ханнен

мона скучает. все книги прочитаны, все задания сделаны, луна растущая, а звёзды и планеты, словно назло, не хотят выстраиваться в какие-нибудь интересные сочетания. приходится развлекать себя астрологией самой примитивной, бытовой, — читать натальные карты учеников, в сотый раз объясняя, что, да, чёрт возьми, вы всё ещё можете быть вместе, даже если гороскоп сказал, что нет, потому что гороскопы неполноценны и не видят всей картины целиком. а она, мона, видит, что… ух, чёрт. вам действительно будет трудно сойтись. альбедо всё время рядом — сидит на заднем плане, что-то читает или записывает, изредка кидая в её сторону весёлые взгляды, когда «клиенты» этого не видят. мона злится. ух, как она пылает. кто, чёрт его дери, сочинил правило, что рядом с телескопом должно находиться не менее двух человек? даже если это требование техники безопасности — есть ли в нём смысл? ладно, опустим претензии к смыслу. допустим, что два человека возле телескопа действительно необходимы. но почему альбедо? почему не какая-нибудь приятная девушка, с которой мона сможет часами обсуждать, кто кому в этой школе подходит? с которой они станут лучшими подругами? которая разделит все — ну ладно, это слишком идеально, такого не бывает, — большинство её интересов? почему альбедо. почему этот ехидный, всезнающий, не умеющий шутить по-человечески… парень? никакой мизандрии. никакой. вам кажется. мона скучает и злится. и подсчитывает деньги. нет, напрямую брать с учеников деньги в школе строго запрещено. одна жалоба — и её исключат, а в самом неудачном случае ещё и отнимут всё заработанное. но ей надо откуда-то взять деньги на будущую самостоятельную жизнь. потому что, конечно, жильём сирот обеспечивают и бла-бла-бла, но кто знает, не выдадут ли ей квартиру в пригородном бараке, построенном ещё во времена войны в каэнри’ах? или комнату в общежитии для беженцев? домик в деревне? короче говоря, мона, в тревоге о своём будущем, придумала, как выразился альбедо, «восхищающую гениальной простотой схему по отмыванию денег». все просто — за любые услуги (гадания, предсказания, убийства (шутка)) ей платят сладостями. шоколадками, батончиками, зефиром, желейными червяками — чем угодно, лишь бы в целой упаковке. мона складывает сладости в коробки — а затем продаёт школьной столовой. платят, конечно, мало — что-то около оптово-закупочной цены. но потихонечку-потихоньку деньги копятся, а мона их не тратит. а зачем? всем, что нужно, её обеспечивает школа. всякие фонды поддержки сирот. очень, кстати говоря, щедрые. потому что богачи обожают мериться суммами, вложенными в благотворительность. короче говоря, мона за последние пару лет насобирала достаточно, чтобы оплатить первый и последний месяц в съёмной квартире. а ведь ещё целый год до выпуска. мона гордится собой. пересчитав деньги в тысяча пятый раз, она убирает купюры в кошелёк, а его прячет в скрытый карман под юбкой, и… всё. на этом развлечения кончились. мона со скуки пробегает глазами по помещению — квадратная тёмная комната, в дальнем от неё углу — лестница из ржавых железных палок, позади — тугая дверь. у стен — шкафы с книгами и папками, посреди комнаты — стол; за ним, сгорбившись, альбедо быстро-быстро мажет ручкой по бумаге. и ничего не замечает вокруг. мона хочет окликнуть его. отвлечь от занятия, которое целиком увлекает его. просто из вредности. потому что ей скучно. и только она думает об этом, как альбедо поднимает голову и замирает, во что-то вслушиваясь. в комнате, где никаких звуков и только они вдвоём… выглядит так, будто он читает её мысли. мона напрягается и старается не думать ни о чём компрометирующем, и, конечно же, из глубин памяти выползают воспоминания о самых постыдных поступках. — кто-то идёт, — объявляет альбедо и возвращается к записям. мона выдыхает. ну и бред. конечно, он не читает мысли. но это всё равно не рассеивает её подозрений о том, что альбедо — не человек. люди не могут слышать звуки чьих-то шагов через стены — они в комнате под обсерваторией действительно толсты… а, стоп. теперь мона тоже слышит. этот мелодичный звук — кто-то поёт? уж не сама ли юнь цзинь решила посетить их скучную запылённую обитель, думает мона, вслушиваясь в голос. но из-за всё тех же толстых стен не может определи… а. всё. может — дверь открывается. мона выпрямляется, поправляет волосы и готовится