Всё в порядке, это...

Больше попыток как-либо связаться с Хёнсоком пловчихи не делали, все вернулось на свои круги, его снова не замечали окружающие. Уже только по этому примеру можно было судить о том, насколько велико влияние Джихуна в школе. А Хёнсок с какого-то перепугу решил, что может с ним тягаться. С ним просто играли как кошка с мышкой, и он будет относительно цел до тех пор, пока ему не надоест. Молитвами Чхве и вторая неделя закончилась вполне сносно. Да он попал в ряд околоопасных ситуаций, но пронесло. Если верить прогнозу Чонхвана, ему еще мучиться рядом с Паком за партой две недели. Хотя, как узнать наверняка, что Харуто доволен результатом своей тайной махинации? Согласно тому давнему разговору в столовке, миссия Хёнсока заключалась в разлучении Джихуна и Джункю. Что ж с того дня он не видел, чтобы эти двое как-либо взаимодействовали. Но где гарантии, что все не возобновится после реверсии? Что, если его страдания будут продлены? Загоняя себя в угол бесконечными размышлениями, Хёнсок чувствовал, что сходит с ума. Йоши взял на себя заботу о восстановлении его менталки и потащил друга на рок-фестиваль, проходящий за городом. Честно, Чхве и забыл об этом событии, хотя Канемото часто что-то жужжал о нем. Ну и не мудрено, в перипетиях судьбы, в которых блуждал как потерянный Хёнсок, можно было забыть и о чем-то более глобальном. Это было здорово, действительно захватывало дух. Парень зажигал с толпой, по сути толком и не зная ни песен, ни артистов. Он отпустил себя, и с музыкой печали его растворялись в воздухе как дым. Два друга тусовались всю ночь напролет – сначала на фестивале, а потом просто шатаясь по городу, чтобы встретить рассвет. Это было так красиво и вдохновляюще, им удалось найти отличное место с шикарным обзором, романтики обзавидовались бы. Глядя на оранжевые лучи, Хёнсок думал о жизни, своем пути и счастье. Мысленно было задано много вопросов, но даже на половину едва ли нашлись ответы. - Если тебя что-то беспокоит, расскажи мне, - попросил Йоши, когда они прощались на линии метро. Хёнсок с улыбкой кивнул и, махнув, заскочил в подъехавший вагон. Он не будет взваливать на лучшего друга свои проблемы. И не сбежит. -.- Как осень сменяет зима, так и дни сменяют ночи – началась очередная учебная неделя и необъявленная война между Джихуном и Хёнсоком за партой продолжилась естественным путем. Способом выведения из равновесия старшего стало постоянное присутствие Пака рядом на соседнем стуле, теперь он не пропускал ни одного занятия и даже игнорировал тренировки пловчих. Вместо этого парень находил забавным тыкать ему в щеку карандашом от скуки или рисовать на полях его тетрадей. Некоторые рисунки оказались довольно милыми, и Чхве даже не стал стирать их, оставляя на память. На какую уж память? О днях тяжелой тревоги до холодного пота? Или о парне с улыбкой, сбивающей ход мыслей? Ну вот опять они сбились, все-таки Хёнсок был безнадежен. Чхве остался после уроков, так как пришла его очередь дежурить. Как назло, на последнем уроке учитель максимально задействовал доску и работы к его дежурству прибавилось. Он тщательно смывал мел с доски и насвистывал прилипшую мелодию, раздумывая, чем займется, когда придет домой. В голове было блаженно пусто. - Хёнсок! Он обернулся, в класс зашел Джэхёк и остановился перед кафедрой учителя. - Я оставлю здесь кое-что. – Он положил какие-то бумаги на кафедру и легонько похлопал по ним ладонью, акцентируя внимание. - Это Пак Джихуна. Отдай ему, пожалуйста, завтра. Над ним что вселенная по полной решила поиздеваться? Хёнсок уже был готов начать отпираться в духе Гермионы Грейнджер а-ля «я вам не сова!», но его опередили. - А что сам не передашь? – Джихун стоял, подпирая плечом дверной косяк. Вид расслабленный, но мышцы напряжены. Джэхёк закатил глаза и изменил положение, поворачиваясь к другу, или вернее «бывшему другу». - Вспомнил только сейчас, думал, что ты уже ушел, - пояснил Юн. - А завтра, - опередил он возможные вопросы. – Я в школу не приду. Казалось бы, всё, говорить больше не о чем, бери бумажки свои и отваливай. Но Пак не сдвинулся с места, следовательно, закрывая выход из класса. И все в нем указывало на то, что разговор он не закончил. Дайте продежурить без нервотрепки… - Не надоело обиженку играть? – насмешливо поинтересовался он. Джэхёк зло рассмеялся, и как ему не шло такое поведение, вы бы знали, Хёнсок мечтал никогда не видеть этой стороны одноклассника. - Играть? – иронично переспросил младший, после кивая самому себе. - Да, чего-то такого я и ожидал