***
— Вот знаете с чего я до сих пор не могу выхуеть обратно? — осведомился Джеймс. — Полагаю, это риторический вопрос, — прыснул Рем, и Бродяга захохотал, глядя на него и хватаясь за его плечо. Лунатик разулыбался и в какой-то момент тоже начал смеяться, не в силах сопротивляться влиянию его чарующего смеха на себя. — Ну че вы ржете, — шуточно обиделся Сохатый. — Вообще-то я о серьезных вещах тут говорю. — Ну говори, говори, — подхватил его Сириус. — Как вам пришло в головы, как вы вообще умудрились залезть в спальню к Фоули? — до глубины души поразился Джеймс. — Это Рем предложил! — сразу сдал Сириус, смотря на него счастливым щенячьим взглядом. — У нас не было выбора! — защитился Рем, тыкая локтем ему в бок, но в мыслях прыгая до потолка от внезапно накатившей энергии и радости. — Это был единственный нормальный вариант, мы ведь думали, что он предатель. — Ну ты даешь, — протянул Джеймс. Его сундук зацепился за порог Гриффиндоской гостиной, и Сохатый полетел на каменный пол прямо лицом вниз. Лунатик, Бродяга и Хвост ухватили его, за что успели, но он все равно умудрился упасть. — Сука… — взвыл он, а Сириус разразился хохотом, пытаясь помочь ему подняться, но от смеха безуспешно. Рем и Питер вслед за ним тоже рассмеялись, но смогли подать ему руки, чтоб он встал. Как только Джеймс оказался на ногах, и он не удержался от смеха. Глядя на взъерошенного и немного неуклюжего Джеймса, на расслабленного Питера и на плачущего от хохота Сириуса — от него просто мурашки бегали по спине и хотелось так же громко смеяться, Рем понял, что зря волновался. Наверное, он привык ждать от людей только плохого и совсем забыл, кто такие Джеймс Поттер и Питер Педдигрю. Эти люди точно не оставят своих друзей, не осудят их не при каких обстоятельствах. Все точно будет хорошо. Рем аж выдохнул. Они втроем с горем пополам довели Джеймса до спальни и усадили его на кровать, чтоб он не падал, и сами расселись, слушая ужасно увлекательный рассказ о том, как Сохатый познакомился с магловским бомжом на вокзале. — Почему я не удивлен? — пожал плечами Сириус, разваливаясь на своей кровати. Он повернулся к Рему и, улыбаясь, поманил его рукой. Наверное, еще пару месяцев назад тот не сел бы к Бродяге, либо сел бы, но вел себя слишком отстраненно от страха быть спаленными. Но сейчас он не боялся, а даже наоборот, ему хотелось, чтобы Джеймс с Питером сами обо всем догадались. Ему хотелось поцеловать Сириуса, но не то, чтобы специально у них на глазах, а просто поцеловать, как если у него была девушка, и он же иногда целовал бы ее при друзьях. Поэтому Рем смело плюхнулся рядом с Сириусом, садясь в позу йога и задевая его коленкой. Бродяга немного обомлел от такого пыла, но потом в его глазах прочиталось такое невероятное счастье, что Рем понял — ему больше ничего не надо. Ничего, кроме счастливого Сириуса. — Вообще-то я еще и с девочкой одной познакомился, — похвалился Джеймс, гордо вздернув голову. — И не устаешь об этом повторять, — вздохнул Питер, хохотнув — он явно уже услышал все эти истории в поезде. — Да! — абсолютно честно подвердил Сохатый. — Вот это новости, — удивился Сириус. — А ты мне не рассказывал. — А я хотел лично, при встрече, — пояснил Джеймс, с каждой секундой все сильнее раздуваясь от гордости, но больше в шутку, разумеется. — А что ты так удивляешься-то? — Я думал, ты лилисексуал. — Нет, с Лили покончено, — отрезал Джеймс, и Рем теперь тоже очень удивился, потому что сказал он это абсолютно искренне. — Джеймс, ты уверен? — робко уточнил Питер, явно сомневаясь в его словах. — Да, извини, Сохатый, но как-то попахивает пиздежом или самовнушением, — согласился Сириус. — Нет, больше никакого пиздежа, — снова отрезал Джеймс. — Лили… Мы с ней теперь друзья — мы даже переписывались пару раз во время каникул. Но у нее теперь есть парень, и я больше не буду к ней лезть. Не хочу портить с ней отношения из-за своей тупости и из-за невозможности быть с ней, — просто и серьезно объяснил он. Он говорил правду, это было сразу видно по его глазам. Он каким-то странным образом изменился, будто бы вырос за каникулы. Рем улыбнулся и не выдержал: — Это правда очень здо́рово, Джеймс. Особенно то, что ты сам к этому пришел. — Ты думаешь? — неловко уточнил тот, теребя волосы от нервов. — Конечно. — Правда, Сохатый, — согласился Сириус, мягко касаясь пальцами бедра Рема и почти незаметно начиная водить ими — Лунатик сглотнул и немного заерзал. — Слова не мальчика, но мужа. А если серьезно, ты реально молодец: нужно идти дальше. Так что за девочка? — Спасибо вам, — немного печально улыбнулся он, но потом сразу вновь повеселел. — Девочка эта учится у нас, она сейчас на пятом курсе, на Рейвенкло, и, оказывается, живет в Годриковой Впадине. Бля, я