Часть 36
30 мая 2023 г. в 03:14
Примечания:
Приятного чтения!
Довольно известная и обеспеченная семья Кавальканти из Испании жила в хорошем загородном доме. Мать – обычная домохозяйка, а отец – известный ученый-геолог, работа которого и была главным и основным заработком семьи, которого хватало более чем. Однако маленьким детям в семье деньги были не так важны, как сами родители, один из которых часто отсутствовал дома из-за работы, а именно отец. Точнее не хватало его только младшему сыну, который всегда видел в своем папе спасение от старшей сестры, которая постоянно доставала младшего брата и была спокойной только в присутствии отца, так как он был единственным, чьи слова она воспринимала серьезно, мама для нее не была таким авторитетом. Младший сын же наоборот любил и уважал обоих родителей, несмотря на то, что защиту от сестры видел только в отце. Мальчику 5 лет, а девочке 7. Не такая и большая разница в возрасте, но столько недопониманий и ненависти с одной стороны к другой.
— Агата, перестань! Это мои очки! – плача, кричит маленький черноволосый мальчик и пытается дотянуться до поднятой руки старшей сестры, которая держит его очки. — Пожалуйста! Я тебя прошу, отдай их! Они же новые! – в истерике умоляет мальчик вернуть ему его же очки.
— Не-а! Теперь мои! – смеясь над братом, говорит Агата и держит очки в вытянутой над головой руке. — Валентино, надо свои вещи хранить тщательнее!
— Ты у меня отобрала их прямо с глаз! – в истерике кричит Валентино, пытаясь достучаться до сестры.
— Ладно, с тобой неинтересно сегодня. – Агата, закатив глаза, отдала очки мальчику и ушла из комнаты, оставив его одного в истерике.
Валентино, получив свои очки обратно, сел на мягкий синий ковер и сразу же надел свои очки, без которых зрение у него не самое лучшее. С самого рождения один глаз у него полностью слепой, а второй просто плохо видит. От этого он сейчас носит очки, чтобы поправлять свой здоровый глаз и видеть мир в будущем без очков. Каждой своей вещью маленький Валентино очень дорожит, а очками тем более, поэтому каждый раз, когда Агата их забирает, у Валентино случается очень сильная истерика в силу и возраста, и обстоятельств.
— Глупая. – Валентино лег на ковёр и начал глубоко дышать, чтобы успокоиться от сильной истерики. — Когда она уже закончит так делать? – надеясь на лучшее, говорит сам с собой мальчик и смотрит на светлый потолок.
Подобных случаев с братом и сестрой было уже очень много, начиная с момента, как Валентино научился хорошо разговаривать. Агата начала обижать абсолютно без причины, просто ради собственного удовольствия и желания почувствовать себя самой главной, несмотря на то, что Валентино и без этого ее уважал, так как она его старшая сестра, которую он любит явно невзаимной родственной любовью. Каждый раз, когда Агата что-то отнимала, ломала то, что он делал, портила или рвала то, что он рисовал, Валентино всегда горько плакал и бился в отчаянии, но никогда не переставал любить свою сестру, веря в то, что она вырастет и станет лучше и добрее к нему.
— Бе-е-е, ты дурак! – смеется Агата и тянет Валентино за его ухо, из-за чего мальчик снова плачет и зовет маму, так как отец очень часто и подолгу на работе. — Если будешь звать маму – я тебе в нос дам! – после этого мальчик резко замолчал, понимая, что сестра ни капли не шутит.
— Я не буду рассказывать, только не бей! – Валентино пытается отталкивать Агату от себя, но из-за сильного стресса сил ему не хватает. — Пожалуйста!
— Я старше, тут ты меня должен слушать, а не я тебя. – нахмурившись, Агата отпустила Валентино, перед этим сжав его ухо особенно сильно. — Гадкий утенок. – девочка ткнула в слепой глаз Валентино своим пальцем и в очередной раз ушла, оставив его в истерике.
Валентино сразу же заперся в комнате и после этого упал на пол обессиленный и абсолютно униженый собственной сестрой. Закрыв правый глаз маленькими ручками, мальчик начал плакать сильнее, не понимая, почему он не такой как все, почему он выделяется на фоне других детей и выглядит тем самым гадким утенком, как только что назвала его сестра. Бледноватая кожа, которая целиком и полностью усыпана веснушками. Лицо , шея, руки, спина – всё было в веснушках, которые делали Валентино ярким на фоне других ребят. А усиливало интерес к Валентино у других то, что такое количество веснушек было абсолютной аномалией при его черных волосах. В семье похожая ситуация была только у отца Валентино, однако сын его явно одолел в количестве веснушек. Помимо внешности всех интересовал правый слепой глаз Валентино, которого мальчик ужасно стеснялся из-за своей сестры, постоянно смеющейся над проблемой брата. Как бы то ни было, в жизни маленького Валентино внешность играла огромную роль, потому что у него она была очень необычной и выделяющейся, что очень часто играло против мальчика. Особенно после того, как Агата настроит каждого ребенка по близости против своего младшего брата, который никому ничего плохого и не делает, а наоборот пытается со всеми дружить и общаться, так как друзей у него нет. Друзей у ребенка нет также из-за Агаты, которая забирает всё внимание детей на себя из-за другого характера и более яркого поведения, поэтому зашуганный сестрой Валентино всегда оставался один даже на детских площадках, наблюдая за тем, как другие играют. Пятилетний ребенок, которому очень нужны игры в компаниях и друзья не получает этого из-за того, что его постоянно задирает сестра и просто не дает ни с кем познакомиться. Валентино уже в таком возрасте начал чувствовать себя очень одиноко и плохо, несмотря на то, что ежедневно пытался познакомиться с кем-то, что не удавалось, потому что все ребята были либо настроены Агатой, либо просто считали Валентино странным из-за его стеснительности, внешности и того, что он не умеет ни во что играть, даже фигурки из песка не может построить. Все это очень убивало пятилетнего мальчика, который постоянно думает об этом, держит в себе, не желая рассказывать никому, даже отцу, потому что боится мести сестры. Сейчас Валентино лежит в запертой комнате на полу и плачет, сжимает свою нижнюю губу зубами до боли и крови, прерывисто и редко дышит, из-за чего очень сильно краснеет и только ухудшает без того ужасное состояние. Казалось, в таком возрасте происходит всё самое хорошее и светлое, но точно не у него.
Годы шли, Валентино уже несколько лет ходит в школу, в которой все также является объектом странных взглядов и перешептываний на перерывах и даже уроках. Ни одного друга у него так и не появилось, хотя желание с кем-то начать общаться не пропадало, как и надежды на то, что всё станет хорошо, и ему нужно просто пройти этот плохой этап своей жизни. Однако с этой надеждой Валентино доучился уже до средней школы, пошел в 6 класс и никак не может понять, где все друзья, о которых он мечтает, почему сестра относится к нему еще хуже, чем раньше, почему его состояние с каждым днем все хуже и хуже, а характер становится ужасным. Друзей у Валентино нет из-за сестры, а также из-за того, что сейчас он выглядит еще более странным, чем в детстве. Помимо того, что он очень сильно запуган сестрой и дергается от любого шороха, постоянно всего боится в школе, хоть и знает все предметы более, чем хорошо, он стал в принципе крайне молчаливым и закрытым в себе, не доверяет абсолютно никому, кроме отца и матери. Снаружи Валентино выглядит очень мрачно и тоскливо: постоянно опустошенные глаза, из которых утром перед школой лились слезы, постоянное отсутствие даже малейшей улыбки на публике, а также черное каре, которое из-за опущенной головы очень часто закрывает лицо 12-летнего парня. Сам по себе Валентино очень молчалив и скромен, если к нему никто не начинает приставать, однако если ему кто-то начнет говорить что-то обидное, Валентино не постесняется и очень сильно нагрубит обидчику, а может даже ударить, если человек слишком сильно насолит Валентино. Сам парень еще не понимал, от чего же он бывает настолько агрессивен с людьми, что стало с ним, почему всё настолько плохо?
В очередной раз придя из школы домой, Валентино поздоровался со своей матерью, которая была обеспокоена своим сыном вместе с мужем. Очень часто родители пытались говорить с Валентино, но он лишь отнекивался, спуская все на усталость и плохое настроение, из-за чего взрослые наоборот волновались сильнее, понимая, что у них не получается узнать что-то о собственном сыне. Агата же наоборот еще сильнее радовалась тому, что Валентино плохо себя чувствует и смеялась ему вслед после того, как он пришел домой. Парень скинул с себя обувь и хотел оставить ее безобрасно разбросанной на коврике в прихожей, но все таки убрал ее, чувствуя внутри непонятную вину. Валентино пошел в свою комнату, слушая за своей спиной смех сестры. Подросток с тяжелым дыханием остановился в коридоре, сжимая руки в кулаки. Резко развернувшись, Валентино быстро пошел в гостиную, где сидела его смеющаяся сестра. С очень злым нахмуренным лицом Валентино подошел к Агате, сидящей на диване, и, замахнувшись, ударил ее в лицо кулаком, чувствуя внутри ужасно сильную агрессию, которая копилась и копится в нем до сих пор. После первого удара Агата закричала и начала отталкивать брата, который молча набросился на сестру, схватив ее за шею.
— Отойди! Уйди! Ты маленький придурок! – кричит на весь дом Агата, сжимая руки Валентино на своей шее. — Помогите! Мама, папа!
На истошные крики дочери прибежали оба родителя и пришли в ужас от увиденной картины. Отец сразу же подбежал к Валентино и оторвал его от Агаты, прижав к себе. Мать же побежала к Агате, спрашивая, что вообще случилось между ними на этот раз.
— Я сидела и всё! Он пришел ко мне и начал душить просто так! – всхлипывая, говорит девушка, смотря на жуткого брата, который в объятиях отца продолжает убивать ее своим пустым взглядом и мертвым молчанием.
— Ты смеялась надо мной. – Валентино не сдержал себя и, вырвавшись из объятий папы, подбежал к Агате и снова ударил ее по лицу, заставив девушку разреветься сильнее. — Плачь! Как я! – парень хотел снова ударить сестру, но отец снова его оттащил и повел из гостиной прочь, чтобы Валентино больше не видел сестру и не набрасывался на нее. — Я не виноват. – идя рядом с отцом за руку, сказал Валентино.
— Валентино, я понимаю, что ты не виноват, но это было слишком. Честно, я верю, что ты не виноват. – отец привел Валентино в свой кабинет и сел вместе с ним на диванчик. — Зачем ты это сделал? – совершенно спокойно говорит мужчина, стараясь понять, что чувствовал сын в этот момент. — Пожалуйста, расскажи мне.
— Надо было с ней раньше разговаривать, а не со мной сейчас. – Валентино встал с диванчика и посмотрел на отца. — Я тебя люблю. Я люблю тебя и маму. А ее нет. Я ненавижу ее. – парень глубоко вздохнул и вышел из кабинета папы, оставив его одного.
— Сынок... – тяжело сказал отец и опустил голову, понимая, что он упустил своего любимого сына. Взявшись за голову, мужчина нахмурился, чувствуя на глазах слезы. — Если бы я только понимал всё раньше. – мужчина снял с глаз очки и, сложив их, положил на тумбочку рядом с диванчиком. — Мария! – мужчина начал звать свою жену, которая через несколько секунд прибежала вместе с плачущей Агатой.
— Роберт, милый мой. – взволнованная женщина посмотрела на мужа и увидела на его глазах слезы. — Ты плакал? Господи милый, а с тобой что? – схватившись за грудь, женщина начала переживать сильнее.
— Выйди отсюда и иди в свою комнату. – сказал Роберт, обращаясь к Агате. После того, как девушка в слезах ушла, мужчина запер дверь в кабинет и посадил рядом с собой жену. — Ей слишком много было дозволено.
— О чем ты? Что? – не понимая слов мужа, говорит Мария, переживая уже за каждого члена своей семьи.
— Я говорю об Агате. Она слишком высокого о себе мнения. – мужчина посмотрел на Марию. — Это не плохо, но не должно распространяться на Валентино. Точнее, не должно было... – после этого Роберт с тяжестью опустил свою голову и глубоко вздохнул. — Я всегда защищал его от Агаты, но ничего больше не делал. Мы не делали. А были обязаны, чтобы не случилось то, что было сейчас. Они просто убьют друг друга когда-то, я тебя уверяю.
— Теперь поняла... Всегда пыталась с ней говорить, но она отнекивалась и отходила от этой темы. А Валентино... Закрылся. – тяжело вздохнув, женщина опустила свой взгляд в пол, осознавая всю трудность ситуации. — Если бы мы только могли вернуться на несколько лет назад...
Женщину резко перебил громкий звук и крик Агаты, который перешел в истошные слезы и зов на помощь. Родители сразу же вскочили и, отперев дверь, побежали на крики дочери. Прибежав к лестнице, которая вела со второго этажа на первый, взрослые увидели лежащую внизу девушку и стоящего на втором этаже брата. Быстро сложив все пазлы в голове, родители поняли, что произошло и даже не стали спрашивать. Роберт быстро поднялся на второй этаж и снова ушел с Валентино в его же комнату, чтобы не быть в самом жерле вулкана обид.
— Валентино, зачем ты толкнул ее с лестницы? – уже в комнате сына говорит отец, стоя перед Валентино на коленях. — Пожалуйста, скажи мне, прошу, дорогой мой.
