***
Тобирама, к полному отсутствию удивления Неда, продолжает сеять хаос. Он чаще проводит время с Робертом, чем без него, подкалывая и придираясь к нему, уводя подальше от вина и шлюх лишь остроумной шуткой и лукавым замечанием о его боевой доблести. Прошла неделя, а они до сих пор не получили известий от лорда Квентина Бейнфорта, о припасах, достаточных чтобы накормить десятки тысяч мужчин, которых собрал Роберт. Ланнистеры, Талли и Тиреллы не испытывали недостатка в еде, но логистика — это кошмар, учитывая, насколько неожиданной и плохо спланированной была вся эта кампания. Припасы отправлялись не прямо в лагерь, а в крепость Бейнфортов в сопровождении номинальной охраны, состоящей из Ланнистеров, Талли или Тиреллов. Когда он не с Робертом, Тобирама прячется в палатке Неда, медитируя в тишине, как будто оправляясь от интенсивного общения. Как ни странно, Нед испытывает облегчение, увидев, что превращение Тобирамы в дразнящего, хитрого и юного эльфа — это, по крайней мере, отчасти игра — или скорее преувеличение. Он видит черты человека, с которым познакомился на Севере. Безграничная аура достоинства остается прежней, ровно как и сухое чувство юмора и полное нежелание угождать тому, что он считает тривиальными социальными нормами, не имеющими никакого достойного культурного значения. Тобирама изо всех сил старается заставить Роберта смеяться, двигаться и думать, но он всё еще оставался тем же человеком, с которым был знаком Нед, он просто усилил некоторые части своей личности, а другие спрятал. Роберт процветал по-своему. Ему никогда не приходилось работать ради того, чего он хотел. Ну… это не совсем верно. Он боролся за то, чего хотел, только один раз, и все закончилось морями крови и печали и в лучшем случае пустой победой. Теперь появился Тобирама, который не является его подданным, который не смеется над его шутками только потому, что он король, который подшучивает над работой его ног и холодно поднимает бровь каждый раз, когда Роберт отклоняется от пути, который Тобирама считает приемлемым. Первая небольшая размолвка происходит на четвертый день, это даже не ссора. Роберт очень не хочет злить своего нового друга с почти детской серьёзностью. Тобирама, по крайней мере, с точки зрения Неда, взамен настолько полюбил его, что очень редко позволяет себе по-настоящему расстраиваться из-за Роберта, если в этом нет сильной необходимости. Кампания Роберта привлекла внимание всех шлюх запада. Как и следовало ожидать, Роберт нанял нескольких своих любимец, чтобы они развлекали его, Неда и Тобираму за ужином и ночью.***
Это было сделано с добрыми намерениями, думает Нед, чувствуя себя настолько неудобно, что на затылке выступили капельки пота. Слава богам, его отец давным-давно выбил из него привычку плакать при стрессе, иначе он, скорее всего, уже лил бы слёзы от переполнявших его эмоций, когда бледноглазая черноволосая красавица, одетая чуть ли не в тонкую марлю, неторопливо шла в его сторону, якобы неся поднос с едой. Блядь, думает он, заставляя себя смотреть ей в глаза как-то спокойно, а не, скажем, вскочить и, возможно, швырнуть в неё пальто. Её могли бы спутать с близнецом Роберта, и он надеется, молясь любому богу, который готов его услышать, что это совпадение, или даже тщеславие Роберта. Женщина прекрасна, этого нельзя отрицать, но с такими волосами, губами и бледно-голубыми глазами, сердце Неда сжимается так сильно, как только может. — Роберт, — говорит он, даже не обращая внимания на то, насколько сдавлен его голос. — Это не… Мы договорились много лет назад. Мы договорились, что ты… Это не… — Ох, черт меня побери, Нед, прости, — говорит Роберт. Нед не сомневается, что он искренне раскаивается, как бы он ни был расстроен. Нед прибегнул к довольно экстремальным методам, когда им обоим исполнилось девять и десять лет, и Роберт начал нанимать для Неда каждую женщину, какую только мог. Он сломался после нескольких недель бессонницы и ночных кошмаров, вызванных