***
История Луссурии привела Блум в себя и дала некоторое отрезвление сознания. Раньше она думала, что не имеет права дурно поступать по отношению к другим, потому что единственное призвание для рожденной феей — нести свет и добро в сердца окружающих ее существ. — Лусси… Мне так жаль те… — но мафиози отрицательно покачал головой, прерывая ее речь. — Я хочу услышать от тебя не эти слова. Не жалость и даже не сожаление о себе, — парень придвинулся ближе и выразительно посмотрел в ее глаза, перейдя на шепот, — скажи мне сейчас то, что я хочу услышать после сказанного мной… Скажи же… Что в твоем сердце?.. Теперь оглядываясь назад, она увидела, что все ее жалкие попытки договориться с собственным окружением, пусть и в ущерб себе, никогда не приносили положительного результата. С каждым разом она все больше и больше позволяла вытирать о собственную доброту ноги, ущемляя себя как человека, имеющего право на достойное существование, уважение, истинную и искреннюю любовь, дружбу. В ее жизни, зачастую, в роли злодеев выступали самые близкие люди, которые лучше остальных понимали, как сделать больно с первого удара. Скай, любовь к которому была настолько безграничной, что она готова была прощать его постоянно. Подруги, перешептывающиеся за ее спиной о такой поразительной схожести с силой Валтора… А в глаза говорили совсем другое, уверяли в преданности. Да и сама Фарагонда, которая заменила Блум мать, с каждым новым днем пыталась усилить свой контроль над жизнью феи, чтобы сделать его абсолютным. А она то думала, что это такая забота со стороны доброй директрисы… А нас самом деле, банальный страх, что однажды, Блум станет такой же сильной как и сам Валтор, познает все свои грани и примкнет к тьме. Вспоминая фрагменты собственной жизни, только теперь девушка могла видеть их под другим углом. Какая же она была глупая… Как легко и быстро верила… Луссурия одним своим рассказом разбил те розовые очки, что всегда мешали ей жить. Теперь она понимала, что до сегодняшнего момента никогда не жила, а лишь влачила жалкое существование. Она не была охотницей, всегда лишь жертвой. И об этом знали все. Она была жертвой в отношениях, семье, дружбе и даже сражениях, постоянно позволяя противникам «вести себя». — Я никогда не позволю насилию, в какой форме бы оно ни проявлялось, случиться со мной. — твердо и с долей ненависти отчеканила Блум, смотря в серьезные и чистые глаза своего собеседника. -Да-а… Я так хотел услышать именно это… — с придыханием, словно после романтического признания, довольно улыбнулся он, — ты имеешь право жить и выбирать, моя дорогая. Получать то, что тебе хочется, а не то, что словно подачку собаке кидает в твою сторону общество. Ты — личность. Прекрасная и уникальная. А все, кто пытаются покуситься на твой комфорт, желания и чувство самоуважения — враги и должны быть истреблены. После разговора с приятелем, фея впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему свободной.***
— Ну что милая, ты пришла? — самодовольно улыбаясь, спросил принц, сидящий на подоконнике своей комнаты. — Конечно. Я же обещала. — ответила Блум, плотно закрывая за собой дверь. — Знаешь, мне так приятно видеть, что ты не стала делать глупостей, ши-ши-ши. Честно — я удивлен. — улыбка потрошителя стала еще шире и он с нетерпением сказал, — так иди же ко мне. Почему стоишь там и не подходишь? — Всего лишь жду, когда ты позовешь меня, — одними уголками губ улыбнулась Блум, практически невесомо преодолевая разделяющее их расстояние. Увидев наряд феи, сердце принца забилось в несколько раз сильнее, пульс участился, а дыхание сбилось. — Больно ты покладистая. И платье такое выбрала… — с подозрением сказал Белл, когда фея присела на его