Вечная Мерзлота

Кажется, это было первое утро, когда Йорвет проснулся не от голодной боли, режущей живот. Чувство сытости ощущалось столь непривычно приятно, как ощущается отдых после бесконечной пешей дороги. Он откинул одеяло, и тут же поежился — стеганка, служившая ему еще с лета, совершенно не защищала от холода, что, наверное, и стало причиной терзающих болей в глотке и ломоты в костях. Стоило ему выйти из своего шаткого навеса — и все стало лишь хуже. Морозный ветер кусал тело сквозь рваную одежду и потертую броню, словно напоминая эльфу о том, что он больше не во Флотзамском лесу, ставшим ему домом, а где-то далеко, в местах, где все чужое, непривычное и враждебное. Успокоив дрожь в зубах, он сел возле костра, и потянулся к ящикам с продовольствием. Все остальные бойцы уже давно разбрелись, и есть пришлось в одиночестве. Поодаль сидела Ингрид. Когда Йорвет подошел, она по привычке убрала светлые волосы за уши, несмотря на то, что ушей у неё и не было — уродливый шрам справа и криво оборванный хрящ слева. Живое свидетельство человеческой жестокости, заработанное во время погрома нелюдей в какой-то деревушке. — Ты опять гадаешь? Не надоело? — Йорвет наклонился, чтобы лучше разглядеть раскиданные на узорчатой ткани предметы, — Что там? Он сел на примятый снег, чтобы поближе рассмотреть действие. Изящная, покрасневшая от холода рука рассыпала на ковре кости, камни, ветви и ракушки, словно мазки краски по холсту. Ингрид смотрела на свой загадочный ритуал сосредоточенно, не обращая никакого внимания на окружавшую её суету. Тонкие пальцы на мгновение остановились, а потом коснулись платка, очерчивая волчий позвонок и медвежий зуб. — Опасность, — сказала она, глядя на эти кости, а затем повела пальцем к сухой хвойной шишке, перу сизоворонки и причудливому голубоватому камню, — Лишения и боль. Но потом… будет что-то светлое. А в конце круг замкнется, и начнется сначала. — Звучит многообещающе. Впрочем, я и не ждал точности, — проговорил Атаман и потянулся за своей трубкой. — Гадать точно умеют разве что шарлотаны. Нельзя предсказать судьбу поминутно, — Ингрид взяла в руки перо, медленно крутя его в пальцах, смотря как переливается на нем синева в тусклом свете костра и зимних звезд, — Истину в словах должен искать слушающий, а не говорящий. Природа слишком велика и могущественна, чтобы общаться с нами на нашем языке, и потому она общается на своем. Роль мудрых состоит лишь в том, чтобы правильно донести её послания. Йорвет задумчиво хмыкнул. Он никогда не считал себя суеверным — не в его природе было доверять свою судьбу в руки знаков и символов, надеясь на её благосклонность. Свою гордость и свободу он привык получать и отстаивать собственными руками, и тем не менее, это гадание, которое перешло к Ингрид от её рода, отзывалось в его сознании чем-то трепетным. Спустя годы скитаний и борьбы в неизвестности, хотелось заглянуть в будущее, словно получить какое-то обещание, что все это не зря. Пусть предсказание и будет расплывчатым, неточным и туманным, и смысл его дойдет до Йорвета только после того, как оно исполнится. На плечи эльфки легла холодная рука, и она вздрогнула от неожиданности. — Чудачка… — Эленель беззлобно усмехнулась, и поставила рядом с Ингрид чашку, наполненную кашей, с двумя ломотями мяса на краю. Из горячей еды шел пар, ударявший в нос душистым запахом, — Тебя не было с нами с утра, на завтраке. Если будешь забывать есть, то скоро не сможешь держать саблю. Оставив еду, она ушла, вновь оставив их вдвоем. Ингрид кивнула ей в знак благодарности. — Каждый раз я забываю о том, что вы подруги. Порой кажется, что Эленель ненавидит и любит тебя одновременно, — командир усмехнулся. — Мне… иногда бывает трудно её понять, но я ей очень благодарна. Если бы тогда, после той бойни, она не нашла бы меня, то я так и умерла бы холодная и голодная где-то в лесу. — Вчера ночью она грозилась ударить тебя ложкой, — щелкая кресалом о кремень, Йорвет хотел было зажечь трубку, но с досадой обнаружил, что