***
Уже давно смерклось, на небе яркой россыпью засияли звезды. Метель поутихла, вместо белой мглы оставив в воздухе лишь рябь падающего снега. Под навесом, наскоро сооруженным у костра, покрывал тенью тонкую подстилку из попавших под руку одежек. В этом весьма скромном подобии полевого лазарета лежал Йорвет, перебинтованный рваньем. Опираясь на здоровый бок, он хлебал бульон, так учтиво оставленный Августом. Мяса в миске не было, лишь жир, блестящий на поверхности горячей воды, и жуткая вонь конины — впрочем, для раненного и потерявшего силы эльфа такая похлебка была в самый раз. Рядом с ним, грозным сторожем сидел Роше, плотнее укутываясь в свой плащ, пряча шею в осыпанный снегом меховой воротник. Его взгляд то и дело падал в сторону эльфа, проверяя, не стало ли тому хуже. Под лунным светом горели сугробы, а в морозной тишине трещал дровами огонь. Вернону хотелось спать. Свернуться на земле и заснуть под колыбельную звезд и метели, укрываясь своим собственным плащом — но его глаза не смыкались ни на секунду под гнетом мыслей, что звенящим ворохом роились под черепом. Он не мог заставить себя расслабиться и не думать — никогда не мог. Что-то неподвластное разуму сочилось изнутри и настойчиво требовало ответов, требовало объясниться. Объясниться не перед своими бойцами, не перед врагами, объясниться перед собой и угомонить беспорядок мыслей, что запутывались в выдуманных наскоро оправданиях. Почему ублюдок, убивший его короля, сеящий хаос в его земле, все еще жив? Он лежит в паре шагов, почти беззащитный — нужно только взяться за нож, и одно перерезанное горло решит столько проблем за раз. Роше убеждает себя, тщетно убеждает, что это все ради того, чтобы обеспечить бойцов и приблизить победу: но если бы он все же решился, сделал то, что должен был, победа, возможно, и не была бы так далека. Неужели сиюминутная выгода важнее чем родина? В его жизни ничего не может быть важнее Темерии. Ради Темерии горит путеводная звезда в небе, ради неё цветут дикие лилии поздним летом — иначе все это бессмысленный прах, сыплющийся сквозь пальцы. — Вернон? — Тихий голос вырвал его из собственных мыслей. Сколько прошло времени? — Какого черта тебе надо, выродок? — Роше выпрямился, отряхиваясь от снега. — Налей мне воды. — Йорвет лежал, закрыв глаза, едва накрываясь рваньем, что служило ему одеялом. — Наглеешь. — Твой хренов медик сказал, чтобы ты поил меня столько, сколько нужно, — Голос эльфа был сиплый и изнеможденный, какой всегда бывает у раненных и больных. Вернон недовольно прорычал и встал, направляясь к очагу — рядом с костром стоял чайник с кипячёной, еще теплой водой. Перелив её в ковш, он доверху наполнил чайник снегом, и поставил его обратно на огонь. — Только не опрокинь, — Поставив черпак рядом с подстилкой, Роше ушел. Сметая локтем наледь, он отрыл скромную дровницу, что стояла неподалеку, и была, по сути, лишь кучей хвороста и чурок. Выбирать из скудных залежей не приходилось. Несколько бревен сухого валежника упало в костер, подняв фонтан искр, растворяющихся в темноте. Запас дров подходил к концу. — Вернон... — Все тот же голос звал его. — А сейчас, сука, что? — Воды. Еще... — Только теперь Вернон заметил то, как странно Йорвет подбочился и как побледнело его лицо. — Я же только что наливал, — Он повернулся к стенающему эльфу, и увидел рядом с ним пустой ковш, питья в котором будто и не бывало, — Жди, когда вскипит. Йорвет не ответил, лишь промямлил что-то, откидывая покрывающую его ветошь, окончательно избавившись от покрывала. Вернон, лишь глядя на это, поежился от холода. Что-то в поведении эльфа, в его болезненном виде и сиплом голосе настораживало его прямо сейчас сильнее, чем что-либо еще. Припав на колени, Роше прикоснулся к его лбу, и сразу же одернул руку, словно обжегшись о раскаленное железо. По эльфским вискам ручьями стекал пот, блестя на коже, а на трясущихся руках проступала гусиная кожа — его бил озноб. Целая триада ругательств пронеслась у него в голове прежде, чем он подорвался с колен, собираясь разбудить медика. — Август, — Он поднял его почти что за воротник — Август, блять, поднимайся! — Что случилось? — от внезапности он проснулся почти моментально, а на его лице все еще красовалась вмятина от лежанки. — Йорвет. Его лихорадит, — Роше кивнул в сторону. Август тихо выругался, и тут же поднялся с места. Подбежав к раненому, он первым делом приложил ладонь к его лбу, от которого на морозе почти что шел пар. Прощупывал