Imaginary lies/Мнимая ложь

Первым это замечает Нори, который больше всех общается с блондином. Яги не приходит в приют после школы, направляясь, как потом оказалось, в бибилиотеку. Приходит за двадцать минут до закрытия и сидит на койке, не обращая на других внимания. Прошло всего несколько месяцев с его возвращения и иногда такие переменые начинают пугать. В один прекрасный момент Маэдэ замечает странную книжку, оставленную на столе парнем. Та написана на английском, крайне странная и отчего-то кажется, что она идёт на пользу блондину. Тай меняется, становится замкнутым, его выпады из реальности чаще, но теперь он отвечает словесно. Он ругается, игнорирует, местами даже насмехается. Маэдэ наблюдает. Он, в силу своего возраста, многое не понимает, но учится и пытается наблюдать. Яги был странным, отталкивающим, с ним изначально было опасно водиться. Чем-то напоминает Сатоши Огаву, тот тоже по началу был зашуганным ребёнком, а потом пустился во все тяжкие. И если этот станет таким же — легче будет вскрыть вены, чем вынести ещё одного мудака и подонка. Вторым изменения замечает, как нистранно, Ясуши. Он прекрасно знает что это за книжка и почему мальчик с такой ненавистью смотрит на неё, когда собирается вновь читать. Что-то выделяет, подчёркивает и не обращает ни на кого внимания. Яги просто вырастает из плаксивой крысы в нелюдимую мышь. После того инцедента этот блондинистый псих всё чаще вступает в драки, не заботясь о себе. Мальчику почти девять, но ведёт себя отбито. Не хватает только наркоты, но Сугавара матает головой, морщась. Нет, такого им точно не надо. Ему уже исполнилось девять, стал на год старше блондина, а по ощущениям наоборот. Было видно как ему иногда больно дышать или ходить. Но здесь принцип выживания и Тайлер быстро припосабливается. И видеть это одно удовольствие, ведь здесь нет места неженкам и слабым. Ясу только изредка набрасывает одеяла на новенького, когда тот засыпает за столом. Иногда нужно выбираться из зоны комфорта. Акио Тадао считает себя клинически слепым идиотом, раз замечает изменения в крыске только после разговора с Ясуши. Он начинает смотреть на блондина по-другому, с опаской и ненавистью. Если тот повторит судьбу Сатоши, то он его самолично изобьёт. Ненависть к старшему парню была велика и с этим он ничего не мог сделать. — Почему ты считаешь, что крысёныш изменился? — они сидят на крыше. В детском доме темно и неплохо бы было вернуться до пяти утра. — Такая же пустая ошибка. — Ммм, ты его не видел просто. Помнишь тот инцедент несколько месяцев назад? — после кивка Ясу продолжает. — На этом никто не ограничился и если по началу он просто выпадал из реальности, не ощущая боль, то сейчас лезет на рожон. Ёбнутым стал, но зато больше не нытик. — А он им и не был. Просто постоять за себя не умел, они все беспричудные такие, — хмыкает Акио, потирая руки. Даже летом было прохладно. — И что учителя? — Им похер, хотя его пытались несколько раз отстранить от учёбы, — Сугавара прикривает глаза, ложась на крышу. — Иногда мне не нравятся книги, которые он читает, но это его дело. После этого разговора Тадао задумался. Он не стал следить за мальчишкой, ему было похер на него с высокой башни, просто беловолосый мальчик стал думать. Когда-то он тоже пытался читать книги, но они ему не понравились, из-за чего мальчик забросил их в дальний угол. Его больше привлекали всегда фильмы, природа и фотографии. Ему хотелось фотографировать абсолютно всё и всех. Наверное именно из-за этого мальчишка мечтает стать фотографом. Рэн сжимает зубы и в свои тринадцать не боится попасться с сигаретами. Иендо стоит на учёте в полиции и вот-вот его поволокут к психиатру. Он ругается со всеми, сбегает больше чем на два дня и вновь видит кошмары. Он не обращает внимание на Тайлера, пока не замечает как Огава со своими дружками обсуждают его. Это заставляет злиться, но он игнорирует. Если от него отстанут, то он будет благодарить небеса. И не важно чья жизнь пострадат. Окурок летит в урну, а сам парень выходит из уборной. Пора бы переставать себя жалеть. Тайлер считает дни до звонка Тойи, ведь надеется на лучшее. Он постепенно начинает читать психологию, интересоваться медициной и драться в школе. Для мальчика третьего класса это слишком рано, но он должен стать лучше. В его голове нет никаких воспоминаний о матери, он блокирует всё это. Изредка поглядывая на телефон, он всё чаще и чаще просматривает историю звонков, отвечая на каждый незнакомый