табак в ней промок, и убрал все обратно в карманы. — Эленель непредсказуемая. Сегодня ласковая, завтра мрачная… впрочем, у всех нас свои причуды. Они просидели еще пару минут. Ингрид убирала свои ценности обратно в мешочки, пока её командир смотрел за снующими по лагерю бойцами. Вскоре он поднялся, и стряхнув со штанин снег ушел дальше, к привязанной лошади. Вместе с ним у тополя, обвязанного веревками, стоял еще один эльф. Горбоносый профиль, грубые массивные черты лица, густые брови над черными глазами и смолянистые коротко остриженные волосы — это был Гаэль. Он неторопливо рассчесывал гриву своего вороного жеребца ржавым гребешком, пока тот отряхивал хвост от снега, и переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться. — Вы куда-то собираетесь? — Гаэль поднял голову. — Собираюсь, и мне нужно, чтобы ты поехал со мной. Мы должны проверить ледянки, — Йорвет похлопал свою лошадь по шее, и она ткнулась в его руку, выпрашивая лакомство. — Скоро поднимется вьюга. Через час, может, два. Было бы легче переждать её здесь. — если поедем прямо сейчас, то сможем успеть. В любом случае, нельзя оставлять это на потом. — как вы прикажете, — В последний раз смахнув с лошадиной гривы иней, они поднялись в седла и ушли.

***

Бурелом расстилался перед ними, словно поле битвы, усеянное телами после побоища. Огромные деревья полегли как травы, устилая собою снежное поприще, а поломанные мертвые ветви острыми кольями торчали из-под наста. Лошади фырчали и пыхтели, продираясь сквозь сваленные стволы, и клубящийся пар из их носов замирал в стуже. Приходилось прилагать усилия чтобы не подпрыгивать в седле, перешагивая через недавно упавшие стволы, или наступая на сгнившие за лето бревна. Порог за порогом, и дрезг окончился лесом. Он темнел с каждым шагом, холодом и пустотой встречая нежданных гостей. В морозной тишине, бесконечной и глубокой, как пучина океана, тонули все звуки. Не было слышно ни трескания ветвей, ни звона гуляющего по земле ветра. Лишь снег хрустел под ногами, когда лошади пробирались сквозь сугробы, понуро опустив свои головы. — и много в этих лесах дичи? — голос Йорвета казался громче, отдаваясь эхом. — Не очень. Косули, зайцы, птица. Едва ли можно прокормиться, — Гаэль всегда говорил коротко и отрывисто, редко скрашивая голос эмоциями, — Недавно я видел здесь Лося. — И отчего же её так мало? На прошлом нашем стане, в тех степях, её было много больше, — Атаман протер глаза от снега, что вдруг поднялся из-за только проснувшегося, еще слабого ветра, — Bloede, кажется, начинается. — Мало корма, затяжная зима. А еще тут живут волки. Двое, Кобель и сука. Они, вместе с чудовищами, не дают другим расплодиться. — Я видел этих волков… здоровые твари. Наверное, много охотников хотело бы таких взять. Не правда ли? — Понятия не имею, что считают другие охотники, — Он замолкнул на мгновение, выдыхая пар, — Я презираю охоту… хотя и занимаюсь этим всю свою жизнь. Когда-то эльфы могли жить, не охотясь и не возделывая землю. Принимая то, что дает природа. — Нам всем пришлось научиться жить по-новому, когда Dh'oine забрали наши земли. Северяне, нильфгаардцы… они делят их до сих пор, а мы им в этом помогаем. — Хотя бы теперь все иначе, — Гаэль угрюмо фыркнул, а потом поежился от ветра, окрепшего за те считанные минуты, что они провели, разговаривая. Буран надвигался неумолимо. — Если бы… Раньше, во времена Врихедд, я убивал северян. Думал, что так я противостою Dh'oine, а на самом деле вскармливал предателей. Теперь мы вынуждены убивать черных, невольно помогая Северу. Их разговор прервал нарастающий шум метели. Шипящий, закладывающий уши грохот заполонял собою пространство. Она поднялась в одночасье, закрывая серой пеленой лес, словно неосязаемая стена, что хочет оставить их узниками белого плена. Кони продолжали шагать, увязая ногами в снегу, дергая ушами от холода. Снег летел ураганом, врезался в промерзшие тела, как врезается и разбивается о камни бурный горный поток. Считанные минуты спустя под натиском