— Я устал. – ответил Валентино, смотря на отца. — Я устал от постоянных издевательств с ее стороны и хочу, чтобы она тоже поплакала. Я ненавижу ее, но верю, что она изменится. Однако мою злость по отношению к ней сдерживать тяжело. – Валентино глубоко вздохнул и засунул руки в карманы. Хоть и выглядит он довольно спокойным, но в его глазах видна зверская ненависть к Агате. — Я всегда верил... И верю в то, что она станет лучше, но иногда мои нервы сдают.
— Валентино, прости меня пожалуйста. Прости меня и маму. – с огромным сожалением сказал отец и обнял Валентино. — Мы постараемся что-то сделать, честно. Если тебе нужно что-то – всегда говори, мы сделаем все, что сможем. Если хочешь выговориться, то мы всегда тебя послушаем и пообщаемся с тобой, сынок. – прижимая к себе Валентино, говорит Роберт дрожащим голосом.
— Я рад. – Валентино слегка улыбнулся и обнял отца в ответ. — Может быть и захочу о чём-то поговорить когда-нибудь. А сейчас нет желания. Не подумайте, я вас очень люблю, честно. Ты и мама лучшие люди в моей жизни. И единственные люди в моей жизни. – глубоко вздохнув, Валентино закрыл глаза и уложил свою голову на макушку отца. — А остальным я нужен только для того, чтобы пошептаться и посмеяться над тем, как я выгляжу. Я привык.
Роберт не смог ничего ответить и начал плакать, обнимая своего сына. Мужчина никогда не чувствовал себя виноватым настолько сильно, как сейчас по отношению к своему любимому сыну, которого так сильно потерял из-за большого количества работы раньше. Сейчас он также занят, но не проводит в работе все свои дни и очень часто находится дома, поэтому куда чаще общается и с дочерью, и с сыном, которого ему особенно жаль, потому что ругань между детьми он видит очень часто, пытается что-то сделать, но понимает, что Агата его слушать не собирается, а Валентино просто в печали уходит, хоть и видит в отце свою защиту. Мария старается не меньше своего мужа, но в силу своего характера очень часто расстраивается и сама плачет от переживаний за своих дочь и сына. Они действительно хорошие родители, готовые сделать все для детей, чем они и занимаются, но у них не выходит поговорить со своей старшей дочерью, а сын сам заперся ото всех в самом себе, не понимая самого себя. Всё это очень ужасало взрослых, которые всегда надеялись на счастье и мир в своей семье, но этого им не дано, к огромному сожалению. Но несмотря на это Роберт и Мария все равно пытаются что-то сделать и постоянно стараются подобраться к своим детям, чтобы понять их и помочь.
— Папа, не плачь, пожалуйста. Ты не виноват в том, что Агата меня так не полюбила. – обняв отца крепче, сказал Валентино и чуть нахмурился, чувствуя огромную боль из-за слез отца. — Я не хочу, чтобы ты плакал, правда. Ты не виноват. – Валентино нагнулся к отцу и уткнулся в плечо мужчины, сжимая его в объятиях.
— А я не хочу, чтобы ты страдал. Я не хочу, чтобы моему сыну было плохо... Я хочу, чтобы ты улыбался, а не плакал. – посмотрев на сына со слезами на глазах, Роберт начал плакать сильнее. — Валентино, я тебя очень люблю и не хочу, чтобы у тебя было ужасное настроение. Я хочу, чтобы ты был всегда счастлив, это твое детство. – глаза Роберта особенно сильно намокли от понимания, что детство его сына уже пропало, и он слишком рано повзрослел и пострадал в моральном плане.
— У меня нет детства, пап. Я верил в то, что оно у меня было, но из-за Агаты я не смог почувствовать то, что чувствуют другие дети. – посмотрев на отца, Валентино с огромным сожалением улыбнулся. — Не плачь, прошу тебя. – говорит Валентино, что уже сам на грани истерики из-за вида отца. — Я не хочу, чтобы ты и мама плакали. Никогда я такого не хотел и хотеть не буду.
Роберт молча прижал к себе сына и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, так как он увидел по выражению лица сына, что он тоже скоро заплачет. Между отцом и сыном возникло молчание, которое полно пониманием друг друга. Однако это молчание прервалось тем, что в комнату Валентино вошла встревоженная Мария. Женщина молча подошла к Роберту и Валентино и, сев рядом, обняла их, понимая, что говорить сейчас точно не стоит. Валентино спустя несколько минут в объятиях родителей почувствовал себя очень спокойно и начал улыбаться со спокойствием в глазах смотря на отца и мать.
— Я вас люблю. – Валентино тихо посмеялся и отпустил родителей из объятий. — Вы очень хорошие родители и люди. Я вас правда очень люблю и дорожу вами.
— А мы очень дорожим тобой, милый. – сказала Мария и глубоко вздохнула, посмотрев на сына. — Нам тебя оставить?
— Если вам не будет обидно. Я хотел бы побыть один. – Валентино сел на большую кровать и откинулся назад, начав смотреть в потолок. — Спасибо, что побыли со мной. Я думаю, что Агате вы тоже нужны. Я не хотел ее так сильно бить, я не знаю, что на меня нашло. Мне стыдно.
— Знаешь, мы могли бы поругать тебя за это, но ты тут точно не виноват. Ты сильно побил ее, но лично я тебе и слова не скажу. – встав с пола, сказал Роберт и подошел к сыну. — Ты не поступил правильно, но и винить тебя нельзя. Мы с ней поговорим. – Роберт улыбнулся сыну и после этого вышел из его комнаты, ожидая жену.
— Я могу лишь согласиться со словами папы. Валентино, отдыхай, пожалуйста. – Мария подошла к Валентино и аккуратно поцеловала его в лоб, после чего ушла за своим мужем.
Валентино остался один в комнате. Полежав на кровати ещё несколько минут, парень встал с нее и запер дверь, чтобы никто не зашёл к нему. Подойдя к большому окну своей комнаты, Валентино залез на подоконник и взял из стоящей на нем коробки канву в пяльце, а также аккуратный набор ниток и иголок. Посмотрев на канву, Валентино легко улыбнулся, увидев свою красивую вышивку. Вышивать Валентино начал около четырех лет назад, найдя в этом деле свое любимое хобби. Почти все вышитые им картины висят на стенах дома или стоят где-то на видном месте, что очень греет Валентино и только сильнее разжигает в нем интерес к вышиванию своих новых шедевров. И вот сейчас он вышивает достаточно большую картину, на которой изображено поле во время горячего и яркого заката. Положив рядом с собой на широком подоконнике схему, по которой он вышивает, Валентино начал, а точнее продолжил, вышивать прелестное вечернее поле. Вышивание – не только хобби Валентино, но еще и самый лучший способ, чтобы успокоиться и прийти в себя. Именно поэтому он сейчас взял свою коробку, в которой хранятся все нужные для той или иной картины принадлежности, все остальные вещи лежат в другом месте, так как их большое количество не уместится в не такой и большой коробке.
— Родителям подарю. – Валентино улыбнулся и продолжил вышивать картину дальше, представляя реакцию отца и матери, когда они получат эту картину, ведь о ее существовании они не знают.
Валентино до самого вечера вышивал картину, пока на улице не стемнело и дневной свет перестал разливаться по канве и ярким ниткам. Когда солнечный свет перестал сопровождать мальчика, он аккуратно все сложил обратно в коробку и сполз с подоконника, потянувшись. Валентино отпер дверь в комнату на всякий случай и вышел в коридор, чтобы немного размяться. Пройдя к лестнице, парень хотел спуститься, но почувствовал, как его резко кто-то толкнул вниз. Валентино летел всего несколько секунд вниз, но ему это казалось целой вечностью, потому что это было крайне неожиданно и подло, хоть он и понял еще в полете, кто это сделал. Оказавшись на полу первого этажа, Валентино схватился за руку, что болела адски сильной болью, и сжал зубы, посмотрев наверх. Увидя на той стороне лестницы до боли ненавистное лицо сестры, Валентино ничего не сказал и перевел с нее свой взгляд на руку, которая с каждой секундой болела все сильнее и сильнее. Агата быстро убежала обратно в комнату, а Валентино, будто бы потеряв все свои силы, остался лежать на полу, не понимая, за какие грехи он заслужил такие издевательства. Спустя несколько минут из глаз Валентино начали течь слезы, а внутри него самого боль начала играть особенно сильно и жутко, от чего грудь Валентино начала сжиматься пуще обычного. Смотря на явно сломанную руку, парень расплакался сильнее от осознания, что всё это происходит с ним уже более 7 лет, что это уже не детские игры между младшим и старшим, а самая настоящая ненависть к личности Валентино, несмотря на то что он сам не перестает верить в Агату, надеясь на лучшее, хоть и понимает, что это самое "лучшее" лишь его мечты. Плача, Валентино поднялся на ноги, чувствуя вместо своей руки огромный клочок огненной боли. Стиснув зубы, Валентино поплелся в кабинет отца, который был совсем недалеко от лестницы. Постучавшись в дверь кабинета, Валентино аккуратно открыл дверь в него и заглянул внутрь в надежде увидеть там своего папу. Впервые за день ему очень повезло, так как Роберт сидел за своим большим столом и смотрел на Валентино, оторвавшись от каких-то бумаг.
— Что-то случилось? Я слышал недавно какой-то стук. Что-то упало? – с улыбкой сказал Роберт. Надев очки на глаза, мужчина улыбаться перестал, так как увидел не заинтересованное или счастливое лицо сына, а заплаканное и красное от слез. — Валентино, что случилось? – мужчина взволнованно вскочил с кресла и подбежал к сыну. — Сынок, что такое?
— Я на кухню шел... Ну а на лестнице темно уже, я поскользнулся и упал на руку. Сломал. – тяжело вздохнув, сказал Валентино и вытер свои слезы рукавом здоровой руки. — Она уже опухла вся.
— Какой ужас! Надо в больницу ехать, дорогой. – Роберт очень аккуратно засучил рукав сломанной руки и увидел красную опухшую часть. — Да, надо скорее ехать в больницу. Надо маме сказать.
— Тогда пошли скорее! – Валентино развернулся и пошел на второй этаж вместе с отцом, чтобы сообщить маме, что случилось.
Роберт заботливо помог подняться Валентино по лестнице и пришел вместе с ним в комнату к Марии, которая до их прихода спокойно читала какую-то книгу. Посмотрев на мужа и сына, женщина ничего не поняла, а потом, переведя взгляд на красную опухшую руку Валентино, Мария вскочила с кровати и подбежала к подростку, схватившись за грудь.
— Валентино, что у тебя с рукой? – очень испугано говорит Мария, чувствуя, как намокают ее глаза от слез. — Надо в больницу!
— Сломал. Вот мы и пришли тебе, чтобы скзаать, что мы в больницу поедем. Ты с нами? – сказал Роберт и посмотрел на испуганную жену. — Простой перелом, просто он сразу не сказал, рука успела опухнуть... Сильно ведь упал.
— Да, сильно. Не подумал, что надо свет включить. – врет Валентино и смотрит на свою руку. — Мама, останься с Агатой. Я не хочу, чтобы она на меня потом ругалась, что вы только со мной время проводите. – парень опустил голову и начал смотреть в пол, будто бы стыдясь чего-то. — Я не хотел говорить про руку, чтобы не ехать в больницу. Я знал, что сломал ее, но надеялся на лучшее. Из-за меня Агата меньше внимания получает.
— Валентино, что ты такое говоришь? – с жалостью сказал Роберт и нагнулся к Валентино. — У тебя рука толще здоровой в два раза, нам срочно нужно ехать в больницу! Если она хочет быть с нами, то пусть едет вместе. А если не поедет, то не так мы ей и нужны значит. К сожалению. – мужчина вздохнул и посмотрел на Марию. — Поедешь с нами?
— Пожалуйста, позвони мне из больницы, Роберт. – прекрасно понимая волнение сына, сказала Мария и поцеловала Валентино в лоб. — А ты с гипсом подходишь, малыш.
— Да ничего в этом страшного нет... Похожу и похожу. – усмехнулся Валентино и посмотрел на отца. — Надо ехать, пап.
Роберт и Валентино попрощались с Марией и экстренно поехали в больницу на машине отца. Уже в месте назначения Валентино быстро повели на рентген, чтобы узнать насколько перелом серьёзный. Врачи порадовали отца и сына тем, что у Валентино самый обыкновенный перелом кости без осложнений, но опухший из-за воспаления. Приятный мужчина доктор наложил Валентино гипс и, пожелав парню скорейшего выздоровления, отпустил его и отца домой. В общем и целом в больнице они пробыли около часа. Выйдя из здания, Валентино глубоко вздохнул, взглянув на свой гипс.
— Тебя Агата толкнула? – остановившись, сказал Роберт и посмотрел на печального сына. — Ты никогда бы не забыл включить свет в темноте, Валентино. – спокойно, без единой претензии говорит мужчина и пытается узнать правду.
— Не ругайте ее, пожалуйста. – Валентино посмотрел на отца испуганным взглядом, хоть и прекрасно понимает то, что они Агату слишком сильно ругать не будут. — Я соврал, потому что не хочу проблем для нее. Я и так мешаю ей по жизни, а если бы я рассказал вам, то мне было бы еще хуже, наверное... – Валентино опустил взгляд на свой гипс и тяжело вздохнул. — Я не хочу, чтобы она ненавидела меня еще сильнее, честно.
