Лабиринт забвения

След вёл по пустыне неестественно прямо. Твари не огибали дюны, двигаясь чётко по азимуту. В конце их общего пути топорщились руины пирамиды, источавшие синеватый дым. Кун-Сат, который с самого старта вылета вёл съёмку, пожаловался, что ни на снимках, ни на видео дым не виден. — Точно так же на них не видны глаза колдунов, — заметил Мон-Со. — На посадку. Оба вертолёта сели в сотне маэ от руин, и отряд разведки выдвинулся в их направлении. Одно было плохо: если внутри сейчас кто-то был, он менвитов видел, а вот они его — нет. Тишина. Безветрие. Остатки дыма поднимались вверх строго перпендикулярно земле. Внешний осмотр показал: у пирамиды только один вход, и разрушение этого не изменило. — Внутрь. Аккуратно. Шлемы не снимать. Проходы оказались узкими, двигаться приходилось по одному, пробираясь по кучам мелких обломков. — Где-то стоит генератор, — произнёс шедший первым Сау-Ме. — Светильники странные, — отозвался Саа-Мар из конца колонны. Не странные. Арзакские. Вдоль стены тянулись помаргивающие гирлянды, натянутые просто по прямой. Чересчур эргономично для арзаков — те гирлянды, что Мон-Со видел раньше, обычно оказывались свёрнуты в узоры. А где у арзаков эргономичность без так любимой инженером эстетики, там, как правило, находятся военные. Кстати, формально пирамида стоит на территории арзаков. — У нашего противника может быть лучевое или огнестрельное оружие, — предупредил Мон-Со. — Мой полковник, думаете, здесь есть арзаки? — недоверчиво осведомился Ал-Сур. Капитан оставался в вертолёте, но тоже был на связи на случай внезапного отступления. — Мы на их территории. — Под завалами есть несколько бронированных внедорожников, — сказал кто-то из оставшегося снаружи караула. — И мотоцикл… так… с менвитским номером. Мотоцикл с менвитским номером. Здесь. Не Нур-Лея ли опять невесть где носит? В стене справа обнаружился проход в боковое помещение. Ближайший к нему кусок гирлянды горел ровно, не мигая. Кажется, генератор где-то рядом. — Мой полковник, — позвал Сау-Ме, — вы правы: здесь арзаки. В свете ещё одной гирлянды, на этот раз скрученной в спираль, обнаружились несколько человек, вповалку лежавшие на полу. Лица у всех были искажены гримасами ужаса. — Трупы, — констатировал Сау-Ме. — Видимых повреждений вроде нет… Разве что вон тот об угол треснулся. — Дальше то же самое, мой полковник, — сообщил Саа-Мар, заглянув в помещение. — И мы нашли лестницу на второй этаж. Там кусок стены в проём вывалился, но пролезть можно. Оставив первый уровень пирамиды на капитана Сау-Ме, Мон-Со последовал за седьмым в сторону лестницы. Она располагалась между двумя монолитными блоками и сверху была прикрыта плитой второго уровня. Крупному прямоугольному камню неоткуда было выпасть. Сзади подошёл кто-то из лётчиков. — Мой полковник, никого живого. Двадцать четыре арзака в сером камуфляже. Кажется, у них тут военная база. Не то чтобы старая, но и не только что явились. — Зафиксируйте всё, что покажется вам странным. Саа-Мар, попробуйте пролезть за камень. — Мой полковник, — возмутился второй лётчик. — Это арзакская военная база. Она по умолчанию странная. — Значит, зафиксируйте всё. — Есть! — Получилось, мой полковник! — доложил Саа-Мар, как следует проматерившись с другой стороны. — Рех-Шаи, Унг-Ол, Гао-Ше, идёте следом, — приказал Мон-Со и сам протиснулся за камень. За ним начиналась крутая лестница на второй уровень. Там всё было так же, как и внизу, разве что площадь поменьше. Третий уровень оказался совсем иным. Когда Мон-Со и Саа-Мар пролезли за новый камень, оказавшийся чуть меньше предыдущего, они смогли разглядеть богатое убранство помещения. Вернее, то, что от него осталось — Похоже на гробницу, — пробормотал лейтенант. — От Лин-Хеса про такие слышал. — На чью именно гробницу? — Не знаю, мой полковник. Не помню, вернее. Какого-то исчезнувшего