колени. — Тебе же так нравится… — шепнула ему на ухо фея, — нравится давать приказы и видеть… как их исполняют… Ведь ты… принц… — продолжала говорить Блум, самозабвенно вглядываясь в лицо парня. — Ты же раньше не признавала во мне принца, так с чего бы вдруг? — намного тише спросил Бельфегор и фея поняла, что он уже теряет контроль над своими мыслями. Легко переложив одну ладонь на колено принца, Блум придвинулась к нему так, что он мог слышать как бьется ее сердце, чувствовать пленительный аромат духов и видеть тонкую сеточку вен, покрывающих ее шею, словно модный платок от кутюр. Красный атлас платья был таким нежным на ощупь, прохладным и отстраненным, что разум принца терял свою власть над его телом и ходом мыслей, сбившихся в единый бессмысленный клубок. Он чувствовал как нежно скользят пальцы девушки по его шее. Видел ее взгляд и слышал такое же сбившееся дыхание. Она невесомо касалась его волос, иногда задевая кожу острыми словно лезвия ногтями, что доставляло Бельфегору несказанное удовольствие, в исступлении которого он прикрыл глаза, полностью расслабляясь. — Тебе так нравится? — шептала Блум, обдавая его кожу разгоряченным дыханием. — Да-а… — хрипло прошептал принц, — но мне мало… Хочу больше… — Разумеется… Ведь я пришла для того, чтобы отдать все, что у меня есть… Для тебя одного… — покорно отозвалась фея, слезая с колен Белла, который неожиданно встрепенулся, словно приходя в себя после транса. — Ты куда это собралась? К нему вновь вернулась привычная параноидальная опасливость, которая обычно настораживала и саму девушку, но сейчас, она лишь улыбнулась, снимая свои туфли и под изумленное молчание парня, откидывая их в сторону. — Куда я могла уйти без твоего приказа, ми-илы-ый, а? — выдохнула словно на морозе Блум, начиная плавно и ритмично покачиваться. — Ты хочешь танцевать? — не скрывая собственного удивления, спросил принц и фея легкомысленно засмеялась. — Хочу, но только для тебя… — пылко бросила фея, тело которой уже спустя мгновение, подобием змеи стало извиваться в диком и необузданном танце на полу. Совершаемые ей движения не подчинялись звучанию музыки и привычному пониманию танца. Принц впервые видел, чтобы девушка за секунду теряла осознание себя как человека и превращалась в нечто неистовое, как сам огонь, сама природа и вся его сущность в эти мгновения жила лишь ударами ее сердца, которые заменяли танцовщице мелодию. Вот, она пала на пол и кажется, что незримый удар сразил это хрупкое создание прямо в сердце, но… Уже спустя миг она поднимается подобием волны, окутывая бурлящими внутри эмоциями все окружающее пространство. Ее танец — это молитва, мольба прощения о совершенном некогда грехе и, сам этот грех. Брань непокорной ведьмы, обращенная к небесам за то, что та посмела являться собственным храмом и божеством. В несколько легких и пластичных бросков, девушка преодолела разделяющее их расстоянии и оказалась сидящей около импровизированного трона своего единственного зрителя, неотрывно смотрящего это диковинное представление и жадно пожирающего глазами его единственную участницу. Неожиданно, в руках Блум блеснул нож и не успел Бельфегор отреагировать, как она сделала надрез на собственной шее по которой незамедлительно потекла багровая струйка крови. Все это время рыжая бестия смотрела на лицо потрошителя, дыхание которого полностью сорвалось и превратилось в сдавленный хрип загнанного животного. Улыбнувшись, фея покорно опустила глаза и в ее руках, словно из воздуха появился резной бокал, в который стала стекать кровь девушки и который она, одновременно с тем, наполняла вином. Закончив сие действие, она подала бокал в руки парня. — Ты так жаждал, чтобы я была твоей… Так прими