— Валентино... – отец сел перед сыном на колени и крепко обнял его. Уже второй раз за день он начал плакать перед сыном на коленях, понимая, какую же ошибку совершил раньше, когда не обращал слишком много внимания на ругань детей.
— Не плачь, пожалуйста. – Валентино закрыл глаза и сжал руки в кулаки, чувствуя вину за слезы отца. — Ты не должен плакать из-за этого. Это я виноват в том, что она так относится ко мне. Будь бы я более сдержанным – мы были бы друзьями. А я раздражал ее с самого детства своим поведением.
— Знаешь почему ты ее раздражал? Потому что ты был маленьким. И ты в этом не виноват, ты был и остаёшься ребенком, несмотря на то, как ты сейчас себя чувствуешь. – отец в слезах посмотрел на Валентино и аккуратно сжал его в своих объятиях. — Будь бы в ней больше понимания и любви к тебе – все было бы прекрасно, Валентино. А в том, что у нее этого нет виноваты я и мама. Только мы в этом виноваты. – Роберт переложил руки на плечи Валентино и виновато опустил голову, зажмурив глаза. — Из-за нас ты потерял самое счастливое время жизни. Я не хочу казаться в твоих глазах жалким, сынок, я лишь хочу, чтобы ты не винил себя в том, какой ты.
— Я понимаю, что это ваша вина, но я все равно не могу избавиться от этого злостного ощущения, не могу. – Валентино сделал шаг назад, отойдя от отца. — Я вас очень люблю, никогда не перестану вас любить и винить ни в чем не стану. Я буду винить только старшую сестру, которая не посчитала нужным проявить каплю уважения к своему младшему брату в такой образованной и приличной семье. Она – зло. – подросток развернулся и пошёл по дороге куда-то вперед. — Я хочу побыть один. Прости пожалуйста. – Валентино тяжело вздохнул и, обернувшись на отца, сидящего на коленях, подбежал к нему и все таки обнял. — Не могу иначе. – Валентино здоровой рукой сжал Роберта в объятиях и, несколько секунд так простояв, отпустил его. — Теперь точно хочу побыть один. Домой я сам доеду, если уйду слишком далеко.
— Валентино... – сказал Роберт и резко задумался, в слезах посмотрев на сына. — Пожалуйста, будь аккуратным. Береги себя, а сломанную руку тем более. – без лишних слов принимая желание сына, сказал Мужчина и встал с асфальта. — Только не слишком долго.
— Разумеется. – Валентино усмехнулся и пошел куда-то вперёд, желая поскорее остаться лишь наедине с самим собой. — Вернусь... – парень хотел было что-то сказать, но его мысль оборвалась и он замолчал, замедлив шаг. Через несколько секунд Валентино вздохнул и пошел в том же темпе, что был ранее, если не быстрее.
Отец долго провожал сына взглядом и только после того, как Валентино пропал в тени, Роберт сел в машину и не спеша поехал обратно домой. Мужчина вернулся домой и с самого порога встретился с женой, которая и так была обеспокоена состоянием сына, так теперь добавилось его отсутствие. Роберт все объяснил Марии, успокоил ее и отправился с ней попить чая, дабы успокоиться побыстрее.
Валентино в это время уже был в каком-то парке, сидел на детской площадке и медленно качался вперёд-назад, еле передвигая ногами. Слезы тяжело скатывались по бледным щекам Валентино из его усталых, абсолютно пустых глаз. Когда-то они горели надеждой и любовью, а сейчас узкие черные глаза кажутся не просто уставшими, а мертвыми, ни капли живого в них будто бы и нет. То же самое можно сказать о самом Валентино. Неактивный, все время поникший и расстроенный, выгоревший в свои всего лишь 12 лет. Чёрные волосы будто специально были настолько темными, чтобы дополнять абсолютно умерший внутри образ Валентино. Валентино, легко держась за металлическую балку качели одной рукой, медленно качался за счет ног, которые не спеша толкали сидушку туда-сюда, создавая редкий, но довольно громкий скрип. Из глаз Валентино непроизвольно начали литься слезы, к которым Валентино настолько привиык, что внимания особого обращать не стал. Темные, грустные мысли, переполняющие голову подростка, давили на него с очень большой силой, заставляли из раза в раз плакать, винить себя, до ужаса ненавидеть и презирать, желая смерти самому себе. Спустя несколько минут Валентино резко вскочил с качелей и начал кричать на весь парк настолько истеричным и ужасным криком, что ему самому начинало становиться больно в ушах, но переставать кричать он не собирался. Валентино схватился за голову здоровой рукой и сжал свои волосы, не переставая кричать. Валентино повезло в том, что в парке не было совершенно никого, а ближайший жилой дом был только через несколько уже закрытых магазинов, поэтому его крики поблизости точно никто бы не услышал. Вдоволь наорался Валентино лишь тогда, когда его горло начало рвать от такого напряжение. Раскашлявшись, подросток сел на асфальт и начал плакать, опустив свою голову. Неужели он действительно заслужил то, что сейчас чувствует и испытывает? Ненависть к самому себе в столь раннем возрасте, очень явное желание умереть и отсутствие понимания, зачем он живет, кто он вообще такой и для чего нужен помимо постоянных перешпытваний, смеха и издевательств что дома, что в школе. Единственное, что Валентино умеет – вышивание, но и на этом не прожить всю жизнь. Как бы он ни любил своих родителей, ненависть к самому себе его заполняет куда сильнее. Наверное, родители – единственное, что его держит живым сейчас, ведь если бы не было их – Валентино давно бы убил себя без капли раздумий. Он понимает, что можно стремиться к лучшему, но в то же время понимает, что в таком давлении он вряд ли вырастет тем, кем хотел бы стать в детстве – хорошим, который всегда будет рядом, никогда не оставит в беде и поможет, во что бы то ни стало.
Валентино с дикой болью в горле проплакал на пустой площадке в одиночестве около получаса. После этого парень с огромной тяжестью во всем теле поднялся на ноги и поплелся к остановке, на которую круглосуточно приезжает нужный ему микроавтобус, ведущий в загородный комплекс, в котором подросток и живёт.
— Никогда бы не подумал, что буду чувствовать себя... Так. – смотря на дрожащие руки, Валентино медленно, словно на его ногах кандалы, идет на остановку. — Это действительно переходит все границы, ха-ха. – Валентино нервно посмеялся и замолчал, вытерев сопли рукавом своего свитера.
Никуда не торопясь, Валентино пришел на остановку и, сев на лавку, стал ждать нужный ему транспорт, который ходит довольно редко. Ну и Валентино не особо куда-то торопится, хоть и понимает, как переживают его родители. Однако в его голове совершенно другая вещь – намного печальнее и страшнее для любого человека. Дождавшись свой микроавтобус, Валентино зашел в него и сразу заплатит водителю, после чего уселся на одно из кресел в пустом авто. Парень сел к окну и начал смотреть на мелькающие в нем дома, деревья, магазины и уличные фонари. Всё это смешивалось в какую-то одну разноцветную картину в болящей от стресса голове Валентино. Помимо головы болело еще и горло, которое будто бы кошки царапали в кровь своими острыми когтями. Молча Валентино ехал около двух часов, успев по дороге немного вздремнуть от дикой усталости. На конечной, которая подростку и нужна, Валентино вышел из микроавтобуса, поблагодарив водителя. От небольшой остановки до дома Валентино было небольшое расстояние, которое можно было преодолеть за 10 минут, что парень и сделал. Подойдя к входной двери, Валентино тяжело вздохнул и тихо открыл ее. Войдя внутрь, подросток никого не увидел и почувствовал некое облегчение, что родители успокоились и, скорее всего, уже спят. Валентино тихо запер дверь, разулся и пошёл в свою комнату, иногда посматривая на свой гипс. Со спокойствием от того, что родители действительно уже спят, Валентино зашел в свою комнату и запер дверь к себе, чтобы никто его потревожить не смог. Сев за стол, Валентино взял чистый лист и свою любимую ручку, с которой его почерк казался ему же лучше. Мальчик включил настольную лампу и начал что-то писать на листе бумаги, смотря на него еще более опустошенными, обреченными и отчаянными глазами, в которых уже не было ничего, к чему можно было бы подобрать в качестве синонима слово "счастье". Слезы, как на качелях, снова начали катиться по щекам, но тут Валентино уже среагировал на них и начал плакать от того, что сейчас делает. Когда одна сторона листа была исписана мелким, но очень аккуратным почерком, Валентино перевернул бумагу и продолжил что-то расписывать уже на другой стороне. Писал он довольно долго, хоть и получилось не слишком густо и объемно. Просидел над листом бумаги Валентино до рассвета, пока окончательно не убедился в том, что написал абсолютно всё, что хотел и мог. Несмотря на обилие чувств, Валентино потратил лишь один лист бумаги, но очень много сил и мыслей. В итоге с восходом солнца Валентино аккуратно сложил этот лист в несколько раз и положил в свою тумбочку. То ли что-то важное, то ли просто разложил свои мысли листу бумаги. Ничего, пока что, не понятно.
Спустя три недели перелом Валентино зажил. В больнице ему сняли гипс, а также сделали рентген, чтобы посмотреть, как его кости чувствуют себя сейчас. Ничего плохого рентген не показал, наоборот только хорошее – кость Валентино очень хорошо срослась, поэтому ничего ему делать больше с рукой не требуется. Валентино с облегчением вышел из больницы и тем же путем, что и не так давно ночью, добрался до дома, в котором никого не было. Родители уехали покупать новые вещи Агате, а дочь, естественно, с ними. Валентино же пробыл дома не так долго, как мог бы. Зайдя в свою комнату, подросток скинул с плеч небольшой рюкзак и полез в тумбочку. Достав оттуда тот самый лист бумаги, Валентино начал читать то, что не так давно писал.
"Это посвящается моим маме и папе. Вы – люди, подарившие мне жизнь, за что я действительно вам благодарен, не каждому дано такое чудо. Однако моя жизнь меня... Огорчила? Наверное, я не смогу подобрать слово, которое сможет точно описать мои чувства и ощущения, начиная с детства и заканчивая сегодняшним днем. Нет, она меня не огорчила. Просто я понял, что я действительно лишний в этом мире. Я никогда в жизни не был нужен своей сестре, которую я все еще очень люблю, я правда надеюсь на то, что она исправится и будет относиться к людям проще и свободнее. Я верю в то, что я просто был ее экспериментом в попытке построить общение с каким-то человеком. Неудачным экспериментом. Мне обидно за всё то, что она делала, врать не буду. Я действительно обижен, я зол на нее, теперь этого скрывать нет смысла, хоть и раньше это плохо получалось делать. Но я правда люблю ее. Я люблю всю свою семью, особенно вас, мама и папа. Я бы не хотел на что-то жаловаться, в этом больше нет смысла. Я просто хотел бы поделиться тем, что внутри меня бурлит. Я никогда не хотел рассказывать вам этого при жизни, а сейчас я мертв, раз вы это читаете, а мёртвому уже нет дела до того, узнают о нем что-то или нет, вот и мне также. На самом деле это желание во мне уже довольно долго. Я пытался его подавлять, не обращать внимания на него, я не хотел этого делать только из-за вас. Я знаю, как вы меня любите, поэтому потерять меня было бы трагедией... Хотя это уже случилось, ничего не вернуть, меня тоже. Наверное, я не удивлю вас, сказав то, что уйти из жизни я хотел по большей части из-за Агаты. Другая меньшая часть это люди из детства и моей нынешней школы, которые просто пытались показаться выше, чем есть, унизив меня. Теперь им нужно находить новую жертву. А насчет Агаты... Я не думаю, что вы ничего не видели за все это время. Она меня била, отнимала мои вещи, ломала мои домики в детстве, рвала рисунки и любимые книги, она разрезала мои картины, которые я вышивал по несколько дней, а есть и те, которые я вышивал несколько недель – самые первые из вышивок. Это меня... Убивало. Именно это слово будет самым подходящим к тому, что она со мной делала каждым своим поступком, даже мелким. Она постепенно убивала меня, доводила до истерик, от которых я неделями трясся и боялся выходить из комнаты, она разбивала моего ребёнка, который погиб внутри меня, не успев показать всего себя. Вы знаете, как я мечтал играть с детьми на площадках? А меня выгоняли, потому что Агата им на меня наговаривала. Сначала она убила ребенка, а потом она убила человека. Я не знаю, кто я такой. Я Валентино Кавальканти, но кто я? Я не понимаю себя, я чувствую, как мне ужасно, но я просто потерян в самом себе. Это можно описать, как... Лабиринт. Лабиринт без выхода, в который она меня толкнула, в котором я до этого дня бродил. Возможно, после смерти меня будет ждать наказание за это, и я продолжу ходить в этом безвыходном лабиринте. Вряд ли, я просто предполагаю. По крайней мере я уже буду рад тому, что умру. Вы плачете, я это знаю, и просить вас о прекращении этого делать не буду. Будь я на вашем месте, я бы залил весь свой дом слезами от того, что мой ребёнок покончил с собой. Наверное, это всё. Я бы мог написать больше, но для предсмертной записки я и так написал уже слишком много. Если вы хотите узнать больше, то после моих похорон можете прочесть дневники, которые я усердно писал последние три года. Это так страшно, на самом деле... Мне 12 лет всего лишь. Это грустно, я думаю. Но ничего назад не вернуть. Я высказался. Что я хотел до вас донести? То, что вина здесь только Агаты. Мы воспитывались одинаково, вы никого и ничего не упустили, понимаете? Пожалуйста, поймите это. Она при вашем хорошем воспитании начала меня ставить ни во что, а я не переставал ее любить, потому что вы учили меня не злиться на людей просто так, не обижать никого. Ее вы тоже учили этому, но она стала монстром в милой оболочке. Страшно это всё. И грустно. Моим последним желанием будет то, чтобы вы не винили себя в том, что я сделал. Я вас очень люблю, правда. Моя любовь к вам будет велика в любом моем виде, что в живом, что в мертвом. Для вас я вышил картину рядом. Пусть она для вас будет мною. Я вас люблю. Ваш любимый мальчик Валентино. 26 июня 2006 года."
