***
— Я избавилась от чертовой девки и теперь меня гложут сомнения, что он вот — вот начнет что — то понимать! — всплеснула руками Блум, скрещивая их на груди и устремляя взгляд на звездное небо. — Хочешь сказать, что вызвала меня только из — за собственных бабских сомнений? — непреклонно и все так же холодно отозвался Леви — а — Тан, на всякий случай скрывавшийся под струящимися до самой земли ветвями деревьев. — Леви, ты разве не понимаешь, что любой непредусмотренный нами пустяк — это ИХ большая победа. — И что ты хочешь сейчас от меня? Я узнал только то, что девчонка о своем походе к тебе разболтала своей подруге — Сасагаве Киоко. — Ч-черт! — взвыла Блум хватаясь за голову. — Только этого не хватало! Мне нужно нечто, что позволит мне быть готовой к такому вопросу… — Думай. — отрезал Леви и девушка поняла, что он не особо заинтересован в мозговом штурме. Зайдя в тень, Блум стала рассматривать своего собеседника: мужчина был очень высокого и мощного телосложения. Мысленно сравнив габариты, фея поняла, что Леви «состоял» из трех-четырех тел самой Блум, что не могло не внушать определенного страха, ведь одним ударом вариец вполне мог убить крикливую и нервную коллегу, так невовремя перешедшую ему дорогу. Его глаза были достаточно узкими, что натолкнуло девушку на мысль о том, что Леви — а — Тан — метис. Возможно один из родителей был родом из Италии, а другой — Японии. Взлохмаченные и словно заостренные волосы выбивались во все стороны и ни в одну из их встреч не лежали ровно, а его легендарный пирсинг служил отличительным знаком для всех варийцев, говоривших, что он имеет определенный смысл, известный только самому Леви — а — Тану. — Что ты смотришь? Опомнившись, Блум за собственными мыслями не заметила, что вариец внимательно рассматривает уже саму девушку. Его взгляд блуждал по всей ее фигуре, но ни на секунду не изменил своего выражения, поэтому было невозможно понять, какие мысли таятся в голове мужчины. Максимально сократив расстояние и резко дернув его за край пиджака, фея заставила его наклониться ближе и, закрыв глаза, поцеловала. Опешивший Леви не сразу понял что случилось и лишь спустя несколько мгновений попытался оттолкнуть девушку. Блум понимала, что теряет контроль над варийцем, поэтому со всей имеющейся силы пихнула его в сторону. Споткнувшись об корягу дерева, он не удержался на ногах и полетел на землю, увлекая за собой отчаянно вцепившуюся в него фею. Продолжая свое активное наступление, она целовала его, боясь открыть глаза, в ожидании скорого удара. Блум была готова и к этому, понимая, что если мужчине не понравится подобное вторжение на его личное пространство, то он вполне может применить силу, учитывая, что находится на службе в специальном отряде убийц. Но больше сопротивление не повторилось. Притянув ее в свои объятия, Леви, к огромному удивлению Блум, расслабился и ответил ей взаимностью. Возможно, сказалось долгое затворничество, а возможно… Одному Богу известно что еще, но девушка была рада, что ее голова осталась на плечах. — Хватит. — поднялась Блум и отряхнулась от испачкавшей ее земли. Взгляд феи, от томного, нежно — преданного сменился на холодный и безразличный. Такая смена настроения не могла остаться незамеченной. — Не понравилось? — все так же серьезно спросил Леви, поднимаясь следом и буквально сверля глазами лицо Блум. — Что ты можешь посоветовать мне чтобы подготовиться к возможному вопросу от Савады? — игнорируя вопрос варийца, задала свой девушка, придирчиво оправляя одежду. Леви сдвинул брови, понимая, что поцелуй рыжеволосой бестии был не искренним. Внутри разгоралось чувство ненависти, которое он был уже не в силах сдерживать. — Хочешь сказать, что поцеловала меня ради того, чтобы я ответил на твой вопрос? Скажи, а если я не сделаю этого, то твой гнусный план просто провалится или ты потеряешь свою женскую честь, что за так поцеловалась со мной? — Ты ответишь. Или вот это фото станет самым сенсационным скандалом кабинета босса. — грубо ответила Блум, показывая телефон с фотографиями их совместной встречи. Опешив от такого поворота событий, Леви заскрежетал зубами: — А ты еще та тварь, оказывается… — У меня были хорошие учителя. Подойдя к недалеко припаркованной машине, Леви несколько минут копался в бардачке и вернулся с небольшим пакетиком. — Держи. Подмешаешь ему в какой-нибудь напиток, он потеряет волю и сможешь крутить мальчишкой как ты любишь. — с отвращением сказал мужчина. — Ревнуешь? — ухмыльнулась Блум, принимая пакетик от варийца, но не получив ответа, добавила, — все это необходимо для дела Леви. Дыши спокойнее. В глубине души Леви — а — Тану было до омерзения неприятно, что какая-то девчонка смогла настолько грубо использовать его, а он словно салага развесил уши и поддался на такую дешевую провокацию. Вместе с тем, велико было чувство жгучего желания повторения подобной встречи, только в которой он одержит верх и мерзкая девчонка наконец-то проиграет. Ничего не ответив напарнице, он ушел.***
