Bloodlust

      Следующим утром Кайл проснулся первым — всё ещё завёрнутый в объятья. Его разрывало между желанием потянуться и добрым намерением не разбудить Картмана. Выбрав первое, он поднял руки вверх и вытянулся до самых пальцев ног. Картман застонал, зевая и протирая глаза рукавом.       Кайл высвободился из его хватки и сел на кровать. Он прекрасно знал, что его волосы сейчас в абсолютном бардаке — потому что они ещё были влажными, когда он лёг. Кайл попытался пригладить их руками, но безуспешно: прядки вскакивали назад.       Картман за ним усмехнулся.        — Классные волосы, Спящяя Евреица, — сказал он.        — Ты назвал меня спящей медведицей? — выгнул бровь Кайл.               — Нет, Евре-ицей. Как Спящая Красавица, только вместо того, чтобы быть красавицей, ты просто еврей, — пояснил Картман.        — Спасибо, — сухо поблагодарил Кайл.        — Да я шучу, глупый, — сказал Картман, потягиваясь. Кайл вздрогнул, когда он громко хрустнул спиной.       Он соскочил с кровати, отправился в ванную и там попытался привести волосы в порядок щёткой. Когда он вышел обратно, Картман ел пирог, облокотившись на подушки. Кайл включил телефон.       — Чёрт, сейчас два часа дня, — сказал он. Это его удивило. Обычно он никогда не вставал так поздно, даже когда ещё был человеком. Теперь, когда ему вообще не нужно было спать, это было странно вдвойне. Он винил Картмана.        — Не удивительно, что я такой голодный, — сказал Картман, запихнул остаток пирога себе в рот, встал с кровати и стал переодеваться, пока Кайл пытался выглядеть занятым телефоном.        — Ты всегда голодный, — сказал он.        — Что правда, то не ложь, — ответил Картман. — Но, серьёзно, я пойду схожу за едой. Ты что-нибудь хочешь?        — Нет, — сказал Кайл. — Я сыт.       Он всё ещё был полон крови. Картман усмехнулся.       — Лады, как скажешь, — он обулся и взял со стола кошелёк. — Скоро вернусь, так что не делай без меня ничего крутого.        — Постараюсь, — закатил глаза Кайл.       Картман закрыл дверь, и Кайл снова оказался один. Он вздохнул, снова забрался в кровать, взял с прикроватного столика пульт и включил телевизор. Последний раз, когда он его смотрел, был с родителями в ту ночь, когда он должен был себя «убить». От мысли об этом его замутило. Он начал думать о том, как там его семья.       Листая каналы, он решил остановиться на новостях. В последнее время он чувствовал себя изолированным от общества и надеялся, что обзор последних событий поможет ему почувствовать себя человеком.       Но, несмотря на это, он всё равно не мог сосредоточиться. Его разум блуждал между Южным Парком, Картманом, кровью и Стэном. Всё было слишком запутанно.       Он знал, что скоро ему снова придётся есть. Всё ещё будучи сытым с прошлой ночи, он уже начинал чувствовать, как тепло в его венах рассеивается, а румянец пропадает с щёк. А ещё он этого хотел. Больше, чем крови, он жаждал силы. Божественности. Абсолютной непобедимости. Это был наркотик, и теперь он был зависим. Он был зависим и готов на всё ради следующей дозы. И его пугало, что это «всё» может от него потребовать.       От мрачных мыслей его внезапно отвлёк телевизор.       «А теперь, если вдруг вы не подключались вчера вечером, мы напомним: эта неделя — Неделя Пропавших Людей Колорадо. Каждый день мы будем показывать фотографии недавно исчезнувших, чтобы кто-то из вас при встрече смог их опознать. Если вы увидите кого-то из этих людей, немедленно сообщите в соответствующие органы…»        — О нет, — выдохнул Кайл, когда на экране замелькал монтаж из фотографий.       Он знал, что сейчас увидит, ещё до того, как это произошло. Но шок от этого меньше не стал.       Третьим лицом в подборке оказался человек, которого он убил. Утром его девушка написала заявление о пропаже. Кайл задумался, знала ли она о детском порно в его ноутбуке. Если да, она вполне могла оказаться следующей в списке. К тому же, теперь он знал его имя: Фрэнк Хамфрис. Неприятное имя для ужасного человека. Кайл счёл его подходящим.       Факт того, что его уже ищут, моментально заставил Кайла занервничать. Но то, что он увидел дальше, сделало всё ещё хуже.       Он уже собирался сменить канал, но последнее лицо успело промелькнуть на экран и так его испугало, что он уронил пульт на пол.       Из телевизора на него смотрел он сам.       Это была фотография из его школьного альбома, её сделали не так давно. На ней он был в своём любимом тёмно-зелёном свитере с выглядывающим из-под него воротником белой рубашки. Его волосы выглядели спокойнее, чем обычно. И он улыбался, хотя обычно не любил улыбаться на фотографиях. И помнил почему.       