сейчас покажу фотку, — он полез в сундук, выкидывая оттуда кое-как закинутые вещи, — она пиздец какая красивая, вы сто процентов должны ее помнить. — Это не та, которая ловец в сборной Рейвенкло? — спросил Бродяга. — Не, это ее подруга, с которой они везде вместе ходят, — отмахнулся Джеймс, нисколько не теряя надежды найти крохотную фотографию в недрах сундука. — Вот! — воскликнул он и достал мятый конверт, из которого вытащил фото и показал. На нем симпатичная девочка в кремовой мантии заправляла русые волосы за ухо и улыбалась сначала совсем немножко, потом расплывалась в улыбке, а затем снова делалась серьезной, взмахивая темными длинными ресницами. — А, да, помню ее, — кивнул Сириус и тут же ухмыльнулся, глядя на Джеймса. — И как идут дела? — Хорошо, — закатил глаза тот. — Мы много гуляли, я угощал ее Сливочным пивом. — Какой ты галантный кавалер, — восхитился Сириус. — Да в жопу иди, пес, — засмеялся Сохатый, кидая в него какой-то своей футболкой. — Ты-то сам на воздержании что ли? Сердце Лунатика пропустило удар и рухнуло в пятки. Нет, сейчас слишко рано. Вот так, с порога? — А с чего это ты взял? — вскинул брови Бродяга. Рем похолодел с ног до головы. — А что — нет? — удивился Джеймс. — А вот все тебе расскажи, — загадочно улыбнулся Сириус. — Тайны? — осведомился Сохатый. — Узнаешь, — пожал плечами Бродяга, — чуть позже. — Мы с Хвостом явно что-то пропустили, — догадался Джеймс, но Рем понимал — он даже не представляет, о чем говорит. — Это да, — согласился Рем и нервно хохотнул. Сириус взглянул на него, снова немного удивившись, но сразу заговорщицки заулыбался. — Ты в курсе? — совсем растерялся Джеймс. — Сохатый, — покачал головой Бродяга. — Сначала вы с Хвостом, а потом мы с Ремом. — Но… — Не-не-не, — отрезал Сириус. — Все расскажем. Вечером, окей? — Вы меня напугали и заинтриговали одновременно, — поразился Сохатый. — Ладно, короче. Рассказывать про Беллу? — Да, давай, конечно, — ответил Сириус, и Рем закивал. Питер лишь немного грустно вздохнул. — Хвост, я смотрю, ты уже наслушался, — прыснул Бродяга. — Да вообще… Вдруг послышался стук в окно, всем знакомый стук — стук совиного клюва. Рем вздрогнул и обернулся к окну. — Это что еще? — нахмурился Джеймс. — А у нас здесь совы в спальне в порядке вещей, — хмыкнул Сириус. — Кажется, это опять от моих родителей, — сказал он, рассматривая сову. Рем поднялся, открыл окно и впустил ее. Та захлопала крыльями, бросила письмо на кровать к Бродяге и вылетела в окно. Лунатик запер его. — Скорее всего, — пожал плечами он. — Но, кажется, та сова была другая. Тоже сипуха, но другая. — Вполне возможно, знаешь сколько их у них там в совятне, — вздохнул Сириус, беря конверт. — Ну что там? — забеспокоился Джеймс. — Они же уже давно не писали тебе, — напрягся Питер. — Кое-что случилось на каникулах, — туманно ответил Рем, поглядывая на Сириуса, мол, можно ли это рассказывать. — Ага, — кивнул тот, вскрыл конверт, достал письмо и пробежался по нему глазами. И с каждой секундой они расширялись, а брови ползли вверх. — Что там? — встревожился Рем, касаясь его плеча. — Что? — тоже спросил Джеймс. — Что блять? — повторял Сириус. — Что? Что это за хуйня? — Лунатик, нервничая, сжал плечо. — Вы будете смеяться, — наконец выдохнул Бродяга. — Я нихуя не понял. Он отдал письмо Рему, и Джеймс с Питером вскочили с кроватей и, подбежав к нему, выглянули из-за его спины. Сириус Орион, У меня слов не находится! Сразу хочу сказать, что у меня нет никакого желания писать тебе, потому что ты унизил нашу семью, СВОЮ ФАМИЛИЮ, до такой степени, что представить страшно. Я еще вытерпела твою выходку с появлением в Министерстве Магии рядом с таким отвратительным отбросом, как Грюм, который не достоин даже того, чтобы с ним разговаривали. Но ТАКОГО я не ожидала. Ты сам пел песню о своей треклятой гриффиндорской чести! И как это так вышло, что я получаю от тебя нож в спину? Сам говорил, что тебе ничего не нужно! Но поступил низко и подло, как никто не поступает со своей семьей, особенно Блэки! Я представить себе не могу, как ты умудрился провернуть такое за нашей спиной. Но теперь знай, что я выжгу с нашего Священного Гобелена к мерлиновой матери и твоего любимого дядюшку тоже! Вы оба чертовы предатели и ублюдки! Мне жаль, что мне пришлось иметь дело с такими, как вы двое! От Альфарда я тоже никак не ожидала, и поверь, на том свете он за это поплатится!Чтоб тебе в Азкабане сидеть, неблагодарный щенок!
Раньше была твоей матерью.