встречать вошедшую… нет. вошедшего. — привет-привет! — весело приветствует их венти (альбедо ещё раз отрывается от записей, чтобы кивнуть ему), подходит к столу и ставит на стол перед моной коробочку без надписей. — это у вас тут гадают за еду? — привет, — здоровается мона, бесцеремонно хватает коробку и взвешивает её в руке, — а почему такая маленькая? — а ты открой. мона открывает, и… всё. вопросов не остаётся. — откуда взял? — мона изо всех ментальных сил отпихивает восхищённое недоумение, которое так и просится в голос. — хе-хе, секрет, — венти присаживается на стул рядом с моной. — если скажу, что я — наследник крупнейшей сети кондитерских, ты поверишь? — нет. — тогда секрет. и, кстати, — венти отнимает коробку у моны. — сладости — потом. сначала — проверка. можешь угадать, кем были мои родители? мона без лишних вопросов отодвигает средний ящичек стола и достаёт первую попавшуюся колоду таро. монотонно тасует, размышляя о том, что же ей делать с таким богатством. отдавать в школьную столовую ни в коем случае нельзя. лучше найти любительницу сладостей из богатой семьи… хм… аяка? эола? фишль? кто-нибудь из них любит сладкое? если да, то, чёрт возьми, сколько же мона заработает! придётся, конечно, рискнуть и нарушить правила, но деньги того стоят. и где только венти достал такую ценность? спокойно. спокойно. до того, чтобы прелесть в коробке стала её имуществом, нужно пройти тест на квалификацию. мона перестаёт мешать карты и, как бы между делом, не придавая значения движениям рук, выкладывает три из колоды. «родители», «мать», «отец». некоторое время смотрит на них, а затем выкладывает три дополнительные. и… не веря в то, что всё настолько плохо, выкладывает ещё три. проверить. — ох, — против воли вырывается у моны, когда она видит расклад целиком. — мне правда жаль. — что там? — венти грустным совсем не звучит. — ну, э-э, — не очень уверенно произносит мона, потому что, как всегда не вовремя, в ней просыпается синдром самозванца, — кажется, у тебя было несколько родителей? — гениально. да. биологическая мать, биологический отец. два — это уже несколько? — не в этом плане, — отмахивается мона и снова ищет помощи у карт. — было несколько… семей? в которых о тебе заботились. но раз уж ты здесь живёшь, и, если смотреть на карты, которые описывают этих людей… что-то с ними случилось… что-то неприятное. могу посмотреть, что… — хе-хе, не надо, — беззаботно отвечает венти и возвращает коробку на стол. — проверка прошла успешно. я не ожидал, что ты узнаешь… хм, стоило загадать что-то менее жалостливое. не смотри на меня так. — хорошо, — соглашается мона и возвращает карты в колоду. на венти она смотреть избегает. и как снова увидеть в нём обычного беззаботного раздолбая? — что ты хочешь узнать? — ты знаешь сяо? — нетерпеливо спрашивает венти. мона кивает. — можешь узнать, что нас связывало в прошлом? — а? что? — мона промахивается тасуемой стопкой, и одна карта выпадает из колоды. — в смысле, что вас связывало? ты что, сам не помнишь? — не помню, — подтверждает венти. мона перестаёт его игнорировать и некоторое время смотрит на него с подозрением, но венти… достаточно серьёзен. для того, кто не может быть серьёзным. инстинктивно она ищет поддержки у альбедо — но находит лишь взгляд, который отзеркаливает её любопытство. заметив растерянность моны, альбедо вмешивается: — а обязательно использовать карты? я могу и без них рассказать, что вас связывало. не бесплатно, конечно. — о! это я удачно зашёл! — венти открывает коробку и достаёт оттуда коробочку поменьше, из плотного чёрного картона, и кидает её альбедо. тот не успевает поймать, и коробка бьётся о тетрадь. её чуть скашивает набок. у моны при виде кощунственного обращения с ценными вещами — её ценными вещами — дёргается веко. — не стоило, — качает головой альбедо, рассматривая коробочку. — я не знаю всей картины. всё, что я собирался сказать — это то, что раньше вы жили в одной комнате. и тишина. хоть бы ветка в окно влетела, что ли. — мы раньше жили в одной комнате, — скучающим тоном повторяет венти. — это я уже знаю. — откуда? сказал же, что ничего не помнишь. — ну, я первым делом не к тебе пошёл, мона, — венти говорит это таким раздражающе-снисходительным тоном, что моне хочется его ударить. — сначала расспрашивал всех, кто мог что-то знать. и только от них узнал о