***
— Я пришел чтобы сказать: Реборн хочет увидеть тебя. — голос Леви — а — Тана был еще более серьезным чем обычно. — Знаю. — сухо отозвалась фея, пытаясь сохранить внешнюю невозмутимость. Она понимала всю неизбежность их личной встречи и каждый день морально готовила себя к этому, но как оказалось, все ее усилия были иллюзорными и она все еще очень боится. Слухи о мальчике ходили самые разнообразные: от того, что он спит с открытыми глазами и каким — то образом все равно видит происходящее вокруг него, до того, что он умеет «читать» людей как только посмотрит им в глаза и ни единая ложь не может утаиться от него. Что правда, а что вымысел — догадаться невозможно, но факт остается фактом: его вид ребенка никак не вяжется с тем необычайным ореолом могущества, что наделила его мафия. А как Блум успела усвоить, мафия никогда ничего не делает просто так. — Что ты намерена делать? — не унимался Леви, сверля глазами лицо молодой девушки. На мгновение, Блум даже показалось, что в его голосе прозвучала тревога, но уже через мгновение, металлическое звучание голоса сместило все догадки девушки. Покачав головой, она ответила: — А что я могу быть намерена делать? Разумеется, идти на встречу и играть дурочку. — Это не то же самое, что играть ее со мной! — резко схватив за руку, развернул ее к себе Леви — а — Тан, продолжая словно тисками сжимать плечи. — Если ты ошибешься хотя бы в полуслове, мальчишка убьет тебя без раздумий! У тебя не будет ни одного шанса на побег. — Если я не пойду, то вызову еще больше подозрений. Мне придется попытаться. В первый раз она не перечила варийцу и не вырывалась из стальных «объятий», несмотря на острую боль в руках. Ей не хотелось прекращать эту встречу, потому что она была единственным островком спокойствия перед надвигающейся бурей. Блум хотелось верить в то, что все пройдет удачно и она сможет выстоять даже перед великолепием и знанием учителя — киллера, но в глубине души фея понимала, что Леви прав и она идет на верную смерть. У нее не будет привычного преимущества роковой соблазнительницы, ведь новый клиент — ребенок, окруженный целой толпой верных мафиозных псов. Леви молчал. Он знал, что ни одно из зелий и приспособлений не способно помочь его своенравной коллеге одурачить мальчишку, если только не активировавшиеся ресурсы организмы сделают это ради нее. Прибегать к устрашению от невыполненной миссии было бесполезно — кара от ее провала могла быть намного ужаснее. Простояв так около пяти минут, Леви — а — Тан первым нарушил молчание. — Как только поймешь, что дело плохо, возьми этот кинжал и примени его ради бегства. Оставаться там не смей. — Ты что, стал переживать за меня? — одними губами прошептала Блум, чувствуя как на глаза наворачиваются слезы. Впервые за все время, что она попала в этот мир, настолько сильная тоска и безвыходность охватила ее сердце. Она вспомнила о тех, кого оставила в Магиксе, кого считала родными и любимыми, а теперь, ощущала необычайно сильное расхождение с чувствами к ним. Она была одна и словно покалеченная собака боялась всякого проявления жалости к себе. Ей было мерзко врать о чувствах в первый раз, играть на людском ожидании симпатии и человеческого влечения, ведь сама так жаждала чистой и искренней любви. А теперь?.. Теперь все ее слова стали походить на конвейер и она не испытывала даже толики того, о чем говорила. Даруя мужчинам мечты, не симпатизировала никому. Фея ничего не чувствовала ни к Леви — а — Тану, ни к Гокудере, ни к Саваде. Все они — словно отражение в воде по которому хотелось провести рукой, чтобы оно исчезло. Сочувствие мафиози не трогало отныне оледеневшего сердца огненной феи. Он продолжал говорить ей что — то, давать советы, которых она не слышала. Зачем? Когда больше всего хотелось закончить дешевый спектакль, ведь если она умрет, винить Скуало, в благодарность к которому все было затеяно, никто не станет. Рыжая дурочка оказалась слишком бездарной чтобы исполнить задание. — Мне пора идти. -прошептала Блум, боясь что чувства жалости к себе вырвутся перед тем, кто этого видеть не должен. Разжав стальную хватку, вариец отпустил фею, которой долго смотрел вслед, «говоря» взглядом все то, что не мог сказать лично.***