Лучи предрассветного солнца настойчиво проникали сквозь занавешенные окна в небольшую комнату. От грядущего дня веяло тревожностью и Блум остро чувствовала это. Давно проснувшись, она нервно ходила по комнате, пытаясь понять с чем может быть связано все сильнее накатывающее на нее чувство. В комнату тихо постучали. Вздрогнув, девушка несколько мгновений затуманено смотрела на дверь и лишь потом, пересохшим от волнения голосом ответила: — Войдите. Дверь отворилась и в комнату вошел Савада, лицо которого было бледно-серого цвета, а взгляд отражал растерянность и грусть. — Что случилось, Тсунаеши — кун? — Хару — тян пропала. Ты не видела ее в последние дни? Именно этот вопрос больше всего боялась услышать Блум после избавления от назойливой соперницы. Много раз она вспоминала тот день и думала, могла ли быть более спокойной, избежать разговора с ней и не прибегать к помощи Леви — а — Тана. И каждый раз она находила только один ответ «нет». Она не имела права рисковать всем своим заданием из-за бестолковой настойчивости Хару. Внимательно вглядываясь в лицо парня, Блум понимала, что он обеспокоен пропажей подруги, но пока только это тревожит его. Тсунаеши не имел жизни обычного подростка с ночными прогулками и признаниями в любви на крыше многоэтажки под трогательный медлячок, который он будет потом помнить как самое нежное воспоминание юности. Его быстро взяла в оборот мафия, постоянно следя за всеми передвижениями и контактами в общении. Луссурия даже говорил, будто и невесту Десятого босса должно одобрить некое специальное собрание. Этот момент всегда вызывал у Блум скептический смех и отвращение. Но теперь ей предстояло завоевать сердце глуповатого Савады, не искушенного любовными похождениями. Лишь вмешательство его приятельниц портило картину происходящего ненужными волнениями. «Черт бы их побрал» — думала фея, лихорадочно пытаясь придумать, как перевести тему разговора начатого парнем, но выжидающий взгляд Тсуны говорил о том, что так быстро переменить ее не удастся. — Я видела Хару — тян последний раз в день нашего первого знакомства. Больше — нет. — пожала плечами фея, увидев насколько сильно расстроился юноша. — В последнее время я был слишком занят делами и постоянно отказывался от прогулок с Хару и Киоко. А теперь, она исчезла и я совершенно не знаю что думать и где ее искать… Какой я после этого друг? Подойдя ближе, Блум положила руку на плечо едва не плачущего Савады. В это мгновение он вызывал к себе только жалость. «И это его мафия хочет поставить во главу себя? Он совсем ребенок: наивный и которого можно обвести вокруг пальца. Отдал бы место Занзасу, чтобы наконец почувствовать воздух свободы» — сочувственно думала фея, гладя его плечо. — Не беспокойся, Тсунаеши — кун. Я думаю, у нее просто появились неотложные дела и совсем скоро ты сможешь увидеть ее. — Она никогда не пропадала так, чтобы никто об этом не знал. С ней что-то случилось, я чувствую это. Вдруг, Хару кто-то похитил? На последней фразе, сердце Блум тревожно екнуло. Кажется, мальчишка догадался и уже готов отправиться на поиски своей подруги и сорвать все планы самой фее. — Но кому так могла помешать Хару — тян? Она же хорошая девушка, как мне показалось при встрече. Или… нет? — Она очень хорошая, но… тут другая ситуация и связана она с моей жизнью. Это я мог стать причиной пропажи Хару… — закрывая лицо руками запричитал Савада, опускаясь на край кровати, а Блум лишь приподняла бровь. «Значит, не такой ты и дурак, Тсунаеши… Ну что же, быть может ты и меня посвятишь в свои секреты» — подумала фея, доставая из прикроватной тумбочки бутылку специально приготовленного на такой случай вина и два небольших бокала. — Держи, Тсунаеши — кун. Выпей. Окинув непонимающим взглядом Блум и алкоголь, он было хотел воспротивиться, но фея силой