Что такое верность?

То, что мама её не любит Лея поняла непозволительно рано. Это ощущалось ею сколько девочка помнила себя, вернее будет даже сказать, что она просто не помнила времени, когда было иначе. Как именно Лея это поняла, объяснить не сумела бы даже себе, просто знала, что это так, всегда, чисто на уровне подсознания. Ещё с раннего детства она заметила это и потому уже тогда старалась как можно реже обращаться к матери, боясь услышать в ответ что-то резкое, обидное и просто такое, что было не тем, что Лея хотела услышать. Ей хватило, как однажды, года в три, она спросила маму о каких-то взрослых делах и услышала в ответ резкое и грубое: "Тебя это не касается". Этого было достаточно, чтобы малышка надолго потеряла охоту говорить с мамой и спрашивать у неё хоть что-нибудь. А со временем и вовсе научилась переживать свои беды в одиночку, зная о том, что высказать их смысла не имеет, равно как и плакать. Всё равно никто не придёт и не утешит, зачем же зря тратить душевные силы. Куда проще молча перетерпеть эту боль, как в детстве физическую, от разбитой коленки или царапины, так и в юности душевную, вызванную непониманием в семье и равнодушием окружающих, что не спешили принять в свою компанию закомплексованную девочку, готовую чуть, что уйти в себя. Кому она такая интересна? Потом, лет с четырнадцати, появилась и новая боль, куда сильнее, чем детские ссадины и подростковое желание иметь подруг. Интерес к молодым людям, который, увы, обречён был остаться односторонним, так как мальчики и потом юноши так же обходили Лею своим вниманием. Её внешние данные не отличались особой яркостью и совершенством Лея об этом знала, однако любая попытка сделать себя хоть немного привлекательнее, мигом встречала строжайший запрет со стороны матери. Никакой косметики, ярких и открытых нарядов, на всё это было наложено табу. Одежда у Леи с самого детства была однотонной, причём, самых скучных цветов и фасона, совершенно не отвечающего её возрасту и времени, в котором она жила. На робкие вопросы об этом, что Лея всё же научилась задавать матери, Падме отвечала, что ты должна быть довольна тем, что имеет, а не требовать большего, чем ей считают необходимым дать, поскольку она сама никогда и ничего не требовала от родителей, молча довольствуясь тем, что они покупали ей. Однако, рассматривая семейные фото на старом отцовском датападе, Лея часто видела на них свою маму в юности и та выглядела очень хорошо, а одежда на ней всегда была не просто красивой, а даже роскошной, подобранной со вкусом. На вопросы же о мужчинах, Лея неизменно слышала ответ: "Если ты не нужна человеку такая, какая есть, то никакие наряды не помогут". Иными словами, если Лея не будет бросаться во все тяжкие, пытаясь привлечь к себе парней, а просто будет сама собой, то рано или поздно её заметит такой же настоящий и искренний парень, который поймёт какая она хорошая и насколько лучше всех этих расфуфыренных фиф и мигом сделает своей женой. И Лея верила этому убеждению и преданно ждала того единственного, кто увидит её среди кукольных красавиц и поймёт, что чистая, искренняя душа и верное, преданное сердце намного важнее, чем модельная внешность, грудь пятого размера и ноги от ушей. И этим же часто утешал себя, потерпев очередную неудачу, видя, как очередной объект её интереса уходит с другой девушкой, обладающей всем вышеперечисленным, кроме последних двух, того, что в избытке было у Леи. И кроме неё никому не бывшее нужным. К тому же, как неоднократно внушала ей Падме, женщина должна гордится своим избранником, сама, правда, при этом горько вздыхала, давая понять, что сама она, увы, лишена такой возможности. Канцлер Органа оказался именно тем, кто полностью отвечал внутренним идеалам Леи, она влюбилась в него сразу, едва только увидела в сенате. Сильный, добрый, умный, да ещё и безумно обаятельный. Ни о какой взаимности Лея не смела и мечтать, ей достаточно было лишь видеть его, работать с ним бок о бок и разговаривать. Она не просила Силу о том, чтобы тот её заметил, но очень хотела бы, чтобы её будущий муж был хоть отчасти похож на Бэйла. Но где ей было найти кого-то хотя бы отдалённо похожего? О том, что нормальные мужчины давно перевелись, ей по сто раз на дню твердила Падме, да и личный опыт не давал повода думать иначе. В колледже все были её ровесниками, то есть почти детьми, инфантильными и несерьёзными, которых и в шутку не стоило рассматривать как кандидатов. В сенате было много неплохих и очень даже хороших парней и молодых мужчин, но Лея знала их всех слишком хорошо, чтобы представить в сладких девичьих грезах. С Лэндо они всегда были лишь хорошими приятелями, а Хан... Да, было время, когда он ей нравился, Лея даже была недалека от того, чтобы в него влюбиться, но