от тебя. Пак Джихун, ты - самый большой осел в Т6. Выражение лица Джихуна изменилось, включился режим полуагрессии – взгляд потемнел, ни тени улыбки или насмешки. - Ты нарываешься, - предупредил он. О, как хотел Хёнсок телепортироваться как можно дальше, пока в кабинете в геометрической прогрессии повышался градус напряжения. Но он, как вечная жертва обстоятельств, был вынужден делать вид, что тщательно занят уборкой, и стараться не попасть под раздачу. А разговор меж тем заходил на новый любопытный виток. - Ты обвиняешь меня в том, что наша компания рушится, но не я был тем, кто все начал. - И кто же тогда? Хёнсок вздрогнул, это произошло инстинктивно, потому что он уже подозревал, как будет звучать ответ. - Ты. Папка, которую он убирал в эту секунду в шкаф, выпала из его руки. Тут же на него направилось два взгляда, мало приятных, скажем так. Кажется, про него почти забыли, а он как балда напомнил. - Чхве, прогуляйся куда-нибудь на хрен, - приказал жестко Пак. И Хёнсоку было плевать, как оно прозвучало, он с радостью бы выполнил его волю. Да вот только… - Нет, - не согласился Джэхёк. - Пусть и Хёнсок узнает правду, ведь он все-таки имеет к этому отношение. Цунами уже появился на горизонте и неумолимо приближался к Чхве. - О чем ты? – Джихун напрягся еще сильнее, озадаченность была написана на его лице. И он так прошил взглядом старшего одноклассника, у Хёнсока волосы на теле дыбом встали. Юн в противовес обоим одноклассникам абсолютно расслабленно вскарабкался на ближайшую парту (о эта же та самая, на которую мечтал вернуться Хёнсок все эти недельки) и свесил ноги. Он явно чувствовал контроль над ситуацией и наслаждался этим. - Почти два месяца назад Харуто поставил на тебе крест. Понимаешь, о чем я? – Пак никак не отреагировал на вопрос, он усиленно думал, пока Джэхёк продолжал любезно выдавать секреты своих «друзей». - И тогда он решил извести тебя. Я поддержал его, потому что могу понять, что он почувствовал, как сильно возненавидел тебя. Ты - просто редкостный подонок, - указал Юн, кривя губы. - Так что будь настороже, ведь все из парней встали на сторону Харуто. Вот что значит дружба в Т6. Полный отстой. - Как именно извести? – Джихуна не волновали оскорбления или произошедшие предательства, он вынимал из информации только самое важное для себя. У Хёнсока в голове возродились самые худшие сценарии триллеров и фильмов ужасов, потому что Джэхёк красноречиво со своей сахарной улыбкой, который старший всегда восхищался, кивнул головой на него. Произошедшее дальше действительно было близко к кошмару. Хёнсок обманывал свое сознание, клянясь, что забыл всё о том пасмурном дне на крыше. Оказавшись здесь впервые спустя два года, возникло ощущение, что он и не уходил отсюда. Всё в точности как тогда: хмурое небо, голая каменная кладка, злой Пак Джихун. Но если тогда Чхве был просто глупым и невежественным пацаненком, оказавшимся в ненужном месте в ненужное время, то теперь на это попенять было никак нельзя. Хотя он наверно все же оставался глупцом, раз сознательно подтолкнул их обоих к этому моменту на крыше. И его проступок в глазах Джихуна должен быть куда весомее того случая. А что именно заставило их впервые столкнутся на крыше? И это он тоже ясно помнил. Первый год в старшей школе такого уровня выдавался трудным, мягко говоря. Когда вокруг все кичились своим богатством и знатностью, одиночество ощущалось очень четко. Чем мог их заинтересовать Хёнсок? Таких же как он – ничем, потому что не примечателен ровным счетом ничем, ни внешне, ни духовно, одноклассников на верхних ступенях иерархии – потому что не достигает их. Весь его круг общения из средней школы разошелся по разным старшим школам, и видеться с ними часто не представлялось возможным. Нужно ли уточнять, что жизнь юноши сузилась до учебы и зависания в комнате? Чтобы лишний раз не разочаровывать самого себя в надежде найти товарищей здесь, Чхве перестал обращать внимание на окружающих, настолько игнорируя любую информацию о них, что это стоило ему дорого и он получил ценнейший урок в своей жизни. Шел конец пятого месяца его первого года в старшей школе. И еще одним недостатком было особое внимание к плаванию, а Хёнсок был в нем посредственен. Так что чтобы получить хотя бы удовлетворительно по зачету по физкультуре, он отрабатывал дополнительные часы в бассейне. Это была как раз одна из таких тренировочных сессий, которую Чхве отпахал от и до, желая в самые мрачные минуты рутинного дела утопиться в этом самом бассейне. Он шел весь загруженный в раздевалку, чтобы