вложила наполненный до краев бокал ему в руки и прошептала: — Это поможет успокоиться. Нельзя в таком состоянии принимать даже самые незначительные решения. — Т-ты… так думаешь? — Я знаю. Тсунаеши — кун может не беспокоиться, что кто-то узнает об этом, ведь мы тут вдвоем, а я никогда не скажу того, что не пожелает услышать Тсунаеши — кун. — последняя фраза была сказана Блум настолько серьезно, что Савада несколькими неуверенными глотками опустошил врученную ему емкость и закашлял. — Чт-то… это? — пытаясь прийти в себя от выпитого, прошептал парень, дыша через рот чтобы немного остудить «полыхающее» горло. — Это одно из самых элитных вин, которые пили все самые влиятельные мужчины этого мира. Считалось, что оно придает им необыкновенных сил. — Откуда оно у тебя? — спросил Савада, облокотившись на спинку кровати и слегка прикрыв глаза. Он заметно расслабился и фея была довольна тем, что Леви не подвел ее. Что касалось исполнения, он всегда был на высоте. — На одной из прошлых работ мне дали одну эту бутылку в качестве зарплаты, только чтобы я никому не жаловалась. Хоть я и не пью, интуицию подсказала, что надо взять такой «подарочек», вдруг пригодится. Вот и пригодился… Тебе легче? — Да-а… Словно камень с души упал и я чувствую себя свободным. Как давно я не испытывал подобного. — Тсунаеши — кун, тебе не стоит беспокоиться о Хару. Она самостоятельная девушка и далеко не глупа. Если хочешь, я помогу тебе в ее поисках. Изрядно затуманенный взгляд Савады на секунду прояснился и он с надеждой посмотрел в глаза собеседницы. — И тебе будет не сложно это сделать?.. — Разумеется — нет. Только скажи, ты спрашивал у Киоко — тян про Хару? — Н-нет… Я не подумал об этом… Какой дурак… — Я сама спрошу у нее. Тебе нужно отдохнуть и забыться, — немного помедлив, Блум спросила, — Тсу — кун, за все то время, что я знаю тебя, ты никогда не бываешь спокойным и довольным своей жизнью. Постоянно куда-то спешишь и словно обязан каждому встречному… Мне очень жаль видеть тебя в состоянии, которого ты по доброте своей не заслуживаешь. Расскажи мне, что тяготит твое сердце и, быть может, я смогу помочь тебе? Помолчав несколько секунд, парень растерянно рассматривал потолок одной из комнат собственного дома, словно видел его впервые. Тяжело вздохнув, он более удобно сел на кровати. — Я боюсь, что мои слова отстранят тебя от меня. Ты не поверишь… А я не хотел бы этого. — Мой характер всегда отчасти замкнут. С самого детства, как меня оставили родители, я чувствовала, что неполноценна и потому, не заслуживаю ни любви, ни дружбы. Оказавшись одна в этом мире, я всегда старалась избегать каких-либо взаимоотношений с людьми, думая, что меня вновь предадут. Так продолжалось до нашей с тобой встречи. Тогда я поняла, что есть люди, которые несмотря ни на что продолжают оставаться чистыми и не запятнанными грехами нашей несовершенной планеты. И в этот миг я больше всего желала остаться с тобой чтобы каждый день ты своим видом, взглядом и делами заставлял меня верить людям… — Блум — сама… Я не знал… — Не надо, Тсунаеши — кун. Мне до сих пор кажется, что все происходящее со мной в твоем доме — не более чем сон, который растает как только я упущу тебя из вида. Поэтому я так боюсь… — Но я ведь из мафии! Они заставляют меня быть Десятым, а я не хочу… — Мафии? Десятым? О чем ты, Тсунаеши — кун? — не веря собственному счастью, спросила Блум, радуясь, что он наконец перешел к основной теме. — Так получилось, что я тоже не свободен, что не могу привязываться к людям, ведь мой учитель хочет, чтобы я стал главой мафии и он готовит меня к этому. Но никто даже не спросил, желаю ли я этого! Блум — тян — ты настолько прекрасная девушка, что я даже не знаю как такая могла обратить на меня внимание… Раньше мне нравилась одна девушка, но те чувства, что я испытываю рядом с тобой… Я не понимаю их, они намного сильнее всего, что я когда — либо знал. Накрывая с головой, они подчиняют, но столь нежно, что нет ни единого шанса и желания на сопротивление. Если бы я был обычным парнем, то… — То? — Сказал бы, что бесповоротно влюблен в тебя… Но я не имею права говорить тебе это из — за собственной жизни, которой могу сломать твою. — Тсунаеши — кун, неужели ты думаешь, что настоящие чувства способно изничтожить какое-то призвание? Я всегда была одна и только сейчас, обрела семью в твоем лице… Не лишай меня ее… — прошептала Блум, хватая за