стрессом, стыдом и тревогой, и сквозь слёзы умолял Роберта прекратить это, иначе он попросит Джона Аррена отправить его обратно и к черту последствия. — Черт, я хотел… Может быть, немного взволновать Тоби, вывести его из его скромного, ханжеского, северного образа… Я не хотел… Бля… — Я? Скромный? — Тобирама сидит, втиснувшись, рядом с блондинкой, стройной девушкой, которую нанял для него Роберт. Воздух между ними необычайно комфортен, свободен от похоти, жадности или любых других тёмных эмоций, которые испытывают мужчины и женщины, когда им представляется возможность безудержно наслаждаться чужим телом. Во всяком случае они, похоже, в некотором роде даже сблизились друг с другом: девушка склонила голову набок на плечо Тобирамы, бледно-светлые волосы ниспадали на них обоих, словно золотая завеса. — Вы считаете меня ханжой? Он тоже наклоняет голову, его серебряные волосы смешиваются с золотыми, тяжёлыми и приковывавшими внимание. У Неда кружится голова, его ладони становятся влажными. — Как странно. Уверяю вас, я не испытываю дискомфорта, и я знаю множество способов, которыми люди могут удовлетворить друг друга и самих себя. Все три эти барышни кажутся непревзойдёнными профессионалами своего дела, и я бы не посмел оскорбить их профессию или их мастерство. Если они захотят дать мне шанс, я точно не откажусь. Он поворачивается боком, бормоча что-то на ухо девушке, которая слегка сдвинулась, чтобы растянуться у него на коленях. Она хихикает высоко, театрально и явно фальшиво. Хриплый смешок Тобирамы более искренний, но и только. С последним кокетливым хихиканьем девушка соскальзывает с колен Тобирамы, делает непристойный реверанс королю и выбегает. — Она будет ждать меня в моей палатке, — объясняет Тобирама, откидываясь на спинку стула. — Боюсь, я не готов участвовать в зрелищном мероприятии. Кто хочет посмотреть, должен участвовать. Увы. Роберт немного смеётся, но его глаза всё ещё не отрываются от Неда, а губы сжаты, раскаиваясь, он хмурится. — Ничего страшного, — всё очень плохо. Мало того, что он будет ощущать последствия этого сильного шока и беспокойства в течение нескольких недель, он ещё и должен будет думать о Тобираме, развлекающимся с великолепной молодой женщиной, которой не может быть больше семнадцати лет, шепчущихся и хихикающих друг с другом и… — Всё хорошо. — Я снова облажался, как и всегда, — говорит Роберт, явно не желающий утешаться банальностями Неда, какими бы слабыми они ни были. Оставшиеся две брюнетки медленно отступают к задней части палатки. Тобирама посылает им сигнал, достаточно быстрый, чтобы Нед его едва уловил, но девушки всё понимают. Они быстро кланяются Роберту и спешат из палатки так быстро, как только могут, но не бегут. — Я не хочу, боги, никогда не хотел, но это мало что значит. Ты так мало требовал от меня все эти годы, ничего, кроме самого минимума, и всё же я… Ладно, этот сентиментальный и задумчивый Роберт, это что-то новое. Или это просто ненависть к себе? — Лорд Старк знает, что вы не хотели причинить ему неудобств, — говорит Тобирама, и его голос становится более серьёзным, чем раньше. — Намерение важно. Не во всем, конечно, но важно. К тому же, — добавляет он, слегка взъерошивая волосы. — Нет ничего постыдного в обмене денег на секс, если это делается по обоюдному согласию и ответственно. Я уверен, что лорд Старк не возражает против таких вещей в принципе. Ему просто неинтересно. Это так? Он не против? Абсолютно, что-то, какой-то стыд есть, какой бы распространённой ни была эта практика. Таких женщин не избегают открыто, по крайней мере не в большинстве крупных городов, но такой бизнес рассматривался как грубый и унизительный метод снятия стресса. Плюс, конечно, есть проблема, связанная с бастардами. — Тобирама прав, — нет, он не прав. — Я не… сержусь, Роберт. Просто удивлён. Ты знаешь, как это бывает. — Ага, — говорит Роберт, его губы изогнулись в грустной улыбке, слишком грустной для душевного спокойствия Неда. — Да, я