бури скрылся весь лес. Йорвет едва мог разобрать что-то дальше носа своей кобылы, а Гаэль так и вовсе шел за своим командиром на ощупь. В густом воздухе сменяли друг друга темные пятна. Взгляд Атамана зацепился за одно такое — быть может, это ориентир, который выведет их к цели. Серая, размытая фигура, казалось, мало отличалась от деревьев, но какая-то чужеродность выдала в ней что-то живое. Йорвет не мог разобрать силуэт — зрение подводило его вот уже много лет спустя после потери глаза. — Гаэль, — Атаман поднял руку, жестом приказывая остановиться. — Это олень? — Нет. Это… человек. — Его соратник опустил руку, прикрывающую его лицо от снега. Они оба настороженно замерли, не отрывая взгляда. — Слушай меня, — Командир тяжело выдхонул, переходя на шепот, — сейчас ты пойдешь вперед. Дойди до озера, убедись, что за тобой нет слежки, и иди обратно. И… если я не вернусь — не ищи меня сразу. Понял? Гаэль кивнул, и двинул вороного коня дальше, мимо своего командира, скрываясь в пучине вьюги. Йорвет пригнулся, готовясь к погоне — его мыщцы напряглись, как у дикой кошки перед прыжком. Заметивший возню человек бросился с места прочь, скрываясь под шквалом — за ним же сорвался эльф, со всех сил стегая кобылу. Проносясь сквозь холодную заставу, он не ощущал жгучего мороза, дравшего горло, и закладывающего уши грохота ветра. Петляя меж елей, он едва успевал дышать, не спуская глаза с человека. Каждый маневр через глубокие, рыхлые сугробы давался с трудом, отовсюду трясло и дуло, еще сильнее препятствуя дороге. Спустившись в овраг, Йорвет почти что нагнал его — по узкому дну кони бежали след в след, и лишь один взмах лезвия отделял эльфа от того, чтобы повалить на землю бегущего от него всадника. Сверху послышался гул, и в этот же момент сломленное ветром дерево с треском и грохотом упало перед ним, закрыв ход вдоль ложбины, едва не сбив лошадь с ног — от испуга та попятилась и дернулась прочь, назад. Поднявшийся от удара о землю снег застлал глаз, лишив возможности видеть. Йорвет пытался совладать с кобылой, одновременно утирая лицо, но это не приносило пользы: она все так же неслась в неизвестном направлении, не отзываясь на команды и воздействия своего хозяина. Наступив на подножие стены оврага, та чуть было не провалилась вниз, когда слой наста над скрытой под снегом ямой сорвался вглубь, уйдя прямо из-под ног. В глубине что-то зашевелилось. вихрь вылетел из норы, яростно рыча и лая. Лошадь вздернула голову, разрезая собственные губы о железо, заглушая вой и клацание зубов своим ржанием, и в ту же секунду, вскинув передними ногами, пытаясь ударить бесновавшихся у её копыт зверей, встала на дыбы. Потерявши стремена, Йорвет ухватился за поводья в последний момент, но те предательски порвались, стоило только сжаться пальцам, и последнее, что увидел он перед падением — черные переплетения ветвей, уходящие вверх. Удар о землю обошелся безболезненно. Перед глазами, внезапно, точно гром, появился серый, взлохмаченный ветром волк — с неистовым рвением тварь выпрыгнула на него, сверкая оскалом, вонзая зубы в бок, глубоко в плоть, почти в тот самом месте, где чертову стеганку изорвал своим ножом Вернон. Цепкая хватка клыков тут же отозвалась болью, волк вертел пастью из стороны в сторону, терзая его, раздирая кожу. Вся пасть его наполнилась кровью — она бурными струями стекала изо рта, капала на мех, пачкая снег. Йорвет схватился за нож, и с размаху ударил зверя, рассеча лезвием по морде и шее. Волк взвыл от боли, и скуля убежал прочь — вслед за своей волчицей, оставив эльфа под шквалом метели. Прошипев от боли, эльф приподнял голову, и дотронулся до раны. Медленно сочащаяся горячая кровь ощущалась кипящей на окоченевшей коже. Она обжигала пальцы, вытекала медленно, но стремительно. Приложив усилия, Йорвет перевернулся на целый бок, жадно хватая при этом воздух. Вытянул из-под пояса синий кушак, ставший на половину красным, и повязал его ниже, над выступами тазобедренных костей, так, чтобы ткань закрывала рану.