руки растерянного парня. — Я готова пойти за тобой куда угодно, работать плечом к плечу только чтобы тебе было хотя бы немного нести это тяжкое бремя… — Теперь я уверен, что точно знаю что такое любовь… Мой отец сказал мне однажды, что любовь — это не яркая страстность чувств, а преданность одного человека другому. Но я не хотел бы, чтобы мафия сломала твою жизнь также, как ломает и мою. Я не могу… не могу позволить тебе потерять себя в этом сумасшедшем и бесполезном круговороте. — Уже слишком поздно… Я потеряла себя давно и если сейчас ты отринешь меня, то никогда не напомню тебе об этом разговоре, но и никогда не стану счастливой. Ты просто сломаешь меня, как делали многие люди до твоего появления… Только теперь для меня это будет во сто крат больнее, ведь ни к кому я не испытывала ничего теплее льда… Только твое присутствие зажигает мою душу подобно самому яркому огню Вселенной… Но не думай, я не обижусь и не буду проклинать день нашего знакомства, если ты откажешься от меня. Напротив, буду вспоминать только тот миг, когда встретилась с тобой взглядом и услышала твой голос. Впервые, такой сочувствующий по отношению ко мне… Взглянув в лицо Савады, Блум увидела, что по его щекам текут слезы. — Б-блум… Я… Недостоин таких слов… Покачав головой, девушка грустно прошептала: — Не говори ничего. Просто дай понять, какое решение ты принял или мое сердце не выдержит столь тягостного ожидания… Я слишком долго ждала этого разговора. Неуклюже наклонившись к фее, юноша несколько мгновений всматривался в ее лицо. — Ты… позволишь?.. — Не говори. Действуй так, как подсказывает твое сердце. Умоляю тебя… Аккуратно придвинувшись, он обнял девушку за плечи и нежно поцеловал. " Ну наконец — то! " — внутренне возликовала Блум, отвечая на неумелое проявление чувств и показывая, что она не против подобного проявления ухаживаний. Пылкие признания более уверенно срывались с губ юноши ни на секунду не отрывавшегося от своей первой, настоящей возлюбленной. В эти секунды он совершенно забыл о существовании Хару и некогда горячо признаваемой Киоко, забыл он и том, что должен стать главой мафии и о том, что это всегда печалило его, не давая чувствовать себя свободным. В эти мгновения он был полностью свободен. И пусть их сейчас связывали только поцелуи, для Тсунаеши они были самым святым таинством впервые открывшегося чувства.***
Весь день после их встречи, Савада лучился счастьем и искал встречи с Реборном, чтобы оповестить учителя о прекрасной новости: ученик нашел себе возлюбленную, которая станет женой главы мафии. — И что ты так мечешься, никчемный Тсуна? — услышал он знакомый голос, но впервые, не обидевшийся на уже привычные слова. — Ищу тебя, Реборн. Мне нужно с тобой поговорить. — Раз нужно, то говори. Ни к чему сотрясать воздух пустой беготней. — ответил мальчик, усаживаясь в свое креслице и по — хозяйски закидывая нога на ногу. — Помнишь, ты говорил о том, что у будущего главы мафии должна быть хорошая и верная жена? — Помню. Ты выбрал Сасагаву Киоко. — Нет. Это был преждевременный выбор и я основывался только на своем впечатлении о ней и только гадал, как она воспримет правду обо мне. Теперь я окончательно выбрал ту, с кем готов без оглядки прожить всю свою жизнь, сколько бы мне ни было отведено. — Хм… И кто же она? — потерев подбородок, с интересом спросил мальчик, осматривая заметно изменившегося ученика, который стал более уверенным. — Блум Мия. — Разве она мафиози? — Нет. — Тогда почему ты говоришь о том, будто она способна будет понять правду о твоей настоящей судьбе? — Потому что, я вчера рассказал ей о том, кем являюсь. Глаза Реборна недобро блеснули и он плотно сжал губы. — Ты понимаешь, что если твой выбор не одобрят, то теперь ее придется убить? Вошедшие в мафию могут выйти из нее только вперед ногами, тебе это было известно. Опешив от такого поворота событий, Савада запричитал: — Ты даже не знаешь ее, так как можешь говорить об убийстве?! Тебя волнует только чертова мафия и в тебе нет ни капли сострадания и понимания! — Успокойся и думай головой! — резко одернул своего ученика Реборн. — У нее все еще есть множество вариантов избежать смерти. — Каких? — Например, если она действительно идеально подходит на роль жены Десятого. Сегодня вечером я жду ее для знакомства, а сейчас — уйди и оставь меня. Твой жалобный крик неуместен. Учись контролировать свои эмоции, чего бы они не касались.