Прислуга

Первым желанием при взгляде на рабочую форму, любезно приготовленную для него Сэнди, было свалить отсюда немедленно. Вторым – дождаться мистера Уэя, выплюнуть ему в лицо все, что он думал о нем и его славной дочурке, а потом уже свалить. Но ни одному, ни другому не суждено было сбыться. Фрэнк знал, зачем он здесь, помнил, что пообещал маме, и не собирался подводить ее из-за глупой выходки какой-то девчонки. Он в последний раз посмотрел на кружевной передник, закрыл шкаф и принялся оглядывать помещение в поиске нужного для работы инвентаря. От внимания не ускользнуло, что комната, хоть и предназначалась для прислуги, выглядела шикарно. Светлая и просторная, выполненная в теплых натуральных оттенках бежевого. Помимо шкафа, в ней имелась небольшая кровать, кофейный столик с придвинутым к нему белым креслом, на стене – плазменный телевизор. С первого взгляда и не догадаешься, что это всего-навсего помещение для персонала, если бы не кладовка, которая находилась по соседству с дверью в смежную ванную. Именно в ней и нашлись необходимые для уборки инструменты: тряпки, губки, щетки, ведро. Вооружившись ими, Фрэнк поспешил приступить к работе. Однако это оказалось непросто. Никаких конкретных указаний ему никто не давал, и он попросту не знал, с чего начать. Босс ушел, оставив за старшую Сэнди, но своей дурацкой шуткой она отбила все желание видеться и тем более разговаривать с ней второй раз за день. Поэтому оставалось только неспешно бродить по дому, в надежде наткнуться на ворох мусора и заняться делом. Он с интересом рассматривал интерьер. Чудаковатые жители особняка настолько смутили и обескуражили своим поведением, не позволив толком огляделся. Например, ему лишь сейчас удалось заметить, что полоса из светлого мелкого кирпича, которую он видел снаружи, оказалась не просто элементом отделки, а полноценной стеной с камином в гостиной. Она протягивалась вверх на второй этаж, а также горизонтально, проходя через другие стены коттеджа и выходя на задний двор, где превращалась в деталь ландшафтного дизайна около бассейна. Внимание Фрэнка привлекла груда бумаг в центре комнаты. Он помнил, как мистер Уэй бездумно разбрасывал их, пытаясь отыскать что-то нужное, и неожиданно для себя обрадовался неряшливости босса. Можно было наконец приступить к исполнению своей миссии, вместо того, чтобы бесцельно слоняться по дому, вертя головой вправо-влево. Опустившись на колени рядом с кофейным столиком, он принялся складывать листы в аккуратную стопку. По большей части это были какие-то непонятные документы, договоры, бланки, но парочка из них все-таки заставила его прекратить свои однообразные действия и задержаться на них взглядом. Рисунки. И довольно неплохие, на его вкус. Не то чтобы Фрэнк был искусствоведом или хотя бы отдаленно напоминал ценителя прекрасного, в его типичном представлении. Он больше причислял себя к той категории людей, кому при упоминании фамилии Дали на ум приходят прикольные усики. Но ведь не обязательно защищать докторскую степень в области изящных искусств, чтобы понять, что тебе что-то нравится. На одном из листов была нарисована мертвая лошадь. Живот у нее был вспорот, и внутренности живописно вываливались на залитую кровью траву, на которой она лежала. Фрэнк невольно обрадовался, что рисунок выполнен простым карандашом. Животных он обожал с детства: собаки, кошки, тюлени, морские ежи – неважно; он любил их всех и считал чем-то прекрасным. А в конце прошлого года ему не посчастливилось посмотреть документалку о том, как животные попадают к человеку на стол. Более шокирующее зрелище трудно было себе представить. Практически сразу он перестал есть мясо, потому что каждый раз, склоняясь над тарелкой, слышал пронзительный крик. Животные, например свиньи, остро чувствуют приближение смерти и начинают неистово орать. Сложно оставаться равнодушным и продолжать наворачивать отбивные с сосисками, когда начинаешь задумываться, чем они были до того, как оказались в твоей тарелке. Единственным исключением из правил для Фрэнка являлись всякого рода насекомые. Особенно пауки. Он до жути ненавидел этих странных существ с многочисленными ногами и глазами. Хочешь посмотреть, как Фрэнк Айеро из дерзкого крутого парня превращается в визжащего пятилетнего ребенка – покажи ему паучка. Однажды друзья решили его разыграть и подкинули ему в школьный шкафчик домашнего питомца одного из приятелей – паука-птицееда Ральфи. Крики и писки слышала вся школа, а Бобу, так вообще, повезло больше