— Блум — тян! — услышала она радостный крик успевшего изрядно надоесть жениха. Закатив глаза, фея выдохнула, выдавив из себя улыбку. — Да, Тсунаеши — кун, я тут! — У меня для тебя восхитительная новость, Блум — тян. — схватив девушку за руку, сказал юноша, глаза которого лучились счастьем. — Мой учитель Реборн готов познакомиться с тобой! «А о том, что меня могут убить, если я ему не понравлюсь, молчит, гад — подумала Блум, сохраняя очаровательную улыбку на лице. — Да предадут мне Высшие сил, если им угодно продолжить лицезреть это представление». — Я не буду тебя тревожить больше. Готовься и через два часа я зайду за тобой. — окрыленный ребяческими мечтами, Савада еще раз тряхнул руку Блум и выбежал из комнаты, закрыв за собой дверь. «Наконец — то свалил» — выдохнула девушка, усаживаясь на стул. Ей предстояла кропотливая подготовка к встрече с легендарным учителем всех киллеров…***
— Блу — у — м — т — ян… Какая ты… красивая… — зардевшись румянцем, протянул Тсунаеши, увидев как его возлюбленная оделась ради встречи. — Тебе правда нравится? — Оч — чень… — нерешительно кивнул парень, протянув девушке руку. — Я провожу тебя к учителю. «Не зря мальчишка назначил встречу именно на втором этаже дома Тсуны. Видимо, чтобы при самом плохом раскладе мой побег через окно состоялся сразу и на небеса…» — подавленно думала Блум, чувствуя как тревога в груди нарастает с каждой секундой, приближающей ее к неизбежному. В конце коридора, она увидела раскрытую настежь дверь с приглушенным светом. Войдя внутрь, Блум опешила: в комнате находился практически весь состав приближенных семьи Тсуны и… даже Гокудера, непонимающий взгляд которого фея успела поймать на себе. «Он ничего не знает… " — пронеслось в голове девушки, всем своим существом ощущающей на себе взгляды присутствующих. — Реборн, это Блум — тян о которой я говорил тебе. — сказал Савада, но фея даже не поняла к кому он обращается. Оглядывая комнату в поисках того, кто мог соответствовать виду учителя, она стремилась не касаться глазами присутствующих. — Хм… Я рад познакомиться с тобой, Блум Мия. — раздался вкрадчивый и серьезный детский голос. Опустив глаза, она увидела, что в метре от нее и Тсунаеши стояло небольшое кресло на котором сидел мальчик лет пяти с черными словно бусинки глазами. Маленький костюмчик выглядел на ребенке очаровательно, придавая ему невинного шарма. Только энергия, излучаемая им могла говорить о том, что перед ней и есть тот самый Реборн. — Счастлива познакомиться с вами, Реборн — сама. — склонив голову как можно более почтительно ответила Блум, стараясь делать как можно меньше движений. — Тсунаеши уже сказал тебе о том, кто МЫ такие? — Да. — И что ты думаешь по этому поводу? — продолжал задавать вопросы мальчик, ни на секунду не прекращая визуального контакта. — Я… — начала Блум, но ее дыхание сбилось и голос сорвался, что не могло остаться незамеченным для окружающих и самого Реборна, вскинувшего бровь. Нервно сглотнув, фея чувствовала, что земля уходит у нее из — под ног, а давящая энергия маленького учителя словно ожившая бестия пыталась подчинить сознание несчастной. Теперь она понимала о чем говорили знавшие его люди. Вдохнув поглубже, Блум усилием воли заставила взять себя в руки. — Я думаю также как Тсунаеши — сама. — ответила фея, надеясь, что это был именно тот ответ, который хочет услышать ее маленький инквизитор. — Состояла ли ты когда — нибудь