По спине побежал неприятный холодок. Рем тоже не понял ничего — что она имеет в виду, причем здесь больной дядя Сириуса, но… Мерлин, как можно говорить такие слова своему сыну? Да что бы он не натворил, будь он трижды преступником или кем угодно, но говорить такое… В голове не укладывается. Более того, Лунатик уверен, что ничего такого Бродяга не делал, да и вообще это все какая-то ужасная ошибка. Все внутри болезненно сжималось от осознания того, что Сириус рос во всем этом, что он наверняка уже слышал что-то подобное в свой адрес. В очередной раз стало ясно, сколько всего важного он не рассказывает. Да, он говорил, что с мамой у него очень сложные отношения, что его очень часто серьезно наказывали в детстве, но вместе с этим и баловали. Он говорил только лишь, что не хочет быть мажором, сынком богатых и влиятельных родителей, который еще и поддерживает их средневековые взгляды, но о подобном обращении он никогда особенно не распространялся. Почему… Друзья же хотят и могут помочь ему, могут хотя бы не оставлять с этим один на один. Но Сириус предпочитал улыбаться и молчать. Пора помочь ему отучиться от этой привычки. — Что. За. Хуйня, — озвучил Джеймс мысли Рема. — Сириус, это что за пиздец? — Да это ее обычная манера общения, — пожал плечами тот. — Правда, здесь она правда очень злая и психованная, в отличие от того очень приличного письма, которое она мне прислала по поводу Грюма, но… — Злая и психованная?! Да она на голову ебанутая! — выпалил Сохатый, но Лунатик, хоть и полностью был с ним согласен, резко вздрогнул, думая о том, что не стоило этого говорить. Семья — и так слишком больная тема для Сириуса, а такие слова могут усугубить ситуацию. — Знаю, — со вздохом кивнул Бродяга. — Но не понимаю, почему ты удивляешься из-за этого. Я не могу понять одного, что я такого успел сделать? Что за «нож в спину»? Рем с ужасом поднял глаза на Сириуса, больше всего на свете сейчас желая обнять его, прижать к себе, спрятать и защищать до конца своих дней, не отдавать никому, кто посмел бы сделать ему больно. Жаль, не получится — Джеймс с Питером пока к такому не готовы, да и вообще сам Сириус может не хотеть сейчас этих глупых ремусовских телячьих нежностей. — Да все нормально, — грустно улыбнулся Бродяга. — Не могу сказать, что мне прям полностью насрать, но… Пусть идет к хуям. Мне надоело убиваться из-за родителей. — Это ужасно, Сириус, — покачал головой Хвост. — Это вообще неадекватно, что бы ты там не сделал. — Да! — закивал Сохатый. — Бля, бред какой-то… Может, она реально совсем головой тронулась? Может, выдумала какую-то несуществующую проблему? — То, что она головой тронулась — давно известный факт, — произнес Сириус. — Но вряд ли она что-то такое страшное себе надумала. Но что вообще могло произойти? Я вроде ничего такого не делал… Тем более вместе с дядей Альфардом. Он, кстати, даже с кровати встать не может самостоятельно сейчас. Я перебрасывался с ним парой писем, а потом за него начала писать сиделка, потому что он уже даже перо в руках держать не мог. Он разговаривает еле-еле, — невесело сообщил Бродяга. — Настолько плохо? — нахмурился Джеймс. — Да, — ответил Сириус. — Нет, я прекрасно понимаю, что он скоро умрет. Я не то, чтобы очень много общался с ним или виделся, но я всегда считал его самым адекватным из всех. Он, конечно, тоже не очень хорошо относится к полукровкам, немного разделяет их с чистокровными, но что поделать, в конце-концов он же вырос в нашей семье и постоянно был окружен людьми с такими взглядами — ему простительно. Мне блевать хочется от этой мысли, но даже я был бы таким, если бы на первом курсе не познакомился с вами. — Умеешь мрака нагнать, — покачал головой Сохатый, глядя пустыми глазами в пол. — В любом случае, ты сейчас не с ними, Сириус, — произнес Лунатик, борясь с желанием поцеловать его руку. — И дядя Альфард… Никто не виноват в том, что с ним происходит. Я просто хочу сказать, что все образуется, что бы сейчас не происходило, и что бы твоя мама не писала. А еще, ты всегда можешь этим поделиться. — Рем чуть не сказал «со мной», но снова вспомнил, что каникулы кончились, и теперь нужно вспоминать, какова была жизнь до них, и что их всегда было четверо. — Надеюсь, ты помнишь об этом. Тебе ведь тяжело носить все в себе. Голубые глаза наполнились удивительной нежной благодарностью. По лицу Сириуса было видно, что он тоже зацеловал бы Ремуса до смерти, если бы здесь не было Сохатого с Хвостом, или они хотя бы все знали. Но он лишь кивнул и скромно улыбнулся. — Да, Бродяга, — присоединился Джеймс. — Мы всегда готовы, ты же знаешь. Что бы не случилось. — Конечно, — согласился Питер. — Спасибо, ребят. — Может, сходим на обед? — вдруг предложил Хвост. — Он уже через пять минут. — Да, погнали, — поддержал Сохатый. — А то что мы тут сидим в последний выходной? Нам еще в Хогсмид надо успеть сходить! — Точно, обед! — ударил себя по лбу Сириус. — Да, я тоже забыл про него, — хихикнул Рем. — Только подумал, где Дейви? А у нас оказывается