***

Вбежавший на взмыленном коне Януш заставил встрепетнуться весь лагерь. Рысак метался на месте, воспаленный погоней, пока его наездник судорожно переводил дыхание и дергал удила. — Тише, вы оба, — появившаяся Бьянка ухватила его коня под самой уздой, чтобы тот остановился. — Что произошло? — Там… Ч-Черт, — он спрыгнул с седла на землю, — Их было двое! — Ты наткнулся на кого-то? — Вернон был обеспокоен не меньше, чем остальные. — Эльфы? — Да. Один из них, с красной повязкой, про которого вы рассказывали… он погнался за мной, но, кажется, отстал Роше внимательно выслушал, обдумывая все сказанное. Вернон был уверен, что с тех пор, как он перебрался сюда, белки больше не будут его беспокоить — а потом ему пришлось отбивать своего оленя, отдавать полученную кровью и потом добычу, и вот, сегодня они чуть не убили его подопечного. Он был в ярости — действительно в ярости. Долго думать не пришлось. Наточенный меч ждал его еще с прошлого вечера — оставалось лишь повязать ножны на пояс. Велес, не переставая копать копытом снег, спокойно дал себя оседлать, лишь иногда дергая головой. — Куда ты? — Бьянка вмешалась, когда Роше взобрался в седло. — Я? Просто нанесу визит нашему старому знакомому. Стоит закончить с этим раз и навсегда, — в последний раз окинув взглядом лагерь, Вернон поднял коня в галоп. Под ослабшей метелью он шел по едва различимым следам, забыв свои собственные наставления о мести и идее. Воля следовать своим собственным принципам — привелегия сытых и свободных. На словах все всегда было проще, чем в реальности. Впрочем, Вернон и не хотел мести. Он хотел облегчить жизнь себя и своих подопечных, избавившись от наглого паршивца. Найти эльфа не составило труда — тропа отпечатков на снегу привела его под овражную ложбину среди поредевшего ельника. Пар шел из его рта и из горячей раны, словно дым погребального огня из кургана. Спешившись с коня, солдатским сапогом Роше наступил на запястье, заставляя бросить нож, а после этого, схватив эльфа за воротник, с размаха ударил его по лицу. — О, неужели это ты? А я думал, опять эти волки, — Йорвет выговаривал сквозь зубы, смотрел на него исподлобья, прожигая бунтарским взглядом зеленого глаза. — Для тебя я опаснее волка, выродок, — прорычал Вернон, и вновь врезал по ненавистной ему физиономии. — ты думаешь, что можешь мешаться у меня под ногами? Что можешь загонять моих людей до смерти? Давно стоило тебя прикончить… — Если бы смог, зарезал бы твоего щенка прямо здесь, — выпалил эльф, попытавшись коленом пнуть человека в живот, — Ты и вправду до сих пор мечтаешь избавиться от меня? Тогда тебя, кажется, опередили. — Так даже лучше. Мне все равно, от чего умрет жалкий падальщик вроде тебя — главное, что мне не придется делить добычу с выродками. — Так это все из-за еды? А я думал, что тебя не отпускает месть и святая цель. Ты и в правду как пес…— Йорвет прохрипел, дергаясь и болезненно извиваясь — Что если я отдам тебе часть? Роше неожиданно замолк. Его гнев, удушливый и бессмысленный, не отпускал его — но тем не менее, он устал. Это предложение казалось ему таким нелепым вздором — Вернон проделал этот путь, движемый единственной целью: убить эльфа. Поставить точку в непрекращающейся истории, и вот, теперь думает о том, чтобы оставить его в живых за пару мешков зерна. И от того хуже, он был почти согласен. Слишком устал, чтобы сопротивляться — сложно быть гордым, когда бойцы мрут от голода и холода, а собственная кончина видится во снах. — И во сколько же ящиков провизии ты оцениваешь свою жизнь? — Роше с трудом держался, чтобы не сорваться. — Я боюсь, что речь здесь о том, за сколько ящиков ты готов отказаться от своих принципов, — Йорвет скривился, то ли ухмыляясь, то ли отхаркивая кровь и мокроту. — но раз уж ты заговорил, то я уверен, что мы договоримся.