всех. Он физически ощутил страх Фрэнка, когда тот просто запрыгнул ему на горбушку и, с воплями «Убери эту тварь!», не желал слезать даже после того, как питомец оказался у своего хозяина. Второй рисунок изображал дерево. Массивную крону усеивали потрясающей красоты цветы, ветви тянулись высоко к небу. Весь его величественный вид воплощал в себе жизнь. Но вот корни. Они уходили глубоко под землю, в которой разлагались трупы. Рисунок был выполнен настолько детально, что без труда различался каждый червяк на гниющих телах. Это завораживало. Торжество жизни и отвратительность смерти. Внизу листа кривоватым почерком виднелось: «Пицца у Джо 366-1182». «Охренеть! Этому рисунку место в какой-нибудь галерее, а он на нем номер пиццерии записывает! – не укладывалось в голове у Фрэнка. – Что не так с этим красноголовым?» Разобравшись с уборкой на первом этаже, которая, в общем-то, состояла только из копошения в разбросанных бумажках, рассматривания книг на полках в комнате отдыха и пускания слюнок на лазурный прямоугольный бассейн через окно, выходившее на задний двор, Фрэнк решил покончить и со вторым этажом. Поднявшись по лестнице, он несмело отворил дверь первой комнаты и заглянул внутрь. В глаза сразу бросился большой письменный стол, развернутый так, чтобы сидящий за ним был обращен лицом к окну. Кабинет. – Не думаю, что мистер не-трогай-мои-цацки-Уэй обрадуется моему присутствию здесь, – пробубнил он, закрывая дверь. – И будешь чертовски прав! Фрэнк вздрогнул от неожиданности, а обернувшись, обнаружил перед собой Сэнди с кружкой в руке. – Прости, не хотела тебя напугать. «Именно поэтому подкралась со спины, как хренова рысь?» – подумал он, а вслух сказал: – Ничего страшного. Сэнди заметно повеселела и, бросив беглый взгляд на кружку, снова подняла глаза на Фрэнка. – Я шла на кухню приготовить чай. Говорят, в такую погоду нужно пить больше теплой жидкости, чтобы не было так жарко, – она мило улыбнулась и добавила: – на тебя сделать? Фрэнк замер, не зная, что ответить. Сначала эта девчонка потешается над ним, а потом чаёк попить предлагает? Он и раньше не мог толком разобраться во всех этих девчачьих закидонах, а теперь так вообще запутался. – Эм… Сэнди... – наконец выдавил из себя он. – Ты, кажется, предельно ясно дала мне понять, кто я в этом доме. А теперь спустя пару часов предлагаешь мне чай? – Может, мне хочется загладить свою вину, – она возмущенно вскинула брови, но потом, будто опомнившись, смягчила взгляд улыбкой. – Слушай, Фрэнк, мне жаль. Шутка оказалась неудачной. Прости. Я не уверена, что кружка чая сотрет ее из твоей памяти, но буду рада, если ты позволишь мне попытаться и подождешь меня вон в той комнате. Указав на одну из дверей дальше по коридору, Сэнди еще раз виновато улыбнулась и пошла по направлению к лестнице. «Возможно, она не такая и выскочка,» – промелькнуло в голове Фрэнка, когда он переступал порог ее комнаты. Морально он уже приготовился к тому, что стоит только открыть дверь, как со всех сторон на него повалятся блестки, розовые перья и плюшевые игрушки – именно так ему представлялись девчачьи спальни. За свои восемнадцать лет он был у девушки в комнате всего раз. Ее звали Роззи. У нее были большие голубые глаза и мягкие теплые губы. Фрэнк до сих пор помнил, как целовал их, сидя на лиловом покрывале, устилающем кровать, и как под задницей мешался плюшевый мишка. На удивление, в спальне Сэнди не обнаружилось ничего подобного. По большей части, комната напоминала его собственную, только ее не была такой загаженной, а его – настолько просторной. На полках – книги, на стене – плакаты, на столе – учебники. Обычная комната подростка, без всякого намека на кукольную спальню Барби. – Ну как тебе? – послышался голос со стороны двери. – Классная комната! Жутко напоминает… мою, – ответил Фрэнк, принимая протянутую ему чашку. – Уже познакомился с моей деткой? – Сэнди хитро сощурила глаза. – Эм… нет? – Сейчас. – Она подошла к белому шкафу и подняла с пола гитару. – Знакомься, это Блэки. – Ох ты ж! Это же… – Да, но это копия, – перебила Сэнди. – Папа, может, и выглядит, как чокнутый, но не думаю, что хоть когда-нибудь согласится потратить миллион долларов на стратокастер Эрика Клэптона. Фрэнк взял гитару в руки и невесомо провел пальцами по струнам. – Ты тоже играешь? – Ага. Но не на такой красавице, – засмеялся он. – Свою я назвал Пэнси. И понеслось. Имена музыкальных групп и названия альбомов посыпались с такой скоростью, что никто уже и не вспоминал, с чего началось знакомство