отмыться от хлорки и наконец высушиться, когда, преодолевая коридор, услышал странное копошение и звуки. Прислушавшись, парень понял, что девочка довольно резко матерится и словно борется. Оценив свои шансы на то, что он сможет самолично чем-то помочь, Хёнсок побежал к тренерской и позвал на помощь, после решив, что на этом его миссия окончена, он выполнил заранее продуманный план и ушел домой, не удосужившись разузнать, как все завершилось. На утро школа гудела, как улей. Это было неявственно, вслух никто ничего не говорил, но сплетни шепотом пронеслись как ураган и дошли в том числе до Хёнсока. Двух учащихся застукали за грязным делом в раздевалке бассейна. Чхве как ударили, то, что он принял за драку, оказалось прелюдией? Первым участником инцидента оказался Пак Джихун, его одноклассник, а вторым – многообещающая пловчиха из класса на год старше. Для обоих это был ужасно неудобный скандал, их потрошили словесно изо дня в день, первого – потому что он посягнул на королеву плавания школы, вторую – потому что она, разумеется, не должна думать ни о чем кроме своей спортивной карьеры. Хёнсок максимально не отсвечивал при этих разговорах, он не считал, что поступил плохо, но быть причастным к такой некрасивой истории ему отчаянно не хотелось. Что можно было ожидать от человека, чье эго задели? Пак Джихун желал взорвать и погрести под завалами всю школу, это читалось в его движениях, походке, взгляде. Так что кто бы ни был тот, кто указал на прямую причастность Хёнсока к ситуации его краха, он вероятно желал несчастному первогодке смерти. Чхве смутно осознал, что его подкараулили и буквально доволокли на крышу. Он просто шмякнулся на каменную кладку, ударяясь ладонями и коленями. Прохладный ветер обдувал его со всех сторон, тучи сгущались и в прямом и в переносном смысле. Хёнсок поднялся на ноги, разворачиваясь к тому, кто оказал ему такой «теплый» прием. Пак Джихун стоял в метрах трех, кулаки его сжимались и разжимались, взгляд резал без ножа. - Я даже не знаю тебя, но уже больше никогда не хочу видеть! – яростно выплюнул он, медленно приближаясь и заставляя другого пятиться. – Может, мне просто выбросить тебя с крыши? - Хёнсок врезался в металлическую ограду, больно ударяясь копчиком и несдержанно заныв. – О, только не плачь! – потребовал Джихун, вцепляясь в его плечи и встряхивая. Чхве от испуга больно закусил нижнюю губу, издав очередной полустон-полухнык. Другой, чертыхнувшись, от всей души прижал его своим телом к металлическим прутьям, причиняя ощутимую боль. Хёнсок почувствовал, что может потерять равновесие и устойчивость, одна нога уже скользила назад, туда, где пола уже не существовало. Пальцы, липкие от пота, покрывшего все его тело от страха за свою жизнь, предательски соскальзывали с прутьев. Не думая ни о чем, старший обхватил руками талию одноклассника, цепляясь как обезьянка. Его действие определенно сбило с толку Джихуна, но также и разозлило еще сильнее. Он дернул Чхве за плечи и как-то переместил их обоих подальше от ограждения, после тут же отстраняя его от себя, обрубая все сопротивление. Джихун ударил его по щеке наотмашь и Хёнсок не особо элегантно упал на колени перед ним, очки грохнулись на асфальт. Оказавшись без очков, мир для него слегка подразмылся, но было в общих чертах понятно, что прямо перед ним сверкающие дороговизной ботинки. Всё в нем кричало от слабости и хотелось сдаться на милость истязателю, хотя парень изначально не боролся. Хотя и мог попытаться. Что его так пугало, почему по телу бежала дрожь? - Ты - маленькая сучка, - послышалось жесткое и пропитанное ядом сверху. - Повтори. Хёнсок поднял на него взгляд и его так прошило оттого как выглядел Пак. Он чувствовал, что не может ему сопротивляться, словно какими-то магическими силами его все толкало к подчинению. - Я - маленькая сучка, - повторил он покорно, глядя пристально в ответ. Может это был здравый смысл, ведь чем больше сопротивляешься, чем сильнее получаешь? Джихун словно не ожидал этого, в выражении лица проскользнуло нечто сходное к смятению. Даже рука, которая хотела обрушить очередной удар, качнулась и опустилась. И они еще некоторое время пялились друг на друга, как будто состязаясь в гляделки. Пока на крышу не поднялся кто-то третий. - Какого хрена?! – Это был голос Ватанабе Харуто. - Займитесь своими грязными делами в каком-нибудь другом месте! – закричал он со свирепыми глазами. Джихун бросил на него мимолетный взгляд и… тут же ушел. Почему он послушался? Что именно только что произошло? Эти вопросы после еще долго