- Давай любить по-детски?

      Лежа на кровати и закутавшись в тёплое шерстяное одеяло, парень что-то печатал на телефоне, а где-то через минуту улыбался, набирая новое сообщение. Он изредко прижимал смартфон к самому сердцу, тем самым пытаясь выразить радость в действиях, а не словах, ведь говорить что-то было некому — его парень сломал ногу и теперь лежал в больнице, так что побеседовать в живую выходило лишь во время посещений его палаты.       По этой причине Егор общался с Джоном лишь по переписке, чуть ли не через каждое сообщение говоря, что невероятно скучает. Шатен, лежащий на больничной койке, улыбался от резко появившейся инициативы со стороны Линча в плане отношений. Обычно звал на свидания, предлагал прогуляться, сходить в кафе писатель, а не зеленоглазый, который лишь смущённо соглашался на предложения парня, пока сам мог лишь подарить ему невесомый поцелуй.       Журналист в очередной раз ложит телефон себе на грудь в перерыве между перепиской и, краснея, улыбается. Ни его, ни сообщения очкарика не содержали какого-то пошлого подтекста, чтобы так резко менять окраску щёк на красный, но парню становилось приятно лишь от того факта, что эти самые сообщения есть и в них вложена частичка души его возлюбленного, которому приходилось туго без Егора.       Оба парня поскорее хотели встретиться за пределами больницы, не боясь, что какой-то гад застанет их за нежным поцелуем и начнёт оскорблять. Такой опыт у них был, а повторять его уж явно не хотелось, так что мифоискатели приняли решение какое-то время обойтись без взаимных ласк и вести себя на публике, как обычные друзья. По правде говоря — это было больно морально, видеть перед собой свою любовь, но не иметь возможности прикоснуться к ней с той нежностью, симпатией, с которой хотелось бы.       Вот Линч печатает сообщение, говорящее его парню о том, что завтра тот придёт к нему в палату и захватит чего-нибудь вкусного, что явно поднимет настроение шатену. Завтра, всё это будет завтра, а сейчас остаётся лишь утешать себя этой нелепой перепиской, которая не могла заменить живого диалога, но всё же не собиралась заканчиваться.       Журналист протирает глаза, смотря на часы, которые так и твердили, что пора ложиться спать, ибо на следующий день кое-кто проснётся только к двум часам дня и пропустит время посещения, тем самым нарушив обещание. Но ложиться никто намерен не был, ведь диалог в самом разгаре и заканчивать его было равносильно сделать всю работу наполовину и кинуть на этом результате. Так что парни продолжали переписываться, иногда разбавляя уже надоевшие буквы голосовыми сообщениями и получая на них ответ в виде желания «услышать этот приятный голос вживую».       Когда руки устали печатать, набирая совершенно непонятные слова, а голосовые уже не хотелось слушать, было решено перейти в Skype и поговорить по видео звонку. Так напарники созвонились, сначала продолжая свой разговор, а затем резко замолкая: всё же в чате предложения были более логичны и звучали лаконичней, нежели не подумавши сказанные фразы, которые не включали в себя хоть чего-то разумного.       Перешли ли они обратно в мессенджер? Нет, мифоискатели продолжили общение по видео, делая мелкие паузы прежде чем произнести очередное предложение, чтобы они выглядили более складными. А итоге разговор продолжался и набирал обороты. Темы были самые разные: начиная от настроения в настояшее время и заканчивая надеждами на быстрое выздоровление Джона, которое означало бессонную ночь и сильную боль в пояснице зеленоглазого.       К сожалению до этого было ещё далеко, ведь врачи дали чуть ли не точную дату, когда шатен мог покинуть стены больницы, а до неё была целая неделя, которая в процессе общения возлюбленных получила вполне ясное название «вечность». Это негласно объявленное обозначение так въелось за двух часовую переписку, что и возвращаться к прежней «неделе» не хотелось ни в какую.       Так напарники и общались в Skype, переговариваясь на счёт провождения этого дня и ужасной пищи в больнице, которая уже надоела одному из парней своей однотонностью стен и неприятным запахом медикаментов. Журналист иногда посмеивался с высказываний Джона, который пытался говорить громче, дабы задеть самолюбие проходящих мимо врачей и медсестёр. Тем же было глубоко плевать на оскорбления мастерства выполнения их работы и они спокойно шли по коридору к нужному им медкабинету, что невероятно выводило писателя из себя и он начинал выливать эту волну негатива на лежащую рядом газету, рвя её на британский флаг. Линч же заливался смехом, когда телефон шатена оставался лежать на подушке, не показывая большую часть помещения, а где-то за пределами камеры был слышен шелест бумаги и в кадр иногда попадали огрызки от газеты.       Когда время близилось к часу ночи, а последние огни в квартирах погасли, парни всё ещё разговаривали о всяких глупостях, которые всё же следовало обсудить, не обращая внимания на степень их важности. Хотя говорил больше очкарик, а находящийся по ту сторону экрана парень лишь кивал и поддакивал, не пытаясь сказать что-то своё, а просто слушая рассказы первого. Так проговорив ещё с пол минуты синеглазый заметил, что никакой реакции на его слова уже не было и обратил внимание на прикрытые веки своего возлюбленного, который уже давно смотрел свои прелестные сны. Тогда парень улыбнулся и прошептал «доброй ночи», но сбрасывать звонок не стал, просто отключая звук. Он положил телефон на прикроватную тумбочку, но в такую позу, что вполне можно было разглядеть силуэт лежащего на кровати Джона.       Парень понимал, что спать буквально «в обнимку с телефоном» не стоило и ему следовало бы всеми возможными способами постараться разбудить Егора, чтобы тот ненароком не раздавил во сне защитное стекло, но делать этого не стал, ведь не каждый раз выдаются такие деньки, а точнее ночки, когда они могут позволить себе поспать не заканчивая звонок, а это было довольно атмосферно и, с точки зрения шатена, вполне мило, так что решение было принято окончательное. Джон закрыл глаза и мигом уснул, играя в своём сне героя какого-то слэш-романа, где его партнёром должен был быть Линч…