***
Очнувшись от долгого сна, Блум чувствовала себя разбитой. Тело ныло от боли, словно она была жестоко избита, а к горлу подкатывал комок. «Что со мной?..» — крутилась в голове сумасшедшая мысль, но разум отказывался подчиняться и раскрывать подробности произошедшего. С трудом поднявшись с мятой кровати, фея с ужасом заметила, что все вещи, включая предметы интерьера, беспорядочно разбросаны по комнате. «Что же тут произошло?.. Как же болит голова…» — думала девушка, рассматривая окружающую обстановку, облокачиваясь об стены и тяжело дыша. Еле сдерживая рвотные спазмы, Блум доковыляла до двери, которую открыла нараспашку. Спёртый воздух спальни резко сменился свежим потоком воздуха, «ударившим» в лицо обессиленной феи, жадно хватавшей его ртом, чтобы не потерять сознание. Чувствуя, что всё её тело дрожит от неимоверного напряжения, девушка осела на пол, запрокинув голову и закрыв глаза. Несмотря на только что окончившийся сон, разрозненные и спутанные мысли, тяжесть в каждом органе, выдавали в ней человека, который длительное время не отдыхал. Незаметно для себя, она, как ей показалось сначала, на несколько мгновений потеряла сознание, прежде чем в себя её привлек громкий голос. — Больше нравится лежать в коридоре, чем в спальне? Это был Реборн. Его чёрные глаза оставались неподвижными и по — прежнему, не отражающими никаких эмоций. Он походил на каменное изваяние, по чьей — то безумной воле, вдруг ожившее и диктующее свои нечеловеческие правила. — Что ты… сделал со мной? — слабо прошептала Блум, с трудом контролируя глаза. Веки были настолько тяжёлыми, что удерживать их распахнутыми было невыносимо тяжело. — Странная постановка вопроса. — меланхолично хмыкнул киллер, осматривая девушку. — По — моему, мы оба делали нечто друг с другом. Разве нет? Последний вопрос окончательно выбил Блум из колеи. «Как это — «оба делали нечто друг с другом»? — думала фея, переведя взгляд на противоположную от мафиози стену. После этих слов, ей, почему — то не хотелось смотреть в глаза киллера. Он что — то утаивал… Чувствуя её неосведомлённость, Реборн мог использовать всё что взбредет в его сумасшедшую голову и что она — не в силах проверить. Только сейчас казалось, что карлик не лжёт, зная о ней нечто, что не удавалось познать никому. Румянец, непроизвольно проявившийся на щеках, стал слишком заметным, чтобы быть упущенным из внимания мафиози. — Неужели вспомнила? — на его губах мелькнула самодовольная ухмылка. — Не говори мне… что что — то было… — с трудом скрывая отвращение, выдавила из себя Блум, закрывая лицо руками. — Обидно, что ты — не помнишь. Ночью я видел тебя настоящую. Ту, что настолько похотлива, что не имеет значения оболочка; ту, что словно огонь — неудержима в своих желаниях, если они взяли верх; ту, которой не нужно слов, чтобы показать эти желания, какими бы грязными и порочными они не были. — отчеканил киллер, не сводя взгляда с феи, сильнее закрывающей руками лицо. — Ночь теряет свою силу, при наступлении дня. Кошмары сгорают с первыми лучами солнца, но… Только не мои воспоминания о произошедшем. — Что ты от меня хочешь?! — не в силах сдерживать нахлынувших эмоций, кричит Блум, и слёзы, обильным потоком льются из её глаз, ничем не сдерживаемые более. Он сумел найти точку давления у неё. Фея поддалась, ведь не было ничего более дорогого, чем остатки чести, бережно хранимые ей. Да, она могла клясться в любви, дарить несметное количество поцелуев и, кружащих голову воспоминаний. Но… Только ради того, чтобы спасти кого — то, помочь, если была возможность. Теперь же, она не в силах слышать, что мерзкий карлик сумел завладеть её бессознательным телом, нагло отбирая единственное, принадлежащее опустошённому сознанию. — Твоя память — слишком коротка для той, что решила поиграть в мафию. — строго сказал «мальчишка», продолжая давить тяжестью