***
Осматривая необычайно высокие потолки, стены, сделанные из грубого холодного камня, Блум осознавала, что настоящий кошмар наяву впереди. Невидимая рука тёмной силы, перенёсшая её в кромешный Ад, всё правильно рассчитала: игра в мафию, с самого начала была ознаменована для феи провалом. Пока она думала, что играет в карты, противник доставал шахматы, когда она спешно переставляла пешки, в её сторону летели шашки. Все способы, что предпринимала девушка для победы или обеспечения банальной безопасности, оказывались полностью безуспешными. Она неправильно расставляла приоритеты, неверно выбирала противников, уделяя слишком много времени ложному, не обращая внимания на то, что происходило за её спиной. Пока Блум рассчитывала соблазнить Тсунаёши, наивно полагая, что будущий мафиозный босс решает хоть что — нибудь, истинным хозяином положения, всё это время, оставался Реборн. «Ты выбрал идеальное тело… Идеальное положение для того, кто желает контролировать каждый шаг и вдох других, всё время, оставаясь в тени… — думала девушка, осознавая всю обширность совершённой ею ошибки. — Если бы я только знала, что ты такое… Никогда не доверилась бы… Не подошла… А теперь, безрезультатные ожидания Занзаса, стирают в пыль все мои надежды, ведь я так прочно попалась на крючок, что соскочить — не получится при всём желании. Я боюсь его… По — настоящему боюсь. Не хочу находиться рядом с ним…» — мысли Блум, всколыхнули в глубине души неприятные ощущения, на глазах преобразовывающиеся в комок, преграждающий путь для воздуха, поступающего в грудь. Как ей хотелось закричать, взвыть от безысходности своего положения, страха перед пугавшим её карликом и его садистскими наклонностями… Как боялась она, оказаться наедине с ним в тот миг, когда он решил использовать её по — новому, уже на своё персональное усмотрение. Пролетел целый час тянущегося ожидания бесповоротной неизбежности. Смотря то на дверь, то на окно с резными решётками, девушка нервно сминала край ярко красного платья, принесённого молчаливыми помощниками Реборна. Это были не те мужчины, что будто свора цепных собак были готовы разорвать её тело на части, чтобы удовлетворить свои низменные потребности. Нет… Эти мужчины были безликими. Не в прямом смысле слова, конечно. Но… Запомнить их было невозможно. Сдержанные и безэмоциональные, отдалённо они напоминали Хибари, который ненавидел человеческие проявления эмоций и привязанности, нежности и дружбы. Их лица были словно окаменевшие статуи, безучастные к горю несчастной феи, в сторону которой они даже не смотрели. Этим мужчинам были безразличны точёные формы прелестной, рыжеволосой бестии. Безразлично притягательное декольте, удачно подчёркнутое принесённым ими же платьем… Безразличны, бездонные голубые глаза, в которых не раз тонули самые состоятельные наследники магических престолов. В этом мире, она была никем. Пустышка, которую можно было получить по одной прихоти и приказу. Заставить подчиняться и выполнять все указания, которые придут в голову сумасшедшим мафиозным хозяевам, сменявшимся у феи столь часто, что даже ненавистные Трикс казались вполне девственными отношении своего служения Тьме. Тяжело вздохнув, девушка нервно кусала губы, оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что её мучитель может появиться прямо из стены, до смерти напугав её. Но… Этого не происходило. Прошёл ещё один час. В глубине души, Блум надеялась, что карлик забыл о её существовании, отдавшись выполнению более важны дел, чем посещение своей пленницы. Девушка даже попыталась убедить себя в истинности собственного предположения, постепенно успокаивая, находящуюся в шоковом состоянии, нервную систему. «Зачем ты нужна ему, Блум? Он говорил сущие глупости, будто никто не согласился бы с ним быть только из — за его, якобы детского возраста… За деньги — некоторые женщины готовы полностью стирать границы дозволенного в своей голове…» С этими мыслями, фея провалилась в глубокий сон.***