крутились в голове Чхве. Для Хёнсока все было не так просто, он испытывал терпение Харуто еще с полминуты, пока надевал очки и, кряхтя, вставал с пола. Ушибы, все до единого, дали о себе знать. - Эй! - парень вдруг позвал его. – С этого дня тебе лучше никогда не смотреть ему в глаза. Хёнсок был согласен с этим внезапным советом, он кивнул и поспешно покинул крышу. И все это время он хорошо следовал правилу. Парень научил себя почти хамелеоновским способностям, сливаясь с фоном весь остаток учебного года. И он за эти полгода выработал в себе почти условный рефлекс, постоянно как шпион под прикрытием наблюдая за Джихуном, неосознанно выучив все его привычки и пристрастия, запомнив расположение каждой родинки на лице. Господи, Чхве обманывал себя все это время, считая, что успешно игнорирует его в своей жизни. Он следовал совету, полученному от Ватанабе, а потом, поддавшись соблазнам с его же подачи, нарушил тысячу раз. - Ты расскажешь мне всю правду, - процедил сквозь зубы Пак. Правда состояла в том, что Хёнсок практически ничего не знал. Он впервые из уст Джэхёка услышал о скрытых мотивах Харуто. Если бы ему было известно о том, как глубока яма, в которую он прыгнул без страховки, парень бы, сломя голову, бросился бы бежать прочь. Но Чхве ничего не знал и кроме того совершенно не понимал, как его присутствие за одной партой с Джихуном могло извести того. - Я ничего не делал, что бы ты не придумал в своей голове, - преодолевая тремор, сказал Хёнсок. – Я только поменялся местами с Ким Джункю. - Да ладно? – Джихун иронично изогнул бровь, а после сделал шаг навстречу, вынуждая другого отступать. - И как это должно было помочь Харуто сбрить меня из компании? - Откуда мне знать? Спроси у него самого. Чхве не хотел звучать так дерзко, но по-другому не выходило, так что слова его на фоне планомерно отступления дальше от потенциальной угрозы звучали как бравада. Не удивительно, что одноклассник ему совершенно не верил. - Неужели ты такой тупой, что без б пошел на уговор с Ватанабе, даже не разобравшись в ситуации? Хёнсок бы даже кивнул искренне на его утверждение, только другому не особо было интересно выслушивать чужое мнение. - Что он тебе пообещал, а? – Джихун выбросил вперед руки, хватая старшего за плечи и останавливая его дальнейший побег. - Сколько стоит мое унижение? У него словно язык растворился, не шевельнуть. Да и признать, что табель успеваемости с отличием, пусть и дорогой подарок, купил, можно сказать, Хёнсока, означало, что принципы его довольно низки. С месяц назад он слабо над этим задумывался. Джихун слабо хлопнул по щекам, прижимая к ним свои ладони и заставляя лицо Чхве немного сплющиться. - Они решили, что ты мне нравишься. – Это негромкое откровение вызвало ошеломление. – И что твое постоянное присутствие рядом меня размажет. Но это не так, Хёнсок-ки. – Его лицо внезапно приблизилось едва ли не до нуля расстояния между ними. От близости и произнесенного странно-приторно ласкательного имени щеки мгновенно вспыхнули. – Сейчас ты поймешь это. И расстояние резко ушло в минус. Их губы врезались. Это было не нежно и не мягко, как показывали в фильмах. Жесткий поцелуй со вкусом металла. Потому что нижняя губы была безжалостно прокушена. Следом примешался и соленый вкус слез. Хёнсок не удержал влагу в глазах, всё внутри вспыхнуло болью и отчаянием. Первый поцелуй оказался похож на удар. Который следом пришелся куда-то в грудь, почти по сердцу. Он ничего не осознавал, реальность практически исчезла из поля его зрения. Одни ощущения – скрутили руку, заламывая, ноги подогнулись, теряя силы и устойчивость, резко щека уже прижалась к каменной кладке. И были слова, Пак что-то повторял без конца, но все проходило мимо. Хёнсок увидел, как кто-то влетел на крышу, и все резко прекратилось, сознание уплыло. -.- Когда Хёнсок очнулся, он лежал в больничной палате. Тело болело, особенно левые рука и нога, а больше всего тяготило на сердце. Им вновь овладел страх, словно парень снова и снова переживал тот момент, и этот острый взгляд, в котором не было ни капли человечности. Горячие слезы потекли по щекам, увлажняя подушку и затекая за шиворот. Внезапно мягкая ткань коснулась его лица, аккуратно промакая слезы. Хёнсок повернул голову и столкнулся взглядом с неразговорчивым одноклассником. - А-сса-хи? – прохрипел он, едва ли веря, что его посетителем в палате оказался кто-то из Т6. - Тссс, не шевелись, - велел Хамада, убирая платок. - У тебя подвернута лодыжка и вывихнута рука, есть парочка синяков, но совсем не смертельно, - монотонно