своего взгляда на фею. — Я уже говорил тебе, что МНЕ от ТЕБЯ нужно. Повторить? — Нет! Не надо! Я не хочу ничего от тебя слышать! В коридоре послышались шаги и Блум увидела высокого мужчину в белом халате. — Шамал, помоги ей. — коротко приказал Реборн, прежде чем врач, подхватил её на руки, куда — то унося. Впервые, фее было всё равно куда её несут. «Лишь бы подальше от того дьявола, которым одержим сумасшедший киллер…» — думала она, слабо держась за халат доктора. Уже через несколько минут, Блум оказалась в настоящей больничной палате, оборудованной прямо в особняке, где она находилась. Высокие потолки с местами вмонтированными кварцевыми лампами, невероятно объёмные картины с изображениями цветов и природы, белоснежные кровати и нежно — голубые стены — всё это, создавало в груди умиротворённое, и, даже слегка сонливое ощущение. На несколько минут, доктор удалился за высокую ширму, через которую было слышно позвякивание стеклянных банок и железных предметов, но они не создавали ощущения угрозы. — Ну что, дорогая леди? Будем лечиться? — задал вопрос врач, выходя из — за ширмы с уколом в руках. — Что это? Что он попросил вас ввести мне? — голос Блум сменился на испуганный, как только она представила, до чего может додуматься её новый «владелец». Тем более, доверять первому встречному мужчине делать себе укол (тем более, если он находится в стенах Вонголы), девушка не хотела. — Всего лишь Сибазон. — разведя руками, ответил врач, но видя замешательство на лице своей невольной пациентки, добавил — Успокоительное. Вам станет легче и приступ тремора спадёт, дыхание будет более спокойным и свободным. — Он не мог попросить вас дать мне просто успокоительное… — слабо констатировала Блум, чувствуя, что её всё равно ничто не спасёт, даже если она попробует воспрепятствовать введению укола. — Во — первых, это не он принял решение дать вам такое лекарство. А во — вторых, я — всё же врач, а не палач. За пытками, Реборн — сама пусть обращается к своим головорезам, а не ко мне. — твёрдо сказал мужчина, поправляя небрежно лежащие волосы. — Хорошо, делайте. Меня тут всё равно никто не спрашивает, чего я хочу, а чего — нет. — безучастно отозвалась девушка, закатывая рукав. — Ну -у, что вы — ы… — протирая внутреннюю поверхность локтевого сгиба, отозвался доктор. — Не все мужчины у нас столь неделикатны. Разумеется, в семье не без урода, уж простите, но и обобщать — дело последнее. Слабо простонав от неприятного ощущения, Блум почувствовала, как в её кровь вливается лекарство. — Уже всё! Вот ваточка, но — не сгибайте руку — начнёт кружиться голова. А то некоторые умельцы понасоветуют. — забубнил себе под нос мужчина, выбрасывая шприц в мусорку. Через несколько минут, Блум показалось, что ей действительно становится легче. Боль отпускает, а сознание проясняется. — Вы — хороший врач. Спасибо. — Приятно слышать. Мне давно не говорили слов благодарности. — лучезарно улыбнувшись, сказал лекарь, выпрямляясь. Только сейчас фея могла более внимательно рассмотреть черты его лица, которые, к её удивлению, разительно отличались от тех, что она видела ранее в Вонголе. Это был мужчина сорока — сорока пяти лет, достаточно высокого роста, с чёрными растрёпанными волосами и карими, добродушными глазами. Щёки покрывала двухдневная щетина, которую он, время от времени в замешательстве потирал. Одет доктор был в рубашку цвета спелой вишни и чёрные брюки, длина которых была чуть больше положенного. Наспех надетый халат доктора, дополнял его образ. — Вы так внимательно смотрите, леди, что право — я смущён. — неожиданно сказал мужчина, заставляя фею отвлечься от изучения его внешности. — Извините. Просто, я не встречала в этом месте людей, похожих на вас. Поймав на себе удивлённый взгляд, Блум поняла, что ляпнула лишнего, но не успев извиниться вновь, была прервана