в мафии? — провокационный вопрос который Блум ожидала услышать, а потому, ни на секунду не отвела взгляда. — Нет, Реборн — сама. В воздухе повисла тишина и фее казалось, что все присутствующие слышат как выскакивает из груди ее сердце. Она видела как киллер отвел взгляд в сторону, словно всецело погрузившись в свои мысли и забыв о существовании ее и Тсуны. Блум с надеждой всматривалась в лицо Реборна, силясь хотя бы по микровыражению узнать, какой вывод о ней он делает глубоко внутри и те ли слова были ей сказаны или самое время применить отданные Леви кинжал. Внезапно, резкая ледяная волна охватила ее тело, сменившись обжигающим жаром. Блум чувствовала, что совершает какую — то непозволительную ошибку и стала хаотично и поверхностно вспоминать все, что ей говорили о необычном «ребенке». Технике поверхностного воспоминания она научилась сама, когда готовилась к встрече с Реборном. Не зная чего ожидать, Блум желала защитить собственное сознание от возможных проникновений и все свои мысли с первого дня начала тренировок стала делать максимально поверхностными и не касающимися в частности ничего. Мысли словно поток горной реки, быстро сменяли одна другую, не находясь во взаимосвязи, а потому, проследить их исток и дальнейшее завершение даже самой фее не представлялось возможным. На милю секунды она вспомнила, что должна думать только о своих «отношениях» с Тсунаеши, не касаясь ничего кроме этой темы. Быстро взяв себя в руки, Блум «отпустила» свои мысли в свободное плавание и стала думать: «Господи, как бьется мое сердце… Словно вот — вот выпрыгнет из груди и разобьется об холодную неприступность семьи того, кого я так полюбила… Если чувства, испытываемые мной к Тсунаеши — саме сегодня окажутся под запретом, мне не будет страшно умереть, ведь я потеряю самое ценное, что не так давно обрела. Реборн — сама спрашивает меня о том, что думаю я о мафии… Что могу я думать, Всевышний?! Лишь то, что это работа моего жениха и я готова сделать все, что помочь ему в ней, если мне, как глупой и бездарной женщине будет позволено. Не имея родной семьи и любящих родителей, Тсунаеши — сама единственный, кто так по — доброму отнесся ко мне. Разве могло мое сердце воспротивиться внезапно охватившим меня эмоциям? Нет… Нет! Нет! Я полюбила его так сильно, бесповоротно, что сейчас мне стыдно за свои мысли… Стыдно, что я стою перед таким количеством мужчин и молю небеса не о своей чести и нравственном виде, а о том, чтобы моя душа была отдана Тсунаеши — саме… " Все это время Реборн молчал, внимательно смотря в лицо Блум, глаза которой непроизвольно заслезились, ведь она заставила себя поверить во все те чувства, о которых думала. — Ты ведь хочешь стать женой Савады, не так ли, Блум Мия? — прозвучал неожиданный вопрос от мальчика в забавном костюме. В этот миг, фея почувствовала, как ее спины касается взгляд Гокудеры. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы знать — это был он. Но деваться было некуда и Блум ответила: — Больше всего на свете, Реборн — сама. Он — моя жизнь. Лицо Савады озарила счастливая улыбка и он крепко сжал ладонь своей спутницы, но уже через мгновение обширный зал озарился криком Хаято, выбежавшего из толпы. — Ты как смеешь, мерзкая девка?! Джудайме, она дурачит вас! Она лжет и говорила мне совсем иное! Сердце Блум рухнуло и она обернулась к Гокудере, которого под руки держал высокий худощавый парень с медовыми глазами и доброжелательным выражением лица. Она помнила, что в больнице он представился Такеши. Глаза сероволосого юноши метали молнии и он не собирался останавливаться, пытаясь выкрикивать подробности их встречи в переулке. Сейчас все играло против нее и окружающие с недоверием смотрели то на Хаято, то на Блум, пытаясь уловить нить повествования своего приятеля. Бежать было некуда. Дверь слишком