обед через пять минут — все ясно. — Да, — заржал Джеймс. — Он давно на готове. Все рассмеялись и потихоньку поползли в сторону Большого Зала, болтая, кто о чем. Рем не мог выкинуть из головы письмо миссис Блэк. Это ненормально… Так нельзя, так не должно быть. Очень хотелось обсудить это с Сириусом, да и тот, похоже, хотел поговорить об этом и намекнул, что они еще это обсудят. Хогвартс наполнился людьми. Студенты всех возрастов шныряли повсюду, преподаватели тоже возвратились на рабочее место и вальяжно расхаживали по коридорам, одергивая беснующихся первокурсников и второкурсников и радостно здороваясь с семикурсниками. Рем вздыхал, глядя на это и тоскуя по тишине, но в то же время странным образом улыбался этой уютной атмосфере учебного Хогвартса, которая не так уж сильно его угнетала, как ему иногда казалось. Вообще, если честно, Лунатику уже хотелось учиться. Он хорошенько отдохнул и отвык от этого, а сейчас ему хотелось с разбегу ворваться в учебные будни, каждый день делать домашнюю работу по куче предметов, заседать в библиотеке и учить новые заклинания. Он странный человек, он знает, но это все от прилива сил, сошедшего на него благодаря отношениям и каникулам. Кстати, об отношениях. Рем понял, что действительно не хотел бы скрываться ото всех. Да, первое время, это может даже и романтично, но сейчас этого не хотелось. Хотелось ходить по школе и держать Сириуса за руку, но не для того, чтобы показать всем, что они вместе, а просто потому что постоянно хотелось держать его за руку. Еще хотелось обнимать его, и совсем не так, как обычно обнимаются двое парней — похлопывают друг друга по спине или шуточно стискивая друг друга. Хотелось чувственно и нежно, хотелось просто выражать свою любовь и не задумываться о том, что могут подумать окружающие. Рем улыбнулся своим мыслям о том, что может быть они когда-то к этому придут, может, у них все получится, и они будут вместе несмотря ни на что, и все будут знать, что они вместе и перемоют им все кости, а им будет абсолютно все равно. Мародеры уселись на лавочки — Сириус пулей подбежал к Рему, глядя на него, как на свой мотоцикл, и у Лунатика в очередной раз покраснели уши. Противозаконный взгляд. Джеймс что-то во всю рассказывал, Бродяга и Питер посмеивались, а Рем лишь улыбался. Вдруг он почувствовал, как Сириус коснулся коленом его колена. Ремус напрягся всем телом и покосился на него — Бродяга делал вид, что ничего не происходит. Ладно, хорошо, Лунатику так даже лучше. Наверное, он какой-то тактильный маньяк, но он просто обожал физические контакты с Сириусом, пусть даже мимолетные. Но тот на этом не остановился. Бродяга сначала провел пальцами по бедру Рема возле колена, а потом постепенно всей ладонью огладил бедро, приближаясь к паху и сжимая внутреннюю сторону. Лунатик напрягся всем телом и, наверное, слишком резко грохнул одной рукой по столу, подпирая ей щеку. Он тут же ужасно испугался, что Джеймс с Питером это заметили, но те хохотали о чем-то своем с набитым ртом, и Рем выдохнул, тоже хохоча, стараясь при этом есть, и изо всех сил строя невозмутимую физиономию. Как только рука Сириуса снова сжала его ногу, он тоже схватился за его бедро и снова покосился на него. Тот был мастером «покерфейса», и потому ничего сейчас не выдавало его — он лишь филосовски и немного беспечно глядел то вдаль, то на Джеймса, иногда посмеивался ради приличия и ел суп левой рукой, как ни в чем не бывало. Но Рем разглядел легкий румянец на его щеках, который вспыхнул немного ярче сразу, как Лунатик коснулся его. Мерлин. Мурашки по всему телу. Рем тоже стал оглаживать его бедро только немного медленнее, чем он. Поднимался к паху и не касаясь ширинки снова медленно возвращался к колену. Сириус застыл, будто бы в него бросили заклинанием. Рем чувствовал его напряжение и сам ощущал, как краснеют щеки и уши, внизу живота завязывается до темноты в глазах приятный узел, а член постепенно тяжелеет, поднывает и изредка подергивается. Немного погодя, Бродяга отмер и продолжил наступательные действия — сжал совсем близко к паху, так, что уже можно было потереться о его руку. Но Рем не мог этого сделать, иначе Джеймс и Питер точно заметили бы что-то неладное. Они с Сириусом и так уже практически лежали животами на столе, чтобы было незаметно, что они делают что-то руками под столом. Наступил момент, когда просто сидеть было уже невозможно. В паху тянуло, ужасно хотелось разрядки, но тысячу раз больше хотелось Сириуса всего, целиком и полностью. А когда он еще и огладил рукой член Рема через ткань брюк, тот не выдержал и чуть не подскочил на месте. Нужно было срочно остановиться. Как они потом поднимутся из-за стола, пойдут в Хогсмид с Джеймсом и Питером? Все. Нужно