номер. Тишина сводила его с ума. Это ощущалось странно, но он слишком часто поддавался этому, уходя в себя. Когда-нибудь это выйдет ему боком. Но это позваляет из жертвы стать наблюдателем, а это куда приятнее. Не защищая других, сам себя не подставляет. прекрасная тактика для восьмилетнего ребёнка, которому через месяц девять. В библиотеке приятно находиться, тишину нарушает только ручка по бумаге и его резкое перелистывание страниц. Мальчик впитывает информацию в себя словно губка, но многое не понимает, только зубрит. Его небольшая тетрадь исписана разными терминами и тем, что он считает важным. Ум превыше всего. Не обращая внимания на людей, он начинает существовать для себя. Его здесь уже принимают за своего и с лёгкостью пускают, давая нужные вещи. Когда за окном начинает темнеть, а глаза слипаться от усталости, Тайлер спокойно убирает книжку в рюкзак, не забывая расписаться. Сегодня он просидел дольше обычного и есть вероятность, что может попасть от воспитателя. Спускаясь вниз по лестнице он замечает таких же скучающих людей, а на улице снова холодно. Поправив кудри, снова разлитевшиеся во все стороны, Тай идёт уже по знакомому маршруту. На него бросали редкие взгляды и шептались, судя по всему в осуждении родителей. Это заставляло улыбаться слабо-слабо, учитывая что у него почти никого нет. Бесцельная жизнь заставляет его то топтаться на месте, то бежать в пустоту. Тай ребёнок со сломанной психикой и абстрогированием от сверстников. Нелегко, но он лепит себя словно кукла из пластилина. Здесь как и всегда тихо. Шмыгая носом, он проскакивает в коридор к лестнице, но чья-то сильная рука его останавливает. Она вся в синяках, которые просвечиваются из-под бинтов. Глаза, привыкшие к темноте, в немпонимании смотрят на преграду. Неужели его кто-то спалил или сдал? Но рука выглядела как у сдешних детей и это наталкивало на неприятные мысли. — Поглядите-ка кто это у нас здесь, — шёпот раздаётся где-то сверху, заставляя зелёные глаза посмотреть на говорившего. В груди теплился страх, хотелось сбежать и больше не попадаться на глаза этому человуку. — Неужели это наша беспричудная дрянь? На плечи легли чьи-то руки, с силой удерживая его на месте. Это заставляло напрягаться. Попытавшись вырваться, Тай почувствовал как его схватили за волосы, заставляя открыть шею, но видеть человека сзади. — Ну что ты, не так быстро, шкет. Для начала, мы просто хотим с тобой поговорить, — всё тот же голос и человек. — Ты так нас боишься, что готов убежать без оглядки. Знаешь, это нас задевает. Рукой проводят по его телу, хочется блевать. Движения становятся более похабными и грязными, неужели он не может прожить и дня без приключений? Неужели это так сложно? — Сатоши, какого чёрта здесь происхожит?! — доносится более грубый, явно мужской, голос. Его голову отпускают и из-за Сатоши он может увидеть охранника. Не сказать, что мужчина был в отношении мальчика слишком критичен; если опаздывал до отбоя на пять или десять минут, то всегда пускал, разгонял обидчиков, но и выговоры делал. И Тай надеялся, что сейчас будет то же самое, что его хоть как-то спасут. Но ничего не произошло… Огава издевательски усмехнулся, будто бы знал исход стычки. Этот черноволосый парень был слишком сильно уверен в себе. Настолько, что хотелось дать в лицо. Желательно кирпичом. Тайлер делает пару шагов назад, но упирается в чьё-то тело, напрягаясь всем телом, словно стержень. — А мы просто общаемся! Вот, провожаем маленького мальчика до его комнаты, так ведь? — на него бросают угрожающий взгляд, но Яги хмурится, скидывая руки с плеч. Огова хочет его ударить, это видно невооружённым взглядом. — Нет, извините, но мне надо идти, — он вырывается из оков страха и круга подростков, быстро лавируя по лестнице вверх. Не хотелось слышать дальнейший разговор, поэтому блондин лишь нырнул в комнату, падая на кровать. Тело почему-то зудело, шея сильно чесалась. Были мысли, что подцепил какую-то дрянь от недругов или где-то на улице. Месяца два, а то и три назад Тай читал что-то подобное о причуде с похожими симпотомами и чёрным по белому было написано, что расчёсывать зуд нельзя. Но это было больно, казалось что сотни мошек ползают по телу, в частности шее, и кусают тебя. Юноша переводит взор на окно, которое распологалось напротив него и задумался. За его короктую жизнь, считай девять лет, он довольно-таки ощутимо глотнул дерьма. Слишком резкое изменение интересов и приорететов для ребёнка — не нормально. Другие в его