Гравитация Венеры

POV: Айлин       Это только в фильмах романтично, когда любимый человек получает шрамы и синяки в драке, защищая тебя. На деле все было не так по крайней мере для меня. Кровоподтек под глазом Тома, припухшее веко и швы на все еще свежей ране ничего кроме душевных страданий во мне не вызывали. И если бы в моей власти было изменить прошлое, я ни за что не пошла бы танцевать с тем человеком. Отчего порой на первый взгляд какое-то незначительное действие превращается в неприятную данность?       Том все еще крепко спал, обнимая меня. Его дыхание нежно щекотало мне лоб, а мягкое облачко его почти выветрившегося шипрового парфюма приятно волновало мои обонятельные рецепторы. Я закрыла глаза от удовольствия и почти сразу почувствовала чуткое прикосновение губ к моему лбу, отчего я их сразу же открыла. — Как ты себя чувствуешь? Как глаз? — Зелье Лилит сошло на нет, и сейчас небольшой дискомфорт все же присутствует. — ответил Том, но я была уверена, он преуменьшал свою боль, чтобы не волновать меня. — Как спалось? — Сместил он с себя мой фокус. — Как в раю. Разве может быть иначе в твоих объятиях?       В ответ он потянулся к моим губам. Касался их будто собирал нектар. Но несмотря на всю галантность его прикосновений, в нем разрастался огонь, который заставлял его все интенсивней меня целовать, чем безоговорочно возбуждал каждую мою клеточку. Я ногтями впилась в спину Тома, усилив его исступление. Он запустил мне в рот язык, который упирался в мой, и играл им. От меня и Тома исходил жар. Временами даже казалось, что я вижу нас в пелене красной дымки, которая тут же растворялась, а потом снова появлялась. Жар нарастал, как и красное свечение. И сильнее всего оно было между ног у Тома. — Твой Оскар упирается мне прямо в бедро. — Ты забыла? Он теперь твой. — шептал Том. — За лучшую женскую роль в моей жизни.       Моя рука скользнула под одеяло и прошлась пальцами вдоль члена, от основания к головке, отчего Том сладко простонал. Я отбросила одеяло. Его эрегированный член выглядел, как произведение искусства. В нем чувствовалась такая дикая мощь, что именно в таком виде мне хотелось его написать на картине. Он как бы приглашал тебя присесть на него или неистово целовать, лизать и сосать до тех пор, пока его хозяин не прорычит от удовольствия. — Ты готовишься произнести благодарственную речь? — видя мой восхищенный ступор, сказал Том. В ответ я ему шаловливо улыбнулась, хитро прищурив глаза, и сразу перешла к действию. Мои губы обхватили легонько головку, а далее плотно прилегая к члену, спустились к его основанию. — Айлин! — сладостно простонал Том. — Ты решила свести меня с ума?       Мой язык накручивал пируэты вокруг члена, а потом я снова захватывала его своим теплым ртом и засасывала в бездну блаженства. Он был слаще, чем леденец на палочке. Это доказывали мои смакующие причмокивания. — Боже, какой ты вкусный!       Боковым зрением я видела, как он пытался дотянуться до меня, но мои ласки были победоносно сильны, поэтому эйфория полностью захватила все его восприятие, лишая возможности что-либо контролировать. Он был в моей абсолютной власти. Единственное что он мог сейчас сделать — это раствориться в своих приятных ощущениях. А моим удовольствием было наблюдать, как блаженство проявлялось на лице Тома и в движениях его тела. Полуоткрытые глаза с поволокой, слегка приоткрытый рот и стоны, ласкающие слух. От этого меня саму бросало в жуткий жар, а красное марево кружило вокруг нас. — Айлин, я сейчас кончу! — предупредил Том, переживая, что я могу захлебнуться. Член начал приятно пульсировать во рту, стреляя струйками спермы. Том громко выдохнул переходя на стон, а я заглатывала последний сладкий поток, после чего его тело расслабилось и обмякло. — Айлин, что это было? — наконец, придя в себя и сразу же заключив меня в объятия, сказал Том. — Благодарственная речь. — Она тебе удалась, зал прослезился и рукоплескал. — Говорил он, покрывая многочисленными поцелуями мое лицо и шею. — Том, Айлин, доброе утро. — Мы оба вздрогнули от внезапного звука и свечения над нашей кроватью и вытаращились на Изиду, так неожиданно появившуюся в нашей спальне. — Завтрак готов, вас ждут в столовой. — Она смерила Тома взглядом и сказала: Со своими сосисками и яйцами нельзя.       