прекращать. Но рука Сириуса слишком прекрасно ощущалась на ноющем члене. Еще эти его вены на кисти… Рем перехватывал его за запястье, но не имел никаких сил отстранить его от себя. — Блять, я совсем забыл! — вдруг воскликнул Сириус, ударяя свободной рукой по столу. — Меня чувак из Рейвенкло просил встретиться. Он узнал что-то про Мальсибера и сказал, что расскажет мне, когда все пойдут на обед. Вот это Рем называет — актерское мастерство. Он сам чуть не поверил ему, пока не додумался, что если бы это было правдой, Сириус бы не держался за его бедро, как утопающий за соломинку. — О! — вытаращил глаза Джеймс. — Это срочно? — Да, говорю же, я совсем забыл про него, — повторил Сириус, вставая, одергивая края своей длинной рубашки и тут же отворачиваясь. — Я схожу с тобой, — тут же подорвался Рем, тоже отворачиваясь. — А как же обед? — расстроился Сохатый, уже собираясь вставать. — Да не-не-не, сиди, — махнул рукой Бродяга. — Мы быстро. И рванул что есть мочи к выходу, а Ремус ринулся за ним.***
— Иди сюда. — Сириус, хохоча и быстро дыша, схватил Рема за руку и затащил его в первую же дверь, которая ему попалась. Это оказалась каморка или кладовка, где лежали старые стопки чистого пергамента, письма и конверты, сундуки и тоненькие книжки, явно справочники. Но Лунатику было плевать на обстановку. Ему было ужасно смешно, и он боялся, что Сохатый с Хвостом начали понимать, в чем дело, но он настолько хотел Сириуса, что голова опустела от мыслей, тем более плохих. Он запыхался и не мог отдышаться, но все равно набросился на Сириуса, притягивая его к себе за талию, потом обнимая за шею, и впечатался в его губы, даже и не думая о том, что преподаватель, который оставил эту каморку открытой может зайти в любой момент. Бродяга тут же ответил на поцелуй и прижал Ремуса к стенке, посасывая верхнюю губу и покусывая нижнюю, проскользая языком в рот и сплетая его с языком Лунатика. Сириус оттягивал его губы, вбирал в рот его язык и посасывал его, блуждал руками по всему телу Рема и забирался ими под одежду, потрясающе сжимал ягодицы и терся своим пахом о его пах. О, Мерлин, да. Только так должен проходить каждый их обед. Кстати, Сириус был на вкус как суп, но это нисколько не смущало. Как только дверь захлопнулась, каморка погрузилась в кромешную темноту, но Рем и так ничего перед собой не видел. Сириус же, судя по всему, хотел что-то увидеть и потому достал палочку и направил ее куда-то в сторону. Подсвечник озарился светом Люмоса, и тогда Лунатик смог отстраниться, отодвинуть от себя Сириуса и взглянуть в его темные от желания глаза, увидеть его порозовевшие щеки и приоткрытые красные и влажные губы. Невозможно представить ничего более возбуждающего. Бродяга несколько секунд жадно смотрел на него и вдруг вновь прильнул к губам, целуя еще глубже и ужасно сладко постанывая. Рем не выдержал и схватился за ремень на его брюках. Сириус помог ему расстегнуть, и проделал то же самое с ремнем Лунатика, залезая теплой рукой под ткань его брюк, а потом и под ткань боксеров. Как только он коснулся разгоряченной плоти, Рем мучительно застонал, притянул его к себе ближе, заставляя прижаться всем телом, тоже залез под его одной рукой под его майку, оглаживая поджарый пресс и грудь, не забывая о сосках, а второй подобрался к ширинке, расстегнул ее и провел рукой по его твердому горячему члену через ткань трусов, мягко нажимая пальцем на головку и чувствуя капельку смазки. Жар окатил Рема с головы до ног. Он не понимал, от чего приятнее: от того, как Сириус касается его и мучительно медленно надрачивает ему, или от того, как он сам держит в руках и оглаживает его возбужденный орган. Сириус ускорил движения рукой, параллельно сдергивая с Рема штаны, чтобы было удобнее, а Лунатик, еле стоя на ногах, спустил боксеры Бродяги и уже как следует взял в руку член, начав ритмично двигать кулаком. Сириус упал головой ему на плечо и протяжно застонал на ухо. Нереально. Лунатик терял рассудок, внизу живота так сладко тянуло, так шумело в ушах, такие мурашки бегали по спине, что оргазм уже был на подходе. Рука Сириуса на его члене, его прекрасные пальцы, иногда оглаживающие головку, его ладонь, хоть и сухая, но мучительно потрясающая. Бродяга, будто прочитав его мысли, прекратил свои действия и остановил руку Рема, сплюнул на свою ладонь, прижался к нему, обхватил оба ствола и быстро задвигал рукой. — Ах… — выдохнул Рем от неожиданности и тут же жалостливо застонал, при этом тыкаясь лицом в его лицо — пытаясь поймать его губы. Сам Сириус выглядел абсолютно пьяным и, видимо, сам тоже ничего не соображал. Его хвост совсем растрепался, черные волосы повылезали из него и падали на лицо. Он прерывисто, рвано дышал, мычал, постанывал и двигал рукой. Как же