Что такое верность?

- Мы с Падме познакомились почти детьми, - завёл Энакин знакомую обоим песню - Сами ничего не знали и не умели толком. - Но сейчас же всё иначе, - возразил ему Оби-Ван. - Не сказал бы, - не согласился Скайуокер - Я тогда был простым Рыцарем, а она уже сенатором. Мы жили в её квартире и в её родовом поместье, я существовал почти за счёт семьи Падме и было как-то неудобно возникать со своим уставом в чужом монастыре, а когда я и сам начал что-то из себя представлять, стереотип уже сложился. - Но ведь ребёнок и правда осложнит жизнь Леи, - гнул свою линию Оби-Ван - Даже без скандалов Падме, быть может она и смириться потом. Да и что, собственно, она может сделать? Ну поорет немного, потом поймёт, что ничего не сможет сделать и успокоится, примет ситуацию как есть. - За восемнадцать лет совместной жизни этого не случилось ни разу, - покачал головой Энакин - Иногда я чувствую, что Падме меня совсем не слушает и не желает услышать. Кеноби не нашёлся с ответом, а Энакин начал понимать, что и здесь не сумеет найти способа помочь дочери. Лея вообще не хотела никому говорить о своей беде, ему одному сказала только тогда, когда поняла, что сама не справится. Тоже надеялась, что отец подскажет ей какое-то особое решение, которое избавит её от бремени, оказавшегося непосильным для её неокрепшей юной души. И видимо неосознанно желая найти ответы в прошлом, Скайуокер вспомнил свой визит в семью Падме, когда они только поженились. Его встретила Джобал Наберри, высокая и стройная моложавая дама с высокой причёской каштановых волос. Она весь день была дома, однако одета была не в халат, а в элегантный брачный костюм цвета полночного неба, а лицо покрывал легкий сдержанный макияж. - Падме ещё не вернулась, - произнесла она ровным, хорошо поставленным голосом - Я хотела поговорить с вами с глазу на глаз. Пройдемте в гостиную. Энакин на мелких ногах прошествовал вслед за новоявленной тёщей. В гостиной она предложила ему сесть напротив и сразу же, без прилюдий, начала: - И так, вы с моей дочерью поженились? Получив утвердительный кивок, женщина продолжила: - Надеюсь, вы понимаете, что соединив с ней свою судьбу, вы получаете не только свои эксклюзивные права на мою дочь, но и ответственность перед ней. Но ещё учтите и то, что став членом нашей семьи ты становишься с ней на один уровень, а семья Наберри уходит корнями в зарождение аристократии. Поймите меня правильно, я совсем не хочу обидеть вас, но и для своей дочери я хотела бы такого же спутника жизни, но Падме выбрала вас и я уважаю её выбор. При этих словах Энакина передернуло, Джобал это заметила и поспешила снизить свой тон: - Энакин, простите за резкость, но я лишь хотела сказать, что можете не сомневаться в том, что я и мой муж примем вас в нашу семью и поможем стать своим как можно скорее, главное, чтобы вы не стеснялись и научились видеть в нас добрых друзей, а не суровых надзирателей. Джобал откинулась в кресле и изящно промокнула глаза носовым платком. - Надеюсь, мы поняли друг друга? - завершила беседу женщина ровно за пару минут до того, как пришла Падме. Энакин принял к сведению то, что услышал и изо всех сил старался соответствовать принятым в его новой семье стандартам. А со временем он искренне полюбил обоих родителей Падме и очень переживал, когда те погибли, разбившись на спидере. Они честно старались относится к Энакину как к родному сыну и единственный раз, когда Джобал подняла голос на младшую дочь был тоже связан с ним. Она тогда прямо заявила Падме: «Да неужели же ты не видишь, что Энакин готов свою жизнь вам с Леей под ноги бросить, только бы вам идти было удобно?» Многим всегда казалось, что Падме очень похожа на мать, Энакину тоже сперва так показалось, но однажды он понял, что сравнивать этих женщин всё равно, что сравнивать натуральный кофе с растворимым суррогатом. Спокойная доброжелательность интеллигентного человека, бывшие у Джобал, в случае Падме переплавились в высокомерное самолюбование. Приверженность к традициям в деспотизм, а желание следовать правилам стала откровенным самодурством. И если старшая Наберри видела в Скайуокере хорошего искреннего парня, хотя и простого, чей характер всего лишь требовал огранки подобно алмазу, то младшая считала его недалеким и несостоятельным принять стоящее решение. - Энакин, прости, но мне пора, - прервал его воспоминания Кеноби и тот вынужден был вернуться в настоящую реальность со всеми её проблемами. Он понял, что вот сейчас Оби-Ван встанет и уйдёт, а он, Энакин, так и останется наедине с нерешенным. И что он скажет дочери? Станет переживать и нервничать вместе с ней? А что ещё осталось, если лучшего предложить нельзя? При том, что жена и мать, самый близкий человек им обоим, уж точно не окажет им никакой поддержки. - Оби-Ван, - с надеждой обратился он к другу - Быть может ты всё-таки подскажешь мне что-то стоящее? - А что тут можно подсказать? - печально произнёс Магистр - Помочь я могу, какое бы решение ты не принял, но решить за тебя судьбу твоей дочери я не в силах. - Конечно, тебе говорить легко, - немного обиделся Энакин - У тебя самого нет таких проблем. - Энакин, - мягко начал Кеноби - Возможно это и не то, что ты хотел бы услышать, но я всё равно скажу. Лея - хорошая умная девочка, но она, тем не менее, совершила плохой поступок - связалась с семейным мужчиной и теперь несёт за это наказание в виде ранней и не особо желанной беременности. Не стоит пытаться её от него избавить, но можно обернуть его в плюс и тем самым избавить от другого плохого поступка - убийства этого ребёнка. Это лишь подтолкнет её к Темной стороне, хотя она и не джедай. - Я даже думал грешным делом уйти от Падме, вернуться в храм, взяв с собой Лею, - начал соображать Скайуокер - Ведь моя комната ещё за мной. Да только Падме её всё равно достанет, да ещё и настроит против меня, а переехать одной тоже не разрешит, найдёт любые доводы, чтобы не позволить ей этого. Конечно, зачем ей терять такое удовольствие как трепка нервов оступившейся дочери. - Знаешь, а я не могу всё же выбросить из головы ситуацию с Леей, - неожиданно сказал Оби-Ван - Она же такая дорогая и умная девочка и надо же вляпалась так глупо. Надо подумать как вывести её из-под удара, я подумаю как это лучше сделать. И решив потом непременно связаться, мужчины наконец расстались. Из всего этого разговора Энакин сделал вывод, что Кеноби винит в случившемся больше всего Падме. То, что она не сумела привить дочери особого женского достоинства, которое бы уберегло её от связей с сомнительными типами. И он ведь реально прав! Эта мысль стала такой отчётливой, что Скайуокеру показалось сейчас, что он ненавидит жену как никогда раньше. Но ведь и он сам не лучше…