сообщил он о полученных травмах. - Похоже, ты действительно что-то значишь для него. Для него? Для Джихуна, то есть, да? Если бы мог Хёнсок бы расхохотался, так гомерически и прямо в лицо этому парню. Не было настроения, ни сил. - Прости, я не смог прийти раньше из-за Чону. Так это Асахи остановил Пака? Да быть не может, чтобы тростиночка Хамада помешал разъяренному Джихуну… Влага высохла из глаз Хёнсока, и его зрение улучшилось, так что он мог увидеть лицо Асахи яснее, и оно было странно покрасневшим, словно младший тоже плакал недавно. - Мы солгали твоим родителям, - констатировал Хамада безо всяких лишних эмоций. Это было ожидаемо, школа и сама группа Т6 не допустила бы публичного скандала. - Мне жаль, но даже изгнав Джихуна из круга, мы не позволим ему так сильно упасть. – О, значит, нить, связывающая Т6 все же крепче капроновой. - В твоих силах позже, если захочется, причинить ему боль, поверь, он будет страдать. Хёнсок сомневался, что слова Асахи совпадают с правдой. Как он мог заставить плакать кого-то вроде Джихуна? И зачем ему это? - Мне все равно, - честно признал парень. Ценности резко меняются, стоит оказаться в больнице. - Моих близких пустят ко мне? - Не сегодня. Сегодня на этот этаж никому не разрешат пройти. Они придут завтра, но мы обещали, что ты позвонишь им, как только очнешься. Асахи вложил ему телефон в правую руку и поднялся со стульчика посетителя. На нем все еще была надета школьная форма, поверх которой был накинут больничный халат, в точности как в фильмах, которые смотрел Хёнсок. - Что вы сказали родителям? Парень быстро изложил ему сфабрикованную версию, Хёнсок с ней согласился. Он не собирался связываться с Т6, здоровее будет, как уже стало понятно на собственном горьком опыте. Чхве набрал телефон матери и замер в ожидании ответа. В этот момент Чонхван заглянул в палату, давая знак Асахи следовать за ним. - Джэхёку придется уйти в монастырь, чтобы очиститься от всех грехов, - негромко сказал Хван Хамаде, но Хёнсок услышал всё, даже сквозь взволнованный голос мамы, особенно четко его следующие слова: - Из-за него в этой больнице уже три человека побывали. -.- Утро в больнице началось рано. Доктор пришел на обход не свет не заря, а после Хёнсок уже не смог уснуть. Ему разрешили вставать и медленно передвигаться, даже предоставили изящную трость, чтобы не опираться на пострадавшую ногу. А какая здесь была еда, забудьте о ваших дурных представлениях о больничной еде, в этой клинике меню успешно соперничало с кафешками как минимум выше среднего класса. Первую половину дня Хёнсок просидел в палате перед окном, наблюдая за однотипным пейзажем. Он раздумывал о себе, своем нынешнем положении и о том, что могло ждать его после. Вероятно, Джихун никогда не оставит его в покое, о спокойном завершении школы можно было забыть. Время от времени его отвлекал Йоши, сначала он ругался как грязный пират, а потом начал присылать смски со всяческими мемами о больничке. И Хёнсок смеялся над ними, пока слезы не появились на глазах, тяжесть, камнем придавившая душу, не отпускала его. Ему было жаль себя, и ему было жаль Джихуна. Ну вот что с ним не так, а? Чувствуя давление четырех стен, Чхве вышел из палаты и направился в оранжерею, которую рекомендовали ему для посещения медсестры. Здесь было красиво и тихо, все, для наслаждения одиночеством. Он шагал мимо кустов разных цветов, вдыхал их нежный аромат и немного стало легче. Впереди была стена с окном во всю длину и высоту, и виднелись удобные кресла. Хёнсок решил, что посидеть лишним не будет, тем более с ногой стоило обходиться деликатно, и завернул за очередной нишей с горшками. Трость едва не ускользнула из его руки от неожиданности. В одном из кресел сидел бесцветный Пак Чону. В голове тут же прозвучали сказанные накануне слова: «Я не смог прийти раньше из-за Чону». Что с ним случилось? Они с минуту просто пялились друг на друга. Где точно Хёнсок не ожидал пересечься Пак Чону, так в оранжерее больницы. И младший выглядел определенно хуже него – бесцветный и потерянный – ноль процентов от того парнишки, которого вроде как знал Чхве. - Чхве Хёнсок? Что ты тут делаешь? – вяло среагировал Чону, наблюдая за ним из-под ресниц, так пресно, словно у него не было сил даже удивиться. - Мм…я…споткнулся о строительный мусор, и… вот. Он показал на свои ушибленные руку и ногу. Хёнсок сморозил то, что продиктовал ему Асахи вчера, продуманную ложь. Хотя вероятно она не предназначалась для Чону, но он сам не желал произносить правду, становилось слишком горько во