ханнен

когда они идут по коридорам, а потом по ветреному спящему двору школы, сяо думает о том, что он самый счастливый человек на свете. и ему тепло от того, как венти опирается о его плечо, и легко от его тяжести, и щекотно от сопения в шею. и, может быть, дело в том, что он с трудом соображает, не контролирует себя и счастлив, но где-то у двери бокового входа в общежитие его прорывает на: — я тебя люблю. венти вздрагивает как кот, которому дуют в ухо; в приглушённом свете аварийных лампочек видно, что он по-кошачьи же улыбается и жмурит глаза. — ну конечно. и это его «конечно» разгоняет тревоги в голове сяо. венти уверен в нём. этого достаточно. они поднимаются по лестнице, слушая шаги и дыхание друг друга. дорога на четвертый этаж растягивается до четырёх километров. — м-м-м, сяо, — бормочет венти где-то между первым и вторым, — можешь сказать ещё раз? и сяо говорит. — а ещё разочек? и сяо повторяет. — хм-м, — качает головой венти, и косички его щекочут щёки. — что-то ты совсем выдохся. я вот могу повторять это сколько угодно. сяо не подозревал, что услышит своё первое признание на лестнице, ночью, что оно будет произнесено задыхающимся шёпотом, да ещё и после проникновения на охраняемую территорию, за которое утром — днём — их наверняка накажут; но все эти мелочи незначительны в сравнении с «я тебя люблю» и его именем, произнесёнными самым восхитительным голосом. словами, которые растворяют старые шрамы и ломают замки в его сердце. словами, которые венти говорит, говорит, говорит; с придыханием, томно, игриво, но так, чтобы каждое слово весило, как его чувства, и сяо ценит это. наслаждается. живёт. — м-м, сяо? ты там дышишь вообще? — нет. венти смеётся и высвобождается из рук сяо, чтобы открыть дверь их — на несколько дней — комнаты. сяо, честно говоря, не помнит, чтобы они запирали её, когда уходили. венти предложил устроить взлом с проникновением в музыкальный класс внезапно и не к месту, а потом случилось столько всего — у сяо до сих пор на губах призрачная тяжесть и перезвон мелодии в ушах, — что бесполезная информация выветрилась из его памяти. а венти помнит… забавно. и сяо всё ещё боится и всё ещё слышит воющее сиреной «а что будет утром» в голове, но рвёт тревоги на миллиметровые клочки. потому что — пожалуйста — может он хотя бы одну ночь прожить без негатива и счастливо? просто следовать словам венти. не важно, что было у них в прошлом. не важно, сколько в нём обиды. он хочет чувствовать себя. нужным и любимым. и венти даёт ему это; он первым обнимает сяо за шею и прилипает телом ещё до того, как его прижмут руки на спине. он первым находит его губы и первым просовывает тёплую ладонь под воротник футболки. и у сяо комок в горле от того, что он для кого-то желанный. спустя ещё пару маленьких бесконечностей батарейка венти разряжается до нуля. он тянет сяо в сторону от двери, а затем толкает на кровать и укладывается сверху. ёрзает, ища удобное положение, и замирает головой на груди. сяо чувствует венти… всего, и от этого сознание окончательно засахаривается в патоку. он лежит, поглаживая не свою спину, и думает о том, как было бы хорошо, если бы времени не существовало. — м-м-м, сяо, — зевает венти ему куда-то в ключицу. — ты поверишь, если я скажу, что у нас будет ещё куча времени вместе? как бы хорошо ни было сяо — он знает, что, конечно, это неправда. — да. — я рад, что ты мне веришь, — доверчиво произносит венти. — для меня это очень, очень. очень важно. сяо молчит. касания его ладоней становятся лёгкими. виноватыми. — ты такой хороший… — всё менее связно шепчет венти. — знаешь, я рад, что мы оказались здесь, в одной школе… что ты всё-таки перестал меня прогонять. что тебе приятно, когда я тебя касаюсь… тебе же приятно? — очень. — спасибо… — в голосе его звучит улыбка. — знаешь. когда ты держишь меня… сяо непроизвольно сжимает его кофту. — …я как будто дома. венти скатывается с него к стене. — спокойной ночи. сяо не знает, говорит ли он что-то в ответ, но он точно помнит, что одной рукой обнимает венти, а другой — зажимает свой рот. потому что иначе он закричит.