***
Сердце Блум рухнуло, когда она увидела его… Глаза, цвета молодой травы, отражающие плохо скрываемую ненависть и отвращение прожигали силуэт феи словно самая темная магия древних. Медленно поднявшись на ноги, девушка машинально отпрянула от парня неотрывно смотря в его глаза. — Не думала что Реборн — сама пришлет тебя… — одними губами прошептала Блум, чувствуя как ее голос срывается, выдавая таящуюся внутри слабость. Словно хищник, почувствовавший страх, Гокудера стал молча и грациозно подходить к ней, всем своим существом показывая собственную власть над жизнью несчастной и беззащитной феи. Ей некуда было бежать и он это знал, наслаждаясь беспомощностью той, чьи губы целовал с той страстью и беззаветностью на которую был способен. Теперь он желал только смерти насмешницы так ловко крутившей чувствами окружающих и посмевшей покуситься на его босса. Блум знала, что ей не простят это, все равно пойдя ва — банк и проиграв. — Что же ты молчишь? — горько усмехнулась фея, покачав головой. — Тебе больше нечего мне сказать? — Есть что. Напоследок, я хочу узнать, зачем ты целовала меня тогда? Хотела поближе подобраться к Джудайме и женить его на себе, да? — с отвращением сплюнул Хаято, всем своим видом показывая, насколько ненавидит рыжеволосую лукавицу, так небрежно вывернувшую его душу наружу. — Ну не-ет… И чувствуя приближающуюся смерть я не буду наговаривать на себя. — горько усмехнулась Блум, отступая еще дальше от разгневанного собеседника. — Я не солгала Реборну — саме о своей любви и преданности Тсунаеши — куну. Единственное о чем жалею, что не могу последний раз посмотреть в его небесные глаза… — Ты-ы… — прошептал Гокудера, задыхаясь и глотая ртом воздух. — Смеешь лгать и сейчас! Шлюха! — резкий удар по лицу сбил с ног фею, которая, потеряв равновесие, упала на пол. На губах появился металлический привкус и белоснежный верх платья окрасился россыпью багровых капель. — А что же… Надо было переспать с тобой прям там? Или к чему были те намеки в переулке? — прохрипела девушка, пытаясь подняться на ноги. Ее опередил Хаято и схватив за шиворот словно беспомощного котенка, поставил на ноги. Но не надолго. Очередной удар и Блум отлетела в угол, с размаху ударившись головой об стену и сползая по ней на пол. — Неужели не хочешь сдохнуть с чистой совестью и сказать, что все твои слова на собрании были ложью?! — настолько оглушительно крикнул Гокудера, что звон в ушах феи усилился в несколько раз, заставляя ее зажмурится от потока накатившей боли. — Это ты… лгал. Завидовал Тсунаеши… И больше всего боялся, что лишишься тепленького местечка. — с трудом выговаривая слова, прошептала Блум. — Я слишком хорошо помню, что за разговор был у меня с тобой в переулке и как ты… жадно раздевал меня глазами. Скажешь, не было такого? — на последней фразе девушка усмехнулась, выплевывая кровяной сгусток на пол и хватаясь за отбитый живот. — Теперь этого конечно, никто не узнает. — Т- твар- рь! — взвыл Хаято и на девушку обрушилась целая череда ударов, словно разрывающих на части все ее внутренности. Нестерпимая волна боли, неумолимо растекаясь по всему ее телу, вскоре захватила его в свою власть и Блум перестала ощущать ее в отдельных участках, превратившись в единый комок агонии. Не выдержав так пугавших ее ранее ощущений, она закричала, но очередной удар заставил ее согнуться пополам, жадно хватая ртом воздух. После первого удара он больше не трогал ее лица, но и не мог успокоить рвавшегося изнутри монстра, желавшего довести начатое до конца. — Неужели мафия настолько обеднела… что меня просто забьют насмерть… словно животное… Даже не раскошелившись на пули… — А ты и есть животное. Ты солгала и я знаю это. — последние слова, которые услышала фея, прежде чем проваливаться в пустоту.***