твоём… хм… — венти, кажется, замечает недружелюбный взгляд. — замечательном таланте, неповторимом умении, даре свыше!.. — тогда возвращаю, — вмешивается альбедо, отвлекая венти на себя до того, как станет свидетелем убийства. — раз уж не смог дать никакой новой информации. альбедо берёт коробочку — «плату» — и кидает её обратно. венти вытягивает руки, чтобы поймать, но его опережают. и выглядит это презабавно, думает альбедо, наблюдая за тем, как мона перехватывает коробку на лету. он хочет сказать, что она похожа на кошку, которая ловит мух. но, боясь, что мона в её нынешнем раздражённом состоянии неадекватно отреагирует на шутку, только головой качает. и возвращается к записям. — больше информации, — громко произносит мона и трясёт колодой перед лицом венти, чтобы перенаправить его внимание, — дадут карты! венти хихикает и разваливается на стуле. — классно поймала. раньше играла в баскетбол? — значит, ты хочешь знать, какие отношения вас связывали? — игнорирует его вопрос мона. она не даст вовлечь себя в посторонний разговор. работа и только работа. венти принимает её правила. — какие отношения — это я уже знаю, — хитро улыбается он, вкладывая в свои слова три слоя смысла. — хочется больше конкретики. мона кивает и продолжает тасовать карты. но не успевает она раскидать «пенку» — верхние карты — как останавливается. и неуверенно тянется к ящику стола — интуиция шепчет, что обычной колоды не хватит. лучше взять ещё и оракул. пока мона копается в куче разноцветных коробок, венти следит за ней, что-то напевая под нос. и голос у него неожиданно приятный и успокаивающий. мона слушает и слушает и пропускает момент, как выбирает колоду и начинает тасовать карты. этот кусок памяти вытесняет мелодия — она даже руки переставляет в ритм ей. — что за песня? — спрашивает мона, когда венти замолкает. — не знаю, — пожимает плечами тот. — только что придумал. венти просто взял и придумал мелодию. просто взял и придумал песню, которую наверняка забудет через минуту. а мона теперь хочет услышать полную версию. инструментальную. оркестровую. но не просить же венти об этом, верно? если повезёт, она услышит песню на зимнем концерте. а сейчас… мона трясёт головой, избавляясь от фантомных звуков. сейчас совсем не время мечтать — ей заплатили, значит, надо работать. — ого, — удивляется венти, когда мона заканчивает выкладывать карты, — а обязательно так много? ты в них не запутаешься? — ты сам хотел больше конкретики, — напоминает мона. — к тому же, я не собираюсь пересказывать значение каждой карты. я буду обращать внимание на общую картину, настроение, связи между рисунками и смыслами… — ладно, — отмахивается венти. и следующей же фразой обнаруживает, что всё прослушал: — а что значит эта карта? мона вздыхает так тяжело, что, кажется, одна из бумажек альбедо на другом краю стола подлетает. — это одна из трёх карт, которые описывают тебя, — объясняет она и не упускает случая добавить: — «шут». другое название — «дурак». — обидно, — качает головой венти. но тут же переключается: — если здесь есть я, то где-то есть сяо? — догадывается он. — покажи! мона молча указывает пальцем на тройку карт, лежащих по правую руку от неё. — лу… на, — читает венти, наклонив голову. — пять… какой-то мутный тип… и какие-то… чашки, что ли? он старательно вглядывается, но так и не может найти названия — его закрывает третья карта. — ничего не понимаю, — наконец сдаётся он и выпрямляет шею, вопросительно глядя на мону. — это хорошие карты? — о, так ты решил послушать меня. вот теперь мона выглядит по-настоящему злой. когда венти замечает это, он улыбается ещё хитрее. — ну, не злись. я же принёс тебе сладкое, — вкрадчиво напоминает он, и мона давится воздухом. он что, шантажировать её вздумал? — и вообще, что плохого в том, что я хочу узнать что-то новое? — в том, что ты. отнимаешь. моё. время. альбедо, краем уха прислушивающийся к их разговору, в этот момент очень, очень, очень хочет напомнить, что, вообще-то, до прихода венти мона варилась в скуке и безделье. но молчит — ему с ней ещё как минимум полгода существовать на территории одной маленькой комнатки. — всё-всё, молчу, — покорно вскидывает руки венти. — так у сяо хорошие карты или нет? мона вздыхает. мысленно считает до десяти и успокаивается. всё-таки венти прав. желание клиента — закон. если она будет так злиться в будущем, в