далеко и ее не подпустят к ней. Только завидев, что она направляется к выходу, ее сразу ликвидируют и Блум в этом не сомневалась, поэтому молчала, словно окаменев и смотрела на беснующегося «любовника». — Успокойся Гокудера! — резко прервал его крики Реборн и повернувшись к фее, добавил. — Что ты можешь сказать по этому поводу? — Эта встреча действительно была… Только тогда Гокудера хотел избавиться от меня, ведь я рассказала ему о своих чувствах к Тсунаеши и он испугался, что я встану на его пути. Мне тогда удалось избежать расправы только тем, что я в беспамятстве клялась Хаято, что никогда не покажу своих истинных чувств, но они взяли надо мной верх и я не устояла. Не смогла контролировать себя и свою любовь к Тсунаеши — саме… — Гокудера… Как ты мог поступить так с Блум — тян?.. Как ты смел? — в шоке от услышанного шептал Савада, смотря в лицо своего приятеля. — Она лжет Джудайме! Все было не так! — Я… не хочу слышать от тебя той грязи, что ты льешь на нее. Знаю, насколько для тебя важно место правой руки, но я ведь не стал бы лишать тебя его! Почему ты не мог поговорить об этом со мной?! — Ямамото, выведи Гокудеру. — громко скомандовал Реборн, а потом добавил, — все остальные тоже покиньте зал. Останется только Блум.***
Блум не ощущала того, как бьется ее сердце. Казалось, что оно остановилось и все еще находясь в шоке от произошедшего, она просто забыла умереть. Слышала только размеренные шаги Реборна, прохаживающегося в полумраке опустевшей залы. — Ты все еще хочешь выйти замуж за Тсунаеши? — первым нарушил молчание киллер. — Я все еще очень люблю его… Но не смею портить его репутацию… — прошептала Блум. — Считаешь, что ты можешь ее испортить? — вскинул бровь Реборн, обернувшись на собеседницу. — Если сегодня я вызвала такое негодование одним своим присутствием и настраиваю членов вашей семьи друг против друга, то да… Я так считаю. — То есть, ты хочешь отказаться от предложения руки и сердца будущего босса мафии? — Ради Тсунаеши — да… Я не смею портить его репутацию и жизнь. — Значит, так тому и быть. Я тоже принял решение, что ты не подходишь на роль его жены и подобные конфронтации в семье неприемлемы. Мы должны бороться с внешними врагами, а не создавать внутренних. Поэтому, я отказываю тебе в союзе с Савадой Тсунаеши. О твоей дальнейшей судьбе распоряжусь позже. — резко отчеканил мафиози и покинул зал, хлопнув дверью. Блум опустилась на пол и разразилась нечеловеческими рыданиями. Это был конец.***
Отведенная для ожидания комната только на первый взгляд казалось такой доброжелательной. На деле, фея понимала, что она не сможет выбраться оттуда даже если попытается выйти через окно. Внизу стояла охрана и она не смогла бы скрыться незамеченной, а бежать так, чтобы ее застрелили, Блум не хотела, ведь именно сейчас ее больше всего страшила боль. Если раньше она представала перед феей в аморфном облике и было трудно сказать, что из себя представляет это ощущение, то теперь «Боль» ожила и являла собой опасного хищника, готового разорвать девушку на части как только она попытается освободиться. Она молча ждала своей участи, зная, что за ней придут присланные офицеры и поведут на ликвидацию, ведь она узнала о мафии и… не подошла как жена для Тсунаеши, который даже ни разу не навестил бывшую возлюбленную, оставив наедине с собственными предсмертными мыслями. Неожиданно, она услышала звук шагов по коридору. «Пора…» — пронеслась в голове феи шальная мысль и сердце сжалось в единый комок нервов. Блум никогда не думала, что умирать настолько страшно и одиноко. В голове словно у загнанного животного проносились все возможности побега, но каждая из них разбивалась о суровую реальность. «Так тому и быть…» — мысленно повторила жестокую фразу киллера фея, прежде чем дверь открылась. На пороге стоял Гокудера Хаято.