Валентино прочитал свою большую записку от начала до конца и пустил одну слезу, что стремительно потекла по щеке вниз. Парень аккуратно расправил бумажку и положил ее на кровать в своей комнате. А вот из-под кровати Валентино достал большую картину в деревянной рамке, которую он довышивал, пока был со сломанной рукой дома. Это было трудно, но он понимал, что если не сейчас, то больше никогда он ее не доделает и не подарит родителям. Оттряхнув от мелкого слоя пыли рамку, Валентино положил картину на кровать, а на нее сверху записку, что оказалось предсмертной. Валентино осмотрелся в комнате с улыбкой, чтобы на последок насладиться своим теплым гнездышком одинокого птенца. Выйдя из комнаты, Валентино тихо закрыл в нее дверь и решил обойти в последний раз весь дом. Затратив на это 20 минут, Валентино наконец-то спустился на первый этаж и подошёл к входной двери. Подросток тяжело вздохнул и с абсолютно искренней улыбкой вышел из дома.
— Я люблю вас. Всегда любил и буду любить. И этот дом тоже. – Валентино пошел на остановку, чтобы доехать туда, куда он уже давно смотрел с печальными намерениями. — Это всё мое... Родное. – обернувшись на дом, сказал Валентино и помахал ему, продолжив идти на остановку.
Валентино дождался транспорт и, войдя внутрь, заплатил за проезд и уселся на свободное место у окна. С каким-то непонятным облегчением Валентино начал улыбаться, смотря в окно и на людей, сидящих в этом же микроавтобусе. Люди же вокруг начали улыбаться Валентино в ответ, видя в нем просто милого ребенка, который просто едет куда-то погулять с друзьями. Валентино же ощущал себя совершенно по-другому. Это облегчение было очень лёгким и воздушным, даже... Светлым? Будто в его груди что-то расцветает. Что-то, что раньше было увядшим.
«Такое чувство, будто в последние часы я решил насладиться жизнью. Будто сердце светится. – думает Валентино, глядя на мелькающие в окне машины. — Никого нет, я один на один с собой. Будто меня ничего уже не гложет, не мучает. Отпустило? Нет, просто так кажется. – Валентино, улыбаясь, закрыл глаза и тихо посмеялся. — Будто время останавливается. Неужели так всегда перед смертью? – Валентино глубоко вздохнул и закончил свою думу, открыв глаза.»
Через 40 минут Валентино приехал в один из районов с довольно высокими домами в 3-5 этажей. Выйдя на остановке, подросток не спеша пошел к нужному ему зданию, разглядывая улицу, по которой он шагает. Легко улыбаясь, Валентино по дороге погладил пушистого кота, сидевшего около милой клумбы. Хоть у Валентино и есть аллергия на котов, сейчас он решил, что ему можно абсолютно все. Даже погладить пушистого кота, после которого из носа сразу потекли сопли, глаза начали слезиться, а рука сама тянулась ко рту, чтобы прикрыть его во время сильного чиха. Таким образом, разглядывая все, что покажется интересным, Валентино дошел до кирпичного пятиэтажного здания. Войдя внутрь вместе с местным жителем, Валентино без особых подозрений поднялся по лестнице на последний этаж, а уже с него залез на крышу с улыбкой. Закрыв за собой дверь, Валентино без малейших сомнений подошёл к краю крыши и встал на него, смотря вдаль, на красивые виды своего города, своей теплой и красивой страны. Красивая часть города с интересными домами практически на берегу моря, тёплый день без единого намека на плохую погоду, легкий ветерок, поднимающий кончики черных волос подростка, и сам он – уверенный в своих действиях Валентино, решивший в миг прервать свои мучения о том, кто он, почему к нему так относятся и зачем он живёт, раз так всем мешает, а также перестать портить жизнь сестре, что всегда мечтала быть единственной и любимой дочкой.
— Мама и папа, я вас так люблю. – с улыбкой сказал Валентино и посмеялся, глядя на берег моря и само море, что находится не так и далеко.
Через несколько минут Валентино глубоко вздохнул и закрыл свои глаза, чтобы в последний раз о чём-то подумать. Парень пустил слезу облегчения по своей щеке и улыбнулся шире, чувствуя внутри что-то очень непонятное, но не плохое.
— Это Родина моя. – Валентино открыл глаза и с улыбкой снова посмотрел на море вдали и свысока. — Всех люблю на свете я. – Валентино посмеялся и посмотрел вниз, подойдя к краю крыши чуть ближе.
Неужели все может так легко решиться? Похоже, что да. Валентино чувствует себя даже счастливым, судя по тому, с какими глазами он смотрит вокруг себя. Тотальное отсутствие страха смерти еще больше помогает Валентино все ближе и ближе подойти к тому, зачем же он сюда пришёл. Валентино улыбнулся так широко, как никогда не улыбался и, набрав полную грудь свежего и чуть влажного воздуха, посмеялся и наконец-то сделал тот шаг, для которого сюда ехал, к которому так долго готовился, о котором так долго думал. Развернувшись спиной к земле, чтобы последним в жизни увидеть ясное, безоблачное голубое небо и яркое теплое солнце, что впервые за всю жизнь начало его греть, отдавая в посдедний путь жаркие лучи. Время будто бы замедлилось, а Валентино плыл, а не летел по воздуху. Черные волосы взмахнули вверх, руки и ноги стали похожими на пластилин, начавший болтаться по воздуху. Однако летел Валентино не вечность, а всего несколько секунд. Эти несколько секунд были действительно похожими на вечность, в которой абсолютно всё и все замерли, а Валентино летел, словно упавший с дерева лист – одинокий и отбившийся от остальных. Валентино приземлился на спину и почувствовал мгновенную боль, которая почему-то не кончилась так, как должна была, а именно очень быстро. Вместо этого Валентино начал чувствовать, как из его затылка вытекала в огромную лужу кровь, которую дополняли бегущие струи из носа и хлыщущий поток крови изо рта. Тело онемело. Невозможно двигаться абсолютно никак и ничем: шея подозрительно прохрустела вместе со спиной, побитый череп говорит сам за себя, а про остальные конечности речи можно было не вести после хруста, во время которого Валентино будто перестал слышать что-то, кроме своих сломанных костей. Неужели... Не вышло? Нет, нет, нет... Как же так? Как так могло произойти? Он ведь так тщательно выбирал место, точно знал, что всё получится, что он в любой позе умрет и наконец-то поставит точку в своих страданиях, но... Нет. Даже этого не смогло случиться. Валентино не смог доставить себе покоя. Наказание.
«Этого не может быть... – встревоженно думает Валентино, надеясь, что его сознание – предсмертная агония, хоть и проявляется она по-другому. — Не могу двигаться... Не могу добить, не могу. – Валентино безмолвно начал плакать, пустыми глазами смотря на небо. — Я не хочу... Не хочу оставаться живым...»
Однако безлюдная улица сыграла в пользу Валентино, как бы печально это ни звучало. От потери большого количества крови голова Валентино склонилась на бок, а на глаза наползли веки. Но в такой, как казалось хороший для подростка момент, нашелся человек, решивший помочь. Склонившись над ребенком, мужчина первым делом вызввал скорую, а затем начал проверять Валентино на предмет жизни. Дыхание более, чем тяжелое и медленное, глаза пустые и мертвые, а пульс постоянно "шутил" своим редким появлением на запястье Валентино. Казалось, что еще немного, и Валентино наконец-то почувствует то, чего хотел, но к его огромному сожалению приехала скорая. Хотя Валентино уже был без сознания, стоял на цыпочках между жизнью и смертью и боролся со своей стороны за второе. Скорая экстренно приехала к подростку и на носилках забрала его, после чего врачи уже в машине начали пытаться вернуть его к хоть какому-то состоянию, больше похожему на живое. Борясь так до самой больницы, доктор и его ассистенты лишь поддерживали предсмертное состояние Валентино, а не улучшали его, из-за чего уровень напряжения рос очень сильно, несмотря на спокойные и сосредоточенные лица профессионалов. Уже в самой больнице Валентино повезли на экстренное обследование.
— Мистер Йохан, пока мы его будем обследовать – он может... Сами понимаете! Умереть! – говорит юноша, ассистент взрослого врача, быстро идущего рядом с носилкой. — Ему нужен монитор – раз, и вентиляция легких – два. Он еле дышит! – везя каталку вместе с еще одним молодым парнем, говорит юноша.
— Не учи учёного, Артур. Вызов в срочном порядке передали в больницу, уже на рентгене ему подключат то, что ты перечислил. Я понятия не имею, как проводить ему МРТ с маской на лице. – посмотрев на Валентино, сказал тот самый мистер Йохан, взрослый мужчина с сединой на голове, и глубоко вздохнул, явно переживая за своего экстренного и столь важного, с точки зрения спасения жизни, человека. — Сделаем рентген и разберём его вдоль и поперек, дальше в операционную. Не рискну ему делать МРТ без маски, хоть оно и нужно для головы. Никто не сможет предположить, что у него без тщательной диагностики, а он... Он на волоске. – мужчина резко остановился около одной из медсестер, стоящих в коридоре и посмотрел на нее. — Артур и Элиас, идите дальше! – сказал вслед своим помощникам мужчина и снова посмотрел на перепуганную медстестру. — Срочно зови доктора Лиузу, мистера Габриэля и мистера Бенедикта. Срочно в рентгенную! Срочно! – медсестра сразу же убежала за названными людьми, а Йохан пошел за Артуром и Элиасом. — Самоубийц еще тяжелее лечить... – с жалостью сказал мужчина и потёр свой морщинистый лоб, надеясь на то, что все получится.
Уже в рентгенной Йохан молча смотрел на Валентино, которому медсестры делали рентген головы, шеи и спины, передвигая его так, будто он форфоровая кукла, если не драгоценнее. Доктор увидел, что дверь в рентгенную открылась, а затем увидел трех людей, которые быстро пошли к своему приятелю.
— Итак, что тут? – сказала женщина средних лет, поправив белоснежный халат. — Самоубийца, у которого не получилось. Это звучит очень грустно... Для него. Мы-то его спасем.
— Мы, конечно, еще не видели снимков, но постараемся сделать все, что только сможем. – сказал Йохан и посмотрел на своих коллег. — Бедный парень... Я такой золотой специалист, а человеческий фактор все еще играет во мне. Мы его спасем, но... Но будет ли он рад этому?
— Не будет, к сожалению, но это наш долг. – сказал мужчина с бородой, на бейдже которого было написано "Доктор Габриэль М.". — Как бы тяжело ни было, мы должны спасти его. А дальше организовать ему лечение не только обычное, но и психическое. – мужчина сел в кресло и начал наблюдать за процессом рентгена.
— Самоубийцы это самые тяжелые с точки зрения психики пациенты. Не знаю, как у вас, но у меня точно. – сказал второй мужчина, у которого на бейдже было написано "Доктор Бенедикт Б.". — Такой же человеческий фактор внутри играется, как у Йохана.
— У нас у всех он играет, мои друзья, мы все понимаем, что парень будет не рад очнуться. Но это наша работа, мы не можем оставить его. – сказала женщина, которая являлась той самой Луизой. — Никто и не собирался его оставлять... Снимки готовы? – выйдя из отдельного от основного кабинета помещения, сказала Луиза и подошла к медсестрам. За коллегой вышли и остальные доктора, сразу же подошедшие к светящейся доске со снимками.
— Матерь Божья... – сказали Йохан, Бенедикт и Габриэль хором, увидев результаты рентгена.
— Серьёзный перелом черепа, внутри мозга осколки, я уверен... С шеей очень повезло, осколков не видно, иначе было бы в несколько раз опаснее. Однако тоже плохой перелом. – рассматривает снимки Йохан, вглядываясь в них крайне сильно.
— Позвоночник... В грудном отделе позвоночник сломан, а там находится еще и спинной мозг. Видимо приземлился первее именно на эту часть вместе с головой. – поглаживая бороду, говорит Бенедикт. — Очень сложно представить, как при таком он остался в живых. Это самое настоящее чудо.
— Чудо чудом, а он еле дышит. Его пульс срочно нужно сделать более частым и везти на операционный стол. – сказала Луиза, тихо подошедшая к коллегам и снимкам. — Ужасные травмы. Такие только в кошмарах сниться могут...