Фрэнка с этой улыбчивой девчонкой. Они болтали, спорили, хохотали. Напрочь забыв о том, что ему следует продолжить прибираться, он увлеченно рассказывал о ночевке в палатке на прошлогоднем фестивале. – … в итоге я проснулся весь в его слюнях. Чертов Боб! – Гадость! – сквозь смех воскликнула Сэнди и, немного успокоившись, добавила: – Слушай, не знаю, помог ли чай спасти мое положение, но предлагаю для уверенности… – она достала из шкафчика стола светло-серую палочку и протянула ее Фрэнку, – раскурить эту трубку мира. – О... Сэнди… – Фрэнк напрягся, – ты всерьез сейчас предлагаешь мне косяк? – Вот только не говори мне, что это неправильно и… – Это охереть как неправильно. Это даже нелегально, – уставившись на нее серьезным взглядом, он выдержал паузу. – И, господи, я до усрачки рад, что ты это предложила! Его губы растянулись в широкой улыбке, и он вырвал косяк из рук Сэнди. Та заговорщицки ухмыльнулась, в глазах блеснули лукавые огоньки. – Я отойду на секунду, можешь начинать без меня. Развлекайся, – вручив ему зажигалку, сказала она и вышла из комнаты. Фрэнк повертел самокрутку в руках и, подойдя к окну, зажал ее между губами и прикурил. Горький дым моментально наполнил легкие, он задержал его на несколько секунд в себе, а потом с шумом выдохнул. Даже не верилось, что первый рабочий день, начавшийся с откровенного хамства и неудачной шутки, выльется в раскурку косячка. Ему уже начинало здесь нравиться, и домой совсем не хотелось… – Детка, я вернул… ся. На пороге комнаты нарисовался мистер Уэй. Его внезапное появление настолько поразило Фрэнка, что тот не смог выдавить из себя ничего, кроме серого облака дыма и сухого надсадного кашля. – Ты что тут, травку куришь? – ошалевшие глаза смотрели на него в упор. И он мог бы отнекиваться, сказать, что запах доносится из леса, а дымовая завеса – это фантомы индейцев, на чьих костях построен этот дом. Но правая рука выдавала его с потрохами. Предательски клубящийся косяк, зажатый между указательным и большим пальцами, вряд ли представишь как волшебную палочку. – Что. Ты. Делаешь. В комнате. Моей. Дочери. – С каждым произнесенным словом лицо мистера Уэя становилось все ближе по цвету к оттенку его волос. – Да! Что ты делаешь в моей комнате? – послышалось из-за его спины. Он обернулся и посмотрел на дочь. Сэнди казалась ошарашенной не меньше его, однако, дождавшись, когда отец снова отвернется, она тут же язвительно оскалилась, глядя Фрэнку прямо в глаза. «Ах ты, маленькая дрянь!» – пронеслось у Фрэнка в голове. – Мистер Уэй, это не то, что Вы подумали… – О, давай, удиви меня! – мужчина театрально закатил глаза и скрестил руки на груди. Фрэнк ощущал себя гребаной аквариумной рыбкой, которую какой-нибудь маленький проказник вынул из воды и бросил на ковер, чтобы просто посмотреть, что будет. Он беззвучно открывал и закрывал рот, переводя взгляд то на свою правую руку, то на выжидающего мистера Уэя, а потом чуть слышно произнес: – У меня глаукома, – и потушил в кружке с чаем тлеющий окурок. Брови мистера Уэя слегка приподнялись, он перевел взгляд на дочь, затем снова на Фрэнка, и по-детски звонко рассмеялся. – Долго думал? – борясь с приступом хохота, произнес он. – Ладно. Я тебе не нянька, я твой работодатель. А значит, в угол я тебя не поставлю, а оштрафую. У Фрэнка запекло кулаки. – И завтра ты приходишь на час раньше и уходишь на два позже. В качестве наказания, – насмешливо промурлыкав последние слова, мистер Уэй удалился из комнаты. «Гребаная семейка!» Фрэнк поспешил покинуть это проклятое место, пока не случилось еще чего-нибудь. Даже не посмотрев на Сэнди, по-прежнему, с чувством собственного превосходства, прожигавшую его взглядом. Он только крепче сжал кулаки и резко двинулся в сторону двери. – До завтра, горничная, – послышалось вслед, и ему пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы в ответ не послать ко всем чертям обладательницу этого ехидного голоска.

***

Единственной мыслью по дороге домой было не накинуться на какого-нибудь случайного прохожего и не вытрясти из него все дерьмо. Он был настолько зол, что ощущал свой гнев физически. Сердце бешено колотилось где-то в районе горла, все тело горело. Будто по венам текла не кровь, а раскаленный свинец. Казалось, что сейчас его раздует, одежда на нем разорвется, и он превратится в Халка. Добравшись до дома, он уже настолько вымотал себя своей ненавистью, что, проигнорировав вопрос матери о первом дне, поднялся к себе, не раздеваясь, развалился на кровати и забылся сном.