доктором. — Что же со мной не так? — комично осматривая себя, спросил лекарь, вызывая на губах феи лёгкую улыбку. — Ну — у… Должно быть, ваше добродушие не вписывается в установленные тут рамки. — Меня зовут Шамал. — неожиданно протянув руку, представился мужчина. — Блум. — ответила фея, приветствуя собеседника. — Красивое имя… И кстати, Блум, тебе не стоит воспринимать всё происходящее тут на веру. Тем более, доверять облику. Если честно, я давно работаю на эту семью и мне приходилось выполнять вполне недвусмысленные приказы. Кстати… Я — лютый бабник. — признался Шамал, бросая взгляд на изумлённый и недоверчивый взгляд девушки. — Нет, честно! Ни одной юбки пропустить не могу! Просто, мне стало очень жаль тебя и я не стал приставать, тем более — внимание Реборна весьма неоднозначно. — принялся оправдываться мужчина, активно жестикулируя и расхаживая по комнате. На несколько мгновений повисло молчание, которое нарушил неожиданный приступ смеха феи, с трудом сдерживающей хохот. Несмотря на то, что Шамал упомянул ненавистное ей имя и, даже слегка затронул воспоминания, жестикуляция и сам рассказ доктора были настолько артистичными, словно он, минуту назад, сошёл с подмосток юмористического шоу. — Ну что ты смеёшься! Я ведь правду говорю! — неожиданно перейдя на «ты», возмущённо топнул ногой доктор, обидчиво надув губы. — Вот так всегда, скажешь правду — все смеются, начнёшь лгать, так хоть на кандидата мать их каких наук выдвигайся. — Я — верю тебе. — отсмеявшись, поддержала мужчину девушка, смахивая с длинных ресниц слезинки. — Просто впервые вижу мужчину, который открыто признаётся, что он — бабник. — Если подумать, я от этого ничего не теряю. Всё равно этот моментик со временем выясняется, а таить его… зачем? Лучше честно признаться, чтобы не было лишнего очарования и последующего разочарования. — пожал плечами врач, доставая из кармана сигарету. — Надеюсь, ты не против? — Нет — нет, кури. Я уже привыкла, что мужчины подобных профессий, дымят как паровозы. Нервы. — То — очно… — выдыхая густое облако дыма, подтвердил Шамал, всматриваясь в решётки на окне. Переведя взгляд туда же, Блум спросила: — Для чего в больничной палате решётки? — Знаешь ли, некоторых личностей сюда приводя временно. Подлечиться, так скажем, а потом… снова на беседу… — отстранённо отозвался доктор, давая понять, что речь идёт о пытках. При одном воспоминании о них, у феи скрутило живот. Она явственно вспомнила, как её пытал Гокудера, избивая всеми доступными способами и лишая возможности дышать. Потом Хибари, боль перенесённая от которого, обратилась в надежду на спасение, позднее, сломанную Реборном как одну из ненавистных детских игрушек. Теперь же, сам Хибари подвергается пыткам, а она — даже не знает в каком состоянии он находится сейчас. «Быть может, спросить у этого врача, раз мы так мило начали с ним беседовать?..» — промелькнула шальная мысль в голове феи, на мгновение, зародив зерно сомнения в её душе. С одной стороны, Шамал — врач семьи и, скорее всего, Реборн вызывал его, чтобы подправить здоровье Кёи и продолжать пытки. С другой — Шамал действительно врач их семьи, а значит, может отказаться отвечать на вопрос, что будет совершенно неудивительно. Ладно бы просто отказался, но что если, он расскажет их главному об этом?.. Хибари будут ждать ужасные неприятности… Терзаемая различными эмоциями, Блум не знала, как поступить правильно. В душе, она понимала, что не может подставлять Хибари, но… Что если это её единственный шанс справиться о здоровье Кёи, который она упускает? — О чём думаешь? — как ни в чём не бывало спрашивает Шамал, искоса смотря на собеседницу. «Оказывается, он уже несколько минут наблюдает за моими душевными терзаниями, а я — всё никак не разрожусь!» — со злостью на себя, подумала фея, и, набравшись побольше смелости, посмотрела прямо в глаза доктора, застывшего от неожиданности. — Шамал, послушай… Мне надо у тебя кое что спросить… — начала Блум, чувствуя, как её сердце вот — вот вырвется из груди. — Спрашивай. — всё так же беззаботно бросил он, продолжая блаженно выпускать дым изо рта. Похоже, это была его первая, за долгое время, сигарета. «Или сейчас, или — никогда!» — мысленно заключила Блум, но только решив открыть рот, была прервана раздражённым криком за дверями. — Шамал, чёрт тебя подери! Почему я постоянно должен тебя искать?! Дверь в палату распахнулась и на пороге стоял Гокудера.***