— Впервые мы столкнулись с таким сложным случаем. Хотелось бы, чтобы и с последним тоже. Пусть люди будут здоровы. – сказал Бенедикт и нахмурил густые черные брови, смотря на снимки. — Беру голову. Очень сложная операция, я возьму ее на себя, а вы все будете ассистировать. Юноши, подвезите его! – сказал Бенедикт, обращаясь к Артуру и Элиасу, стоящим рядом с Валентино. Парни сразу же подвезли к профессионалам Валентино вместе с ИВЛ и монитором сердечного ритма. — Место перелома здесь. – Бенедикт, не прикасаясь к голове подростка, показал коллегам главное на голове место, а затем указал на снимки. — Мало того, что удар оставил большое, по нашим меркам, отверстие, так потом от этой дыры пошли не менее мелкие трещины. Именно из этой раны вылилось такое количество крови, от которого он сейчас на грани. Лужа крови огромная была на месте, я уверен. Он весь в ней. Бедный. – Бенедикт тяжело вздохнул и подошел к Валентино. — Осколков от черепа будет достаточно. Что оперируем следующим?
— Дальше... Дальше... – задумался Йохан, смотря на снимки шеи и спины. — Перелом позвоночника куда серьезнее, я возьму его на себя. В нашем случае приоритет забирает голова и спина. Перелом в грудной части. Очень много позвонков повреждено в этой части. Начиная с Т3 и до Т8, ужасно. – взяв из кармана ручку, Йохан начал показывать места переломов. — От шеи до поясницы идет спинной мозг... Его разрыв может привести к не самым радужным последствиям. – Йохан почесал свою седую голову и тяжело вздохнул. — Тут ещё и разрыв спинного мозга, не забывайте этого. Я делал много операций, но эти будут куда сложнее. Сложнее и опаснее, он на волоске. Буду делать основную работу, а вы стоять рядом и помогать.
— Шея моя. – уверенно сказал Габриэль, рассматривая снимки шеи. — Не менее трудная ситуация, но в масштабах головы и спины достаточно легкая. Перелом не из лёгких, но и я неспроста нейрохирург. – Габриэль взял у Йохана ручку и указал на один из снимков. — Перелом серьезный, ничего не скажешь, однако не смертельный, только заживать долго будет. Как и все остальные сломанные кости у него. – Габриэль посмотрел на Валентино и вздохнул, чуть нахмурившись. — Как мальца зовут?
— Не знаю. Вызвал скорую проходящий мимо человек, а парень был в одиночестве. Телефон не было времени осмотреть, мы начали оказывать первую помощь. – начал Йохан, посмотрев на Валентино. — Нужно сообщить его родителям...
— Не представляю их реакцию... – начала Луиза, но вдруг услышала в коридоре чьи-то крики и громкий плач. — Это еще что такое?
— Возможно, его родители сами нас нашли. У нас на разговоры времени нет, нужно срочно ехать в операционную. Артур и Элиас, быстро бегите в операционную, подгатавливайте ее к операции на голову и доставайте прерпараты для учащения сердцебиения... И адреналин. Мы сами его довезем. – Йохан посмотрел на Валентино и, взяв каталку с одной стороны, посмотрел вслед своим помощникам, а затем на коллег. — Берите и поехали, нельзя ни секунды терять. Счет на минуты идет.
Луиза, Габриэль и Бенедикт взялись за каталку, за ИВЛ и монитор, после чего быстро поехали в операционную, куда сейчас убежали молодые парни в халатах. В коридоре Йохан обернулся назад и увидел взволнованных до ужаса родителей, которые спрашивали у медсестер, попадал ли к ним подросток с черными волосами.
— Похоже, что это правда его родители... – Йохан повернул голову обратно и ускорил вместе с остальными шаг. — Тяжело это всё.
— Это мой сын! Мой! – крикнула женщина и разревелась сильнее, чем было, увидев на каталке нейрохирургов ребёнка, похожего на Валентино. — Валентино!!! – она ринулась с места вместе с мужем, который также слёз не сдерживал и горько плакал.
— Везите его дальше, я поговорю с ними. – Йохан отдал каталку трем коллегам и остановился, чтобы поговорить с родителями парня. — Здрав... – доктор хотел поздороваться, но его перебила плачущая Мария, схватившая его с нервов за плечи.
— Доктор! Наш сын! Наш сын там! Что с ним? – в истерике говорит Мария и смотрит на Йохана. — Мы недавно приехали домой... А там... А там! – женщина оторвалась от доктара и, прижавшись к плачущему мужу, начала реветь сильнее.
— А там записка от него... Предсмертная... – более спокойно сказал мужчина, хоть и плачет он также сильно и переживает не меньше. — Мы поехали в самую близкую к нам больницу, там ничего известно не было, потом сюда... И нам повзело, что он здесь! Пожалуйста, скажите, что с Валентино? – обнимая и гладя жену по голове, спросил Роберт и посмотрел на Йохана.
— У меня нет времени вам объяснять все подробно. Как бы прискорбно не звучало, но счет его жизни идет на минуты, меня уже ждут в операционной еще три нейрохирурга. – быстро говорит Йохан и смотрит на плачущих родителей. — Он прыгнул с крыши. Получил сильный и крайне серьезный перелом черепа, перелом шеи и очень опасный перелом спины с разрывом спинного мозга. Остальные кости целы, возможны сильные ушибы, но это второстепенная проблема. – Йохан рассказал о состоянии Валентино и потер свой лоб. — Пожалуйста, ждите в холле. Можете попросить у медсестер успокоительное для вас. Операций будет три, они будут очень трудными что для нас, что для мальчика. Нас четверо очень опытных и "золотых" нейрохирургов, ваш сын в надежных руках, я вас уверяю. Целых три операции подряд, а длительность определяет сложность. Мы всеми силами поможем вашему сыну. Пожалуйста, успокаивайтесь и ждите новостей, хоть они будут очень нескоро. – Йохан, не имея возможности выслушать следующие вопросы или фразы Марии и Роберта, убежал в операционную, где его уже ждут коллеги и еще Артур с Элиасом.
— Пожалуйста, помогите ему! Умоляю! – Мария хотела была побежать за Йоханом, но её остановил Роберт. — Боже, пусть всё будет хорошо...
— Я уверен в том, что все будет хорошо во время операций, а после... Я даже не знаю, что сказать Валентино, когда он очнется. – говорит Роберт, прижимая к себе Марию. — Пойдем присядем, нужно немного успокоиться.
Роберт, горько плача, увел Марию в холл, а там попросил успокоительного для жены и себя. В зале родители сели на диванчик и начали молча сидеть, не зная, что вообще в такой ситуации говорить. Роберт был до жути потерян и испуган, а Мария была на взводе и снова и снова начинала плакать, хотя потом успокаивалась в объятиях мужа, из глаз которого также текли слезы. Предсмертное письмо Валентино ужаснуло их так сильно, как ни что другое. Родители сразу же выбежали из дома и поехали по больницам, начиная с самых ближних. В первой им не повезло, а во второй они нашли своего маленького Валентино, который уже находился в руках опытных специалистов. Это их успокаивало до того момента, когда они вспоминали то, что Валентино писал в записке.
— Он ведь всегда говорил нам... Говорил об Агате, об ее унижениях, драках... – сказала Мария, глядя на мокрющий платок в своих дрожащих руках. — А мы... А мы ничего не делали...
— Мне кажется, что мы не должны винить себя. Он попросил этого не делать. Мы должны исполнить его волю в любом случае. – говорит Роберт, вспоминая записку сына до каждой запятой. — Мой маленький рыцарь... – мужчина печально закрыл глаза и вздохнул, прижав к себе Марию крепче. — Я всегда думал об этом дне, но не думал, что это произойдёт так скоро... Я хотел всё изменить.
— Агату не изменить... – Мария, утирая поток слез, посмотрела на Роберта, а затем грустно уткнулась в его плечо. — Лишь бы его спасли! – женщина снова разревелась и замолчала, не имея возможности сейчас сказать хоть что-то.
Роберт с тяжестью вздохнул и посмотрел на проход, в котором они встретили доктора. Ужаснейшая тяжесть пожирала отца внутри вместе с сильным чувством вины перед сыном, которому было настолько тяжело и ненавистно жить, что он так рано решился прекратить это, не имея смысла стараться дальше. Возможно, этот поступок Валентино был довольно глупым, если посмотреть на него взглядом человека постороннего, но для родителей мальчика это происшествие было более, чем предсказуемым, к сожалению. Отец, пустыми от печали глазами смотря на коридор больницы, начал чувствовать, будто земля из-под его ног уходит, а он сам уже в каком-то неведомом пространстве, несмотря на то что видит он перед собой всю ту же больницу и плачущую жену рядом. Резко очнувшись, Роберт вскочил с кровати и посмотрел на жену. Взяв за руку Марию, Роберт вместе с ней побежал к операционной, куда ушли хирурги.
— Я не могу сидеть так далеко от Валентино. – сказал Роберт с огромной тяжестью в груди. — Я чувствую, мы обязаны быть хотя бы так рядом с ним.
Мария же, молча кивая, согласилась. Взрослые прибежали к двери в операционную и сели там на стулья, начав ждать столько, сколько понадобится, так как всю трудность операций они поняли и начали с жутким стрессом, но терпеливо ждать.
В операционной уже во всю шла работа. Бенедикт, обмундированный вместе со своими коллегами в специальные костюмы, маски, перчатки и шапки. У самого Бенедикта на голову нацеплен фонарик, с помощью которого он лучше видит всю область операции и каждую проблему. Сосредоточено вытаскивая из мозга Валентино осколки черепа, Бенедикт о чем-то говорил с коллегами, чтобы не накручивать себя и остальных на плохое.
— Пульс. – кратко сказал Бенедикт, не отрывая взглядя от головы подростка.
— Стабильно слабый. 25-30 ударов в минуту, доктор Бенедикт. – сказал Артур, что внимательно следит за пульсом. — На спад не идет, на повышение тоже.
Артур быстро вытер пот с лица Бенедикта и посмотрел на остальных хирургов, что помогали Бенедикту в более ответственных вещах. Бенедикт же все также, не прирываясь на секунду, делал все по своему плану.
— Осколков очень много. – Бенедикт нахмурился и начал более напряженно дышать, будто бы предчувствует что-то плохое. — Инъекция. – по одному этому слову остальные поняли, что нужно делать.
Луиза быстро взяла шприц и какую-то баночку, из которой скоро набрала половину шприца и, взяв руку Валентино, начала щупать его вену, чтобы вколоть ему вещество, которое приведёт сердце в более живой вид. Вещество не самое сильное, но действующее, поэтому пока что доктора используют именно его, а не что-то серьёзнее. Луиза, нащупав вену хоть как-то, вколола парню раствор и сразу же убрала шприц подальше.
— Пульс... Пульс участился. Теперь 35-40 ударов в минуту. — сказал Артур и посмотрел на Бенедикта.
— Уже лучше. – Бенедикт, сделав более серьёзное лицо, приступил и более мелким и опасным осколкам. — Очень большие риски. Луиза, держи наготове адреналин.
Луиза с самого начала держала около себя две колбочки с адреналином, чтобы в экстренной ситуации быстро вколоть его в Валентино и привести его сердце в чувства. Однако к счастью адреналин не был нужен до самого конца первой операции, которую с особым трепетом проводил доктор Бенедикт с нередкой помощью своих коллег. Зашив место перелома, Бенедикт отошел от Валентино, чтобы Артур и Элиас забинтовали голову парня.
— Операция окончена. – Бенедикт глубоко вздохнул и посмотрел на остальных. — Дальше нужно делать шею, не позвоночник. Ребята, готовьте его для операции на шею.
Бенедикт и остальные вышли из самой операционной в комнату, что идет перед ней, где находятся рукомойники, чтобы перед новой операцией снова помыть руки.
— Бенедикт, почему шея? – спросил Йохан, который уже был готов приступать к спине подростка. — Мы же определились с последовательностью.
— А ты не видишь его шею? Она в ужасном состоянии. Его положат на живот и будет еще хуже. Как бы спина не забирала приоритет – шея не менее важная часть тела. – ответил Бенедикт и снял с рук перчатки. — Я предвижу твой ответ о том, что мы положим его на спину, и хуже будет спине. Да, я согласен. Поэтому операция будет проводиться в специфических условиях.
— Ты хочешь оставить его сидя? Натянуть шею, запрокинув голову назад? Ты только что оперировал ему сложнейший перелом черепа, который, грубо говоря, на дыру черную похож, Бенедикт. — начал Йохан, смотря на Бенедикта. — Это опасно.
— Опасна не эта операция, а все операции, которые мы сегодня, а может и завтра проведем. Сколько мы тут уже? Мы проводили одну операцию почти 3 часа, Йохан, а следующие будут еще труднее. Особенно твоя спина. – Бенедикт начал тщательно мыть руки и позвал делать это остальных. — У нас нет выбора. Либо мы делаем сейчас операцию на шею, либо делаем хуже этому парню, укладывая его на спину. Я не говорил о том, что его голову нужно наклонять назад, шея спасибо не скажет, Йохан. Габриэль мастер своего дела и понял, что я хочу сказать.