народа. Но тут змей полно на рисунках… Может, какая-нибудь наша народность? Змеями был испещрён, по крайней мере, пол. На стенах, если что-то и было, теперь остались лишь трещины и царапины. В противоположном конце помещения располагался выход на очередной лестничный марш. Только его почему-то преграждало синее свечение, сложившееся во что-то вроде тонкой прозрачной плёнки. — Там что-то есть? — спросил Саа-Мар, наведя на проём фонарь. Плёнка в его луче стала почти прозрачной. Видимо, поэтому Саа-Мар её не заметил. — Что вы видите, лейтенант? — поинтересовался Мон-Со, чтобы узнать наверняка. — Стену, мой полковник. Ничего особенного. — А так? Мон-Со подошёл к проёму и дотронулся до плёнки обратным концом фонаря. Тот с небольшим сопротивлением прошёл сквозь преграду, как будто действительно продрал дыру в пластике. — Ничего. Колдовство. Убраться бы от этой заразы подальше. Но Мон-Со сам организовал эту вылазку. Вероятнее всего, источник проблемы находится именно за плёнкой, на четвёртом уровне. Вперёд. — Мой полковник, что вы де…? — На этом месте голос Саа-Мара заглох, как будто Мон-Со ушёл под воду. На следующем же шаге гул в ушах прекратился, и лейтенант снова стал слышен. — Зорн! Он просто прошёл сквозь стену! — бормотал Саа-Мар. — Взял — и прошёл. Как, вашу мать?! — Лейтенант, отставить панику. — Что я, зорн твою телль-си, скажу коменданту? «Извините, мой полковник, я потерял комэска в стене»?! Чем бы ни была плёнка, она, похоже, обеспечивала неплохую одностороннюю звукоизоляцию. Пришлось возвращаться, чтобы успокоить лейтенанта. — Саа-Мар, приказ был отдан ещё внизу: зафиксировать всё, что кажется вам странным. — Кхм, мой полковник, тогда мне придётся начать с вас. Торчать из стены — это, по-любому, странно. — Начинайте. Дождавшись тихого щелчка, Мон-Со сообщил: — За стеной — ещё одна лестница. Я осмотрюсь. — Когда поднимать тревогу? — спросил Саа-Мар, ткнув рукой в плёнку рядом с Мон-Со. Раздался глухой удар, как о камень, — для лейтенанта преграда оказалась непроходимой. — Минут через десять. — Есть, мой полковник. Мон-Со вернулся на лестницу. Под ногами скрипела завалившая ступени песчаная крошка. Осколки кирпичей держались на стенах, как гнилые зубы на челюсти. Сверху их было больше, а нижние оказались отвёрнуты в сторону спуска. Что-то широкое, высотой примерно по пояс взрослому человеку, спустилось с четвёртого уровня. В голове сразу возник образ огромной змеи вроде той, что восемнадцать лет назад напала на шахтёров. Если здесь было нечто подобное, то куда оно делось? Выбраться из пирамиды через единственный вход оно бы не смогло — на второй уровень протиснуться ещё реально, а вот на первый путь для такой твари заблокирован. На третьем его не было… Разве что те камни появились позже. Лестница вывела в зал, заполненный синей дымкой. Сквозь отверстия в потолке пробивался свет, но столб дыма почти полностью перекрывал его. По углам, как и уровнем ниже, стояли вазы, но здесь они истекали чем-то густым и маслянистым. В дальнем углу кто-то закопошился. Мон-Со наставил на него фонарь и пистолет. Из тьмы в дымное марево выползал человек. Арзак. В свете фонаря обозначились спутанные чёрные волосы и голубой эллет с белыми пятнами. Увидев вокруг себя пятно света, арзак с трудом, упираясь в пол дрожащими руками, встал на четвереньки, а затем рвано, словно каждое движение причиняло ему боль, — на колени. Он поднял лицо и посмотрел Мон-Со в глаза. Второй пустынный дух, подчас ещё более загадочный, чем первый. Режимный объект, с которым пропала связь. Надо будет написать Ильсору, что она, по крайней мере, жива. — Солнце моё, ты? Вот упёртая! И ведь даже в броне узнала… Синяя плёнка, похоже, глушила связь. Не заткнулись же вдруг все разом? Тем не менее Мон-Со предпочёл отключить рацию совсем, прежде чем заговорить с Морни. — Это не можешь быть ты… Ты не мог