Придя в себя, девушка с ужасом поняла, что от усталости и нервного напряжения, её организм не выдержал, самовольно отключившись. Приподнявшись, она заметила, что вновь находится не в той комнате, в которой засыпала. Несчастную пробил ледяной пот, пока она, неуверенно поднималась с огромной кровати, осматривая саму себя. На удивление, вся одежда, в которой она засыпала, осталась на ней, не потревоженная чужим «присутствием». — Господи… Пошли мне смерть… Как я устала… — прошептала фея, стирая с глаз выступившие слёзы. — Почему же сразу смерть? — с долей искреннего непонимания в голосе, спросила тёмная фигура, скрывавшаяся за кроватным балдахином. — Реборн — сан… — тяжело вдохнув, прошептала Блум, чувствуя, что неминуемый час всё более близок. — Приятно, что ты узнаёшь меня, Блум. — довольно улыбнувшись, сказал киллер, выходя на свет. Его фигура ничуть не изменилась с последней встречи. Он был всё так же уверен в собственной безнаказанности. Всё так же решителен, как и всегда. Всматриваясь в необычайно чёрные глаза, девушка не видела там ничего человеческого. Его глаза были отражением истинной Тьмы. Такой же безучастной и бесчувственной к людским страданиям и мольбам. — Всего лишь побочное действие сделки — не более того. — в ответ на мысли феи, сказал мафиози, пожимая плечами. — Я всё равно подумаю об этом, так лучше, скажи мне сам: что с Хибари — саном? — с плохо скрываемой тревогой в голосе, спросила Блум, не сводя взгляда со своего ночного гостя. — Он всё ещё жив. — вновь пожав плечами, ответил киллер, будто сам не веря тому, как такое возможно. — Кёя не вызывает у меня былого любопытства с того момента, как он помог тебе, проявив человечность. Для меня — это так гнусно… — неприязненно скривившись, признался Реборн, присаживаясь на край кровати. — В чём же гнусность? — спросила Блум, вновь не понимая, к чему клонит её оппонент. — В том, что имея колоссальную личную силу, которая принадлежит Кёе, он, всего лишь, помог тебе сбежать, скрыв от меня факт твоей живучести. Это было… так предсказуемо. Так, по — человечески… А я — ненавижу людей. — без тени сомнения, сказал мафиози, не сводя взгляда с собеседницы. — Тебе я уже сказал при нашей прошлой встрече, что, твоя смазливая внешность для меня — ничтожна. Мне не нравится то, как ты выглядишь. Я презираю рыжих и голубоглазых, но… Внутри тебя есть нечто нечеловеческое. Только, мне пока не в полной мере удаётся раскрыть, что именно я вижу в глубине твоих мыслей… — Тебе никогда не познать… — презрительно прыснула фея, чувствуя, как все её внутренности, вновь сжимаются в комок болезненного спазма. — У нас достаточно времени, чтобы я исправил эту досадную оплошность. — ухмыльнувшись уголками губ, сказал Реборн. — Поверь, вскоре ты будешь благодарна за своё существование рядом со мной и преображение. Ты очень близка к тому, чтобы стать подобной моему внутреннему миру. — Что ты такое говоришь… — не веря собственным ушам, устало прошептала фея. — Я никогда не стану подобной такому извращённому монстру, как ты… — Называя монстром меня, ты говоришь аналогичное о своём дражайшем Кёе, ведь он — не меньший садист и монстр, чем я. Считаешь, что если он несколько раз помог тебе, то — лучший на свете? Как ты слепа… Как легко тебя обмануть… — улыбнувшись, говорил Реборн, внимательно наблюдая за шокированной реакцией собеседницы. — Ты… лжёшь… Хибари — не такой как ты… — прошептала Блум, отползая на другой край кровати. — Ты… не смеешь так грязно отзываться о Хибари — сане… — Ты не смеешь так грязно отзываться о Хибари — сане… — передразнил фею Реборн, нахально спаясничав. — Знаешь, все самые известные и безупречные маньяки в истории — очень приятные люди, на которых никогда не подумаешь. Я — вполне честен с тобой, открыто признавшись о собственном отношении к твоей персоне. А Кёя… — прекрасный мафиози. Ты задавалась вопросом о том, почему я именно его попросил в тот день пытать тебя? Так вот, потому что надеялся, что он всё же выполнит привычную для него работу: он — великолепно пытает… Все его действия — настоящее искусство. — изобразив жест «белиссимо», мечтательно произнёс киллер. — Знаешь, когда мне не удаётся попасть на мою любимую оперу «Cavalleria Rusticana», я прошу Кёю, устроить оперу прямо в моём особняке. — Что ты несёшь? — То, что порой, в мгновения особо дурного расположения духа, я обожаю слушать крики, пытаемых им людей. — как ни в чём не бывало, признался киллер. — Честно, видя то, как Кёя это делает, мне — хочется жить. Представив, что Реборн может говорить правду, фею, парализовал настоящий ужас. Она не хотела верить в то, что ставший таким дорогим для неё, Хибари, мог получать удовольствие от убийств и мук других людей, работая на такое чудовище как этот карлик. — Сама подумай, для чего мне лгать — спросил киллер, доставая сигарету и закуривая. Со стороны, подобная картина выглядела, насколько возможно, странно… Закинув нога на ногу, ребёнок в чёрном костюме идеального