— Голова будет в ровном положении, как и шея. Эта операция будет сложна не тем, какая она по характеру, а тем, в каких условиях будет проводиться. Шея будет в положении обычной здоровой шеи человека в сознании. – присоединился к диалогу Габриэль, моющий руки. — Будь бы у него только перелом шеи, я бы провел эту операцию так, как она должна проводится нормально. Но у парня целых три перелома, которые могут его лишить не просто движения, но и жизни. – мужчина посмотрел на Йохана, смирившегося с решением о проведении операций. — Артур и Элиас, оставьте его в положении сидя, голову держите руками! – после этого из операционной послышались шаги и тихий разговор двух помощников. — Славные ребята.
Спустя несколько минут тщательного мытья рук водой, коллеги встали около раковин и позвали двух юношей из операционной.
— Ребята, быстро приготовьте нам тазики с 0,5% нашатырным спиртом. – сказал Йохан, после чего парни мигом начали мешать нужные вещества.
Уже в быстроприготовленных тазиках хирурги помыли свои руки еще один раз и направились в операционную. Внутри операционной Артур и Элиас быстро надели на взрослых новые одноразовые стерильные костюмы и такие же новые перчатки. Остальное на специалистах осталось с первой операции: на всех надеты специальные очки, что фокусируют взгляд на чем-то определённым, увеличивают в глазах это место и помогают хирургу делать работу точнее и лучше, а также небольшие фонарики на лбах. Габриэль, подойдя к Валентино, начал осматривать его шею, чтобы понять весь свой фронт работы в лучшем случае.
— Какой пульс? – спросил Габриэль, не отрывая взгляда от шеи Валентино.
— Стабильный. От 35 до 40 ударов в минуту. – чётко и быстро ответил Артур, стоя рядом с Габриэлем.
— Отлично. Начинаю работать. Подвиньте мне стул, буду работать сидя. – Артур мигом пододвинул к Габриэлю специальный стул, предназначенный для хирургов. — Вот видите, особо интересная операция начинается.
— Да уж. Мы готовы помогать. – сказала Луиза, стоящая рядом с Габриэлем.
— Помогать нечего, я и сам справлюсь, а ребята будут просто нужные инструменты подавать. – спокойно говорит Габриэль, сосредоточенный на работе. — На самом деле операция легкая, просто положение его шеи и головы делают работу сложнее. На самом деле тут все довольно легко, хоть и не быстро. Осколки есть, рентген их не показал почему-то. Возможно, они уже в процессе тут появились.
— А мы переживали... – Бенедикт усмехнулся и спокойно выдохнул, посмотрев на Валентино. — Значит после того, как ты сделаешь ему операцию, нужно будет плотно, но не объёмное закрепить шею. Чем же?
— Единственный вариант это бинты, но тогда мы можем сжать дыхательные пути. Он, конечно, на искусственной вентиляции, но кислород все равно течет по путям в лёгкие... – начала Луиза, крепко задумавшись над фиксацией шеи Валентино. — Есть еще один вариант, но он больше дикарский, чем профессиональный. Артур или Элиас будут ровно держать голову парнишки всю операцию. – женщина усмехнулась и увидела удивленные лица двух парней.
— Если мы больше ничего не придумаем, то так и будет. Операция на спину будет самой долгой, поэтому, ребята, заранее готовьте свои крепкие руки, его голову нужно будет держать идеально ровно. – сказал Йохан и посмотрел на Артура с Элиасом. — Корсет мы сейчас на него, к сожалению, никак не оденем... Хотя можем, но это усложнит нам работу.
— Значит, парни, кто-то из вас покажет всю свою выносливость на следующей операции. – тихо посмеялся Бенедикт и посмотрел на испуганные глаза ребят. — Выбора у нас больше нет. Мы будем работать.
Под отстраненные и спокойные разговоры операция шла легче и, будто бы, быстрее. Руки и мозг Габриэля работали очень слажено и искусно, каждый надрез, если он требовался, выходил очень ровным и ни на миллиметр не отходил от нормы. Вся операция прошла довольно быстро и более чем успешно. В конце Габриэль аккуратно зашил места надрезов и глубоко вздохнул, сказав о том, что операция окончена. Мужчина встал со стула и посмотрел на часы в операционной.
— Всего лишь полтора часа заняла операция. Я даже удивлен. Работы было не так много, но она была достаточно непростой, надо сказать. Особенно с осколками. Одно неверное движение, и я бы мог ему лицо заморозить. – усмехнулся мужчина и направился с остальными к рукомойникам. — Артур и Элиас, сделайте временную перевязку шеи и готовьте его для операции на спину.
Процедура с мытьем рук повторилась еще раз. Во время нее хирурги выражали свое мнение по поводу предстоящей третьей операции, которая будет самой трудной и долгой. Однако разговоры были не такими напряжённым, какими могли быть. Самое главное в операционной – спокойствие и стойкость духа, чтобы не навредить в первую очередь пациенту. После тщательного мытья рук, четверо коллег зашли в операционную, в которой уже на животе лежал Валентино, а его голову аккуратно держал Элиас, о чем-то тихо разговаривающий с Артуром.
— Мы подложили под его грудь небольшую подушку, чтобы держать голову и шею ровно... У него маска на лице, она объёмная и мешает держать голову практически на столе. – немного волнуясь, сказал Элиас и переглянулся с Артуром. — В академии нам говорили, что при определенных обстоятельствах нужно делать все, чтобы помочь пациенту, поэтому мы придумали это. Если убрать подушку, то придется сгибать его шею, а это опасно... – закончил Элиас, с волнением смотря на четырех нейрохирургов.
— Молодцы! – сказал Йохан и похлопал своим помощникам. — Вы действительно молодцы, что сделали это. Помогли не только парнишке, но и нам всем облегчили работу. Теперь главное держать ровно его голову.
Артур и Элиас заметно обрадовались и с блеском в глазах начали смотреть друг на друга, безмолвно обмениваясь счастьем. Когда четверо взрослых подошли к столу, молодые парни уже более сосредоточено начали смотреть на них. Артур был готов помогать, а Элиас уже помогал, держа голову Валентино в своих крепких и надежных руках. Йохан, что был ответственным за эту операцию, объявил о ее начале и вместе с остальными приступил к сложной и ювелирноаккуратной работе. Делая аккуратные разрезы, Йохан вместе с остальными коллегами кропотливо оперировал позвоночник Валентино, который и вправду был в очень критическом и трудном состоянии: несколько сломанных позвонков от сильного удара по грудному отделу, из-за которого еще и сильно повредился спинной мозг. Операция еще на стадии рентгена обещала быть крайне трудной и долгой, но это никого из специалистов не испугало, а двое помощников были в какой-то степени даже рады принять участие не только на этой операции, но и на предыдущих двух. Артур оперативно подавал нужные инструменты всем четырем хирургам, а Элиас, ни на миллиметр не двигая своими руками, будто они онемели, держал перевязанную голову Валентино. Труд и работа четырёх нейрохирургов безусловно главные, но и без помощи двух помощников, недавно вышедших из академии, они бы не справились.
Операция длится уже целых 3 часа и пока что заканчиваться не собирается в силу своей тяжести. Элиас все также ровно держит голову Валентино, а четверо нейрохирургов аккуратно работают над позвоночником Валентино.
— Мистер Йохан, пульс падает. – сказал Артур, смотря на монитор. — Был стабилен, сейчас сильно упал до 20 ударов... И падает ниже!
— Адреналин внутривенно. – четко и быстро сказал Йохан, не переставая работать.
— Внутривенно нельзя! – резко сказал Элиас, анализируя ситуацию. — Пульс падает слишком быстро, вот-вот сердце остановится! Внутримышечно около сердца!
— Что ты такое говоришь? – возразила Луиза и посмотрела на растерянного Артура, не знающего кому верить. — Артур, в вену!
— Артур, коли в мышцу! – крикнул Элиас, убедительно смотря на Артура. — Поверь мне! Сейчас лучше сделать именно так!
— Элиас, не возражай специалисту! – сказал Бенедикт, помогая Йохану с операцией.
— Артур, коли! Сердце скоро остановится! – прикрикнул Элиас, смотря на своего лучшего друга.
Артур, подумав меньше секунды, быстро набрал в шприц адреналина и, сперва метнув взгляд на Элиаса, посмотрел на спину Валентино, быстро потер ее ваткой в спирте и аккуратно, но стремительно воткнул иглу шприца именно туда, в трапециевидную мышцу, и начал вводить препарат туда. Элиас глубоко вздохнул и посмотрел на друга, явно улыбнувшись. Все время, несмотря на повышенную температуру взаимоотношений в операционной, Элиас держал голову Валентино также смирно и ровно, как и до этого. В операционной воцарило молчание; Луиза возмущенно начала смотреть на Артура, а Бенедикт Габриэль и Йохан просто промолчали, не отвлекаясь от работы. Артур же, вынув иглу из мышцы, приложил к месту укола ватку, что впитала в себя кровь. Парень быстро обернулся на монитор и увидел, что пульс перестал снижаться и начал расти вверх, что означало восстановление работы сердца.
— А вы спорили... – тихо сказал Артур и посмотрел на Луизу. — Вы очень упорная женщина, но прав оказался Элиас!
— Твоя взяла, малец. – усмехнулась Луиза и вернулась к работе.
Артур и Элиас с улыбками под медицинскими масками переглянулись друг с другом и спокойно выдохнули. Артур вернулся к своим обязанностям подавать нужные инструменты и следить за частотой пульса, ну а Элиас все также продолжал держать голову Валентино, настолько привыкнув к этому занятию, что уже и не чувствовал вес головы в руках. Нейрохирурги продолжали кропотливую работу над позвоночником подростка, иногда заводя отстраненные от операции разговоры, чтобы разбавить несколько напряженную атмосферу.
До самого конца операции не происходило ничего волнительного и страшного, все было под контролем и, если что-то и начинало происходить, то это сразу пресекалось четкой и оперативной работой Артура. Третья и финальная операция, как и прошлые, прошла более чем успешно. Наложив аккуратный шов на спине Валентино, Йохан глубоко вздохнул и улыбнулся, посмотрев на всех остальных.
— Операция завершена. – Йохан с улыбкой пошел к рукомойникам, позвав с собой остальных. — Сколько она длилась?
— 5 с половиной часов, мистер Йохан! – сказал вслед Йохану Артур, смотрящий на часы. — В общем на три операции у вас ушло 10 часов.
— Знаете, это достаточно быстро. – сказал Габриэль и тихо посмеялся, идя мыть свои руки.
— Парни, заканчивайте как обычно и везите его в реанимацию. На этом этаже как раз свободная есть. – сказал Йохан, уже моющий свои "золотые" руки.
После тщательного мытья рук четверо нейрохирургов подошли ко входу в операционную, и, смотря на аккуратных Артура и Элиаса, начали улыбаться, понимая, что из них точно получатся бриллиантовые хирурги. Артур аккуратно убирал все инструменты и также легонько вытирал кровь с Валентино, если она где-то была, а Элиас все также смирно стоял и держал голову парня, негромко говоря о чем-то с Артуром.
— Вам, ребята, тоже большое спасибо. – с улыбкой сказал Йохан, смотрящий на своих двух помощников. — Без вас мы бы точно не справились. Ваша помощь – золото! А твоя настойчивость, Элиас, спасла ребенку жизнь.
— Мы? – растерянно сказали оба парня и переглянулись.
— Да мы ведь просто помощники, что вы... – Артур заметно смутился от такой похвалы.
— А я просто... Я не знаю! – Элиас от радости растерялся и за несколько секунд забыл, что вообще хотел сказать. — Но... Спасибо за добрые слова!
— Рады стараться! – вдвоем сказали юноши и широко улыбнулись, что было видно по их сверкающим глазам.
— А ты, Элиас, извини меня. – с улыбкой сказала Луиза. — Иногда не стоит мне так восхвалять себя только из-за того, что у меня огромный стаж в операционной.
— Нет, что вы! Вы не виноваты, вы все сказали правильно со своей стороны! Я, по сравнению с вами, просто птенец, поэтому меня нужно было бы послушаться в последнюю очередь. – сказал Элиас, глядя на Луизу. — Но все же прав оказался я. – похихикав, сказал Элиас и посмотрел на Валентино.
— Можете помочь нам перевернуть его? – более тихо сказал Артур и посмотрел на хирургов. — Просто страшно его после таких операций вдвоем ворочать и перекладывать... Мы бы и сами смогли, но...
— Конечно. – с улыбкой сказал Йохан и вместе с остальными мужчинами подошел к Валентино. — Вы поглядите, даже пульс нормализовался более менее. Целых 50 ударов.
— Не зря мы волшебниками в белых халатах работаем. – улыбнувшись, сказал Габриэль и встал подле стола. — Давайте одновременно на счет 3. Луиза, а ты подвези нам каталку.
После этого Габриэль четко досчитал до трех и все мужчины аккуратно перевернули Валентино и переложили его на обычную каталку, на которой парня повезут в реанимацию.
— Всё? Мы с Элиасом везем его? – спросил Артур и подошел к изголовью каталки, обойдя аппарат ИВЛ.
— Да, конечно. На родителей его не отвлекайтесь, я сам с ними поговорю. – ответил Йохан, подойдя к Артуру и Элиасу. — В реанимации перевяжите его спину чуть крепче, поставьте все нужные капельницы, какие вы знаете прекрасно. Все документы заполню я сам, вам нужно будет только наблюдать за состоянием парня. – посмотрев на Валентино, Йохан спокойно выдохнул и покачал головой. — После наркоза отойдет нескоро, тем более очень вероятна кома. Родителей не допускать, пока он не придет в чувства.