рту. - Это сделал Джихун. Ясно. – Чону и так все понял, облегчая задачу старшему однокласснику. – Как он узнал? Чхве, устав от стоячего положения, сел в одно из свободных кресел, не соседнее, через одно, чтобы сохранять между ними комфортное расстояние. Не то чтобы он хотел обсуждать вчерашнее, но парень горел любопытством узнать, почему Чону в больнице. Да и о чем еще можно было поговорить, их миры настолько различаются. - Юн Джэхёк рассказал ему. Чону разбито усмехнулся, устало качая головой. - Такой дурак. - Он сделал это из-за обиды на вас. И почему Хёнсок искал всем оправдания? Разве становилось ему легче от того, что он находил в самых отвратительных личностях что-то положительное, отказываясь верить в то, что их тьма непроглядна. - И что? – Пак резко вскинул голову, обращаясь к нему и пронзая своими волчьими глазами. - Теперь его обида прошла? - Думаю, нет. - Тогда в этом не было никакого смысла, - прозвучали жесткие, но разумные слова. - Ты пострадал бессмысленно. - Но ведь Пак Джихун имел право злиться на меня… - робко предположил Хёнсок, все еще отказываясь окончательно увидеть в своем вчерашнем падении напрасные страдания. В этом был смысл, о котором никто кроме самого Джихуна не знал. - Он должен был пойти и избить Харуто, может быть, Асахи или Чонхвана, - настаивал на своем Чону. - Но нет. – Он безрадостно усмехнулся. - Как всегда, спасовал. Хёнсок о многом хотел спросить, столько мыслей не давало ему покоя, и пока Чону был разговорчив без своей привычной высокомерной маски, он должен был испытать свою карту. - Чону… почему вы думаете, что Джихун небезразличен ко мне? Ему почти удалось спросить это. Удача всегда отворачивалась от него в самые ответственные моменты. - Чхве Хёнсок! – в оранжерею влетела медсестра и, наткнувшись на двух подростков, поманила жестом за собой старшего. – К вам посетители. Неловко поднявшись с кресла и не найдя подходящего способа попрощаться с одноклассником, Хёнсок молча вышел их оранжереи. В палате его ждали родители, безусловно он был рад их видеть и в особенности был рад успокоить их своим вполне нормальным состоянием, все же Асахи был прав, ничего катастрофического с его телом не случилось. Парня отругали за неуклюжесть, хотя надо было за тупость. Доктор объяснил им, что на лечение и восстановление уйдет порядка десяти дней. Родители, пожелав ему выздоровления и терпения, ушли. Хёнсок выдохнул, врать им в глаза было не так уж и легко. Оставшись в палате в одиночестве, он снова почувствовал, что ему хочется плакать. Слезы вышли наружу без разрешения, казалось будто в сердце и в душе бездонный колодец сожалений и печалей. Хёнсок сидел, как и утром перед окном и несдержанно с хныками и шмыганием без преуменьшения рыдал, впервые за долгое время чувствуя себя бессильным. В один миг ему показалось, что дверь открылась и закрылась, он повернулся, не заботясь о мокром и красном лице, но палата была неизменна, никакого лишнего присутствия. Ну по крайней мере это вывело парня из неконтролируемого плача, словно кто-то хлопнул не дверью, а ему по спине, выбивая дурь. Хёнсок глубоко вдохнул и выдохнул, оттирая слезы, надо было приходить в себя. Остаток дня он между приемами пищи и процедурами маялся дурью, лазая в сети через планшет, притащенный его семьей. Школьный чат смешил его несколькими поразительно детективными умозаключениями погодок о том, куда и по какой причине одновременно пропали Чону, Джэхёк и Хёнсок, даже не забыли о нем, удивительно. Ну если о себе и Чону Хёнсок знал, то исчезновение Джэхёка для него оставалось тайной. После разрушительного разоблачения следовало в конец потерять веру в его доброе сердце, к тому же из услышанной вчера от Чонхвана реплики следовали неприятные выводы. Три человека в больнице – это, конечно, Джункю из-за инцидента на физкультуре, это, без сомнений, Хёнсок, и напрашивался вывод, что и Чону тоже входил в список. Но что произошло? Чхве размышлял об этом перед сном и только сильнее терялся. На Паке не было видимых травм, по крайней мере, если таковые имелись, то больничная форма их скрывала. Значит если не физические увечья, то болезни внутренних органов, видимые лишь под специальным оборудованием. Так в погоне за правдой Хёнсок и уснул, находя спокойствие в тишине больничной палаты. Следующий день дал ему второй шанс на поиск ответов. Они вновь встретились в том же самом месте в оранжерее. Теперь Чону выглядел лучше, цвет лица стал более здоровым. Вначале диалог был светский – говорили о больнице и оранжерее. Пока внезапно Чону не сообщил: - Джихун