Открыв глаза, Блум оказалась в полной темноте и глазам потребовалось время, чтобы к ней привыкнуть. Все тело ломило от боли и запрокинув голову, она слабо простонала. — Жива? — послышался незнакомый ледяной голос и вздрогнув, фея со страхом стала всматриваться в пространство в поисках источника звука. Никого не увидев, она с трудом прошептала: — Не знаю… Ее ответ был честным. Всепоглощающая агония ее внутренних органов была настолько сильной, что Блум могла сравнить ее разве что с муками Ада, который, похоже, она успела заслужить. — Хорошо ты выдержала его удары. Я был удивлен. — после нескольких минут молчания, незнакомец заговорил вновь, указывая, что диалог — не плод умирающего сознания девушки, а реальность. — Кто… ты? — Хибари Кея. — вышедшая из темноты фигура принадлежала парню, которого Блум раньше уже видела, но вот где? Хаотичность кружащихся в голове мыслей не давала возможности сконцентрироваться на чем — то одном и совершив над собой очередное усилие, чтобы вспомнить, Блум сжала руками голову от внезапно накатившей боли. Слабый стон пронзил пространство комнаты, в которую незнакомцем был допущен слабый лунный свет и тот подошел ближе. — Не стоит сейчас перетруждаться. Твоему организму вполне хватило вчерашнего веселья. — ледяные руки юноши плавно скользили по бинтам и марлевым повязкам, окрасившимся в уже знакомый багровый оттенок. — Значит, я все еще жива… — с грустью сказала фея, чувствуя возрастающую в груди обиду, словно ее обманули. Она надеялась, что ее мучения окончены и она, наконец, может отдохнуть. Не испытывать тех унижений, на которые ей пришлось пойти в чужом для нее мире, забыть все сказанные ей слова и отмыться от лжи, которая стала ее ежедневным парфюмом для выживания. — Не особо радостно звучит. — хмыкнул парень, присаживаясь на стул рядом. — А мне есть чему радоваться? Уверена, мне такое счастье даровано на очень короткий срок. Должно быть, меня в качестве боксерской груши использовали еще не все. Парень ничего не ответил и лишь его ледяные серые глаза неотрывно смотрели на фею. «Где же я могла уже видеть этот взгляд?.. Пронизывающий душу до самых ее глубин? Но в то же время такой уверенный и спокойный…» — думала девушка, рассматривая правильные черты лица парня, слегка заостренные скулы и черные словно смоль волосы, непослушными прядями спадавшие на мраморную белизну лица. Неожиданно, активировавшаяся на мгновение память выдала долгожданную информацию и фея, испуганно отползая на кровати, прошептала: — Ты — один из них… Я видела тебя на собрании. Они прислали тебя, добить меня? — Зачем бы тогда я стал обрабатывать твои раны? — сказал парень, слегка усмехнувшись, а потом сурово добавил, — не смей меня приравнивать к этому стаду. — бросив последнюю фразу, Хибари встал и направился к выходу. — Зачем ты помогаешь мне? — успела крикнуть Блум, но в ответ была лишь тишина, возбуждающая в голове все новые тревожные мысли.***
Она не знала сколько дней провела в постели и зачем новый знакомый помогает ей вылечиться. Его немногословие сначала раздражало девушку, жаждавшую знать свою дальнейшую судьбу, но со временем, она отпустила эти мысли, как дети отпускают в плаванье игрушечные корабли. На место постоянной тревоги пришло ледяное безразличие и отстраненность. Блум стало все равно, что ее ожидает дальше. Раны медленно заживали и казалось, что она вновь чувствует себя живым человеком, а не куском мяса, отдираемого от асфальта. Присутствие юноши стало единственной отрадой девушки, не желающей надолго оставаться в одиночестве с временами одолевающими ее мыслями. В очередной свой визит Хибари принес корзину фруктов и поставил перед удивленной феей. — По какому это… поводу? — По поводу твоего здоровья. Они необходимы чтобы окончательно встать на ноги. Раньше тебе было нельзя из — за внутреннего кровотечения. — Хибари — сан, скажи, что я тебе должна за помощь? — спросила Блум, заставив парня остановиться. Несколько минут он стоял в полной тишине и потом коротко бросил: — Позже узнаешь. — Как скажешь. — прошептала девушка, проваливаясь в сон. В последние дни она постоянно спала и чувствовала, как ее силы восстанавливаются, а сама она идет на поправку совершенно не зная, что в это время происходит в стенах дома Савады…***