В тот день они со Стэном пришли фотографироваться одновременно. Стэн уже отчитался и теперь стоял за фотографом, подбадривая Кайла, у которого, как обычно, были проблемы с тем, чтобы выполнять указания. На фотографиях он получался либо слишком серьёзным, либо злым, и фотограф не преминула ему об этом сообщить.        — Сделай, как обычно всем Картман советует, — сказал Стэн, выглянув из-за её плеча.       Кайл нахмурился.       — Я вообще не хочу ничего делать по его советам!        — Ну ладно тебе, — сказал Стэн, выпятил грудь и на пределе своих возможностей выдал голосом Картмана: — Займись с камерой любовью, Кайл!       Абсолютной нелепости ситуации и внезапно очень точной пародии на интонацию Картмана оказалось достаточно, чтобы Кайл со смехом улыбнулся, и фотограф успела поймать это выражение. Это была его любимая фотография.       И всё же его затошнило от её вида в крошечном телевизоре придорожного мотеля. Какая бы кровь ни текла в его жилах, она превратилась в лёд, и он оказался скован страхом и виной.       Люди считали его мёртвым, но всё равно продолжали искать. Его родители цеплялись за последнюю возможность того, что он мог всё ещё быть жив. Его могли опознать в любой момент, как только он покинет эту комнату. Сейчас эту фотографию увидели тысячи, если не миллионы людей в Денвере. Он чувствовал, что сейчас может отключиться.       Ко времени, когда Картман вернулся со своего забега за продуктами, Кайл находился посреди полномасштабной панической атаки.       Картман остановился в дверях и выгнул бровь.        — Я взял тебе еды в Макдональдсе, — сказал он.       Кайл бросил на него безумный взгляд.        — Картман, я не хочу твой Макдональдс, — пробормотал он.       Картман пожал плечами, сел на край кровати, развернул бумажный пакет и достал из него чизбургер.        — Ну и ладно, мне больше достанется.        — Картман, у меня тут кризис, — огрызнулся Кайл.       — Это я вижу, — сказал Картман и сделал укус. — Я бы спросил из-за чего, но, уверен, ты мне и сам расскажешь. Вот что меня интересует: ты будешь ловить паничку каждый раз, когда я выхожу из номера?       Кайл нахмурился.        — Отъебись. Ты знал, что сейчас Неделя Пропавших Людей Колорадо?        — Нет, — сказал Картман.        — Вот и я не знал, — сказал Кайл, — пока не включил телик и не увидел, что они показывают мою фотку и фотку парня, которого мы вчера убили, всему грёбаному городу!       Картман вскинул брови.        — Ой, бля. Серьёзно?        — Да, — прошипел Кайл. Он сделал круг по комнате, запустив пальцы в волосы. — Нам надо уехать.       Картман кивнул и закинул в рот горсть картошки фри.       — Окей, куда?        — О Боже, я не знаю, — сказал Кайл, прижимая костяшки пальцев к губам. — Подальше. Куда угодно.        — Я слышал, северо-западное побережье прекрасно в это время года, — сказал Картман, драматично махнув ресницами.       — Северо-западное побережье? Как Портленд или Сиэтл?        — Типа того.        — Сиэтл, — сказал Кайл. — Стэн поступает в Орегон, нам нельзя с ним пересекаться.       Картман кивнул с набитым ртом.        — Логику вижу. Когда ты хочешь ехать?        — Завтра. Или сегодня ночью. Как можно быстрее, — сказал Кайл, кусая губы. Он перекатился с задней на переднюю часть стоп. — Я могу повести.        — Я могу повести, Еврей, — сказал Картман. — Не волнуйся на этот счёт. Сфокусируйся на том, чтобы не делать… то, что ты сейчас делаешь.        — Я ничего не делаю! — воскликнул Кайл.        — А вот и не правда! Ты весь такой, блин, нервный кровосос!       Кайл выдохнул и заставил себя замереть, игнорируя горящую тревогу у себя под кожей. Он выдержал несколько секунд из чистого принципа, но потом сорвался и сделал ещё несколько быстрых шагов вдоль стены.       — Боже! Я просто… — он ущипнул себя за переносицу и сказал тихим, дрожащим голосом: — Мне страшно, Картман.       Картман протянул ему пакет.        — Будешь картошку?       Кайл нахмурился.        — Нет. Спасибо.       Картман пожал плечами и продолжил жевать.        — Знаешь, ты мог бы хотя бы сделать вид, что тебе не всё равно, — сказал Кайл.       — Мне не всё равно! — воскликнул Картман. — Просто дай мне поесть! Не все могут сожрать за раз целого мужика крови и спокойно функционировать ещё несколько дней!       Кайл фыркнул, но подождал, нетерпеливо скрестив руки.       Картман доел, скомкал бумажный пакет, кинул его в мусорку и ушёл в ванную. Вернувшись, он сел на край кровати у подушек.        — Хорошо, — наконец сказал он. — Теперь иди сюда.       Кайл выгнул бровь.        — А?       Картман закатил глаза.        — Я сказал, иди сюда.        — Куда?       Картман выразительно указал на себя и пространство за собой.        — Господи, мне всё тебе надо разжёвывать?       Кайл заколебался, несколько секунд только перенося вес с одной ноги на другую. Потом осторожно посмотрел на Картмана.        — Опять? — спросил он.        — В прошлый раз это тебя успокоило, — сказал Картман, и Кайл ненавидел то, что он был прав.       Наполовину неохотно Кайл забрался на кровать со своей стороны и лёг рядом с Картманом. В этот раз они расположились по-другому: Картман лежал по большей части на спине, запустив одну руку под Кайла, в вторую согнув и спрятав у себя под головой. Его бёдра были скрещены, так что ноги касались лодыжек Кайла. Затем Кайл перекатился на бок так, что его рука оказалась перекинута через Картмана, а голова — у него на груди. Это было не так интимно, как прошлой ночью, но ощущалось по-домашнему. Знакомо. После того, как сошёл первый слой неловкости, Кайл с облегчением почувствовал, что напряжение его отпускает. Он выдохнул.       — Видишь? — сказал Картман. — Расслабься.        — Знаешь, это довольно по-гейски, — через какое-то время сказал Кайл.       Картман открыл рот и хотел что-то сказать, но снова его закрыл и выдохнул через нос.        — Ну, — медленно сказал он, осторожно подбирая слова у себя в голове, — я гей. Разве от этого всё, что я делаю, по умолчанию не становится немного гейским?       Кайл перестал дышать. Лёжа у Картмана на груди, он мог слышать, насколько ускорилось его сердце. Кайл сглотнул.        — О, — сказал он.       Так Биби была права. Это впечатляло. И под этим Кайл имел в виду, что он был абсолютно поражён. Но ведь на самом деле он и так это знал, разве нет? Глубоко внутри он всегда знал, что Картман был таким же, как он. Это квир-интуиция. Но шок она не сглаживала.       Картман нервно рассмеялся.        — Ну, ты же тоже, да? Гейство в квадрате.        — Гейство в квадрате, — повторил Кайл.       — А-ага, — сказал Картман.        — А что насчёт Хайди? — спросил Кайл. — Вы были вместе, типа, миллион лет.       Картман вздохнул.        — Секс есть секс, если в процессе не очень об этом задумываться.        — Картман! Это ужасно! — Кайл немного привстал на локте, чтобы убедиться, что Картман видит его полное праведного гнева лицо.        — Эй! — защищаясь, воскликнул Картман. — Я её не ненавидел. Она просто… Ну, знаешь. Не мой типаж.        — А твой типаж это… мужчины? — немного неверяще уточнил Кайл.        — Только не надо вести себя высокомерно, потому что ты первым каминг-аутнулся, — нахмурился Картман. — Хотя, если задуматься, чей каминг-аут на самом деле был первым — гейской курицы или гейского яйца?       Кайл сощурился.        — Ты… гейское яйцо, — наконец сказал он.       Картман усмехнулся, и Кайл почувствовал его дыхание у себя на ухе.        — Так что между вами случилось? — спросил он. — Ты ей признался? Это было трагично?       Картман фыркнул.        — Я, типа, вроде как не общался с ней с выпускного, — сказал он.       Кайл снова привстал.        — Картман!        — Да что?! Я был немного занят ролью твоей коробки с человеческим соком!        — А ну не обвиняй меня! У тебя была куча времени, чтобы с ней как следует расстаться, придурок! — он покачал головой и добавил: — Ссыкло.       Картман снова рассмеялся.        — Господи, Еврей! Если бы я не знал, что ты пидор, то подумал бы, что ты в неё влюблён.        — Я в неё не влюблён, но это не значит, что я не считаю, что ты должен был относиться к ней с уважением! — взвился Кайл. — Она хорошая! Я даже не знаю, почему она выбрала тебя из всех парней! — об этом он в последнее время думал часто. Но не с точки зрения Хайди.        — Я вижу, ты сегодня выпил свой Отвар Уважения К Женщинам, Кайл, — торжественно кивнул Картман.        — Ой, отъебись, — сказал Кайл и, совершенно противореча своей интонации, прижался к нему крепче.        Картман хихикнул и вздохнул.        — Ох, Кайл, Кайл, Кайл, Кайл, Кайл, — с упрёком сказал он. — Тебе всё мало, да?        — Завали, — прорычал Кайл. Он немного отстранился и, скрестив руки на груди, уставился на смотрящего на него Картмана. — Что? — огрызнулся он.        — Ничего, — сказал Картман. — Просто ты смешной.        — Я не смешной, — не согласился Кайл просто ради того, чтобы не согласиться.        — Ты смешной, — повторил Картман. Он перекатился на бок, вынул руку из-под своей головы и просунул её Кайлу под скрещенные предплечья. Потом закрыл глаза и медленно выдохнул. — Мне надо поспать, — сказал он.               — Поспать? Ты встал в два часа дня!        — Да, ага, но нам выезжать сегодня ночью, и мне придётся вести машину двадцать часов подряд по Дикому Западу, — сказал Картман. — Так что я немного вздремну.        — Или, — сказал Кайл, — ты мог бы дать мне повести.        — Да, может быть, — сказал Картман.       Кайл хмыкнул и подумал было заняться сборами, но Картман был таким тёплым и мягким, что вскоре он тоже задремал.