реальной жизни, то ни работы, ни денег ей не видать. — не очень, — честно отвечает мона. — они показывают, что он чего-то боится. и что-то не может отпустить. — хм… с этим я могу согласиться… — бормочет венти и, поразмыслив немного, кивает самому себе. — а между луной и мрачным типом — что это? какая-то гора… кажется, ты взяла её из другой стопки? — так, — как и ожидалось, мониного терпения хватает ненадолго. — не сбивай меня с мысли! я хочу рассказывать по порядку! венти кивает и делает вид, что закрывает рот на молнию. — первое, что я вижу, — это ссора, — мона зачем-то тыкает в карты, хотя для венти они не более чем набор красивых картинок. — в смысле — первое? — венти недоумевает и, кажется, расстраивается. — хочешь сказать, что мы поссорились сразу же, как познакомились? — нет, не в этом смысле! не перебивай! — мона как мантру шепчет про себя то, что нельзя бить тех, кто тебе платит. нельзя, нельзя. — я хочу сказать, что ссора — ваша основная тема. в прошлом. она обводит пальцем верхние девять карт. — если есть прошлое, то есть и настоящее? — игнорирует просьбу не перебивать венти. — где оно? и какая там тема? — вот, — мона указывает на три карты под «прошлым». — тема… ну, если отталкиваться от «ссоры», тогда эти карты можно толковать как «примирение». — да, правильно! — венти чуть ли не подпрыгивает на месте. — а что насчёт будущего? мона собирает весь вес своего тела во взгляде. и обрушивает его на венти. но у того, кажется, ни эмпатия, ни инстинкт самосохранения не работают. и он только подмигивает. — дай. мне. сосредоточиться, — выдыхает мона и вовремя останавливается от того, чтобы добавить «пожалуйста». — ещё раз собьёшь меня, и я больше ничего не скажу! — какая жалость, — качает головой венти и наигранно вздыхает. — в таком случае придётся забрать коробку. и всё, что в ней. то, что тебе так понравилось. мона… была знакома с венти и раньше. но и думать не думала, что он такой тяжёлый. кто-нибудь вообще может его терпеть? — только попробуй, — угрожающе шепчет мона, прижимая коробку к себе. — страшно-страшно. неужели будем драться? — улыбается венти. — ну, один я точно не справлюсь… но, думаю, альбедо мне поможет. он же на стороне справедливости? последнее предложение он говорит в сторону. альбедо, не отвлекаясь от записей, рассеянно отвечает: — в целом, да. в этом вопросе я на твоей стороне. венти победоносно хмыкает. мона практически вдавливает коробку в живот и готовится держаться до последнего. — но, понимаешь, — добавляет альбедо. — даже ради торжества справедливости я не рискнул бы драться с моной. а. вот в чём дело. как умело альбедо играет словами, чтобы угодить всем. и всех примирить. мона расслабляет руки. и в знак абсолютной уверенности в собственных силах возвращает коробку на стол. — ладно-ладно, понял, — вздыхает венти и признаёт поражение: — это сложно, но я честно постараюсь молчать, пока ты говоришь. и мона — наконец-то! — начинает. она обожает таинство чтения. то, как семьдесят восемь карт каждый раз складываются в разные истории, непохожие друг на друга и бесчисленные, как звёзды. в этот раз история, которую они повествуют, отзывается внутри моны печалью. сочувствием. (даже несмотря на то, что один из её героев тёплых чувств в ней не вызывает). эта история о том, каким хрупким может быть доверие. как быстро рушится новорождённая любовь. сколько боли… может принести человеку другой человек. венти слушает, не перебивая. мона не сразу замечает, что каждый раз, когда он порывается что-то сказать, он сжимает руки в кулаки. когда она прерывает рассказ, чтобы выпить воды, он даже не двигается с места. и когда мона садится и вопросительно смотрит на венти, тот выглядит так, будто нырнул в ледяную воду. мона не торопит его. по крайней мере, он не плачет и не кричит. не обвиняет её в шарлатанстве и в том, что она «слишком маленькая, чтобы что-то смыслить в отношениях». — а что насчёт… будущего? — наконец спрашивает венти. совсем тихо. мона указывает на три нижние карты. — это ваше будущее. венти некоторое время рассматривает карты. и взгляд его притягивает центральная — поразительная интуиция, думает мона. — баш…ня? — неуверенно читает он. — и что она значит? мона вздыхает. альбедо, которому уже доводилось слышать об этой карте, заинтересованно смотрит в их сторону. — значит, что, скорее всего… вы не будете вместе.