же меня… — Сумасшедшая… Но мне это безумно нравится! — прошептал Бельфегор и схватив за руку принцессу Домино, резко потянул ее на себя, вновь усаживая на колени, — но сначала… Я хочу попробовать на вкус кое что иное, чтобы понять, стоит мне тебя принимать или нет. — и он с жадностью впился в губы Блум поцелуем от которого фея стала задыхаться, не успев задержать дыхание. Лишь когда принц почувствовал, что тело его спутницы слабеет, он отпрянул от нее, настолько сильно сдавливая плечи, что на белоснежной коже девушки оставались следы. — Интересно, твоя кровь такая же вкусная как и твои губы? — захихикал Белл, принимая протянутый Блум бокал. — Нельзя познать не испробовав, мой принц… — Ты права, — и с улыбкой он одним глотком осушил поданный ему напиток, -м-м-м… Ты пьянящая на вкус. Но даже сейчас мне мало. Чем больше я получаю, тем еще больше желаю. Потянувшись к девушке за очередным поцелуем, Бельфегор почувствовал как сознание мутится, а голова начинает кружиться так сильно, что он с трудом может рассмотреть очертания феи, уже поднявшейся с его колен и стоявшей напротив. — Что… со мной?.. — Всего лишь снотворное. — безразлично пожала плечами девушка, брезгливо вытирая губы. -Когда ты… успела… — Успела что? Добавить его? — с издевкой захохотала фея, — милый, оно во мне уже давно. Я выпила такое количество снотворного перед нашей встречей, что тебе и не снилось! Разумеется, заранее успев принять еще одно, не менее надежное средство, которое мне помогло не уснуть самой. — на губах Блум появилась очаровательная улыбка. — Я… убью тебя, когда проснусь… Пространство комнаты наполнилось звонким, вульгарным смехом Блум, которая ощущала удивительный прилив сил от страданий, испытываемых принцем. — А с чего ты взял, что проснешься? — шепнула она, обнажая белые зубы, — честно, я бы раньше не подумала, что такой великий и ужасный киллер как ты купится на такой дешевый, наскоро набросанный спектакль чувств! Неужели настолько давно ты не был обласкан любовью и нежностью, что готов был кинуться на первую, появившуюся в доме девушку, а? Издевательский тон насмешницы больно ранил самолюбие принца, изо всех сил пытающегося противиться происходящим в его организме изменениям, но они были сильнее его. — Тварь… — с ненавистью прошептал Бельфегор, прежде чем провалиться в сон. Осматривая результат своих трудов, Блум чувствовала, что в этот вечер внутри нее что-то переломилось. Казалось, прежний мир с его границами и принципами рухнул, уступая место новой, более жестокой реальности. От собственных мыслей она даже не сразу заметила как неслышно отворилась дверь и на пороге появилась высокая фигура, неспешно подошедшая к ней сзади. — Ты просто умница. — крепкие, но утонченные руки мужчины аккуратно опустились на плечи девушки и она почувствовала аромат знакомых духов и недавно выкуренных сигарет. — Без тебя всего бы этого не было Лусси. — нежно улыбнулась Блум, бережно касаясь руки приятеля, от чего по его губам тоже скользнула довольная улыбка. — Все мужики одинаковые кобели, который раз убеждаюсь. Лишь только увидят красивые ножки и декольте, сразу теряют голову! Хотя… На твое декольте грех не обратить внимание, красоточка. — То есть, сейчас, пользуясь удачным ракурсом своего обзора, ты оцениваешь мою грудь? — приподняла бровь Блум, удерживаясь чтобы не засмеяться. — Каюсь… Грешен, — театрально закатив глаза, прицокнул мафиози и подойдя, пнул спящего принца, — его туша мешает лунному свету свободно протекать на такой восхитительный ковер. Да и по своему безвкусному виду он не может быть предметом интерьера, а значит, надо от него избавиться. Ты не против, крошка? — Ты читаешь мои мысли. — улыбнулась фея, с холодом в глазах наблюдая, как ее сегодняшнего «парня» словно мешок с мусором выносят из его собственной комнаты.***
