда на него снисходила очередная идея. Но эти его слова били все рекорды беспорядочности. Чем-то они напоминали то письмо и записку из Библиотеки. — Мон-Со… — Что? Даже не рассчитывайте узнать. Кир-Силь. Это может быть только Кир-Силь. Его нельзя вспоминать. — Не рассчитываю. Я помню, что вы очень любите свои секреты. Могли бы хоть заметить, что я вас и не достаю особо. — Ну да. А те послания с фигурами? — Шар-Лин говорила… Подождите, при чём здесь я? — Отправитель — Библиотекарь. Не Аль-Тен же? Она как минимум не обладала нужными сведениями об экспедиции. О Морни так точно. Хоть какая-то польза от этой арзачки. — А что там было о Морни? — Чёрная дама и торт, который она мне якобы обещала. Редкостная дрянь, должен сказать. Ильсор замотал головой. Казалось, ему одновременно и смешно, и охота кого-то придушить. — Торт должен был быть пирогом! Вот же бестолочь рыжая! — О ком вы? — О вашей предшественнице на должности Хранителя. Кси-Лей. По словам Шар-Лин, она погибла шесть лет назад. Зорн-ари, можно ли вообще верить тому, что говорит Шар-Лин? Посмотрев на часы Мон-Со, Ильсор поднялся. — Идёмте, обед скоро. — Я не голоден, спасибо. — Всё будет хорошо, Мон-Со. Если и не вспомните, жизнь на этом не кончается. «Вот только ваших мудрых мыслей мне и не хватало! Шагайте уже отсюда». Ильсор ушёл. Следом за ним по первому этажу пробежали ещё несколько человек, и стало тихо. Входная дверь снова открылась, но никто не вошёл. Зато в помещение вкатилось что-то маленькое. Дверь встала на место. Щёлкнул замок. Мон-Со присмотрелся. По полу полз очень знакомый кораблик-конструктор. К нему был прикреплён сложенный лист бумаги. Когда корабль остановился, лист свалился на пол и развернулся. Это оказалась карта. Встав, Мон-Со спустился на первый этаж. Да, корабль был тот же, только теперь девушка на его носу держала в руках большой, с неё ростом, бронзовый ключ. Вроде похожий лежал в витрине недалеко от входа в Библиотеку. Карта изображала окрестности Ламиэре, и её юго-восточный угол Мон-Со узнал. Нармё. Менвит всмотрелся в линии и пометки, запоминая и отмечая для себя самый короткий путь. Удовлетворённо кивнув, он вернул лист на место и убрался к себе в комнату. Нужно было многое обдумать в тишине. Вечером надо будет задать пару вопросов Киану. Помешать никто не должен: Морни больше не докучает, а Ильсор явно отвлечётся на другое. Возле названия «Чертог Уныния» на карте стояла жирная красная точка, подписанная карандашом: «Здравствуй, Ильсор! Жду 12 осо. Я верю, что ты придёшь. К тебе, Ксиона». Менвиты никогда не подписываются личными именами. Особенно неполными. Если это не какая-нибудь отвязная арзакская разведчица, то ситуация вырисовывается странная.