челюсть, шею, подмышки и грудь. — Дело плохо, — Август хлопнул эльфа по щеке, чтобы обратить его внимание на себя, — Ты ощущал какое-то недомогание до этого? — Боль в горле, ломота... все как обычно зимой, — Йорветовы зубы стучали от холода и болезненной дрожи, а голос, почти неслышимый, свистел сквозь его глотку. — Так что с ним? — Вернон поставил ковш, сев рядом. — С ним? Трудно понять... возможно, это последствия кровопотери, — сняв повязку, покрывающую эльфское лицо, Август смочил тряпку в воде, сложил пополам несколько раз, и положил тому на лоб, — но кровопотери быть не может, я лично зашил все раны. Думаю, он был болен до этого — а мы лишь застали обострение. — И... что с этим делать? — Варить настои из ивы и малиновый чай. Боюсь, в нашем бедственном положении мы не имеем такой роскоши. В самом лучшем случае жар уймется за пару дней... — Пару дней? Ты хочешь сказать, что нам придется выхаживать выродка еще пару дней? — Вернон чуть было не подавился от этой новости. Йорвет промямлил что-то в ответ, неразборчиво и сжеванно. Горячка с каждой минутой отнимала у него способность говорить и мыслить, — Завтра же я отдам Остроухим их командира, пусть лечат и штопают его как угодно. — Я даже не знаю, от чего именно его лечить, но я точно знаю, что за одну ночь ему не станет лучше. Если мы не оставим его у себя, то он может и умереть. — Значит, белки заберут остывший труп. Мне даже лучше, — Роше раздраженно фыркнул. Неожиданное сострадание к врагу, проснувшееся в его подопечном, вызывало только злость. — И просто бросить умирать? Для этого я истратил на него время и припасы? Может, не стоило подбирать его вообще? Нам нужно продержать его у себя хотя бы пару дней... — Ты хочешь поспорить со мной, щенок? — Вернон почти рявкнул, внезапно взъярившись, словно дикий зверь, — Командир здесь я, а значит я решаю, что нам с ним делать. Твоя задача — выполнять мои приказы и молчать. Понятно? — Понятно, — Август затих в мгновение ока, не ожидав от капитана столь резких выражений. — Так-то лучше, — Роше схаркнул в сторону. Его самообладание после кучи бессонных ночей и кошмарных снов лопалось как натянутые струны. Август снова принялся за работу, меняя тряпку на лбу, наливая Йорвету еще один ковш остывшей кипяченой воды. Вернон смотрел на все это, и что-то в глубине его нутра тревожно шевелилось. Нет, ему определенно не было жалко скоя'таэля - но было до безумия страшно смотреть, как некогда сильный, здоровый и бойкий эльф, гроза всех людей и хозяин лесных троп не может подняться с места, истекая кровью и сгорая от жара собственного же тела. Еще страшнее было осознавать, что на его месте с легкостью мог оказаться и он сам, и лишь воля случая уберегла его от столь убогой учести. У природы нет души - она без каких-то эмоций ломает дух даже самых стойких и храбрых. Сколько Вернону еще осталось сопротивляться шквалу молчаливого холода? Когда его остывшее тело будет засыпано снежным саваном, не будет ни скорби, ни плача, ни даже злорадствия. Не будет вообще ничего: лишь тишина звезд и стужи, и шум ветра, стремящегося куда-то, сметающего все на своем пути. Роше мало думал о смерти, но предпочитал бы умереть воином, в разгар кровавой битвы, когда сердце пылает праведным огнем. Грядущая судьба провести остатки своих дней в немощи, ежась от холода, безмолвно умоляя стужу пощадить его леденеющие кости... пугала. Этот страх, тихо ползущий по телу, незаметно преследующий каждую секунду, ждущий в каждом шагу, воплотился сейчас наяву, как напоминание о грядущей неизбежности.***
Ночь уступила незаметно, сменяясь на невзрачный зимний свет. За все это время темерцам не удалось сомкнуть глаз ни на минуту: Август был занят выхаживанием эльфа, организм которого воспалялся лихорадочным жаром с каждым часом все сильнее и сильнее, а Вернон не мог позволить себе оставить своего давнего врага без присмотра даже на минуту. Старания все же принесли некоторые плоды — Йорвету стало легче. Он все еще был немощен и едва ли смог бы встать, но сейчас с ним хотя бы можно было говорить. — Моя часть уговора выполнена. Надеюсь, теперь ты добровольно выполнишь свою, — стоя около лежанки, Роше смотрел на эльфа сверху вниз. — Как будто у меня есть выбор, — Йорвет прохрипел, сжимая рукой перемотанный бок. Швы, должно быть, ужасно болели. Вернон ушел, оставив эльфа, чтобы заседлать своего коня. Дело оставалось за малым: отвезти эльфа к его прихвостням, потребовать вознаграждения, и забыть все это, как