навестил меня вчера. При упоминании имени Хёнсок невольно сглотнул. - Мы о многом поговорили, - не вдаваясь в подробности встречи, рассказал младший. - Я думаю, он сожалеет. Поверь мне, Джихун на это способен. - Не поверю, пока не услышу лично. - Справедливо. – Настроение Чону поменялось, Чхве сразу почувствовал это. Взгляд стал задумчивым, блуждал по цветам, не цепляясь ни за что. - Даже он пришел, несмотря на то, что узнал всё от Джэ… а Харуто – нет. Конфликт внутри Т6 был куда обширнее и глубже, чем выглядело на первый взгляд. У каждого нашлись причины для обнаружения камня преткновений. Ни один не остался в стороне. И как утверждал Джэхёк, Джихун начал это. - Ты ударил его, - осторожно предположил Хёнсок о причинах их разногласий. - Разве это не закончило вашу дружбу? - Я сделал что-то похуже, - признался Чону. Неизвестно, что именно, возможно, атмосфера оранжереи располагала к откровениям. Но слова из этого обыкновенно равнодушного и глядящего свысока парня свободно лились, раскрывая секреты абсолютно чужому человеку. - Не знаю, простит ли он меня когда-нибудь… или я обречен на хитроумную месть, как Пак Джихун? И эти секреты становились все более интересными и заманчивыми по мере приближения к личности Пак Джихуна. Внутри Хёнсока все трепетало от взбудораженности, он желал понять другого, потому что после понимания должно было прийти и прощение. - Может быть, кто-нибудь уже объяснит мне, за что ему мстить? – он не сильно надеялся, но попытка – не пытка, верно? - Думаю, я могу. И внутри все загорается, когда попытка не проходит зря. - Парень, который был соседом Джихуна в начале года, помнишь его? – Хёнсок кивнул, не то чтобы они когда-либо общались с тем парнем, но памятью на лица, особенно одноклассников, он не страдал. - Он был тем, кто вывел Харуто из оцепенения, в котором тот пребывал почти всю свою жизнь. Это были лучшие дни, которые я когда-либо видел в жизни Харуто. Он был счастлив, и мы были рады этому. Но не слепой Джихун. Он никогда долго не раздумывал над тем, кто будет его целью для сброса вспыльчивости. Любой подходил, только посмотри как-то косо или пройди слишком близко. А тут сосед, который каждодневно мозолил глаза. И вот в один день все дорожки сошлись в одной точке. Никто не знает точно, что именно Джихун наговорил ему, но он просто растворился. А ведь Руто вполне вежливо попросил не лезть к нему. Так значит Джихун пробудил в Харуто темную сторону, ту, что захотела возмездия. И на роль ангела возмездия Ватанабе выбрал Хёнсока неисповедимым для него образом. - И как же я должен был помочь отомстить? Я всего-то сидел с ним за одной партой две недели? - Даже этих двух недель было достаточно, чтобы перевернуть мир Джихуна. Разве ты не заметил? - О чем это должно мне сказать? Конечно, что-то изменилось, но, по его мнению, сущие пустяки и мелочи. Всего лишь перемены, к которым пришлось привыкать и с которыми пришлось мириться, причем им обоим. И все же он мог честно, но лишь самому себе признаться, что несмотря на свои тщательные наблюдения за Паком, Хёнсок совершенно его не знал. Как в таком случае он реально мог заметить, что что-то кардинально изменилось? - Откуда у тебя ранка на губе? – внезапно Чону устремил на него прямой взгляд. Он точно знал ответ на свой собственный вопрос. Заколоченные воспоминания вырвались наружу. Хёнсок резко отвернулся от пытливого взгляда одноклассника. Пальцы коснулись до образовавшейся на нижней губе корочки от ранки. Это было довольно болезненно, чужие зубы оказались острыми. И это было больнее, чем от увечий, полученных от безобразного с эстетической точки зрения падения. Губы болели сильнее, чем рука и нога. И все внутри разрывалось от этой чудовищной несостыковки. Хёнсок не стал отвечать, этого и не требовалось. И даже если да, то он бы не нашел в себе храбрости рассказать о случившемся полностью откровенно. И с самим с собой-то не удавалось, не то что с кем-то. - Так не скажешь на первый взгляд, но я и Джихун во многом похожи. – младший знал, что бессмысленно ждать словесной реакции, поэтому продолжил тихо и монотонно, как будто и слушатель как таковой ему и не нужен был. – Я всегда понимал его лучше, чем кто-либо другой. И ты тоже всё поймешь, если узнаешь его ближе. - Думаешь, я этого хочу? Чону поднялся с кресла и теперь смотрел с высоты своего роста. И все же был он колоссально далек от того образа, что за школьные годы в своей голове нарисовал Хёнсок. Не все открытия оказывались в итоге разочаровывающими. - Думаю, тебе это нужно, - уверенно сказал он и