прийти за мной сюда… Твои глаза… ты… Спутанность сознания, так, кажется? Дым, очевидно, ядовит. Как давно она здесь? — Я не за тобой. Мон-Со хотел сказать, что не ожидал её встретить, однако Морни поняла его слова иначе. — Не оставляй… меня… — Не ос-ставлю. Брать её с собой в Кай-Хо — идея не из лучших, но ведь и не бросишь — она умрёт прежде, чем Ильсор до неё доберётся. Тем более Ильсор, по словам Киана, не в себе, а «не в себе» у него бурные, если так можно сказать про приступы полнейшей апатии. — Идём. Обведя камерой всё помещение, Мон-Со поднял Морни на руки и направился к выходу. Она завернулась в эллет и попыталась прижаться к Мон-Со как можно теснее, словно боялась, что он вдруг решит её бросить в прямом смысле — с лестницы. Саа-Мар ждал на третьем уровне, простукивая плёнку, словно никак не мог поверить, что для него это действительно камень. — Ещё один труп, мой полковник? — Нет, лейтенант, живая. Что-то нашли? — Никак нет, и парни тоже. — Возвращаемся на базу. Сообщите остальным. Самым сложным оказалось спуститься с Морни на первый уровень. Пришлось передать её Саа-Мару и уже потом идти самому. В кабине вертолёта Морни устроили на сиденье, пристегнув как можно крепче. Похоже, лейтенантам она представлялась опасной тварью на уровне даасара, хотя по арзачке было видно, что она без посторонней помощи даже не встанет. Кун-Сат, подогревая коллективную паранойю, весь полёт неотрывно на неё смотрел. Мон-Со же в это время вспоминал обратный полёт. Однажды Морни решила сотворить невероятную глупость. Глупость оказалась максимально неожиданной, как и последовавший за ней разговор. Тогда Мон-Со был действительно зол на столь примитивные и грубые манипуляции со стороны Морни. Впрочем, уже в полёте он заподозрил, что манипуляции — порождение его собственного воображения, а Морни… это просто Морни. После того случая она надолго затихла и даже почти не разговаривала с Мон-Со. Основным источником бардака примерно на месяц стали лейтенанты, которым приспичило провести сравнительный анализ социального устройства Ирмели и Энар-Таари. По крайней мере, Аш-Риа обозначил так их бесконечные попытки довести Морни и Ильсора. Стена отчуждения рухнула месяца через полтора. Морни просто подошла и извинилась, пообещав больше не беспокоить. Разумеется, уже в следующую вахту Мон-Со она постучалась в центр управления и попросила что-нибудь ей рассказать. — Заходим на посадку, — скомандовал Ал-Сур второму борту. Вскоре отряд был на базе. Морни сразу забрали в инфекционный изолятор, а остальных врач осмотрел на месте и отпустил. Броню оттащили в закрытый блок арсенала. В теории, её теперь надо передать в КР. — Как прошло, полковник? Ор-Вас ждала в своём кабинете. На стене светилась голограмма с картой Кай-Хо, размеченной разноцветными стрелками. — Сложно сказать однозначно. — То есть? — Моей квалификации недостаточно, чтобы адекватно интерпретировать результаты разведки. – Вы знаете, — задумчиво протянула Ор-Вас, — слово «разведка» в этой фразе выглядит как бумажное сердечко на парадном мундире. В отчёте для КР советую написать «разведывательная операция». — Разумеетс-ся. Сердечко… Какая-то совершенно Кау-Руковская подколка. Он ещё жив, интересно? — Итак, что вы нашли? — Предположительно, следы масштабного колдовства. Вот снимки. На видео с верхнего уровня оказалось слишком много помех: запечатлеть удалось только синюю муть, которая, откровенно говоря, напоминала Мон-Со что-то важное и сравнительно недавнее, но не вполне понятно что. Впрочем, куда более неприятный сюрприз преподнесла не запись. На снимке, где Мон-Со проходил сквозь плёнку, отобразилась увиденная Саа-Маром стена. Но, что было гораздо хуже, глаза самого Мон-Со на этом снимке оказались совершенно белыми. — Квалификации, говорите, недостаточно? — усмехнулась Ор-Вас. — Помнится, Рес-Кай получался примерно так же.