— Поняли! – вместе сказали два друга и повезли Валентино в реанимацию со спокойными улыбками на лицах.
Выйдя из большой двери операционной, парни сразу увидели родителей Валентино, сидящих около входа. Взрослые мигом вскочили и начали сразу что-то спрашивать у Артура и Элиаса, но на свои вопросы ответа не получали.
— Операции прошли успешно! – обернувшись на родителей парня, сказал Элиас и увидел, как лица взрослых приобрели то ли приятно удивленный оттенок, то ли невероятно счастливый: улыбки на их лицах расцвели, но глаза оставались шокированными.
Парни пошли дальше, везя каталку с Валентино в реанимацию. Уже в помещении ребята аккуратно переложили с каталки на специальную кровать и отрегулировали правильное положение матраса, чтобы голова, шея и спина не напрягались и находились в одном ровном положении. Ребята аккуратно, но надежно сделали перевязку на местах операций, как им и сказал Йохан еще в операционной. Артур и Элиас быстро подключили Валентино к суточному мониторированию ЭКГ, чтобы следить за его состоянием, и к ИВЛ, так как дышать парень еще сам не может. Поставив все нужные капельницы, Артур и Элиас уселись на стулья около стола в реанимации и глубоко вздохнули. Друзья дали друг другу пять и начали тихо о чем-то разговаривать, ожидая Йохана.
Йохан в это время уже разговаривал с родителями Валентино, спокойно и размеренно объясняя им то, что с их сыном произошло, что может быть дальше и, естественно, в каком состоянии он сейчас.
— Травмы тяжелые, но прооперировали успешно. – говорит Йохан, видя перед собой людей уже куда улыбчивее, чем в первую их встречу. — Сейчас он в тяжёлом состоянии: пульс низкий, дышать сам не может, хрупкий, как кукла из фарфора. Очень вероятна кома.
— Кома... – встревоженно сказала Мария и схватила Роберта за руку. — Уважаемый Йохан, а когда нам можно будет зайти к нему?
— К сожалению, ничего сказать не могу. Если пульс нормализуется, состояние в целом повысится в лучшую сторону, то сможете посидеть с ним. – пожав плечами, сказал Йохан. — А так ему сейчас лучше лежать и лежать. В принципе, пока он в коме, то встать никуда и не сможет.
— А что после комы? – спросил Роберт, гладя свою жену по спине. — Ну, когда он проснется...
— После комы сначала он придет в себя, всё осознает, потому что ситуация крайне трудная. Ему нужно сначала свыкнуться с тем, что он жив, как бы грустно это ни звучало. – сказал Йохан и с сожалением вздохнул. — Сначала с ним будут мои помощники, вы их видели. Блондин Элиас и шатен Артур. Потом подойду и я, когда он окончательно в себя придет и будет готов хотя бы пару фраз сказать.
— Вот как... – вздохнув, сказал Роберт. — Мы вас поняли, мистер Йохан. Спасибо вам большое. – легко улыбнувшись, мужчина посмотрел на Марию. — Мы очень переживали и сейчас переживаем тоже за Валентино. Но сейчас он точно жив, поэтому мы в меньшем стрессе. Мы безумно благодарны вам и еще трем нейрохирургам, которые работали с вами.
— Мы сделали свою работу. Было непросто, особенно со спиной и головой. – начал Йохан. — А так со всеми частями тела будут потом работать другие специалисты, так как Валентино обязательно нужна будет лечебная физкультура, иначе он сядет в инвалидную коляску, или пойдут серьёзные осложнения на травмы, которые и без того очень жуткие. — мужчина сложил руки на груди и над чем-то задумался. — Сейчас мысль промелькнула в голове, я обязан вам ее озвучить. После комы и такой сильной травмы головы у мальчика могут быть провалы в памяти, причем сильные. Поэтому если он не сразу вас узнает, то не пугайтесь, он вряд ли вообще будет здраво понимать хоть что-то. После комы состояние не самое приятное, а учитывая то, что у него будет ужасно болеть голова – он может самого себя забыть. – увидев на лицах родителей испуг, Йохан с сожалением вздохнул и потер морщинистый лоб. — После падения с пятого этажа он отделался достаточно хорошо, буду честен. Но все равно переломы очень трудные, в больнице он будет лежать очень долго. Думаю, что без вашей любви, мистер и миссис Кавальканти, он не справится. – с легкой улыбкой сказал Йохан и посмотрел в сторону реанимации, где лежит Валентино. — Сейчас вы можете ехать домой, все равно окно в реанимацию ребята закроют, вы сына даже не увидите.
— Спасибо вам огромное! – Мария, не сдержав себя, кинулась на Йохана с объятиями, с чего Роберт посмеялся и заметно умилился. — Вы спасли нашего мальчика! Спасибо вам большое, уважаемый Йохан! – женщина снова начала плакать, но уже от более теплых чувств и благодарности врачам. — Спасибо вам и вашим коллегам!
— Солидарен с моей женой. – с улыбкой сказал Роберт и посмотрел на Йохана. — Мы потом оплатим всё лечение, сидеть на шее не станем ни в коем случае.
— Кому вы хотите потом платить? – удивлённо сказал Йохан, посмотрев на Роберта.
— Как понять? Вы же будете лечить нашего сына, причем очень долго. – не менее удивленно сказал Роберт.
— Это отличная государственная больница, здесь для вашего сына лечение абсолютно бесплатно. Не волнуйтесь, на наши зарплаты это не влияет. – усмехнулся Йохан и отошел от Марии. — Мы врачи, а наш долг – помогать людям. Привезя Валентино в больницу, мы ведь сразу побежали делать быстрое обследование, а потом оперировать, не ждали, пока нам кто-то даст денег. Также будет и с другими процедурами, которые будут у вашего сына, начиная с обычных перевязок, заканчивая обучением заново ходить и держать в руках вилку с ложкой. С вас потребуется ровным счетом ничего, кроме любви к сыну. А сейчас мне нужно идти, к сожалению. Если будете приходить, а я буду занят – подходите к моим ребятам Элиасу и Артуру. – Йохан с улыбкой попрощался с родителями Валентино и пошел в сторону своего кабинета, чтобы заполнить все нужные бумаги на нового и особо важного пациента.
Родители, еще немного пробыв в больнице перед реанимацией сына, ушли, когда Элиас и Артур зашторили окно. Их чувства словами передать сложно: ужасная вина перед сыном, печаль, тоска и одновременно очень сильное счастье, что их Валентино остался жив, что его спасли. Однако теперь они чувствуют еще больший груз внутри себя и даже не представляют, что будут делать и говорить, когда Валентино придет в себя. Им очень стыдно, хоть сын и просил не винить их себя.
В больнице же за Валентино постоянно присматривали Артур и Элиас, меняя капельницы и просто следя за тем, насколько ему лучше или хуже. К их и хирургам радости состояние Валентино росло в лучшую сторону. Пульс начинал становиться ровнее и здоровее, только дыхание все еще было проблемой для Валентино в коме: он также лежал с маской ИВЛ, которая помогала ему дышать.
Прошло 7 дней. За Валентино все еще пристально приглядывают молодые парни и Йохан со своими коллегами, проводятся все те же процедуры по типу смены капельниц или перевязок – все уже привыкли к ходу дела и практически на автомате делают свои обязанности. Пульс парня полностью пришел в норму, лишь дыхание оставалось неизменно плохим.
— Сегодня у нас... Седьмой день, как он в коме. – записывая что-то в блокнот, сказал Элиас, смотря на Артура, который аккуратно ставил Валентино новую капельницу. — Неудивительно.
— Ага, с такими травмами и не впасть в кому. – усмехнулся Артур и сел на стул рядом с кроватью Валентино. — Вечером перевязку сделать и все. Он уже так похудел. – глядя на Валентино, что действительно исхудал, лежа в коме неделю, сказал Артур и зевнул, прикрыв свой рот рукой.
— Ну а как он будет держаться в весе, Артур? – совершенно резонно сказал Элиас и зевнул, заразившись зевотой от Артура. — Не спи, а то я тоже хочу теперь.
Начался небольшой разговор между двумя друзьями. Два их голоса очень туманно слышались в голове пациента, что приходил в себя, неуверенно открывая больные глаза. Подняв тяжелые веки, Валентино туманно начал видеть перед собой две фигуры в чем-то белом, они что-то обсуждали между собой и на Валентино не смотрели. Парень ничего не осознавал, ничего не видел перед собой кроме мыльных белых фигур, не помнил ничего кроме того, как прыгнул с какой-то крыши. Вспомнив последний факт, Валентино кое-как собрал мысли в кучу и решил, что он не на земле, а уже на небесах, а перед ним ангелы.
— Я... Я где... – хрипло и очень тихо сказал Валентино, смотря куда-то вперёд и боковым зрением видя людей по бокам.
Голоса парней резко замолчали, а сами молодые люди в счастливом шоке начали смотреть на Валентино, который спустя неделю пришел в сознание, хоть и очень мутное. Артур и Элиас чуть ближе придвинулись к пациенту, улыбаясь.
— Доброе утро, Валентино. Ты в больнице. – с заботой в голосе сказал Элиас, чтобы не напрягать Валентино, который только-только открыл свои черные глаза. — Я – Элиас, а рядом мой друг по имени Артур. Мы тебя лечим вместе с четырьмя врачами.
Валентино, выслушав Элиаса, с огромной тяжестью, что была очень заметна, закрыл свои глаза и печально свел брови. Через несколько секунд Валентино снова посмотрел на двух молодых парней, надеясь на то, что это не два врача, а два ангела, которые шутят над ним перед тем, как впустить на мягкие небеса.
— Тебе нужно прийти в себя. Лежи и отдыхай, тебе нельзя вообще ничего делать. Даже лечебную физкультуру пока не рекомендуется тебе проводить, после операций еще мало времени прошло. – с улыбкой сказал Артур и встал со стула, чтобы пойти к Йохану с прекрасной новостью. — Отдыхай, парнишка.
Валентино, поняв, что у него ничего не получилось, начал плакать. Плач в его случае выглядел очень скудно: по лицу скатились несколько слезинок, хотя внутри Валентино погибал от досады. Неужели он настолько плох, что даже умереть не смог? Так хорошо, как считает Валентино, летел, так больно упал, но все равно остался жив. Парень в который раз стал разочарованием для самого себя. Он просто хотел покончить с тем, что преследует его всю жизнь, хотел избавить себя от страданий, хотел избавить всех от себя, так как он очевидно был лишним в любом обществе: в школе, во дворе, даже дома он не чувствовал себя нужным из-за сестры. Валентино так желал уйти, но не смог... Невероятная грусть накрыла его.
— Почему я не умер? – тихо и хрипло спросил Валентино, еле как двинув свои глаза на Элиаса, который остался вместе с Валентино, пока Артур ушел за докторами. — Я ведь... Я так хотел...
— Я не знаю, Валентино. – ответил Элиас, смотря на ужасно печального больного Валентино. — Мои родители, учителя и преподаватели всегда говорили о том, что у каждого человека есть свое предназначение в жизни. Кто-то станет известным, кто-то будет жить в глуши, кто-то пойдёт работать в полицию, а кто-то будет воровать. Не все становятся теми, кем хотели, также как и не все чувствуют то, чего желали бы. – Элиас сложил руки на коленях и вздохнул, не зная что можно сказать Валентино в такой ситуации.
— Какое у меня предназначение? – будто бы смеясь над этим, сказал Валентино и закрыл глаза. — Никакого... – с особой тяжестью произнес мальчик и глубоко вздохнул, явно сожалея о том, что сейчас находят здесь. — А мама с папой... Тут? – Валентино вновь открыл глаза и посмотрел на Элиаса, надеясь услышать положительный ответ. — Их я рад был бы увидеть...
— Родители твои? Они тут, да. Только сначала тебя посмотрят врачи. А потом, если ты уверен в своих силах, мы позовем твоих маму и папу. – с улыбкой сказал Элиас и посмотрел на дверь, которая распахнулась, и в реанимацию вошли Йохан, Луиза, Бенедикт, Габриэль и Артур. — А вот и врачи, Валентино.
— Доброе утро, герой! – с улыбкой сказал Йохан и подошел к Валентино, держа в руках планшет с листами бумаги и ручку. — Меня зовут Йохан, я твой лечащий врач вместе с Луизой, Бенедиктом и Габриэлем. – мужчина указал на каждого доктора, а затем показал на Элиаса и Артура. — А это мои помощники Артур и Элиас, ты с ними уже познакомился.
— Здравствуйте... – хлопая больными глазами, сказал Валентино, осматривая всех докторов. — Я хочу к родителям, Йохан... – желая поскорее увидеть отца и мать, говорит мальчик.
— Я понимаю, малыш, прекрасно понимаю. Но сейчас нам нужно просто проверить твое самочувствие. Говори, где болит, что чувствуешь и что не чувствуешь. – Йохан и остальные хирурги подошли к Валентино ближе, чтобы сразу обсудить все жалобы, если они есть.
— Голова болит сильно... Шея тоже, спина... Руки, ноги... – еле как соображает Валентино и слабо поднимает свои конечности из-за нехватки сил. — Всё болит, сильно болит...