оставил в оранжерее наедине с цветами. Чхве в очередной раз осмотрел окружающее обилие цветов и ароматов. - Нужно, - ответил он в никуда. Эта оранжерея была так же пуста, как и весь этаж, на котором он жил. Возникало ощущение, что кроме него и Чону здесь больше никого не было. Они вели тихие разговоры уже второй день, и душу Хёнсока словно вытряхнули, Пак помогал ему разложить мысли и чувства по полочкам, но дверь за завесу тайны самого Чону, причин его пребывания в больнице, все еще оставалась наглухо закрытой. Он не задавал это зудящий вопрос, интуиция подсказывала, что это захлопнет между ними доверительные и комфортные отношения. Мир продолжал движение, не взирая ну чужие беды или радости. Хёнсока интенсивно лечили, и появились заметные улучшения. Оранжерея продолжала оставаться его любимым местом, которое он делил либо с Чону, либо с самим собой. Родители навещали его через день, пару раз приходил Йоши с самыми свежими новостями из школы. Канемото он тоже запихал в мозг ложную причину своей госпитализации, и даже если друг пытался подкопать с другой стороны, у него не выходило – Хёнсок не выглядел так, словно участвовал в драке. Ну потому что он не участвовал, по лицу его не били, нога пострадала из-за падения, даже не ложь, рука – потому что Джихун ее заломил за спину. Короче говоря, Йоши пришлось поверить в эту версию событий. Вернемся к новостям, школьное море не на шутку заволновалось. Никто не знал, где Чону. Никто не знал, где Джэхёк. Подозрительно затихла вся компания Т6. Теперь их редко можно было встретить вместе. Забавно, но группу пловчих подозревали в пропаже Хёнсока. Прощаясь с Йошинори, Чхве даже не представлял, каких гостей ему занесет судьба. Это была обыкновенная суббота. Ничто не предвещало душевных потрясений. - Ты идешь на поправку, как я вижу. В палату вошел Харуто. Выглядел он очень официально – строгий костюм с рубашкой, уложенные волосы. Ему даже позволили не накидывать на плечи больничный халат. Все мы равны, а кто-то – ровнее. - Да. – Хёнсок даже выпрямил спину, садясь. Он почувствовал себя не в своей тарелке из-за разницы во внешнем виде. - Ты навещал Чону? Если да, то значит между ними снова мир, труд и май. А если… - Нет, - четко ответил Ватанабе. Он не стал куда-либо садиться, хотя вариантов было несколько – стул, маленький диванчик, даже сама больничная койка. Парень встал к изножью, размещая руки на спинке кровати для опоры. - Я пришел к тебе. - Почему? - Я не бездушный. И чувствую свою ответственность за произошедшее. – Речь Харуто была пронизана аристократичной медлительностью и в то же время ритмичностью, как в учебнике по этикету. - После этого нет больше надобности терпеть Пака, ты вернешься за свою парту и продолжишь жить так, как жил раньше. В смысле? Вот так просто? Так разве бывает в жизни Хёнсока-то? У него ведь всегда через… - А? Подожди! – воскликнул он. - А как же… - Табель? – перебил Харуто. Чхве кивнул. - Пусть немного криво, но цели я своей достиг. Ты мне в этом помог, так что я слово свое сдержу, не волнуйся. Ясности – ноль. Как помог, чем помог? Что он именно сделал? Никто не мог объяснить ему по человечески. В результате знали все, кроме самого Хёнсока. - А что же насчет Джихуна? - Будет паинькой. Чхве испуганно посмотрел на непроницаемое лицо Харуто. Его выразительные глаза не выражали ничего, ни малейшего признака ненависти или негатива по отношению к Паку. Месть свершилась, и эмоции угасли? Хотя, глядя на этого парня, Хёнсок даже сомневался, способен ли он эти эмоции выражать, хоть какие-нибудь. - Что ты с ним сделал? – невольно закралась мысль, что его сосед мог как-либо еще подвергнуться преследованию со стороны старого друга. - Я – ничего. Это сделал ты. И опять та же пластинка, что проигрывал Пак Чону. - Чушь. – Хёнсок все еще не собирался вешать лапшу себе на уши. - Хочешь верь, хочешь нет. Дело твое. – Харуто хмыкнул и развернулся к выходу. - Выздоравливай. Он почти дошел до двери, когда Чхве понял, что есть еще одна вещь, которая так сильно волнует его в последние дни. - Подожди, можно один вопрос? – выкрикнул он нетерпеливо. - Ты уже и так много задал, - недовольно ответили ему. - Всего один. - Хорошо. – Харуто даже не удосужился повернуться к нему. - Слушаю. - Почему Пак Чону здесь? – спросил Чхве, глядя в неестественно прямую спину. Угрюмая тишина повисла в палате. И Хёнсок подумал, что его вопрос просто проигнорируют. - Передозировка лекарством. И дверь захлопнулась, оставляя расхераченного внутренне Хёнсока в ошеломлении и густоте тишины сидеть одного.