— Что — о?! — оглушительный визг парня, ультразвуковой волной отрекошетив от стен и вернулся к его обладателю в многократно усиленном виде. — Ты хочешь сказать, что за моими плечами проводил какой — то эксперимент над Блум — тян?! Считаешь, что ей было недостаточно сказанных Хаято слов?! — лицо Тсунаеши словно светофор меняло цвет пока он, срывая голос впервые кричал на своего учителя, спокойно попивающего кофе в излюбленном кресле. — Иначе было нельзя. — коротко ответил мальчик, продолжая смаковать напиток и блаженно прикрыв глаза. — Ты — чудовище! Что ты сделал с ней?! — не успокаивался парень перейдя на уничтожение близлежащего сервиза. — Обычный допрос. Ничего страшного. — невозмутимо пожал плечами Реборн, как ни в чем не бывало смотря в глаза своего ученика. — Допрос? Какой допрос?! Где она сейчас?! — Не волнуйся, она отдыхает от доставленных ей в тот день неудобств. — Я хочу ее видеть. Сейчас же! — топнул ногой Савада, но учитель покачал головой. — Нет. В таком состоянии ты не пойдешь к ней. Для начала — приди в себя. — Ты запер меня в тот день в комнате, не дав ответа о своем решении по нашей свадьбе, не дал поговорить с ней, а потом и Гокудера куда — то пропал! Я звал тебя миллион раз, но всегда ты выворачивался, подсылая ко мне своих приспешников, чтобы они тренировали меня до потери сознания! И теперь ты серьезно считаешь, что я могу успокоиться?! В единственный день, когда мне было позволено увидеть тебя! — Я рассчитывал, что ты успел прийти в себя и занять свои мысли более важными делами. — с прежней невозмутимостью отвечал мальчик, покачивая ногой. — Это для тебя игра жизнями — обычное дело. А для меня Блум — тян и есть вся моя жизнь. И либо ты дашь мне с ней встретиться, либо я не буду даже пытаться стать твоим проклятым мафиози! Выждав паузу, Реборн ответил: — Хорошо, пусть будет так. Ты увидишь ее, а теперь, приведи себя в порядок. Она вряд ли будет рада видеть тебя таким какой ты стал после этого бесполезного крика. Оставшись в одиночестве, Реборн некоторое время сидел молча, углубившись в свои мысли. Через некоторое время он сказал: — Ты слышал все, что он сказал? Статная фигура плавно «выплыла» из — за длинной бордовой шторы, отделяющей одну часть комнаты от другой. — Слышал. — ледяной голос непреклонно разрезал воздух и перед киллером появился глава дисциплинарного комитета — Хибари Кея, являвшийся самым опасным и скрытным из всех членов мафиозной семьи Вонголы. Хоть он себя к ним и не относил. — Кея, проводи меня к ней.***
Каждодневной спутницей Блум была тишина, в которую она каждую секунду с необычайным упоением вслушивалась. Раньше фея не замечала, насколько она прекрасна и какое удовлетворение приносит ее израненной душе. Внезапно, она услышала раздающиеся в коридоре отчетливые шаги и привстав на кровати, с ожиданием стала смотреть на закрытую дверь. Когда она распахнулась, на пороге появился Реборн — единственный, кого Блум никак не ожидала увидеть. Эмоции изумления и шока отразились на ее лице, оставляя на нем след немого вопроса, задать который, она не имела сил. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Реборн, по — хозяйски присаживаясь на стоявший около кровати стул. — Хорошо, Реборн — сама. — Я рад, что ты прошла задание. — сухо отозвался мальчик, ловя полный немого удивления взгляд девушки. — Да, все произошедшее в той комнате было заданием, как и мой ответ тебе в тот день. Даже когда Хаято избивал тебя, ты стояла на своем, в момент, когда тебе не было смысла лгать. — Вы позволили ему избить меня?.. Для чего? — Я должен был быть уверен, что слова Гокудеры не являются правдой и что ты не осквернила испытываемых к тебе Тсуной чувств. О том, почему Гокудера решил оговорить тебя, я разберусь. А ты… Принята в мафиозную семью Вонголы. Не веря собственным ушам, Блум казалось, что она находится в очередном сне, в который провалилась от охватившей ее слабости. Реборн же продолжал: — Однако, если ты хочешь выйти за него замуж… — сказал мафиози, многозначительно посмотрев на Блум, которая отчаянно закивала, — то… Будешь подчиняться всему, чтобы я тебе не приказал. Абсолютно. Каждому. Слову и жесту. Согласна? Чувствуя, что ей предлагают существовать на правах рабыни, сердце Блум словно облилось кровью. «Он предлагает мне стать своей верной собачонкой?» — пронеслось в голове феи и Реборн улыбнулся одними уголками губ. — Это значит — служить мафии. Вздрогнув, Блум впилась глазами в мальчика, который пожал плечами. — Теперь ты знаешь одну из моих способностей: я умею читать мысли и твоих мне было более чем достаточно, чтобы призвать тебя. — Я… согласна служить вам, Реборн — сама. — Скоро Тсунаеши навестит тебя. Не говори ему о своем маленьком разговоре с Гокудерой. Солги. Сегодня он должен быть счастлив в твоих объятиях. — сказав это, Реборн вышел прочь, словно его тут никогда и не было, оставив фею в мучительных размышлениях о своей новой участи.