— Знаешь, это очень прекрасно! Прекрасно, что только болит. Когда тебе станет получше – будешь заниматься лечебной физкультурой с другим врачом. Это будет нужно для твоего позвоночника. – начал Йохан, сев на стул, который освободил для него Элиас. — Смотри, малыш, у тебя очень серьезная травма головы. Очень сильный пролом черепа, поэтому твоя голова будет долго в таком перевязочном состоянии. Шея у тебя болит, потому что там тоже перелом, но там нет чего-то очень серьёзного, позже тебе наложат на нее бандаж и все. Со спиной все тоже очень трудно, Валентино, у тебя серьезный перелом позвоночника и травма спинного мозга. Сначала будешь с перевязками, а потом оденем тебя в корсет. – всё это Йохан говорил очень размеренно и не торопясь, чтобы только что проснувшийся Валентино понял, о чем вообще ведётся речь.
— Я не знаю, что мне на это сказать. – Валентино перевел взгляд с Йохана на потолок реанимации. — Извините.
— Не извиняйся, малыш, всё в порядке. Мы прекрасно понимаем, что хоть что-то на это сказать тебе сейчас сложно, даже очень. – подключилась к разговору Луиза, мило улыбнувшись. — Но сейчас ты смотришь на нас, а через пару минут увидишь своих родителей. Они очень ждали, когда ты проснешься и целыми днями тут сидели. Постоянно привозили гостинцы, а потом увозили, потому что сейчас тебе нельзя есть ничего, кроме больничного питания. Поэтому из самих гостинцев для тебя будут сами родители. – женщина с улыбкой посмотрела на остальных докторов и выдохнула.
— Я рад маме и папе... – Валентино легко улыбнулся и посмотрел на всех врачей. — Наверное, стоит оставаться здесь ради них. – усмехнулся парень и глубоко вздохнул, начав чувствовать на своих глазах слезы.
— Мы их сейчас позовем, Валентино. – кивнув, сказал Йохан и вместе с остальными, даже с Артуром и Элиасом, вышел из помещения, чтобы позвать родителей парня.
Буквально через несколько секунд в помещение в слезах забежали Мария и Роберт, сразу же подлетев к сыну с двух сторон. Женщина мгновенно разревелась, аккуратно взяв Валентино за слабую руку, а Роберт, сняв свои очки, которые уже были почти все в слезах, приготовился уже что-то сказать, но сын явно опередил его:
— Я рад вас видеть. – улыбнувшись, сказал Валентино, смотря на своих драгоценных родителей. — Я скучал по вам, пока спал.
— Сынок... – с широкой, самой искренней и счастливой улыбкой сказал Роберт. — Мы так счастливы, что ты проснулся, счастливы, что ты жив... Тебя так не хватало...
— Я знаю. Знаю, что меня не хватало. – Валентино перевёл взгляд на белый потолок реанимации и тяжело вздохнул. — А я не знаю: счастлив я или нет. Вам я рад, а себе нет. Сейчас уже скрывать нечего, верно? – заметно подавленно говорит парень и улыбается, глядя на потолок.
— Конечно... Валентино, мы... – начал Роберт, но сын перебил его.
— Не смейте извиняться. Мне будет еще больнее, если вы начнете извиняться. – хмуро сказал Валентино и посмотрел на отца. — Все здесь знают, кто должен извиняться, но никак не вы.
Пауза. Пауза, за которую на глаза родителей успели наплыть целые моря слез. И через столь чувственную минуту разговор продолжился... Продолжился так, будто ничего нет, будто они все дома за столом общаются о том, как у кого прошел день, кто что видел и чем занимался, но точно не с тоф атмесферой, которая царила сейчас. Валентино был этому рад: его родители снова без просьб поняли его и не стали говорить о его нынешнем состоянии, здоровье и мыслях, которые так съедали мальчика изнутри, не собираясь уходить. Валентино уже сказал самому себе, что больше такого в его жизни произойти не должно... Он пообещал себе, что на совершеннолетие сразу съедет в отдельное жилье, будет работать и жить дальше, даже если душа и сердце будут также покрыты черной грязью, будут в клочья разорваны и будут болеть так сильно, как никогда – он обязательно будет жить дальше.
С момента операций Валентино прошло около 5 месяцев. Все это время он находится в больнице. Сейчас он очень коротко пострижен, иногда по утрам до сих пор не узнает самого себя в зеркале и пугается, хоть и ходит так уже почти с самого начала. Он не хотел стричься, но для своего здоровья нужно идти на все, поэтому Валентино согласился. К тому же, волосы не зубы и спокойно отрастут после выписки. А сейчас у парня реабилитационный период, который он проходит под наблюдением все тех же замечательных докторов, Элиаса с Артуром и прочих специализировнных врачей, начиная от физиотерапевта и заканчивая психотерапевтом, который всегда лишь наедине с Валентино общался с ним, аккуратно помогая ему хотя бы своими разговорами, потому что сильные лекарства ему еще не хотели давать в силу и без того безумно слабого организма, которому антидеприссанты сделают хуже побочными эффектами. Валентино действительно становилось лучше во всех аспектах: он все чаще и чаще улыбался, думал позитивно и более старательно участвовал в каждой процедуре, даже если ему там нужно просто сидеть или лежать. Он хотел скорее вернуться домой и пойти в школу, по которой он даже соскучился за все это время, проведённое в стенах больницы. Каждый день к нему приходили родители, принося сыну любимые разрешенные продукты, так как не всё ему можно было есть в нынешнем состоянии. Парень успел подружиться с Артуром и Элиасом, которые чаще остальных присутствовали в палате Валентино и общались с ним, играли во что-то и смотрели фильмы на перерывах у юношей. Со своими лечащими врачами-нейрохирургами у Валентино тоже нашелся общий язык: мальчик зачастую называл их, как любимых супергероев, показывая этим уважение к ним и благодарность за то, что его жизнь была спасена. Валентино впервые за всю жизнь начал чувствовать себя ребенком: он хорошо общался не только со взрослыми, но и с детьми и младше, и старше себя, и с ровесниками тоже. Он впервые нашел себе друзей, с которыми проводил очень много свободного от процедур времени, по возможности играл с ними и очень много разговаривал. Это действительно первый раз в его жизни, когда его новым знакомствам не мешает сестра, которая настраивает всех и каждого против Валентино. Он в принципе не видел Агату со дня, когда очнулся после операций, да и в целом был этому безумно рад, так как сестра одним своим видом мгновенно бы огорчила его.
Счастье парня по этому поводу длилось долго, но... Но оборвалось, когда через 5 месяцев после возвращения в сознание его родители взяли с собой Агату, так как оставить ее дома просто не могли. Они не сделали это специально и даже оставили девушку сидеть в коридоре и ждать, однако она, будучи в сильной обиде и злобе на брата не могла удержаться на месте. И вот, когда Мария и Роберт вышли из палаты сына, чтобы купить ему стаканчик чая, Агата забежала в палату, яростно смотря на своего брата.
— Да знаешь что, бедный и несчастный! Болтаешься тут, как овощ! Все тебя холят и лелеят, да?! И родители только на тебе сфокусированы, дерьма кусок! – после этих слов Валентино мгновенно разревелся, так как заметно отвык от подобных слов. Агате же от вида слез брата стало будто бы приятнее, потому что сейчас ему плохо, сейчас он плачет, а не улыбается. — С детства тебя терпеть не могу! Любимый сыночек, да?! – Агата от злости накинулась на брата и схватила его за шею, которая, несмотря на то, что прошел достаточно большой срок, все еще была хрупка и при неправильном движении снова могла повредиться. Грубо свалив брата на койку, из-за чего он больно упал прямо на позвоночник, Агата в порыве ярости и ненависти начала давить своими пальцами на шею брата, очень зло смотря в его заплаканные глаза и слушая его истеричные крики, на которые точно скоро все сбегутся. — Да лучше бы ты умер! Лучше бы ты прыгнул получше и разбил свою голову вдребезги! Слышишь?! Слышишь меня, чмо?! – и в эту же секунду Агату за плечи резко схватил Артур и мгновенно отвел ее назад, крепко держа ее в своих руках, в то время как Элиас помогал Валентино подняться на ноги, так как из-за сильного сжатия его шеи Агатой и больного падения на спину он подняться сам не мог, так еще он и истерикой заливался.
Валентино сразу же вцепился в Элиаса, спрятавшись за его спину от взгляда яростной Агаты, а затем с помощью юноши перешел в объятия мамы и папы, которые прибежали практически сразу после Артура и Элиаса. Вскоре в палату прибежали еще несколько взволнованных медсестер и Йохан, который единственный из четырех нейрохирургов сейчас был свободен.
— Честно, мне очень стыдно за свою грубость, но какого черта вы ее сюда привели? – нахмуренно сказал Артур, крепко держащий девочку, которая так и наравилась снова ударить брата. — Она могла его спокойно убить, будем честны!
— Да как же... Как же так, Агата? – дрожащим голосом сказала Мария и мгновенно расплакалась, свалившись на колени около Валентино.
— Да вы только его и любите! Может, мне тоже с крыши прыгнуть, чтобы вы на меня посмотрели?! – кричит на свою маму Агата, потерявшая абсолютно все рамки уважения и приличия.
— Агата! Ты сама его довела до такого своим отвратительным поведением! Мы всегда вас любили и любим одинаково, даже после этого! Это только ты виновата в том, что сейчас происходит, только ты, Агата! Ты сама накрутила себе то, что мы любим Валентино больше, хотя мы отдавали любовь поровну и никогда, Агата, ни-ког-да не выделяли кого-то! – строгим и очень обозленным голосом прокричал Роберт, смотря на Агату очень злым взглядом, после чего девочка замолчала и поджала губы. — Прежде чем винить других, доча, посмотри на саму себя! – Роберт подошел к Агате и, схватив ее за руку, очень быстро пошел на выход из больницы, по пути слушая извинения своей дочери, которая только после крика отца поняла то, что натворила в порыве совершенно необоснованной злости, так как слова Роберта были чистейшей правдой.
— Валентино, как ты, мальчик мой? – плача, начала говорить Мария сыну, который стоял в ужасной панике, дрожал от страха и никак не мог перестать плакать от случившегося. — Валентино, прости нас пожалуйста... Мы не должны были ее вообще сюда привозить, дорогой... Прости нас! – кое-как поднявшись на ноги, женщина обняла Валентино и аккуратно прижала его к себе, понимая то, что ему сейчас очень больно во всех смыслах.
Валентино, абсолютно ничего не понимая, начал растеряно смотреть на всех присутствующих в палате, своим взглядом спрашивая: "Почему это происходит со мной?", на что опечаленные глаза других отвечали: "Не знаем, Валентино...". Обняв свою маму, мальчик уткнулся в ее плечо и начал плакать еще сильнее, искренне не понимая, за что же ему все эти мучения и страдания и ненависть родной сестры, которую он всю свою жизнь так любил и не переставал надеяться... До сегодняшнего дня. Сегодня Валентино окончательно разбил все надежды на Агату и понял, что никогда ее ни за что не простит, никогда не будет с ней разговаривать и лучше выстрелит себе в голову, чем будет общаться с Агатой. И вот, уткнувшись в маму, Валентино снова начал чувствовать в своей голове эти ужасные и мрачные мысли, которые так сильно гложели его, ушли и снова вернулись, несмотря на надежды Валентино избавиться от этого тлена в своей жизни.
В этот день с Валентино до самой ночи пробыла Мария, в то время как Роберт целый день проводил с Агатой воспитательные беседы, будучи как никогда жестким, потому что сегодняшняя ситуация требовала этого. Требовала того, чтобы Роберт наконец-то и накричал на свою дочь, и спокойно объяснил ей то, что она делает не так. Поняла ли что-то из этого Агата? Очень вряд ли. Что стало с Валентино? А с Валентино все стало очень плохо: он начал чувствовать себя еще хуже, чем до того, как попал в больницу. Такие серьёзные пожелания смерти от родной сестры и почти удачная попытка удушения точно остались в его душе и сердце очень большим и острым ножом, который насквозь прошел сквозь Валентино и остался торчать в нем на очень долгое время. Он был крайне подавлен оставшийся месяц в больнице, а после выписки стал выходить из своей комнаты еще реже, чем до больницы. Он закрылся в себе так сильно, что ему самому было страшно думать даже о том, что будет с ним завтра: от чего он снова будет плакать, от чего будет рвать волосы на голове, от чего будет пытаться дрожащими руками вышивать картину, от чего снова не будет есть весь день, а потом ныть ночью от ужасных болей в животе, но все равно никому ничего не говорить. Любовь Валентино к родителям все также сильна, а надежды на Агату навсегда погасли в разбитом вдребезги сердце мальчика, которое уже вряд ли когда-то склеится и будет целым и здоровым, как и голова парня, в которой снова начали появляться очень плохие мысли по поводу жизни Валентино. Но свое обещание самому себе он не нарушит: он умрет только от старости или от несчастного случая, но только не от своих же рук и мыслей, даже если будет еще хуже, чем сейчас. Валентино пообещал себе не сводить счеты с жизнью, но не пообещал стать счастливым, смысла в этом не видя. Валентино уверен в том, что проживет несчастливую одинокую жизнь, так как он снова не способен хоть как-то общаться с людьми, не считая отца и матери. Валентино уже с детства съеден отвратительными, мрачными и очень больными мыслями, которые, кажется, навсегда останутся с ним и не отпустят даже после гроба. Даже после смерти его что-то будет тянуть на дно. Бедный маленький Валентино.