4
24 сентября 2013 г. в 12:14
– Скажи, ты совсем меня не боишься? – Райанна щурилась от яркого света из дыр в потолке и временами шипела от боли, пока Ашталан делал ей очередную перевязку.
– Почему я должен бояться тебя, женщина? – никакие вопросы, как обычно, не могли отвлечь Тал-Васгота от исполняемого занятия.
– Ну как же. Я ведь страшный и ужасный саирабаз, чудовище, вместилище для демонов. Нет? Совсем не страшно?
Кажется, впервые он посмотрел ей прямо в глаза – серьёзно, внимательно, чуть склонив голову на бок, словно любопытный хищник.
– Ты странная, женщина, – медленно проговорил он, не сводя с неё глаз. – Раненая, едва избежавшая смерти и безоружная, ты спрашиваешь – боюсь ли я? Что говорит в тебе – твоя сила или твоя глупость?
– Это ты странный, – Хоук пожала плечами. – Потому что я не встречала ещё ни одного коссита, который не опасался бы магов, кроме тех, что закованы в цепи. Да и среди людей-то подобное отношение не так уж и часто.
– Давно я знал одного Саирабаза, – Ашталан вновь вернулся к перевязке, опустив глаза. – Говорил с ним. Это было запрещено. Арваарад заметил. Сказал, что через его осквернённые речи демоны овладели мной. Он хотел лишить жизни меня и Саирабаза. В этом не было правды. И я уничтожил весь Каратаам.
– И Саирабаза тоже? – осторожно уточнила Райанна, дабы не спугнуть такую внезапную откровенность Тал-Васгота.
– Нет. Сказал ему уйти со мной. Он отказался. Принял волю Кун. Убил себя сам, – лицо коссита приняло совершенно нечитаемое каменное выражение.
– Бедняга… – Хоук неуютно поёжилась.
– Почему? – казалось, Ашталана искренне удивило это заявление. – Он жил и умер в мире с собой – так, как велела ему его вера. – И, чуть помедлив, добавил. – Мне это не дано.
– А о чём же таком важном ты разговаривал с ним, зная, чем это грозит?
– Об истине, – отозвался Тал-Васгот, и Райанне внезапно показалось, что это было единственное слово в его словарном запасе, которое он произносил без обычного своего бесстрастного равнодушия. – Саирабаз много знал. Видел в Тени разные миры. Было неправильно заковывать его в кандалы. Он не нёс зла. Кун лжёт об этом, как лгал Арваарад, назвавший меня одержимым демонами.
Ашталан закончил перевязку и отодвинулся, принявшись ворошить угли длинным прутом, добавляя хвороста. И лишь когда из подёрнутого золой полузатухшего пепелища вновь с треском устремились ввысь язычки пламени, он неожиданно добавил:
– Твой вопрос, женщина. Я не боюсь тебя, нет.
Ашталан исчез из пещеры почти на весь день, но почему-то на этот раз Райанна была уверена, что он снова вернётся.
Так и случилось: ближе к закату он появился босиком, в закатанных до колена штанах и с парой больших рыбин на самодельном плетёном кукане.
Непреклонной молчаливостью пресекая попытку Хоук помочь с чисткой, он в мгновение ока справился сам, и вскоре уже соорудил над костром пару импровизированных вертелов из захваченных с собой длинных прутов. Вскоре пещеру заполнил потрясающий запах жареного.
– Ты заботишься обо мне, – задумчиво проговорила Райанна, видимо, после столь тесного общения с косситом в какой-то мере переняв его манеру не то спрашивать, не то утверждать.
– Ты должна хорошо есть, чтобы быстрее выздороветь, – согласно кивнул он, споласкивая руки в одном из заполненных водой углублений и с удивительной тщательностью вычищая чешую из-под длинных заострённых ногтей.
Райанна лишь коротко вздохнула – за год с небольшим, проведённый в Киркволле, она почти уже разучилась верить в чьё-то бескорыстие и доброту – за каждым поступком обычно всегда скрывалась чья-то выгода. Но снова спрашивать, почему коссит вдруг решил, что должен непременно помогать ей, было более чем бессмысленно.
– Спасибо тебе, – сказала она вместо этого. – Я очень благодарна за всё, что ты для меня делаешь.
Ашталан ничего не ответил, промолчав то ли по своему обыкновению, то ли вовсе пропустив сказанное мимо ушей, так что магесса сильно засомневалась, что какие-либо из её слов вообще имеют для Тал-Васгота хоть какое-то значение.