***

«Должно быть, заболевания-эндемики несовместимы с анабиозом», — прокомментировала докторша с платиновым каре, заткнутым за уши. Ко-Тей слышал эти слова уже раз сорок за полгода. Раньше их часто повторял доктор Яон-Мер, главный здесь. Но его давно не было — Ко-Тей слышал, что доктора убили, когда тот был в командировке в другом подведомственном научном центре. Впрочем, самому Ко-Тею было совершенно неважно, что там с главврачом. Нет его — дело бывшего пятого лётчика Первой Межзвёздной передадут кому-то другому. Ко-Тею не повезло стать пешкой в игре двух редкостных тварей, генерала Баан-Ну и его инженера. Он, разумеется, не хотел и за попытку сопротивления был обращён в фигуру, окаменел. Когда всё кончилось, он вроде пришёл в норму. Полковник Лон-Гор уверял, что он пришёл в норму. Затем был анабиоз, несколько месяцев беспамятства… А потом Ко-Тей осознал себя собой, но — с местами окаменевшей кожей. Приглашённый в Эн-Сем дерматолог ставил ему ихтиоз, однако, хоть ихтиоз и вызывает отвердевание кожи, он не превращает её в белый мрамор. Яон-Мер, пожилой врач с синими змеиными глазами, винил во всём беллиорские болезни, которые не сошлись с анабиозом. Но это говорилось только под диктофон. Как только официальная часть осмотра заканчивалась и запись прерывалась, доктор задорно предлагал: — Ну что, молодой человек, напомните мне, что с вами случилось! И Ко-Тей был вынужден в очередной раз пересказывать ему то, что помнил о шахматной партии, пока Яон-Мер исследовал каменную кожу. Он осматривал её под микроскопом, царапал, сверлил, изредка достигая живой ткани в глубине… После исчезновения доктора Ко-Тея какое-то время не беспокоили — он относительно спокойно существовал в своей палате, отличавшейся от камеры только наличием койки, и даже имел возможность читать. Правда, по чьей-то извращённой прихоти из чтива в камере нашлись только ирмелийские газеты десятилетней давности. Вернее, распечатки кривого перевода этих газет на менвитский. Лин-Хесу бы понравилось, наверное, а вот Ко-Тей готов был на стенку лезть от их восклицательных знаков через слово. Увы, вскоре Яон-Мера заменила эта, с каре. Её глаза большую часть времени имели нормальный вид, но змеиными обладали оба ассистента. Совсем молодые парни, они больше напоминали студентов-практикантов. Один, желтоглазый, часто появлялся ещё с Яон-Мером, а вот второй, с голубыми глазами, пришёл впервые. Пока Жёлтый помогал Каре в очередной раз рассверливать локоть Ко-Тея (вместо наркоза здесь использовали ремни), Голубой с отстранённым интересом наблюдал. — Так вы говорите, шахматы нападают на людей? — переспросил Жёлтый, видимо, решив здесь и сейчас возобновить какой-то разговор. — Именно так, — подтвердила Каре. — Что, если создать им достойного оппонента? — То есть? — У вас же был доступ к проекту «Серая кобра»? — Естественно. В конце концов, теперь я его возглавляю. Вы думаете, наш пациент подойдёт на роль кобры? Ко-Тей определённо думал, что не подойдёт, но кто бы его спрашивал? Он тут лабораторная мышь до конца своих дней. — Даже если нет, — заговорил Голубой, — это будет занятный опыт, не так ли? — С нас потом спросят за утерю уникального объекта, — засомневалась Каре. — Кто? Она смерила Голубого внимательным взглядом и обратилась к Жёлтому: — Подготовьте всё необходимое к завтрашнему дню. Затем Каре посмотрела на Ко-Тея и почти добродушно усмехнулась. — Что ж, лейтенант Ко-Тей, у вас появился вполне реальный шанс в скором времени покинуть стены нашего учреждения. В виде кобры? Кажется, это почётно, но перспектива всё же не из лучших.