Внутри феи всё оборвалось. Их взгляды пересеклись, и, она заметила, какое возмущение накрывает парня, готовясь вырваться наружу. — Что это значит, Шама — ал?! — словно обезумевший, на всю палату закричал Хаято, голос которого, громким эхом ударялся об стены, создавая невообразимой силы резонанс. — Перестань орать. — спокойно ответил врач, полностью обернувшись к парню. — В чём проблема? — Проблема в том, что ты уже совершенно не видишь краёв! Ты что… Спас её, чтобы иметь под рукой постоянную секс — игрушку?! Тебе мало ежедневных похождений, которыми ты отвлекаешься от работы?! Крик оглушил фею, лихорадочно пытавшуюся скрыться где угодно, только чтобы исчезнуть с глаз неудачного поклонника. — Перестань так говорить! Держи себя в руках! — гаркнул Шамал, перекрикивая своего оппонента. — Реборн — сама попросил меня, помочь Блум. Так что, все вопросы — к нему, если кишка не тонка. — голос доктора звучал настолько непреклонно и жёстко, что даже взрывной Гокудера притих на несколько мгновений, продолжая оценивать ситуацию и нагло шаря глазами по помещению. — Ты не спал с ней? — неожиданно спросил парень, буравя глазами своего собеседника, который явно растерялся от подобной вседозволенности. — Щенок… Как ты смеешь меня об этом спрашивать?! Если ты работаешь на самого Десятого, это не даёт тебе права рыться в моём грязном белье! — с этими словами, Хаято получает звонкую оплеуху от доктора. На несколько секунд, в помещении воцарилась тишина. Блум не ожидала того, что не внушающий опасений доктор, способен настолько неожиданно нанести удар. По выражению лица Гокудеры, можно было понять, что он испытывает те же эмоции, что и девушка. — Ты… Впервые ударил меня… — злобно прошипел парень, поднимая на Шамала взгляд, полный ненависти. — Даже когда ты растил меня — был раздолбаем, которому всегда наплевать на всё, кроме своих гулянок и потрахушек… Ты не ударил меня даже тогда, когда я сломал руку своему учителю… Когда поджёг дом гостя нашей семьи… А теперь, когда речь зашла о ней, — Хаято с пренебрежением кивнул в сторону феи, — ты впервые в жизни ударил меня… Неужели так задело?.. А ты знаешь, что твою драгоценную Блум, вся Вонгола таскала по закоулкам, а? — Хаято, прекрати. — более сдержанно сказал Шамал, но горящие ненавистью глаза Гокудеры говорили — он только начал. — Почему же прекратить, Шамал? Разве она не одна из тысяч, необходимых только для поддержания твоей потенции и мужского самомнения? — Прекрати! Ты ничего не понимаешь! — Поверь, я — понимаю. О — очень понимаю… — грустно, но с прежней ненавистью в голосе, отозвался Гокудера. — Однажды, она целовала меня так, что хотелось верить… Потом я понял, что всё это — ошибка. Она показала мне не только то, как может «любить», но и то, насколько дёшевы все слова, срывающиеся с её губ. Насколько дешева она сама… Блум боялась сказать хоть что — нибудь, прячась за спиной Шамала. Она знала, что стоит ей оказаться к Хаято ближе, хотя бы на один шаг, он ударит её так, как в тот день, когда она впервые увидела Реборна. Животный страх сковал всё тело девушки, жалеющей только о том, что она всё же не мертва. «Неужели… Шамал — отец Хаято?..» — думала фея, не веря своим ушам. Чуть не доверившись родственнику своего врага, она могла совершить непростительную