Мы в голос рассмеялись от ее слов. — На завтрак, Том, советую съесть больше белка. — продолжала она с умным видом. — А в вас, Айлин, — перевела она на меня свой взгляд, — белка уже предостаточно. Уверена, вам понравятся круассаны и конфитюр. — Изида! — послышался голос Гильермо из голограммы. — А ну не мешай гостям. Быстро сюда.       Изида моментально исчезла. Мы с Томом вспомнили пьесу Билли про голограммную помощницу Изиду. Теперь было понятно, про кого он писал. Дерзкая и своенравная, как в книге.       В коридоре Том, внезапно схватив меня за руку и оттеснив к одной из стен, принялся целовать. Сначала я подумала, что это всего лишь невинный поцелуй. Но Том был таким безудержным, словно наглотался шпанской мушки. — Том, здесь нас могут увидеть. — Изида не в счет. Все остальные в столовой. — Он пробрался к моей груди и захватил губами сосок. Я не смогла сдержать стона. — Даже если нас не увидят, меня точно услышат. — Я обожаю тебя, Айлин. Хочу тебя так сильно и прямо сейчас. — Как и я тебя. — Но ты права, — еле сдерживая себя, признался он. — Надо успокоиться.       Он уперся руками в стену, положив голову мне на плечо, и глубоко дышал, а я обнимала его могучую спину, слегка поглаживая. Немного остыв, он принялся застегивать пуговки на блузке, которую мне одолжила Клемми.       Аромат кофе достиг и второго этажа, который усилился, когда мы спустились в гостиную. Здесь было пусто, но слышались голоса, доносившиеся из смежной комнаты. Мы вошли в столовую, где образцовая семья из трех человек (а именно так выглядели сейчас Гильермо, Клемми и Лилит) завтракали, что-то обсуждая. — Так вот, из них просто течет лечебная глина, — говорила Клементина. — Думается мне, в них скрыто нечто большее, чем просто глина, — отвечала Лилит. — Доброе утро! — Заулыбался Гильермо, заметив нас. — Надеюсь, вы выспались! — Как твой глаз, Том! — Лилит встала из-за стола и, подойдя к Тому, начала рассматривать шов. — Выглядит хорошо. Болит? — Слегка.       Она подозрительно прищурилась. — Пожалуй я дам тебе еще один бутылек настойки. — Звонила Саша, справиться о твоем здоровье. — сообщил Гильермо, когда Том отодвинув стул, усаживал меня. — Лука видимо ей все рассказал. Она завтра возвращается в Адонис. Сказала, что сразу же зайдет к Вам. — Хорошо, — ответил Том и сел рядом со мной. — Люси оформила тебе выходной на сегодня и завтра.       Я обрадовалась, взяв Тома за руку под столом, предвкушая совместный выходной, ведь Массимо мне тоже дал выходной, чувствуя вину за глаз Тома. — Лилит попросила показать ей долину Фаллосов. — сказала Клемми.       А я про себя улыбнулась и подумала, что все утро провела в этой долине. А потом взглянув на Тома увидела и его встречную лукавую улыбку. — Поедем с нами? — прервала Клемми наши любовные переглядывания. — У Айлин с Томом наверняка куча своих дел. — Не дожидаясь моего ответа, сказала Лилит.       Не знаю как, но я чувствовала, что она не хочет, чтобы я ехала с ними. Не то чтобы я ей не нравилась, нет, она была очень мила со мной, но держалась отстраненно. То же самое я и в горах Авроры заметила. Что-то в ней было такое, что я не понимала и это вызывало у меня чувство сродни неловкости что ли. Да, мне было с ней неловко. Думаю, как и ей со мной. Но она помогла Тому. Это было самым главным для меня. Конечно же я отказалась от поездки, сославшись на занятость. — Любимая, ты можешь присоединиться, если хочешь. — сказал Том, предположивший, что, возможно, я хотела бы поехать.       Я нервно начала теребить его руку под столом. Думаю, он понял мое взволнованное состояние и, крепко сжав мою, успокоил меня. — Хотя да, нам еще портрет мой нужно писать, — сориентировался Том.       