— Где этот чертов мусор?! — гортанный рык звонким и беспощадным эхом отразился от стен кабинета главы Варии, пребывающего в ужаснейшем расположении духа, — я что, сам с собой разговариваю?! Я спрашиваю, где эта вечно хихикающая сволочь?! Опять бордели пошел шерстить в рабочее время?! Я его предупреждал! — оглушительный рев сменился звоном разбивающегося стекла дорогого итальянского сервиза. — Врой! Я не обязан следить за мелким поганцем! Вчера он поперся в свою комнату и больше оттуда не выходил! — не менее оглушительно ответствовал капитан персонального отряда. Алые глаза Занзаса сверкнули недобрым светом и он прошипел, презрительно смеряя своего помощника с головы до ног не терпящим возражений взглядом: — Хочешь сказать, он провалился сквозь землю? — Я ничего не хочу сказать! Если мне придется отслеживать передвижения каждого офицера, то я могу именоваться нянькой, а не киллером! Ответ Скуало настолько разозлил главу варийцев, что присутствующие слышали как устрашающе заскрипели зубы Скриани. — Как только этот мусор нашляется и вернется, я убью его… — прорычал Занзас, а Блум украдкой увидела как по губам Луссурии скользнула таинственная улыбка, схожая с той, которой улыбается Мона Лиза, — что встали?! Пошли все вон! Вздрогнув от неожиданности, Блум уже развернулась, чтобы смешаться с толпой и поскорее покинуть помещение, но громогласный мужской голос властно скомандовал. — Ты останешься! Внутри девушки все оборвалось и казалось, что земля уходит из-под ног, но Луссурия, успевший ободряюще подмигнуть фее, слегка успокоил происходящее внутреннее волнение, а потому, когда закрылась дверь, Блум с безразличным холодным видом подошла ближе к столу Занзаса и посмотрела прямо в его глаза. Она ничего не говорила, уже зная, как он не любит нарушения тишины без его на то разрешения. Судя по дикому виду варийца, бушующее внутри него негодование все еще имело над ним власть и прерывать ход его мыслей было слишком опасно и неразумно. Промолчав около двух минут, он небрежно кивнул Блум на стул. — Сядь! Повинуясь, она бесшумно опустилась на указанное место и стала ожидать дальнейшей речи Скриани и понимая, что после сражения, у него кардинально изменилось отношение к ее персоне, и, далеко не в лучшую сторону. — Ты знаешь где этот поганец? — слегка сбавив тон, более спокойно осведомился босс. — Если бы я знала…- начала было фея, но тут же была грубо прервана мужчиной. — Я не спрашивал тебя, что бы ты знала, а задал конкретный вопрос! — от его оглушающего крика, в ушах девушки зазвенело, а все внутренности словно сжались в один единый комок, но Блум попыталась сохранить хотя бы видимое самообладание и кротко ответила: — Нет. — Разве у тебя не было конфликта с ним? — с подозрением спросил вариец, наблюдая за ее реакцией, но девушка продолжала оставаться такой же невозмутимой. — Был и я ненавидела его. Подобный ответ удивил мафиози, глаза которого сверкнули и он с бОльшим интересом стал рассматривать собеседницу. — Даже не скрываешь? — Вы тоже не скрываете этого.- выпалила Блум, а потом пожалела о сказанном, ожидая, что теперь в нее за наглость может полететь нечто более тяжелое чем уже уничтоженный сервиз, однако, решительность феи вызвала одобрительную улыбку Занзаса. — Поэтому ты считаешь, что тоже не должна скрывать своей ненависти к нему? — Я не вижу смысла скрывать своих эмоций, босс. Это бесполезное занятие, отнимающее непозволительно много энергии. Подобная игра начинала забавлять мужчину и тот, закидывая нога на ногу, продолжал вести свой допрос. — В таком случае скажи, какие эмоции ты испытываешь по отношению ко мне? На