хорошо, Мерлин. Рем ухватился за его плечи, чувствуя, что осталось совсем немного. — Бля-ядство, — шепнул Сириус со стоном, не замедляясь ни на секунду. О да, Мерлин, как же Лунатик был сейчас с ним согласен. По-другому и не сказать. В каморке были слышны только сдавленные стоны, рваные вздохи и пошлые, но до ужаса горячие звуки дрочки, звуки шлепков руки о тело, о яйца. Невозможно было спокойно это слушать, невозможно было ровно стоять на таких ватных ногах. Колени Рема подогнулись, он ощутил, как щеки и уши вмиг загораются, на висках появляется испарина, и почувствовал сладостную жаркую волну удовольствия, сначала подступившую куда-то к спине, а потом окатившую с головы до ног. Рем, поскуливая, кончил прямо на низ живота Сириуса. Тот не отстал — практически сразу, как Лунатик излился, он весь напрягся, всеми своими мышцами, закрыл глаза, раскрыл рот в немом, но очень мучительном стоне, и судорожно выдохнул только тогда, когда капли спермы стрельнули Рему на бедра и немного на член. Лунатик замычал от наслаждения прямо как Бродяга, ощущая на себя прекрасную горячую жидкость и, сам не понимая, зачем, стер пару капель с бедра, поднес руку ко рту и вобрал два пальца в рот, слизывая сперму. Сириус протяжно охнул, облизнул губы, так внимательно и так открыто смотря на него, будто боясь что-то упустить, и Рем даже увидел, как расширились его зрачки. — Блять, — сглотнул он. — Какой же ты… Обожаю тебя. Рем немного смутился, но торжество тут же уничтожило все смущение. Он сделал это не задумываясь, просто следуя каким-то инстинктам, но Сириусу понравилось и даже очень, и от этого было просто невообразимо хорошо. Лунатик тоже сглотнул и улыбнулся, откидываясь головой на стену. Бродяга глубоко вдохнул, выдохнул и опустился на пол, облокачиваясь на какой-то сундук и тоже улыбаясь. Рем последовал его примеру, сползая по стене на пол — все силы вмиг исчезли, хотелось просто сидеть вот так и никогда не подниматься. Неожиданно внутри затрепетала нежность, и Рем подвинулся к Сириусу, кладя голову ему на плечо и обнимая его одной рукой. Тот тоже обнял его за плечи и поцеловал в висок. — Как ты? — ласково спросил Бродяга, водя пальцами по плечу и снова припадая губами к виску. — Нереально, — выдохнул Рем первое, что пришло в голову. Но, по крайней мере, это была чистая правда. — Только мне кажется, что мы как-то странно сбежали, — нахмурился он. — Подозрительно. Тебе не кажется? — Думаешь они поняли, что мы пошли не разговаривать с рейвенкловцем, а дрочить друг другу? — ухмыльнуся Сириус, и Рем тихо засмеялся, утыкаясь носом ему в шею. — Не знаю, — хихикнул он. — Но по-моему выглядело это странно. — Возможно, — улыбнулся Сириус. — Но без разницы, если честно, что они там подумали. Мы же все равно им расскажем, и чем скорее, тем лучше. Расскажем же? — Конечно, — тут же кивнул Рем, чтоб у Бродяги опять не возникало сомнений в том, что Лунатик не хочет скрываться и жить в подполье. — Ты хотел сегодня вечером? — Ну да. Но если ты против… — Я только за, Сириус. Я хочу, чтоб они знали, что бы они там ни сказали, как бы ни отреагировали. — Тогда отлично, — наконец действительно расслабился Бродяга. — Нам пора возвращаться, — напомнил Рем. — Не-ет… — жалобно протянул Сириус, размякая. — Ну еще пять минуток… Ремус тоже максимально не хотел сейчас куда-либо ходить, да и вообще вставать с этого прекрасного холодного каменного пола, но, во-первых, сюда в любой момент мог зайти какой-нибудь преподаватель, а во-вторых — они сказали Джеймсу и Питеру, что они быстро. Поэтому силой заставил себя подняться с Сириуса, очистить себя и его палочкой, натянуть брюки с трусами и пригладить волосы. — Пойдем, солнце, — потянул его за руку Рем, с трудом сопротивляясь щенячьему жалобному взгляду. — Я, между прочим, еще есть хочу. — После оргазма всегда хочется есть, — оправдал Сириус. — У меня, по крайней мере, так. Ну давай потом на кухню сходим? — поджал губы он. — Ну Сириус, сюда ведь может кто-то зайти, ну пойдем, — убеждал Рем, надеясь, что не сломается, потому что смотреть на такого жалобного Бродягу было невозможно — хотелось сразу же дать ему все, что он просит. Сириус тяжело вздохнул и поднялся, цепляясь за руку Рема.***