ошибку, но… Тогда почему он защищает её? Только ли потому что бабник и рассчитывает на её благосклонность? Сжавшись в комок, девушка хотела провалиться сквозь землю, только чтобы не быть объектом обсуждения двух разгневанных мужчин. — Что же ты молчишь, дрянь?! — слово издалека раздался крик Гокудеры, обращённый к Блум. — Ты не дал мне возможности изъясниться! Ты избивал! — неожиданно для себя, стала парировать она, на мгновение уловив во взгляде парня сомнение. «Не может быть… " — только и успела подумать фея, прежде чем дверь в плату распахнулась в очередной раз. — Что это за крик, Шамал? Вас слышно на весь коридор. — привычно меланхоличный голос, заставил дрожь пройти по спине Блум. Это был Реборн. Маленькое чудовище вернулось, рассчитывая на новое развлечение. Заглянув за спину Шамала, губы киллера коснулась едва заметная улыбка. — Ты опять мутишь воду в наших рядах… Что ж… Пойдём со мной. Думаю, Шамал уже достаточно помог тебе. Покорно выступив вперёд, девушка поплелась в сторону карлика, чувствуя как два мужчины за спиной, прожигают её глазами. — Реборн — сама, как же так?.. Как она оказалась жива? — более спокойным голосом задал вопрос Гокудера, останавливая собравшегося уходить мафиози. — Если бы ты работал так же хорошо, как устраиваешь истерики, то знал бы «как». — грубо бросил карлик, бегло осматривая с головы до ног Хаято. И, повернувшись к Блум, добавил, — пошли! Выйдя в коридор, фея буквально спиной почувствовала оставшееся за дверью напряжение. «Теперь он знает…» — пронеслось в голове девушки, прежде чем она поймала на себе недовольный взгляд учителя киллеров. — Тебе что, мало тех пыток, которые ты уже испытала? — с нескрываемой злостью спросил Реборн, смотря прямо в глаза собеседницы. Блум понимала, что он желает испытать на ней собственную силу, а потому, глубоко вдохнув, отрицательно покачала головой. Она действительно не хотела, чтобы всё, уже произошедшее с ней, повторялось, но ситуация явно вышла из — под контроля и фея была не в силах на неё повлиять. — Ты поругала ещё двух членов нашей семьи… Что у тебя за странный талант? — покачал головой карлик, когда они шли по коридору. — Надеюсь, Гокудера не ляпнет в ближайшие двадцать минут о том, что видел тебя, Саваде… — Почему ты скрываешь меня от Тсунаёши? — неожиданно даже для самой себя, спросила Блум, впервые ловя на себе, настолько удивлённый взгляд киллера. — А что, ты бы хотела к нему вернуться? — в недоумении вздёрнув бровь, спросил мафиози, проводя рукой по атласной ленте на своей миниатюрной шляпе. — Да. — на одном дыхании отвечает девушка и взгляд Реборна становится ещё более удивлённым. — Ещё скажи, что никчёмный Тсуна стал тебе дорог. — ухмыльнувшись, сказал киллер, беззаботно продолжая свой путь, но Блум не спешит сдаваться и добавляет: — Да. Он дорожил мной. Замерев на полужесте, киллер погрузился в молчание. Казалось, он словно статуя, застыл на месте под действием какого — то заклинания и ждать его возвращения бессмысленно. Сама фея не знала, для чего она так внезапно, даже для самой себя, начала злить Реборна, который заводился с пол оборота. Но что — то внутри подсказывало: её действия правильные. — Надо же… Похоже Хаято был прав: ты о — очень любвеобильна. Странно только, что не со мной, ведь я вчера ночью та — а — ак сильно дорожил тобой… И мне так жаль, что ты этого не запомнила… — самодовольная и похотливая улыбка вновь появилась на тонких губах карлика, а взгляд прошарил по всей фигуре девушки. — Но хорошо: я дам вам встретиться, если ты сможешь выполнить одно простенькое заданьице. — неожиданно согласился киллер, лицо которого стало более добродушным. «Похоже в этот раз, моя интуиция меня подвела и не стоило говорить ему ни о чём… Моя жизнь в опасности, а я даже не знаю, чего мне ожидать…» — подумала фея, продолжая следовать за своим мучителем.