мгновение Блум не совладала с собой и бросила взгляд на лицо мафиози, который, сразу же уловил этот ее жест и необузданное неистовство с бОльшей силой заплясало на самом дне его алых глаз. Он понял, что попал куда хотел и выбил девушку из колеи. — К вам я испытываю страх и интерес. — безэмоционально ответила Блум, выдерживая испытующий взгляд своего собеседника. — Даже та-ак… Тебе не стыдно признавать, что ты боишься меня? — Нет. Вас боятся мужчины, которые значительно выше меня по положению в вашей иерархии, так что зазорного для меня, как девушки, испытывать страх перед вами. Всего лишь банальный инстинкт самосохранения. Он всегда включается у людей в присутствии опасности, которой от вас веет сильнее чем выпитым алкоголем. На несколько секунд в кабинете повисло молчание, сменившееся безудержным и громогласным хохотом босса убийц. — Налей! — подытожил какие-то свои мысли Занзас, рукой указывая на шкаф с пока еще целыми стаканами и бутылками спиртного. Покорно поднимаясь со стула, фея направилась к шкафу и аккуратно отворив его дверцы, достала стакан, наполнила его любимым коньяком варийского босса и поднесла ему. — За алкаша меня принимаешь, чтобы я пил в одиночку? Блум понимала, что это был вопрос с подвохом, ведь все служащие ему офицеры и простые рядовые солдаты и без того знали, что их босс — неисправимый алкаш. Но Луссурия уже успел научить ее, что не все происходящее таково, каким она видит его и не все сказанные слова несут именно тот смысл, в котором они подаются. А потому, посмотрев прямо в глаза Скриани, фея спокойно ответила: — Вы пока еще не позволили разделить с вами такую честь. Мужчина остался доволен ответом и одобрительно кивнул в сторону бокалов из которых, Блум достала второй для себя и наполнила его спиртным. Все ее действия происходили под внимательным наблюдением Занзаса, который с нескрываемым интересом следил за каждый поворотом тела собеседницы. — За вас, босс. — слегка приподняв стакан, Блум одним махом осушила его содержимое и почувствовала, как горло нестерпимо обожгло. Хотелось выплюнуть назад выпитое, скорчиться, упасть на пол и биться в конвульсиях или, хотя бы, на крайний случай, прополоскать глотку литром воды. Однако, фея сдержалась и сдерживала загоревшийся внутри «огонь» от коньяка. — И как тебе? — Вы бы не стали пить дешевое пойло, значит, коньяк великолепный. Но как по мне, только что я сожгла свои внутренности как камикадзе. — и Блум мило улыбнулась мужчине, который снова засмеялся. — Че ты там говорила про интерес ко мне? — Вы вызываете у меня интерес. — Почему? — Своим неординарным поведением. Занзас вновь кивнул на стул, приглашая девушку присесть и та подчинилась. — Мне нравится, что ты говоришь откровенно, однако, должно быть, ты лжешь. — задумчиво проговорил мужчина, откидываясь на спинку кресла и снова переводя взгляд на свою собеседницу. — В таком случае, либо я говорю не откровенно, либо не лгу, мой босс. Или, мы получаем дилемму. — Бабам нельзя доверять! — рявкнул мужчина, на которого свое влияние стало оказывать спиртное. Блум молчала, неотрывно смотря в глаза мафиози, который словно хищник наблюдал за ней. — Согласна? — Да, босс. — покорно согласилась фея, кивая головой и чувствуя, что ее начинает клонить в сон от коньяка. — Эт почему ты со мной соглашаешься сейчас, будучи бабой? — Потому что, знаю других баб, которые не раз подводили меня. От этих стерв только и надо ждать подвоха босс, поэтому, вы несомненно правы. Подперев подбородок рукой, Скриани задумался и на несколько минут полностью выпал из реальности. — Иди! — повелительно приказал Занзас не смотря в сторону девушки и бросив на нее взгляд лишь когда высокая точеная фигура скрылась за дверью.