— О! — воскликнул Джеймс, завидя Сириуса и Рема, и у него изо рта полился тыквенный сок. Питер захихикал. — Спокойно, — прыснул, стараясь скрыть смех и показаться очень серьезным Сириус. — Без паники. — Рем расхохотался. Джеймс насупился, проглотил сок и спросил: — Ну что? — Да ничего нового, — махнул рукой Бродяга. — Сказал, что видел Мальсибера в компании Розье, Эйвери и Снейпа в школе, пару дней назад. Нам уже давно известно, что они переодически захаживают в гостиную Слизерина через камин. Я до сих пор не понял, как они его разблокировали, но это и не важно. Это, кстати, отчасти было правдой — Мальсибер действительно появлялся в школе пару дней назад, но видел его не мифический рейвенкловец, а Рем. — Блин, — вздохнул Питер, а Бродяга и Лунатик уселись на свои места напротив них. Рем тут же накинулся на запеченую картошку, думая про себя, что это ведь правда — после оргазма резко повышается аппетит. — М, — вспомнил Джеймс, поднимая глаза на Сириуса и поправляя очки, съехавшие на нос. — Тебе тут целых два письма пришло. Не от родителей, — сразу успокоил он. — Но тоже очень странные. Одно от Гринготтса. — Сохатый подал ему два конверта. Сириус взял их и вгляделся в надписи. А Рем вдруг вздрогнул, и картошка, которую он наколол на вилку, полетела на пол. Кажется, он понял, что это за письма, почему миссис Блэк высказала Сириусу всю эту тираду, и что вообще произошло. Не может быть. Но что, если он прав? Бродяга по очереди вскрывал конверты и читал письма, а Лунатик внимательно следил за его лицом. Кажется, он правильно все понял, потому что эмоции на лице Сириуса менялись с такой же скоростью, с какой летает Джеймс на турнире по квиддичу. — И что там? — насторожился Сохатый, тоже чуя неладное. — Это как-то связано с тем, что написала тебе мама? — догадался он. — Ну типа, — выдохнул Сириус, в полном ошеломлении кладя конверты на стол.***
— Мерлинова борода, мерлинова борода, — повторял Питер, нарезая круги по спальне. — Пиздец, просто пиздец, — заклинило и Джеймса, в свою очередь, сидящего на кровати, распахнув глаза так широко, что они действительно, без преувеличения, стали размером с галеоны. Видимо с те галлеоны, которые получил Сириус в наследство от дяди Альфарда. Рем, если честно, что-то подобное и предполагал, но чтобы столько денег… В голове не укладывается. Этого же может хватить на всю жизнь с лихвой… Он ведь теперь может вообще не работать. Как такое возможно? Как в принципе может существовать такое количество золота? Рем даже чисел таких не видел. Нет, это, конечно, шутка, но сумма была действительно огромная. Лунатик бы даже сказал — громадная. И еще этот дом на Гриммо 12, где Сириус прожил все детство… Вот зачем он ему? Он ведь ни за что не захочет туда вернуться. Теперь ясно, почему миссис Блэк так разозлилась — дядя Альфард умер и оставил дом, в котором она живет, ее нерадивому сыну, который со всеми поссорился и ушел. В голове не укладывается. — Что будешь делать? — бессильно пожал плечами Рем. — Понятия не имею, — покачал головой все еще шокированный Бродяга. — Я до сих пор не могу это осознать. Но теперь хотя бы понятно, почему матушка так всполошилась. — Тоже мне, на ее деньги претендуют, какой ужас, она ведь такая бедная, — закатил глаза Хвост. — Не просто претендуют, Питер, — поправил Рем. — Они уже принадлежат Сириусу по закону, и с этим ничего нельзя сделать. — То есть они не ебнут Бродягу где-нибудь за углом, чтобы забрать награду? — с надеждой спросил Джеймс. Рема передернуло от этой мысли, и он побледнел и сразу отмел ее куда подальше. — Нет, точно нет, — ответил он, но скорее, самому себе. — Нет! — вдруг понял он, спустя паузу, и немного расслабился. — Они в таком случае их не получат, если Сириус своей рукой не напишет завещание. — Лунатик снова вздрогнул. — А если не напишет, то деньги достанутся Гринготтсу, а дом Министерству. — Ну хоть этого можно не бояться, — насмешливо фыркнул Сириус, которому было, судя по всему, нисколько не страшно от того, что все это может угрожать его жизни. Он глянул на Рема, и переменился в лице. Видимо, Лунатик выглядел так, будто над ним поработала группа дементоров. — Да не переживайте вы так, — попытался успокоить Бродяга, глядя на Ремуса и обращаясь больше к нему, чем ко всем. — Все нормально будет, никто меня не тронет. Меня больше волнует то, куда я все это добро дену… Что мне теперь делать с этим? Просто жить с осознанием, что у меня на счету настолько кругленькая сумма? — Кругленькая, — усмехнулся Питер, качая головой. — Я бы сказал, округлая. — Округле́нная, — согласился Джеймс. — Правда, Бродяга, что делать будешь? — Ху-уй знает, — развел руками Бродяга. — Ни малейшего понятия. — Да уж, — вздохнул Сохатый. — Но твой дядя… — нахмурился Рем. — Как ты? — Нормально, — пожал плечами Сириус. — Говорю же — я видел его всего несколько раз в жизни. И знал, что это в скором времени случится, так что… Не знаю, по-моему, я не могу это переварить. Это полный звездец. — Точнее и не скажешь, — серьезно кивнул Сохатый. — Новости на… Сколько там, еще раз? — уточнил он. — N-ое количество галеонов, — подсказал Рем. — Да, именно, — закивал Джеймс. — Ну… — вдруг потер руки Сириус и почему-то напрягся. — Пока вы не отошли от этих новостей, ошарашу вас еще одними. — Он