возрасте ещё в игрушки играют, да героями мечтают быть, а он? Он лишь существует, стараясь не утонуть в той тьме. Его выпады из реальности становились всё чаще и чаще, но в целом это его спасало, когда старшие поднимали руку. Боль не особо сильно ощущалась и можно было выстоять. Пытаясь выровнять дыхание, мальчишка всё ещё старался смотреть в окно. Ветер колыхал деревья, изредка пролетали летучие мыши или какая-то птица. Было слишком тихо, казалось, что Тай находился в комнате один, но тихое-тихое сопение сверху обрывало все надежды на одиночество. Он так и уснул, смотря в окно, зажимаясь в комочек. Спал мальчик не спокойно, метаясь по кровати и изредко всхлипывая. Рэн, спящий на соседней кровати прямо под окном, просыпается из-за этого. Стараясь не обращать внимания, старший мальчик отворачивается к стене. У него и так завтра контрольная по математике, он хочет спать, а не с ним возиться. Было понятно, что тому снятся кошмары, а с его причудой можно помочь это исправить. Блондин метался по кровати, нервируя подростка. Руки болели от очередной самозащиты от Огавы. Этот парень стал слишком резок, кидался на любого. В первую очередь доставалось ему, как любимой игрушке. Иногда он жалел, что не вздёрнулся ещё в тот день. Может и проблем было бы меньше… Тойя нервно теребил пальцами футболку, прижимаясь спиной к двери. Отец снова забыл про него, занимаясь Шото. Это было больно, обидно и до безумия неприятно. Мать пыталась объяснить, что на геройстве свет клином не сошёлся, но что она могла знать? Она не понимала его. Хотелось вернуться обратно в больницу, где было тихо и спокойно, где не было Шото и матери. Судзуки-сан не требовал ничего, не давил, а лишь делал свою работу. На такого человека мысленно хотелось ровняться, но перед глазами всегда был отец. Герой — это единственное, что для него было желанным. Стать чем-то значимым для отца, превзойти годовалого брата и… И всё. Он хотел стать сильнее, но причуда буквально разрушала его. Тогда, ещё в больнице, он думал, что будь у него наиболее сильная причуда, то он бы смог впечатлить всех, особенно его первого друга. Тайлер оставил у него внутри только восхищение и трепетание. Он искренне хотел ему позвонить, поговорить, но каждый раз одёргивал руку, будто бы его что-то останавливало. Ему казалось, что набери он сейчас и Тай просто сбросит, не захочет с ним разговаривать или у них просто не найдётся тем. Он не знал чем можно обосновать этот страх, не знал что с ним делать. Перемещался по дому словно призрак, стараясь не мелькать перед отцом, но при этом пытаясь завладеть его вниманием. Невыносимо. — Ты совсем себя изводишь, — Фуюми заходит в комнату тихо-тихо, словно боится потревожить. — Это из-за отца, да? Девочка аккуратно присаживается на футон рядом с братом, кладя руку на плечо. Она как и всегда понимающе смотрит, не отворачивается и не уговаривает на другое. Юми была в разы лучше матери, в плане понимания. девочка не требует от него чего-то, лишь подбадривает, находясь рядом. Слишком прекрасна для этого мира. И мальчик ей доверяет. — Думаю да, но не всегда, — начинает сдавленно он. Боги, он пытался позвонить просто знакомому из больницы около нескольких месяцев! И ведь моментов удачных у него было более чем. — Я боюсь. Фуюми поджимает губы. Она знала о его первом друге, девочка знала больше чем ей следовало, но как иначе? Если бы не эта девочка, то рухнула бы его психика ещё раньше. Да Бог бы в принципе до этого дня дожил. — Ты говорил, что он оставил тебе свой номер, ведь так? — кивок после слов. Этого было достаточно. — Так, почему бы сейчас не позвонить? — А если он не захочет? Я должен был сделать это раньше, — мальчик сжимается ещё сильнее, а новые ожоги болят. Осознание било его не хуже электрошокера или ударов отца. Невыносимое ожидание и отвратительное бездействие. Фуюми сжимает губы в тонку линию, доставая телефон, судя по всему мамин, и протягивает брату. Если этот незнакомый для неё мальчик единственное спасение для брата, то она готова сделать абсолютно всё и даже больше. Нет прерасудков, в их доме настоящая тирания и навряд-ли один мальчик из больницы что-то сделает. Навряд-ли что-то изменится, но беловолосая увидит улыбку брата, а это дорогого стоит. Они живут один раз, так почему бы не рискнуть хотя бы сейчас? — Звони, я думаю, он всегда тебе ответит, — и улыбается ярко, подобно солнцу в июне и Тойя подхватывает этот настрой. В трубке раздаются первые гудки спустя долгие месяцы ожиданий.