покроя, затягивался сигаретой, лениво выпуская клубы дыма, словно корабли, проплывающие мимо девушки. — Налей выпеть. — машинально скомандовал мафиози, кивая в сторону высокого шкафа, где стояли разнообразные графины и бутылки со спиртным. Послушно поднявшись, Блум направилась в указанную ей сторону, и, открыв одну из бутылок, налила в резной бокал половину, преподнеся содержимое Реборну. — Себе тоже. — вновь скомандовал мафиози. Девушка подчинилась. Послушно осушив бокал, она закашлялась, прикрывая рот ладонью, слегка зажмурившись. Вино обожгло её внутренности, необыкновенным теплом разливаясь по всему организму. Через несколько минут, всё происходящее не казалось таким ужасающим, каким было до этого. — Полегчало? — с интересом спросил Реборн, самостоятельно подливая живительную жидкость в бокал девушки. — Выпей ещё. — Я… не хочу больше… — промямлила Блум, но киллер сунул в её руки бокал, не приемля возражений. Выпив подобным образом несколько раз, фея почувствовала, что уже не боится происходящего. Голова тяжелеет, а все части тела становятся ватными и непослушными. Бросив беглый взгляд на Реборна, она с удивлением осознаёт, что карлик — не такой омерзительный, каким казался на первый взгляд. — Что ты… со мной сделал? — с трудом контролируя язык, прошептала Блум, пытаясь сфокусировать взгляд на собеседнике, доставшем из кармана небольшой пакетик с непонятным содержимым. — Всего лишь — помог расслабиться и не быть такой предвзятой. — пожав плечами, ответил Реборн, бросая объект внимания на стол. — Ты что… дал мне наркотики?.. — всё ещё с трудом выговаривая слова, спросила девушка. Дышать становилось сложнее. — Не задавай таких глупых вопросов. Всё равно я на них не отвечу… — понизив тон голоса, ухмыльнувшись, сказал киллер, подсаживаясь ближе к своей пленнице. Проведя рукой по её ноге, глаза киллера, заволокла очаровательная пелена. На мгновение, фее показалось, что перед ней лежит высокий, стройный мужчина с необычайно острыми и аристократичными чертами лица, прямым носом и очаровательно свисающими по бокам завитушками чёрных волос, обрамляющих бледно — фарфоровое лицо. Вздрогнув, девушка отпрянула, старясь внимательно всматриваться в лицо Реборна, губы которого расплылись в улыбке. — Ты видела… — Как… Ты это сделал?.. — хрипло прошептала Блум, чувствуя, как её горло медленно пересыхает. — Это ты сделала. Видимо, чудодейственный порошок подействовал на тебя таким образом, что раскрыл мой предполагаемый облик, который ты так жаждала видеть… — проворковал киллер, вдыхая аромат духов, исходящий от собеседницы. — Я же говорил, что ты — особенная… — нежно улыбнувшись, добавил Реборн, проводя языком по щеке Блум, замершей от охватившего её страха. — И, сладкая… — Реборн — сан… Прошу, оставь меня… — взмолилась фея, мельком посмотрев на мафиози, фигура которого вновь стала приобретать чужеродные очертания, преобразовываясь в рокового соблазнителя с обложки глянцевого журнала. Мгновение, и на нём уже нет пиджака, а сбивчивое горячее дыхание касается шеи принцессы, обжигая невидимым огнём. — Реб — борн… — М — м?.. — вскинув бровь, улыбнулся киллер, притягивая к себе невольницу, покрывая её шею поцелуями, кружащими голову. Продолжая всматриваться в мафиози, Блум больше не видела в нём ребёнка. Это был мужчина. Необычайно сильный. Красивый. Манящий. Никогда прежде, фея не чувствовала себя подобным образом. Не совершая ничего развратного по отношению к ней, киллер доводил девушку до небывалых высот экстаза, погружая её в невероятно сильную иллюзию, всецело подчинявшую принцессу Домино своей воле. — От…пусти… Реборн… — задыхаясь, прошептала Блум, силясь вырваться из потока, охватившей её, силы невероятного демонического существа. — Зачем?.. Когда ты принадлежишь мне… Полностью. Навсегда… Ты же уже подчинилась, сдалась, всё осознала. Тебе хорошо со мной и ты отринула все свои моральные устои… Разве было тебе, хоть с одним мужчиной столь же хорошо, как сейчас со мной? — горячо шептал Реборн, с силой придавливая руки девушки к кровати, пытаясь сорвать с неё платье. — Я… не хочу верить тебе… Это всё наркотики… — пытаясь оправдаться, жалко мямлила Блум, не оставляя попыток сопротивления. Её воля отчаянно сопротивлялась, подавляемая воздействующими на неё веществами. — Не — ет… Я не отпущу тебя… — прошипел киллер, прежде чем фея провалилась в сон, чувствуя, словно изнутри на её мысли происходит волевое воздействие извне, от которого внутри что — то безнадёжно ломается