знаю, — он резко встает, достаточно быстро, чтобы почти перевернуть стол. — К черту это место. Давай… идём, сразимся. Ты и я, Нед, как в старые добрые времена. Какие старые добрые времена? Нед отказывался поднимать руку на Роберта с тех пор, как Роберт был посвящён в рыцари в семнадцать лет. — Тебе лучше попросить Тобираму… — А-а, — говорит Тобирама, выгибая брови. — Я хочу провести очень приятный день с тремя прекрасными мастерами своего дела. Или госпожами, в зависимости от обстоятельств, — он делает паузу и постукивает по губам изящным тонким пальцем. — Может быть, темноволосая красавица захочет, чтобы к ней так обращались? Ей бы это точно подошло, — он встаёт и посылает им обоим кривую, непочтительную улыбку, которая все ещё выглядит достаточно острой, чтобы пролить кровь. — Вы двое продолжайте наслаждаться днем и постарайтесь помнить, что меня очень трудно шокировать. Это может послужить достаточно безобидным уроком, хм?***
Нед обнаруживает, что… тревога, охватившая его после того, как Тобирама оставил его и Роберта наедине, имеет мало общего с Робертом, а является, ну… Ревностью, обычной и простой. Он ревнует и немного зачарован, как и всегда, когда ловит на себе взгляд Тобирамы. Когда тот ещё был простым целителем, закутанным в бесконечные меха, было достаточно легко считать его призраком, мечтой, которая невозможна, смехотворна и вне его досягаемости. Это конечно все ещё остаётся правдой. Мало того, что они оба мужчины, на Севере менее чем половина населения признает такие отношения, так Нед ещё и женат, стар и ожесточен. И… — Я не буду сражаться с тобой, — ни с того, ни с его говорит он Роберту. — Но я буду сражаться рядом с тобой. Давай найдём группу добровольцев и посмотрим, сможем ли мы работать вместе так же хорошо, как и раньше. Роберт дёргается, бурдюк чуть не выпадает из его рук, расплескивая жидкость по всему столу. — Прекрасная идея, как я раньше об этом не подумал, — говорит он, ухмыляясь и выпрямляя спину. — Я никогда не ожидал, что доживу до того дня, когда Нед Старк ступит на тренировочную площадку без длительных уговоров. Да, ну, Нед Старк только что наблюдал, как его предмет воздыхания… Его подчинённый… Нед Старк только что наблюдал, как Тобирама ускользнул, чтобы бесчувственно трахнуть трёх хорошеньких шлюх, и вот-вот сдохнет от ревности. Или это зависть? Кому именно он завидует? Всем? Почему? — Меня переполняет много энергии, которую нужно куда-то деть, — говорит он, лишь немного скаля зубы. — Я не буду срываться на тебя, потому что ты мой король и мой лучший друг, и я люблю тебя, — ладно, это было слишком, слишком откровенно. Что он делает? Где его здравый смысл? — Забудь об этом, — говорит он, не обращая внимания на то, как расширились и заслезились глаза Роберта. — Я весь в смятении, я не думаю, о чём говорю. Ты сказал, давай сразимся, я согласился. Пойдем, посмотрим, смогу ли я притвориться настолько тупым, что ряженый в белый плащ рыцарь, называющий себя Королевским гвардейцем, примет мой вызов. Он встаёт, скармливая всю свою тревогу, ревность, панику и горе огню надвигающейся жестокости. Тихий Волк, ха. Конечно. — Как его хотя бы зовут? Троук? Трунт? — Трант, — говорит Роберт. Судя по смеху в его голосе, он не пропустил непростительное отсутствие приличий Неда. — Мерин Трант. Один из самых тупых ублюдков, которых я встречал. Вассал моего дома, со всеми вытекающими последствиями. Не знаю, кто посвятил этого придурка в рыцари, но он шут во всех смыслах этого слова. Лучше попросить Селми. — Барристана Смелого, — говорит Нед, скорее всего немного пронзительно, когда они приближаются к пологу палатки. Сколько перипетий было в прошедшем часе, но он не может найти в себе силы злиться. Он займется этим завтра, а может через несколько часов, но сейчас он свободен от этого. — Я не буду просить Барристана Смелого сразиться со мной, Роберт. У меня пятеро детей, если ты помнишь, я не хочу быть жестоко убитым, не увидев ни одного внука…