Но мы не притронулись к портрету в тот день. Нас так захватила страсть с самого утра, что мы не вылазили из постели. Ой, что же я вру. Вылазили, но лишь для того, чтобы снова заняться любовью везде, где это только было возможно в доме: на кухонном столе, пока готовили обед; в гостиной на диване; в ванной, когда я отмокала в ванильной пене, а Том бесцеремонно залез ко мне. А вечером мы вынесли на крышу плед с подушками, вино и разные канапешки, которые заказали в онлайн венусшоп.       Мы любовались закатом, смакуя любимый Шираз. Сезон дождей закончился, уступив место жарким солнечным дням и ласковым ночам. Наши взоры были устремлены на восток, туда, где садилось Солнце Венеры. И скорее всего этим фактом я никогда не перестану восхищаться.       Чем темнее становилось, тем больше чувствовался терпко-сладкий аромат ночного жасмина, а звезды все ярче проявлялись на небе. Королевой этого парада сейчас была Земля, крупная бирюзово-сапфировая с бриллиантовой короной-Луной. Но после восхода Лонеоса она значительно уступала ему в размерах. Хотя в красоте ей не было равных на небе, а в будущем она станет и самым крупным объектом ночного неба Венеры. Лонеос напоминал земную Луну, но все же он был кометой, а не преданным спутником. Его пребывание вблизи Венеры длительное, даже очень длительное, но все равно временное явление. — О чем ты думаешь, родная? — Спросил Том, завидев мой застывший взгляд в небесную бездну. — С каждым годом он становится все дальше от Венеры, — кивнула я в сторону Лонеоса, — а однажды совсем исчезнет с ее неба. «Как и мы с Томом однажды навсегда покинем ее.» — подумала я про себя. И какая-то щемящая грусть появилась внутри после этих мыслей. Мне нравилась наша жизнь здесь на Венере с Томом. А что нас ждет на Земле? — Такова его природа. Венере придется с этим свыкнуться. Жизнь это череда изменений. Мы либо принимаем и идем дальше в новых условиях, либо застреваем в боли, лишая себя радости жизни, а мир своей любви. — Ты ведь сейчас говоришь не о Лонеосе? — Я вчера кое-что узнал о Гильермо. Это то, что нам с тобой придется держать в тайне.       Гильермо не переставал удивлять: отец Клеменитны, Билли Шейк, теперь он оказался Уильямом Шекспиром. Жизнь действительно его потрепала, но он не сломался. Сегодня за завтраком я видела обожающего свою деятельность счастливого человека, любящего мужчину и отца. В нем искрилась жажда жизни и любовь. — Поначалу это кажется фантастичным, — говорила я Тому, — но если задуматься, тогда многое встает на свои места. Люди до сих пор в нашем времени строят различные гипотезы на его счет. Такие обширные познания в различных областях, но никаких документов об окончании университета. — Вот именно, и в моей голове этот пазл вчера тоже сошелся. — А главное он никогда не теряет актуальности. — Это правда. Его пьесы невероятно гибкие. Каждое поколение найдет в них что-то свое. — А ты нашел свое? — Конечно, она сидит передо мной. — Я серьезно спрашиваю. — Кто из вас? Левый или правый серьезно спрашивает? — Том уставился на мою грудь.       Через плотно прилегающий топик мои вздернутые соски перетянули на себя все внимание.       Он забрал у меня из рук бокал и поставил его в сторонке. Потянув за ленту, развязал мой топик, который тут же сполз мне на бедра, обнажив грудь. Его руки еще даже не коснулись моего тела, а я уже горела желанием. Снять юбку на боковой застежке ему и вовсе не составило труда. Он был словно ваятель, который снимал лишнюю глину со своей скульптуры, увлеченно превращая ее в шедевр. Моему обнаженному телу было приятно в теплом воздухе, в умелых руках Тома. Он не стал медлить и тоже скинул всю свою одежду, засунул мне палец между ног, заставив меня томно выдохнуть. — Ты такая сочная.       Том повалил меня на подушки, гладил мои бедра, нежно целуя их. Но его член жаждал проникновения. Я притянула Тома к себе и он вошел в меня, такой большой, распирающий. Он скользил во мне, возбуждая еще больше своим прерывистым дыханием и языком, периодически врывающимся в мой рот. Мы занимались любовью на глазах у звездного неба. Это был благодарный зритель, он не закрывал своих звездных глаз.