Соло всегда был ужасным бабником. И девиц себе выбирал как на подбор из рода смазливых красоток, чьё внутреннее содержание было ему мало интересно. Да, впрочем, для того, чтобы пару раз покувыркаться и мирно разойтись глубокая душа и преданное сердце не обязательны, а вот грудь пятого размера и длинные ноги очень даже кстати придутся. В общем, Лея поняла, что конкуренции с такими особыми ей не выдержать и мигом придержала свой интерес к Соло, привычно перенеся неприятное ощущение молча и наедине с собой. Когда же у него разгорелся страстный роман с подругой детства Ки'рой, с которой сама Лея подружилась совсем недавно, она и вовсе окончательно вычеркнула Хана из возможных претендентов на её руку. Когда же Ки'ра погибла, Лея вновь появилась в жизни Хана и окружила его самой искренней и почти материнской заботой, давая именно то, в чем он тогда более всего нуждался. При этом у неё нет-нет, да и проскакивала злорадная мысль, что вот, мол, гулял всё с красотками из журнала, а меня в упор не замечал и что же? Где сейчас хоть одна из них? Сбежали, как только поняли, что развлечения окончены, а я вот она, рядом с тобой, так стоило ли вестись на яркую обертку? Что же до канцлера, тот с первого дня выделил Лею из других скромных помощниц в сенате и часто говорил, что может работать спокойно только в те дни, когда в его приёмной сидит она. Лея стала с нетерпением ждать своих смен и возможности хоть мельком увидеть своей Бэйла. А вот однажды, где-то полгода назад, они столкнулись на выходе из сената, Лея собиралась уходить, а канцлер вернулся, чтобы взять забытые документы и по такому случаю пригласил Лею к себе в кабинет, чтобы попить чаю. Лея с радостью согласилась, надеюсь, не стоит упоминать, что чай они даже не заварили? Так начался их роман, безумный, страстный и одновременно тайный. Впрочем, последний факт Лею совсем не смущал, ещё с самого раннего детства Лея научилась жить своей собственной, внутренней жизнью. Иметь скрытые увлечения, тайных подруг, всё то, что могло навлечь на себя недовольство матери, тайная любовь лишь стала одним из таких секретов и была ей совершенно не в тягость. Лея привыкла так жить да иначе она и не умела. А Бэйл оказался именно таким, каким она его себе и представляла. Он был нежным, внимательным, заботливым, делал и говорил Лее именно то, что она хотела услышать от любимого человека. Он называл её своим счастьем, наградой за долгие страдания, женщиной, посланной ему самой Силой. Лея знала, что он женат, но ревности не испытывала, как не держала и в мыслях разрушить его семью. Неудивительно, ведь Бэйл ей сказал, что они с женой давно не имеют никакой близости, ни физической, ни духовной, живут вместе чисто по привычке, как соседи, даже спят давно в разных комнатах. Лея не удивлялась такому, стоило ей вспомнить то, как жили её родители, и если жена Бэйла вела себя так же, как Падме, то его осталось лишь пожалеть и вдвойне окружить любовью и заботой. А потом Лея забеременела и в первый момент была абсолютно счастлива ощущением того, что у неё теперь всегда будет частица любимого человека. Но вот Бэйл оказался настроен иначе, он категорически велел ей сделать аборт, Лея не желала этого ни под каким видом, да и бесплодие пугало. Однако, Бэйл настаивал, он сказал, что от неё самой не откажется и отношения будут продолжены, но вот аборт ей сделать надо и нечего боятся бесплодия, о нём говорят все врачи, чтобы напугать. Однако, тут Лея уперлась, твёрдо решив родить несмотря ни на что. Хотя, признаться, она ждала от любимого другой реакции и другого поведения. Да, она не рассчитывала, что Органа на ней жениться, но думала, что он поможет ей с ребёнком и сделает так, чтобы Лея смогла спокойно его родить и воспитывать. Но вышло иначе, только тогда Лея и поняла, как сильно ей не хватает участия близких людей, возможности поделиться своей бедой, получив взамен ценный совет, а лучше реальную помощь. Только тогда она поняла, насколько была одинокой, хотя рядом были родители и возлюбленный. И что решение родить было, по сути, первый её самостоятельным решением, до этого за неё всегда думала мать. За неё же разрешала и запрещала, а сама Лея просто не знала как нужно и важно сказать Нет в определённые моменты жизни. Тогда и не сумела остановить ни Бэйла, ни саму себя, хотя, признаться, физическая близость с ним была Лее не особенно и нужна. Вполне хватало и душевной, но если Бэйлу это так важно, то, что ж, Лея не станет протестовать. Так, что в какой-то мере Хан имел сейчас полное моральное право её упрекать, но зная все обстоятельства дела... Нет, вряд ли он станет смотреть так далеко. Ему это просто не нужно. И не успела Лея об этом подумать, как скрипнула кухонная дверь и явился тот, о ком она сейчас размышляла.