А через четверть часа, когда в руках у Хоук оказался прут с дымящейся и истекающей соком рыбой, ей и вовсе расхотелось думать по этому поводу, целиком отдавшись трапезе. Рыба была несолёной, но после утренних лепёшек и целого дня без крошки во рту, Райанне всё равно показалось, что это – самая вкусная еда из всех, что она пробовала в своей жизни, и, временами обжигаясь, она с жадностью уплетала сочное мясо.
– Как ты оказалась здесь? – вновь заговорил тем временем коссит, неспешно и методично поглощая свою порцию.
– Бежала из Ферелдена от Мора, – отозвалась Хоук, кое-как прожевав очередной огромный кусок, и отчего-то решив, что Ашталан спросил её именно об этом, а не о том, что она делала конкретно в этой пещере. – Чтобы попасть в этот треклятый город – год работала наёмницей на не очень хороших людей. Сейчас Мор уже закончился, но мой дом разрушен, и возвращаться некуда. Да и незачем – здесь семья, а после того, как я накоплю денег для экспедиции на Глубинные Тропы, может, наконец-таки смогу обеспечить им тот уровень жизни, которого они заслуживают. Впрочем, тебе это, наверное, совсем не интересно.
– Ты служишь Саирабазом для людей? – снова спросил Тал-Васгот, никаким образом не прокомментировав её последнюю фразу, а внимательный взгляд светло-карих глаз, обращённых к девушке, казалось, стал изучающим.
– Я бы так не сказала, – задумчиво потянула Хоук. – Отношение к магам у людей немногим лучше, чем у кунари – к их саирабазам. С той лишь разницей, что у нас их не заковывают в цепи, а запирают в изолированные башни под постоянным присмотром. Так что фактически – я просто отступница, которой повезло до сих пор не быть пойманной. Но, как оказалось, в этом городе слишком многим нужна моя помощь, так что шанса «залечь на дно» мне как-то не предоставляется.
Хоук почудилось, что в устремлённом на неё пристальном взгляде на миг промелькнуло что-то похожее на уважение.
– Нужно большое мужество, чтобы жить как ты, – Ашталан чуть склонил голову на бок, и, как уже успела понять магесса, этот жест означал для него крайнюю степень заинтересованности.
Больше, впрочем, он так ничего и не сказал.
Молчала и Райанна, то ли сочтя дальнейшую болтовню неуместной, то ли почувствовав, как в этом общем молчании между ними произошло что-то… странное. Очень похожее на понимание.
И, в то же время, совершенно иное.
Покончив с ужином в молчании, Хоук, чувствуя, что вновь начинает клевать носом, улеглась спиной к костру, впитывая его благодатное тепло. За весь день огонь успел здорово нагреть каменный пол пещеры вокруг себя, делая его почти что уютным, но сон отчего-то всё никак не желал приходить к лежащей с открытыми глазами магессе.
– Ашталан… – неожиданно для самой себя вдруг позвала она, не оборачиваясь. – Мне… холодно.
Тут же она мысленно обругала себя за глупость, внимательно прислушиваясь к звукам за спиной и ожидая услышать треск добавляемых в костёр свежих дров.
Это было бы логично.
Гораздо более логично, чем неожиданное крепкое объятие бесшумно появившегося за её спиной коссита, согревающего её своим телом.
– Ты спрашивала, что значит выбрать свободу, – через мгновение услышала она над своим ухом спокойный негромкий голос. – Я расскажу.
«Ещё бы через год вспомнил», – внутренне хмыкнула Райанна, но благоразумно прикусила язык, вместо этого лишь кивнув и изобразив готовность слушать.
– Кун не даёт права выбора, Кун предписывает правила поведения. Но единые правила не могут всегда быть верными. Ведь мир постоянно меняется. Поэтому в Кун нет истины. Нет свободы. Но делать всё, что заблагорассудится – тоже не свобода, а лишь уподобление животным. Поэтому нет истины и в отрицании Кун. Свобода – выбирать и поступать верно, когда того просит Асала, а не правила. А истина… Я ищу её.
Видимо, Ашталан не ожидал никакого ответа, поэтому Хоук и не стала что-либо говорить, лишь кивнув в знак того, что услышала.
Мерный перестук сердца в прижавшейся к её спине чужой груди навевал сладостную дремоту и убаюкивал.
И, уже погружаясь в сон, Райанна почувствовала, как рука коссита невесомым прикосновением убрала от её лица выбившуюся прядь волос, пересекавшую лоб и лезшую в глаза, и осторожно заправила за ухо.
А, может быть, ей это только приснилось.