многозначительно глянул на Ремуса, и у того мгновенно похолодело в животе. Сразу стало ясно, к чему Сириус ведет. Сказать, что было страшно — ничего не сказать. Но Рем хотел, он был готов, готов к любой реакции и к любым словам друзей. Он больше ни секунды не хотел притворяться и утаивать свою любовь, тем более, что она оказалась еще какой взаимной, утаивать свои отношения с Сириусом. — В общем, — начал Бродяга уже уверенно, поймав готовый взгляд Ремуса. — Ты сначала по-любому подумаешь, что это шутка, но я все равно скажу. Мы с Ремом теперь встречаемся. Джеймс молчал пару секунд, а потом разразился таким смехом, что Лунатик испугался, что он лопнет. Питер расхохотался вслед за ним. — Бля, Бродяга, ты лучший, — еле выговорил Сохатый, не переставая смеяться. — Воскресил постиронию. Клянусь, ты бы был охуенным актером. Сириус ждал, когда он отсмеется, уже, похоже, не переживая. Самое волнительный шаг он уже сделал, осталось только доказать им, что это правда. — Мы не шутим, — присоединился Рем, усмехаясь. Уверенность Сириуса удивительным образом передавалась ему. Бродяга взглянул на него и чуть улыбнулся. — Да хорош, мы поняли, — отмахнулся Джеймс, и на него с новой силой нагрянул хохот. Питер упал на свою кровать лицом вниз и задрожал от смеха. — Сохатый, Хвост, — вздохнул Сириус. — Можно, конечно, подождать, пока вы проржетесь, но боюсь, у нас нет столько времени. Джеймс покатился со смеху и упал на пол, держась за живот. Рем подошел к Сириусу, касаясь его предплечья, и взглянул ему в глаза. Бродяга улыбнулся, разгадав его намек, и сам приблизился к нему, взял его за лицо и накрыл его губы своими. Лунатик мягко ответил, думая о том, как бы быть убедительнее, но не перестараться. Когда смех совсем стих, Рем отстранился и открыл глаза, не отводя взора от Сириуса, боясь повернуться. Бродяга был абсолютно спокоен, на его лице появилась довольная ухмылка, он обнял Рема за плечи и повернулся к затихшим Джеймсу и Питеру. У Лунтика сердце колотилось как бешеное, а все органы сжимались от волнения, но все равно на душе было как-то по-новому свободно и ужасно хорошо. Он наконец решился повернуть голову и увидел их лица. Кажется, Джеймс не был настолько поражен даже новостью о том, что дядя Альфард оставил Бродяге наследство: он сидел в исступлении, абсолютно пусто переводя взгляд с Сириуса на Рема и обратно. Лунатик не мог понять, что выражает его лицо, но это было явно что-то нехорошее. Шок, смешанный с то ли разочарованием, то ли отвращением, то ли страхом, то ли еще большим удивлением. Рем сглотнул и посмотрел теперь на Питера. Тот просто хлопал глазами, открыв рот. — Что… — выдавил Джеймс, уставившись на Сириуса. — Чего? — Да, — просто кивнул тот. — Это произошло за день до кануна Рождества. — Все каникулы?.. — тихо произнес Питер, и, видимо, сам не понял, что, собственно, все каникулы, но Сириус ответил: — Да. — Вы серьезно? — судя по всему, с надеждой на то, что нет, спросил Сохатый. — Да, абсолютно, — кивнул Рем. — Что… как вообще… — Зрачки Джеймса бегали. — Вы… Вы, блять, серьезно?! — Да, пиздец серьезно, Сохатый, — твердо и немного раздраженно повторил Сириус. — Мы мутим, встречаемся, состоим в отношениях. И вы двое должны об этом знать, потому что вы наши друзья, и не хочется скрывать от вас такие важные вещи. — Сириус, ты… Но ты же не был таким! — воскликнул Джеймс, всплескивая руками. Рем судорожно вздохнул, предвкушая отвратительную ссору. — Каким? — вскинулся Сириус. — Да таким! — вскочил Джеймс. — Ты что, совсем ебанулся от недотраха?! — Да пошел ты со своим недотрахом! — зарычал Бродяга. — Причем здесь это вообще? — Да при том! — возопил Джеймс. — Ты совсем с ума сошел! Все девочки перед тобой на колени падают! Все! А ты что вообще творишь? Откуда у тебя это… Бля-ять… Ребят, ну вы в адеквате? Вы нас разводите?! — Да никто вас не разводит! — уже повысил голос Бродяга. — Представь себе ситуацию: ты тащился по Лили, а я точно так же тащусь по Рему! Точно так же! Рем поджал губы, чтобы не начать улыбаться, как идиот. Ситуация-то серьезная все-таки. — Ты же нормальный! — Я и так нормальный! — Нет! Это ненормально! — Джеймс хищно повернулся к Рему. — Ты педи… Ты, извините, гей?! — Я… — только и успел вставить Рем, как вдруг дверь распахнулась и на пороге очутился не кто иной, как запыхавшийся Дейви. — Пацаны, там… там… — лепетал он. — Там Мальсибер, пара слизеринцев и… и… Пожиратели Смерти. Они затащили наших первокурсников в Подземелье и угрожают что-то с ними сделать, если мы не будем выполнять их указания. Я чудом сбежал оттуда… Бля, без вас не справиться, — взмолился он. — Пожалуйста, пойдемте. Они запретили говорить преподам, иначе они узнают и кого-нибудь там грохнут. Пацаны. Пацаны, пожалуйста.