кошмар. Вскоре к нему присоединился и Август. Он потрепал гриву своей кобылы, погладил её за ухом, после чего взялся за недоуздок, собираясь сменить его на уздечку. Вид у него был усталый и понурый, омраченный трудной бессонной ночью. Им всем приходилось не просто: непрекращающееся скитание без сна и еды оставляло свои следы. — Эй, Август? — Вернон обратился к подопечному, как бы невзначай начиная разговор. — как ты? — Скрверно, как и обычно. — Я хотел извиниться... за вчерашнее. Мне не стоило на тебя срываться, — Роше — Ты не сделал ничего неправильного... это ведь твой долг, как врача, желать поставить на ноги больных и раненных. — Вам не нужно передо мной извиняться, — он тяжело выдохнул, — я понимаю, за что вы ненавидите эльфа, и полностью с вами согласен. Я бы тоже был не в восторге от такого поведения своих подчиненных, если был бы командиром. Закончив с уздой, Август вернулся к Йорвету. Подняв его под плечо, довел до лошадей, и помог подняться на Велеса. — Показывай дорогу, — Вернон приостановил коня, когда они вышли за пределы лагеря, — И даже не пытайся завести нас в глушь, я слишком давно знаю эти уловки. — Как прикажешь, — Эльф дернулся, пытаясь удержать равновесие верхом. На кожаном седле со вчера и до сих пор красовалась его засохшая кровь, — Можешь не запоминать дорогу, я все равно сбегу с этого места, как только ты уйдешь. Роше толкнул коня в бок, поднимая в галоп, и почувствовал, как жилистые трясущиеся пальцы цепляются за ткань его мундира. Он бы никогда не смог подумать, что однажды Йорвет будет держаться за него — пусть даже и для того, чтобы не свалиться с седла, — и не пытаться в этот момент его убить. Судьба, как и всегда, приходила в самых неожиданных переломах, и Вернону становилось иногда тошно от безвластия над своей жизнью. За это время ветер окончательно утих, перестали шуметь ветви. Снег с раскидистых еловых лап то и дело осыпался под собственной тяжестью, падая перед ногами. Редкое лошадиное фыпкание и хруст сугробов иногда прерывались шорохом птиц. — Опустите оружие, — Йорвет поднял руку в неизвестном жесте, когда из-за деревьев, натянув тетиву, вышли караульные. Вернон остановил коня. Пристанище эльфов, как оказалось, мало отличалось от их собственного. Тот же очаг, те же крытые лежанки, те же бледные лица. Спешившись, он грубым рывком стащил Йорвета из седла, и подставил нож к горлу, демонстрируя его скоя'таэлям, словно трофей. Он точно знал, что белки не осмелятся напасть, когда в его руках лежит жизнь их командира. — Приказывай своим паразитам принести мою долю. Покончим с этим скорее, — Роше взялся крепче за воротник Йорвета. Тот едва ли мог стоять, и, наверное, свалился бы на землю, если бы темерец отпустил руку. — Что происходит? Йорвет? — одна из эльфок выбежала вперед, с испуганным недоумением смотря на Атамана. — Я... угодил в овраг, и меня подрали волки. Dhoine подобрал меня, и в благодарность хочет забрать то, что принадлежало ему, — Он говорил осторожно, чувствуя, как острое лезвие клинка упирается в кожу его шеи. — Мы наложили швы на раны, но его пробрала лихорадка, - Август вмешался, — Мой командир больше не хочет держать его у себя. Боюсь, вам придется выхаживать его самостоятельно... — Но мы не можем, — Другие эльфы шикнули на неё, но она не отступила, — Никто из нас не владеет медициной. — Это уже не мои проблемы, — Вернон усмехнулся, одновременно с этим удивляясь отверженной храбрости девчонки, - Ни за что не поверю, что среди вас нет ни одного лекаря. Разве не все эльфы отродясь травники? — Неужели ты не можешь хоть минуту не быть расистским дерьмом, — Едва слышно проговорил себе под нос Йорвет — Чего вы хотите? — Эльфка сложила руки на груди, выпрямилась, но все еще боялась смотреть Роше в глаза, — Провизия? Оружие? — Кто дал тебе право так распоряжаться? — крикнул кто-то из остроухих, — Какого черта мы должны соглашаться с тобой, сумасшедшая? — Заткнитесь, вы все, — Вернон окинул взглядом весь лагерь, а потом оценивающе осмотрел Йорвета, — Чтобы не дать вашему Атаману умереть, потребуется много сил и времени. Но я, так и быть, могу передержать его у себя. Белки разом остыли. Принявшись бурно о чем-то шептаться. В их глазах появилось блеклое выражение надежды. — Но у меня есть условия, помимо прежних. Ты, — он кивнул на стоящую перед ним эльфку, что так дерзко защищала своего командира, — И ты, — он указал пальцем на еще одну скоя'таэльку, что стояла рядом со своей подругой, — Идете со мной.